- Солнышко, не ругайся, ты же знаешь, как я люблю тебя. Я за тобой так соскучился.
- Любит он! Соскучился! - передразнила она меня, - Знаю я тебя, два месяца с негритянок не слазил!
- Неправда, ни одну даже не нюхал, поверь. У меня ведь есть ты, поэтому, и воздерживался в ожидании нашей встречи.
- Воздерживался? Да ты два дня без секса вытерпеть не можешь, а здесь целых два месяца! И ты думаешь, я тебе поверила?
- Да что ты напала, говорю тебе, не было никого! Ты что, перестала мне доверять? Брось, никто мне не нужен, даже если появится какая другая женщина, ты об этом первая узнаешь.
- Узнаю? А Валька, которая жила с вами в Якутии и была одна на четверых?
- Ну, вспомнила. Между прочим, ты тогда решила на годик замуж сходить, не мучится же мне без женщины.
- Нет, это было еще до того. Я, может быть, потому и вышла замуж, с горя!
- Замуж - с горя! Ну, ты и сказанула!
- Да, именно с горя! Так Валька и после того жила с вами, и в прошлом году тоже, разве не так? - язвительно спросила она.
- Да? А ты не понимаешь, что если бы я не был участником общественной очереди, у меня бы яйца отвалились? И я бы не смог любить тебя мою милую и дорогую?
- Ага! Вот как это называется, ежегодно брали с собой проститутку в лечебных целях.
- Напрасно ты так. Валька нам готовила, обстирывала, работала с утра до вечера, лишь бы мы на эти дела не отвлекались, получала свою долю справедливо.
- Ты забыл сказать, что и обслуживала.
- Да, и обслуживала, а как же, молодец она! И жены всех моих ребят о ней знали, видишь, и тебя просветили.
- К твоему сведению, просветили, да! Ой, да нет, ничего, - вдруг Оля смешалась и что-то невнятное пробормотала.
Странно, подобных разборок, тем более по телефону, у нас еще не было никогда в жизни. Интеллигентная и сдержанная Оля словно с цепи сорвалась, но сейчас было слышно, как на той стороне телефонной линии кто-то зашел в помещение, где она находилась, и помешал ей окончательно испортить наши отношения. А может, и не помешал?
- Все, Виктор, мне нужно заканчивать, я приеду послезавтра, - вдруг сказала она совершенно изменившимся, тихим голосом.
- Нет, дорогая, ты приедешь завтра, - мою душу неожиданно заколотило от неприятных ощущений, в кровь хлынул адреналин.
- Я не смогу, - нерешительно сказала она, при этом ей кто-то суфлировал, - Мне документы только завтра отдадут.
- Пусть отдают сейчас или отправляют почтой, но ты немедленно вызываешь такси, едешь на вокзал, и звонишь мне оттуда.
- Но я не могу завтра, как ты не понимаешь, - рядом с ней опять кто-то бубнил. Я никогда не был ревнивым, наоборот, пускай бы побыла в Питере еще день-два, но почему-то именно сейчас тихий мужской бубнежь рядом с моей женщиной очень сильно волновал и раздражал.
- Короче, любимая, я тебя завтра встречаю. Либо не встречаю больше никогда, - веско проговорил каждое слово и положил трубку.
г. Киев, пятница, 11.03.1994.
Спальный вагон, в котором ехала Ольга, остановился прямо напротив центрального выхода из вокзала на перрон. Лицо ее ни лаской, ни дружелюбием не светилось, не растопил айсберг даже огромный букет из роз. И отношение ее ко мне было каким-то странным, ранее ничего подобного не ощущал, но понял, что это проявились мои новые способности. Между нами словно стоял барьер, а Ольга не знала, остаться за ним или переступить и сделать шаг навстречу. Я ее нежно прижал к себе, поцеловал, но она только коротко взглянув, отстранилась и хмуро затребовала, чтобы отвез ее домой, к маме.
- Мне было крайне неудобно объясняться, почему я должна все бросить и мчаться в Киев. Ты меня обидел и опустил.
- Дорогая, я сам не знаю, что на меня нашло, - отобрал у нее дорожную сумку, - Поехали ко мне, а?
- Нет, только не сегодня, сейчас я вся на нервах, вези домой, на Крещатик.
- А на работу заезжать не надо?
- Надо, но потом.
- Давай, Олечка, не будем ругаться, а сделаем так, как нужно нам обоим. Сейчас отвезу тебя к маме и отправлюсь по своим делам, а в три часа дня заберу и отвезу на работу. А оттуда мы едем ко мне. Я сам исстрадался, хочу тебя до опупения.
- Исстрадался, - она кисло улыбнулась, - Ты не знаешь, как я исстрадалась, мучитель мой. Ты меня мучаешь всю жизнь, с самого детства.
По ее щекам покатились две слезинки, она выхватила из рукава дубленки носовой платок и промокнула глаза.
- Олечка, не плачь. У нас все будет нормально, - взял ее за руку и повел через здание вокзала к платной стоянке легковых автомобилей.
Мы шли к машине, а ее холодная ладошка в моей руке стала теплой, барьер отчуждения начал развеиваться и, наконец, исчез. Я ощутил это физически. Ольга вдруг остановилась, прильнула ко мне и крепко обняла. Мы так и простояли несколько минут неподвижно, посреди вокзальной площади, не обращая никакого внимания на снующих людей.
Доставив ее домой и, договорившись о встрече после обеда, отправился по ранее запланированным делам.
Оле розы покупал на рынке, но сейчас предстояла поездка в тепличное хозяйство Ботанического сада за еще одним букетом из двадцати пяти роз и ящиком с тремя сотнями тюльпанов, а затем, мой путь лежал в школу-интернат поздравлять женский коллектив и учениц. С собой еще брал пятнадцатикилограммовую коробку шоколадок "Гулливер". Делал это уже семь лет подряд, каждого седьмого марта. Боже мой, как эти сопливые девчушки ожидали этого дня, а я взял и не приехал. Ничего, сейчас вину загладим.
С началом перестройки в магазинах найти хорошие конфеты было сложно, но Елизавета выручала всегда, даже один раз ездила вместе со мной. Кстати, за конфеты, которые везу в интернат, денег не брала никогда. С цветами дело обстояло проще. Стране на науку стало глубоко наплевать, поэтому, для научных работников НИИ и преподавателей ВУЗов наступили тяжелые времена безденежья. Многие из них уехали за рубеж, а некоторые даже на рынок пошли торговать. Сельскохозяйственники со своим опытным садом и теплицами оказались в более благоприятных условиях, результат которых поместили в багажник: большой букет роз и ящик с тремя сотнями тюльпанов. А стоило все это богатство сущую ерунду - сотку баксов.
Когда подъехал к центральному входу учебно-бытового корпуса и стал вытаскивать из машины цветы, то заметил, что все окна второго и третьего этажей заполнены детскими лицами. Черт побери, сорвал уроки, не вовремя прибыл. Мама Наташа опять будет ругаться, но надеюсь, что как всегда, не очень сильно.
Вдруг парадная дверь распахнулась, и на улицу вылетело полураздетое светлое создание. Светлое, не из-за цвета одежды или волос, а из-за счастливого выражения лица и распространяемой вокруг яркой энергетики. Совершенно никого не стесняясь, оно нахально повисло у меня на шее и крепко прижалось к груди.
- Света, ты чего это? - хотел ее отстранить но, увидев заполненные лицами окна, сделал вид, что так и надо, и взлохматил ей короткую стрижку.
- Вернулся, наконец, вернулся, - громко и жарко прошептала она, - Я так ждала тебя еще седьмого числа, девчонки меня до самого отбоя спрашивали, приедешь или нет. А я не знала что ответить. И вот ты есть.
- Я же говорил, что месяца на полтора-два уеду по делам. Наконец, управился и вчера приехал, - после встречи в кафешке она мне частенько названивала, и я всегда на разговор минут пять-десять уделял. Так что о моем отъезде она тоже знала, - Кстати, а чего это девчонки обо мне у тебя спрашивали?
- А у кого же им еще спрашивать? - она откинула голову назад и взглянула на меня удивленными глазами. Слишком близко они были. Вдруг она тяжело вздохнула, душа ее вздрогнула, пухлые губы приоткрылись, длинные ресницы затрепетали, а большие голубые глаза покрылись туманной поволокой.
- Так, ты чего голая? Брысь в корпус! - резко ее встряхнул и сделал строгое лицо. Она была в том же свитере с закатанными рукавами, который на ней уже когда-то видел. Заметив, что она не реагирует на мои слова, и чтобы не отдирать от себя ее руки, кивнул на машину, - Ладно, давай помогай мне, будешь тащить цветы.
- Давай! - она, наконец, от меня отцепилась и со счастливейшим выражением лица ухватилась за ящик.
- Куда тяжести хватаешь?
- Какие же это тяжести, это для меня пыль!
- Нет, я тебе доверяю букет роз, мы их в учительскую понесем.
- В учительскую? - с некоторой настороженностью спросила она.
- Что, струсила?
- Я? Нет, я ничего не боюсь, - Света тряхнула короткими русыми кудряшками и взяла в руки большой букет роз.
- Раз ничего не боишься, то молодец, тогда получай сразу и от меня подарок, - пальцы чисто автоматически отделили: три, пять, семь, девять, одиннадцать ярко-красных тюльпанов и я их вручил девчонке.
По тому, как радостно полыхнули ее глаза, понял, что сделал что-то не так. Точно! Я же всем девочкам без исключения всегда дарил по одному тюльпану. По одному! Но, черт побери, не отбирать же букет обратно?
Нет, тюльпанчиков всем хватило. Ежегодно здесь обитает около пятисот воспитанников и, несмотря на то, что многие после восьмого класса уходят в профтехучилища и техникумы, девятые и десятые классы все равно доукомплектовываются за счет двух других интернатов-восьмилеток. То есть, насколько мне известно, в этом году здесь по списку четыреста восемьдесят пять детей, из них девочек - двести семьдесят три. Так что да, тюльпанчиков было достаточно, да и шоколадок тоже.
Поздно вечером, насытившись очередным блюдом любви с дорогой мне женщиной, мы лежали в постели, нежно лаская друг друга. Оля закинула сверху ногу и водила рукой мне по подбородку, целовала щеки и шею, радуясь, что ради нее я сегодня дважды побрился и бородой не оцарапал лицо. Не знала она, что в этом месте волосы у меня больше не растут.
- Да, все ради тебя, милая, - губами щекотал ей ухо, а руками поглаживал плечи, бедра, округлости, высокие холмы и глубокие впадины. О планете Леон и будущем проекте ничего ей рассказывать не стал. Вот знал, что нельзя этого сейчас делать и все. Перед самой отправкой поставить перед фактом и объяснить перспективы можно. Согласиться ли разделить со мной будущие вероятные обстоятельства, не знаю, здесь пятьдесят на пятьдесят. Поэтому да, говорю, что был в Африке, где охотились, рыбачили, готовили уху и шашлыки. В общем, отрывались по полной программе. Нет-нет, никаких веселых женщин не было, совсем.
- А как твоя поездка в интернат? - спросила и положила мне голову на грудь.
- Отлично! Наталья Николаевна поругалась немного, своим прибытием сорвал последний урок. Но это так, для порядка, ты же знаешь, что она меня любит. Как обычно, преподнес учительницам и мамам-воспитательницам по розочке, а девочкам по шоколадке и тюльпанчику. Одна девчонка и двое пацанов в помощники напросились, так что управились быстро.
- А девчонка-помощница, это не та, которая сюда звонит постоянно?
- Та, а откуда ты ее знаешь?
- Я ее не знаю, и знать не хочу, - безразлично ответила Оля. От нее и правда не исходило никаких эмоций, она не считала какую-то интернатовскую девчонку своим конкурентом, но затем добавила, - Нахальная особа.
- Угу, - согласился в отношении понятия "нахальной", продолжая ласкать разные интересные места.
- Ах, м-м-м, - замурлыкала она и выгнула спину, - Я опять мокрая.
- Так я же ничего не делаю.
- Ах! Так делай чего-нибудь!
Глава 12 Первые соратники
Вышгородский район, воскресенье, 13.03 1994.
Было совершенно ясно, что потянуть весь массив подготовительных мероприятий, самостоятельно не смогу. Нужны надежные помощники, которые бы заболели этой идеей и взвалили на свои плечи ответственность за порученное дело, по тому или иному направлению. К сожалению, людей, которым мог полностью довериться, было совсем немного. Из старших, это Дядя Федор, Петрович и Наталья Николаевна, которые относятся лично ко мне, как родному, имеют твердый характер вообще, и по жизни не предадут. А еще к списку нужно добавить Костика и Валерку, обоих моих корешей, с которыми повязан некоторыми тайнами уже многие годы.
Вот и все. Правда, еще есть нескольких моих бывших сослуживцев, но они сейчас под командой Дяди Федора работают вдали от дома, совсем на другой стороне земного шара. Однако, нисколько не сомневаюсь, что когда вернутся, то присоединятся к нам однозначно.
Людей пока что очень мало, а дел, по которым необходимо начинать работать - достаточно много. Сюда нужно отнести науку и медицину, а так же первоочередные направления хозяйственной деятельности: горнодобывающее, металлургическое и химическое; производственно-механическое, строительной индустрии и аграрное; производства товаров народного потребления, легкой и пищевой промышленности. А еще нужно строить вооруженные силы и готовить средства вторжения на населенный материк. Короче, будет, как в анекдоте про мужика-комбайнера, которого поощрили курортной путевкой в Ялту; он вышел на пляж, оглянулся вокруг и понял - работы непочатый край!
Без базы для обеспечения проекта никак не обойтись. В ее организации Алексей не помощник, он наших реалий не знает. Значит, мне нужно быстренько зарегистрировать какое-нибудь производственное предприятие, как крышу для подготовки персонала, накопления необходимых материалов и оборудования, а так же отработки технологий производства нужных в будущем изделий. В отношении аренды площадей для хозяйственных нужд никаких проблем не вижу, сейчас этих умирающих заводов тьма по всему Киеву, режут их на металлолом полным ходом.
Кстати, металлолом! Это интересная тема, в какой-то металлоломной компании ныне работает Петрович, вот с кем нужно посоветоваться в первую очередь. В шестьдесят два года, как бы он не хотел остаться в школе-интернате, но его выпроводили на пенсию, даже мама Наташа помочь не смогла. Одно радует, что учителем физкультуры прислали вполне вменяемого и веселого парня, выпускника "спортивного" института. Ну, а Петрович высидеть дома не смог и устроился на какую-то маленькую, но непыльную должность в фирме сына нашей бывшей заучки.
В металлоломном бизнесе, конечно, уже давно все схвачено, и отщипнуть от этого пирога будет непросто, да и бандиты там пасутся полным ходом, однако, попытаться стоит. По крайней мере, за спрос не бьют в нос.
Не откладывая дела в "длинный ящик", сел на телефон и договорился с Петровичем, Костей и Валерой о сегодняшней встрече в моем загородном доме. Ребята приедут сами, у них даже ключи от входа есть, а папу Колю нужно встретить самому. Жил он в поселке Лесном, в том же, где находится наш интернат, недалеко от железнодорожной платформы, и до перехода на станцию метро Святошино ему добираться было проще простого, пятнадцать минут на электричке. Так что когда я подъехал, он меня уже ожидал.
- Привет, папа Коля.
- Привет, - хлопнув дверкой машины, он снял с головы влажный от мокрого снега меховой картуз из морского котика и пригладил совсем седые волосы.
Если бы не белоснежная седина и сеть морщин на лице, то можно было бы сказать, что за шестнадцать лет нашего знакомства, внешне он совсем не изменился, такой же подтянутый и спортивный дядька, настоящий офицер. С военной службы он уволился в сорок шесть лет в звании подполковника. Насколько мне известно, на протяжении девяти лет с момента окончания училища, он служил в Центральном спортивном клубе армии, был хорошим пятиборцем и биатлонистом, последующие пять лет служил в Германии, затем, Киевский военный округ, где до самого увольнения занимал должность начальника учебной части, в которой готовили младших специалистов и сержантский состав. Именно здесь он заимел дурацкую привычку дымоглотательства и стал заядлым курильщиком.
Сам Петрович об этом не распространяется, но говорят, что его и в дальнейшем ожидала неплохая воинская карьера, даже генеральские погоны, но по какой-то причине вышел в отставку, о чем никогда не рассказывал, а при неудобных вопросах всегда уводил разговор в сторону. При этом, хорошую квартиру в Киеве все же получил, но с семейством жил, в основном, в поселке Лесном, где им теща в наследство оставила домик. Здесь же и на работу устроился в школу-интернат учителем физкультуры, пенсионерствовать с еще резвым телом и светлыми мозгами, категорически не захотел.
- Говори, Виктор, не темни, чем там тебе нужно помочь, какую лавку с места на место перенести, которая не под силу твоим дружбанам? - усмехнулся он.
Когда звонил им домой, то сказал его супруге, Марии Ивановне, что мне без помощи Петровича никак не обойтись.
- Ты не смейся, батя, кое-что перенести надо, но я тебя не носильщиком позвал, а консультантом.
- По какому вопросу? - он близоруко сощурился, вытащил из футляра очки, одел и внимательно посмотрел на меня.
- Не буду сейчас говорить, сюрприз, - ответил ему, выезжая в направлении окружной дороги, - Но одну консультацию можешь дать прямо сейчас.
- Ну? - поторопил он мое затянувшееся молчание, - Не тяни кота за хвост.
- Хочу свой бизнес организовать.
- Надоело по Северам мотаться?
- Не в этом дело, пора начинать думать о будущем.
- Давно пора, - он утвердительно кивнул головой, - И жениться пора!
- Нет, женится еще рановато.
- Какой там рановато?! И девчонка есть, без приданого правда, но очень хорошая. Про Светку малую говорю, любит она тебя, сам знаешь. И поверь моей чуйке, всю жизнь тебе преданной будет, как собака.
- Брось, папа Коля, в отношении этой девочки никаких серьезных намерений у меня быть не может.
- Дурень, ты. Что могу еще сказать?
- Действительно, нечего. Ты лучше Сашку да Петра уговаривай.
- А! - он махнул рукой, - Такие же оболтусы, как и ты.
Оба его сына служили на флоте, старший Сашка, капитан третьего ранга, на Балтике, три года как развелся и больше не женился, а младшему Петру, капитану в военно-морском десанте на Черноморском флоте было тридцать один год, но он вообще жениться не собирался.
- Так каким бизнесом хочешь заняться? - сменил он больную тему.
- Еще не знаю, но каким-то железоделательным.
- Что, денег некуда девать? Глупости задумал, прогоришь! Сейчас этим никто не занимается, любую железяку легче притащить из Польши или Германии, много качественней и гораздо дешевле. А все железоделательное полным ходом сдают в металлолом. Не поверишь, почти новые металлорежущие станки, гидромолоты и прессы везут, сейчас заключаем договора, и целые заводы автогеном вырезаем.
- Слышишь, станки - это очень важная тема, немного позже переговорим. Ты лучше скажи, собственной фирмой можно организоваться под сбор металлолома или как?