- Так точно, товарищ капитан, - отчеканил младший лейтенант, при этом глядя на Бушманова каким-то странным взглядом.
- Вот и хорошо. Похоже, мы с вами сработаемся, лейтенант. А сейчас принесите мне личные дела офицеров и… как фамилия того младшего лейтенанта, который переводил с немецкого во время допроса?
Младший лейтенант ответил.
- Откуда он так хорошо знает язык?
- Ну… говорит, долго жил с родителями за границей. Они у него из коминтерновских.
- Ну-ну, - глубокомысленно кивнул Бушманов. С коминтерновскими он встречался. Несколько раз. Когда еще работал в Москве, в центральном аппарате. Редкостные сволочи оказались! Такую подрывную работу развернули… - Вот с него, пожалуй, и начнем.
Всю неделю Бушманов напряженно работал, и к концу ее у него накопился материал на семерых офицеров, причем, что было особенно важно, за этими семерыми явно просматривалась организованная группа… Но на исходе недели немцы нанесли новый удар и снова прорвали фронт. Бушманов с младшим лейтенантом чудом успели вырваться из захлопывающегося котла, а когда наконец корпус закрепился на новом рубеже, выяснилось, что из семи его фигурантов четверо погибли. Причем тот, кого капитан рассматривал как ключевую фигуру всего дела, даже героически, подняв батальон в сумасшедшую атаку и прорвав позиции немецких подразделений, которые должны были захлопнуть котел. Собственно, благодаря именно этой атаке им с младшим лейтенантом и удалось выскользнуть из окружения.
Бушманов похудел, осунулся, но продолжал работать, отводя себе на сон едва ли более трех-четырех часов в сутки. Отвлекали допросы пленных, но, слава богу, их было немного, так что каждую свободную минуту Бушманов вновь листал папки и просматривал материалы личных дел.
Когда выяснилось, что рота лейтенанта, чье личное дело он просмотрел и отложил в сторону, без приказа оставила свою позицию, он приказал арестовать командира и снова поднял его дело. Как он мог его упустить?! Где он проглядел предательство?!
Вечером младший лейтенант докладывая о результатах предварительного допроса командира роты. И этот доклад Бушманову крайне не понравился.
- Да забыли просто про него, товарищ капитан.
- Как это забыли?
- Ну так. Сейчас в ротах по пятнадцать-двадцать человек осталось, а в батальоне, соответственно, не больше сотни. А от его батальона вообще рожки да ножки остались - одно название. Ну немец во время прорыва эти рожки да ножки и того… А выше, в штабе полка, думали, что от батальона вообще ничего не осталось. И не передали приказ. К тому же как его передашь-то? Штаб полка как раз по другую сторону прорыва оказался. Так что формально - да, отошел без приказа. Да только он там вообще практически в одиночку оказался. Слева - никого, немцы остатки батальона полностью добили, никто не выжил, а соседи справа отошли по приказу своего командования. Так что и слева немцы, и справа тоже. Вот он и принял решение отойти, чтобы людей сохранить.
- Запомните, младший лейтенант, - ледяным тоном начал Бушманов, - если каждый ротный будет самостоятельно принимать решения, оборонять ли ему позиции или отойти, то…
- Да понимаю я все, товарищ капитан, - воскликнул помощник, - только там действительно особенный случай получился. Ну поймите же вы!
Вечером Бушманов отправил младшего лейтенанта отдыхать, а сам лично сходил и взял папку с его личным делом. Что-то товарищ младший лейтенант перестал вызывать у него доверие…
Когда обстановка в полосе действий корпуса немного стабилизировалась, Бушманова вызвал к себе майор Буббиков. Он встретил капитана сидя в кабинете начальника особого отдела армии и горделиво блестя свежей медалью "За боевые заслуги".
- Ну здравствуй, здравствуй, капитан.
- Здравствуйте, товарищ майор, и поздравляю с наградой.
- А-а, это… - Буббиков небрежно скосил глаза на медаль. - Пустое. Не за медали воюем. Хотя, надо признаться, информация, которую удалось получить от тех пленных диверсантов, была высоко оценена руководством… А вот твоя работа меня не радует, Бушманов, совсем не радует.
Капитан помрачнел. Да, пока хвастаться было нечем. Но кто же знал, что те четверо погибнут?
- И знаешь почему? - продолжил между тем Буббиков. - Да потому что твой корпус опять отступает. Знаешь, какая директива пришла из наркомата? Оценивать работу органов по практическому результату. А именно, насколько способны курируемые ими части и соединения держать фронт. Отбивать атаки немецко-фашистских оккупантов. И где, спрашивается, я вижу твою работу? - слегка распаляясь, продолжил майор. - Учти, Бушманов, по итогам работы группы в управлении собираются сделать далеко идущие выводы. И мы должны приложить все - ты меня понял - категорически все усилия, чтобы помочь нашим бойцам удержать фронт. Ни шагу назад! Понятно?
- Так точно, товарищ майор, - угрюмо отозвался Бушманов.
- Вот и отлично. Значит, возвращайся в корпус. Кстати вот. - Он протянул ему небольшую коробочку и бланк.
- Что это? - не понял Бушманов.
- Медаль и наградное удостоверение для того младшего лейтенанта, который помогал нам допрашивать захваченных немецких диверсантов…
Выйдя на улицу, Бушманов достал папиросу и, прикурив, яростно затянулся. Черт! Ну как тут работать, когда твое же руководство ставит тебе палки в колеса?! Он с ненавистью посмотрел на коробочку, которую держал в руке. Зашвырнуть бы ее куда подальше, а по приезде в штаб корпуса арестовать того младшего лейтенанта… На него уже столько материала накоплено. Так ведь нет! Медаль ему вези…
Вернувшись в корпус, Бушманов вызвал к себе своего единственного подчиненного.
- Вот что, лейтенант, собирайся, поедем в дивизии. Здесь я все основательно прошерстил. Кое-какой материал есть, но нужно поработать еще. Заодно надо проехаться по переднему краю, поговорить с людьми. Может, подкинут какую-нибудь информацию, а то закопались в бумажках…
Из штаба корпуса они выехали следующим утром. На попутке. То есть для офицера, исполняющего обязанности начальника особого отдела, в корпусе не нашлось транспорта. Это уже говорило о многом. И Бушманов задумался о том, что надо было во время поездки в армию запросить личные дела командира корпуса и старшего дивизионного комиссара. Ну да еще успеется. Главное сейчас - систематизировать накопленный материал. А еще Бушманов собирался в обязательном порядке посетить передовую. Младший лейтенант все уши прожужжал про то, какой некомплект личного состава в подразделениях корпуса, а подобное положение дел часто приводит к тому, что у людей возникают неправильные мысли. Человек слаб, подвержен страхам, унынию, и задача органов безопасности - укрепить его дух, напомнить ему о том, что он по-прежнему находится под недреманным оком передового отряда рабочего класса. Чтобы, если не собственными силами, то хотя бы под страхом неминуемого сурового наказания он полностью выполнил свой долг перед лицом своего народа и своих товарищей.
А еще где-то в глубине теплилась мыслишка, что и ему удастся подцепить какую-нибудь пулю или осколок (только желательно не от помойного ведра) и, непременно оставшись на боевом посту и с честью выполнив приказ родины, также заслужить хоть какой-нибудь знак отличия. Мыслишка теплилась, но капитан Бушманов сердито гнал ее от себя, как недостойную истинного офицера госбезопасности.
На передовую они попали через два дня. Столь важных гостей привезли на полковой НП и подвели к стереотрубе. Бушманов специально приказал не беспокоить никого из командования полка и ограничился только сопровождением полкового особиста. Капитан довольно долго рассматривал через окуляр вроде как совершенно мирные поля, перелески и опушки, а потом оторвался от стереотрубы и бросил взгляд на линию фронта, заслоняясь ладонью от садившегося солнца.
- Тихо все.
- Так точно, товарищ капитан, - бойко доложил особист. - Немец воюет строго по расписанию. Сейчас у них ужин и отбой. А вот с утречка…
В этот момент со стороны линии фронта внезапно послышалась канонада. Все удивленно переглянулись, потом особист пожал плечами:
- Непонятно… Может, кто из окружения прорывается? Хотя чего-то поздно. Где раньше-то были?
В этот момент из-за поворота траншеи послышался громкий топот и в блиндаж НП влетел майор, на ходу застегивающий портупею.
- Лубин, что, атака? - ошалело заорал он, приникая к стереотрубе.
- Да вроде нет, товарищ комполка, - доложил особист, - пальба какая-то у немцев в тылу.
- Может, наши из окружения прорываются? - предположил майор.
А Бушманов поморщился. Как-то товарищи сразу теряют бдительность. "Наши", "из окружения"… а ну как это провокация фашистов? Между тем майор оторвался от стереотрубы и повернулся в сторону связиста, притулившегося со своим аппаратом в углу блиндажа.
- Батарею мне, быстро!.. Саблин, там, похоже, какая-то группа сквозь немецкие боевые порядки к нам прорывается. Можешь поддержать их огнем?.. Сколько?.. Ах ты, мать честная!.. Ну тогда ладно… Да помню я, помню, что сам приказывал… - Майор раздраженно бросил трубку на рычаг и сообщил всем: - Ничего не попишешь. По пять снарядов на орудие осталось. - Он снова приник к стереотрубе и забормотал: - Ну ребятки, вы уж давайте там сами. Немножко же осталось. Хотя бы до переднего края. А тут мы вас из винтовок и пулеметов поддержим…
Бушманов задумался, затем сурово сжал губы, поправил фуражку и кивнул особисту:
- Пошли.
- Куда, товарищ капитан? - с готовностью откликнулся тот.
- Встречать этих. - Бушманов кивнул в сторону линии фронта…
7
С орбиты гвардейские монады пошли в режиме "ноль" с полностью отключенными контурами боевых лат и закапсулированными энергоисточниками. В принципе особенной необходимости в столь жесткой маскировке скорее всего не было, но позор Кеннеди надолго закрепился в памяти командиров Гвардии. Поэтому теперь все предпочитали дуть на воду. Первые сто пятьдесят километров гвардейцы падали по баллистической траектории, защищаемые от бушующей снаружи ионизированной бури только тонкой фуллереновой скорлупой и еще более тонким слоем универсального отражателя, пленкой в несколько микронов покрывающего внешнюю поверхность боевых лат.
На высоте пятидесяти километров были выпущены аэродинамические поверхности, и падение стало управляемым. Пусть только с помощью ориентации в пространстве собственного тела. Следующие сорок пять километров батальон с помощью аэродинамических поверхностей стягивался к объекту атаки, распределяясь по шести штурмовым группам, которым предстояло проникнуть внутрь через шесть тоннелей, обнаруженных аппаратурой гвардейского крейсера, все еще пребывающего в состоянии нулевой эмиссии. Сами гвардейцы уже, вероятно, были засечены аппаратурой контроля пространства. Ибо не заметить создаваемые ими хвосты ионизации было невозможно. Но вследствие того, что автоматическое сканирование источника ионизации, видимо, не показало наличия хоть каких-то электронных компонентов или источника питания, блок обработки информации классифицировал эти засечки как обычный космический мусор и постановил игнорировать их при выдаче информации на центральный монитор. А ведь чувствительность стандартной аппаратуры контроля пространства и используемые программы обработки позволяли засечь даже работу одного-единственного резистора, запитанного от примитивной химической батарейки!
Так что гвардейцы пока могли рассчитывать на внезапность. Но это положение дел должно было измениться в течение следующих сорока секунд…
Крейсер вынырнул из режима нулевой эмиссии и шестью сосредоточенными залпами, совершенными всего за 1,7 секунды, пробил шесть новых входов в обнаруженные тоннели. А внизу в этот момент уже вовсю ревели баззеры тревоги и сотни людей мчались сломя голову по коридорам и межуровневым трапам к оружейным, орудийным башням, пультовым ракетных установок и иным постам, которые они должны были занять по боевому расписанию. Но на самом деле было уже поздно.
На обзорных экранах вспыхнуло сразу несколько сотен отметок, идентифицированных блоком обработки информации как имперские гвардейцы в боевых латах с включенными на полную мощность в режим торможения антигравами, которым до входа в тоннели оставались считаные секунды. Так что когда из умело замаскированных шахт только поползли вверх и начали разворачиваться в боевое положение зонтики систем наведения и орудийные блоки, штурмовые группы десанта влетели в еще дымящиеся и пышущие жаром шахты, пробитые залпами крейсера.
Моя монада шла в первой линии, поэтому именно мы первыми влетели в створ старого тоннеля. Основные оборонительные системы, что, совершенно естественно, были сосредоточены у входных ворот и на поверхности вокруг них, а крейсер пробил тоннель в ста сорока метрах от входного портала, сразу выведя нас в тыл первой линии обороны. Так что сначала нас встретили тишина и пустота. Я развернул монаду в линию и, приказав отключить антигравы, повел своих ребят вперед легкой рысцой. Впрочем, легкая рысца гвардейца позволяет ему развивать скорость около сорока километров в час, так что до следующего рубежа обороны мы добрались спустя пятьдесят секунд.
Он был не слишком серьезен. Две а-конвектные установки, на которые мы потратили по паре выстрелов. Впрочем, роту-другую десантников секторов Атлантис или, например, Кеннеди, они могли бы задержать надолго… Чуть большую задержку вызвали изолирующие ворота, но, когда Змей с ними разобрался, у нас в распоряжении оказалась схема всего подземного комплекса. Поэтому я активировал связь и сбросил ее комбату. В ответ от него пришло лаконичное "+1".
С организованным противодействием мы столкнулись только на третьем уровне. По моим оценкам, те, кто должен был оказывать его на первых двух, просто не успели до нашего появления занять позиции и активировать все защитные системы, а когда мы прошли дальше, и вовсе решили не делать этого. И это показывало, что скорее всего нам противостоят территориалы сектора Атлантис. "Дальнейшее сопротивление бессмысленно…", "бесполезные потери…", "принял решение сдаться, чтобы спасти личный состав…" - подобные штучки в их манере. Поэтому, несмотря на то что территориальные силы сектора являлись наиболее технологически оснащенными, среди территориальных сил Империи они котировались не слишком высоко. Убить врага в конечном итоге можно и камнем, главное, было бы желание это сделать…
На третьем уровне располагались большие ангары, заполненные в основном горнопроходческой и горноразведывательной техникой, и там мы впервые столкнулись с серьезным сопротивлением. Похоже, планом действий на случай атаки предусматривалась эвакуация основного персонала с помощью скалоходов, но мы столь быстро прорвались на этот уровень, что защитники даже не успели их завести. И, чтобы дать время пилотам скалоходов разогнать реакторы и увести технику под загрузку, на нас бросили роту десантников Атлантис в полной боевой броне.
О боевых латах Гвардии по обитаемому космосу ходят сонмы легенд, подавляющее большинство которых не имеет никакого отношения к действительности. Главное в Гвардии не латы, а то, что внутри них. Вот, скажем, технологически наши боевые латы и боевая броня десантников сектора Атлантис выполнены практически на одном уровне, но в наших латах десантник сразу бы потерял шестьдесят процентов подвижности. Просто потому что слабее и не обладает нашей скоростью реакции, а также потому, что наши латы на двадцать процентов тяжелее.
И распределение этого веса на наших латах более выгодно. Например, мы управляем всеми инициаторами антигравов напрямую, а большинству территориалов требуется специальный управляющий блок плюс комплект гироскопов плюс специальная компьютерная программа и процессор. И все для того, чтобы не врезаться в какую-нибудь стену или не расшибить себе башку о низкий потолок тоннеля. А недостижимое для территориалов время реакции на цель вызвано как раз тем, что наши программы наведения крайне примитивны и потому выдают маркер почти мгновенно, а также практически не подвержены сбоям вследствие применения противником программ подавления.
Но территориалы с нашими программами наведения в лучшем случае попали бы куда-то в сторону цели. Как говорится: "Господин полковник, боец Джонс выполнял шестое упражнение контрольных стрельб. В результате стрельбы - цель испугана!" То есть, учитывая, что львиная доля лишнего веса, который мы на себе таскаем, приходится на энергоисточники, мы можем забрать на оружейный блок и актуаторы силового поля почти втрое больше мощности, чем территориалы. В том же секторе Атлантис как-то попытались создать нечто подобное, но выяснилось, что, для того чтобы их десантник в этом громоздком монстре сумел хоть как-то передвигаться, ему пришлось ставить более мощные мускульные усилители, более массивные гироскопы и опять же более мощные антигравы, что в комплексе подъело изрядный процент мощности энергоисточников. А время реакции стало отставать от нашего почти на порядок. Так что когда чрезвычайно гордящиеся этим новейшим высокотехнологичным оснащением десантники Атлантиса появились на больших императорских военных играх, они проиграли почти всем, даже сектору Конго…
На самом деле их основная проблема в том, что в экономически развитых секторах статус военного-территориала довольно низок, поэтому в территориальные силы идут те, у кого нет особенных шансов пробиться в гражданской жизни. А среди них даже третий уровень антропрогрессии встречается довольно редко. Люди с четвертым, пятым и шестым уровнем предпочитают делать деньги и добиваться признания на гражданке, а достигшие седьмого почти поголовно решают искать счастья в Гвардии…
Десантники попытались с ходу выстроить "огневую сеть", объединив программы управления оружием сразу сотни индивидуальных управляющих модулей, встроенных в их боевую броню. На самом деле это был их единственный шанс хоть как-то задержать нас, но мы не дали им на это времени. Монада открыла огонь, едва мы пересекли линию ворот, причем огонь по штурмовикам вело только одиннадцать гвардейцев из тринадцати, двоих кандидатов в Гвардию я оттянул слегка назад и нацелил на оживающие скалоходы. Если повредить буры и размягчающие модули, скалоход становится совершенно бесполезен. Что мне и было надо…