Мне пришлось подождать минут двадцать пять, прежде чем часовой, скучающий у дальних ворот пакгауза, повернулся и что-то сказал своему соратнику. Тот молча оторвался от своих ворот и двинулся к первому, который, в свою очередь, также устремился навстречу. Они сошлись почти на середине длинной стороны пакгауза, у такого же штабеля ящиков, как и тот, за которым прятался я. Я бросил быстрый взгляд в сторону дежурного пулеметчика. Тот обвис на пулемете, глядя куда-то в сторону. Я выскользнул из-за штабеля и легким, неслышным шагом бросился вперед, выходя на наиболее выгодную линию броска. Оба часовых меня не видели. Один стоял ко мне спиной, подняв руки, к которым наклонился другой. Что они там делали, мне стало ясно спустя мгновение, когда второй начал разгибаться, и я увидел, что у него во рту торчит курительная трубочка. Возможно, он успел меня заметить, но было уже поздно. Я метнул первый камень…
Камень вошел часовому, стоящему ко мне спиной, под каску, раздробив затылок. От удара его бросило вперед, он упал на своего приятеля и начал съезжать по нему на землю. Как только его каска опустилась на несколько сантиметров, открывая переносицу оторопевшего напарника, я метнул второй камень, который раздробил переносицу второму и вошел ему в мозг. Солдата отбросило на штабель ящиков, укрытый брезентом, и он также не рухнул, а сполз на землю, почти не наделав шума. Я замер, прислушиваясь. Почти не значит совсем… Но все вокруг было тихо. Шум частично экранировал пакгауз, а то, что все-таки донеслось, похоже, было расценено как допустимо-обыденное. Ну мало ли - задел ящик сапогом или чиркнул по воротам прикладом.
Я поднял руку, вызывая к себе Кабана. Я специально взял его с собой. Во-первых, в нем читались некая лихость, кураж, так что можно было надеяться, в критический момент он скорее выматерится, а не оцепенеет. Ну и, во-вторых, похоже, он был из адреналиновых наркоманов, а значит, надо создать в его мозгу психологическую сцепку по поводу того, что вместе со мной куда круче, чем против меня. И более преданного подчиненного у меня не будет.
До пакгауза Кабан добрался, когда я уже вскрыл примитивный замок и осторожно приотворил ворота. Заметив, что они уже открыты, Кабан возбужденно оскалился.
- Сами справились, товарищ командир, - возбужденно прошипел он мне в ухо, - а я думал, шо вы меня захватили, шоб я вам замочек вскрыл.
- Да что тут вскрывать, - усмехнулся я, - лучше створку подержи. Тут петли очень скрипучие.
- Ага, - закивал он, хватаясь за створку, - не волнуйтесь, все будет чики-чики!
Я проскользнул внутрь.
Гранаты были упакованы в деревянные ящики отдельно от запалов, лежащих в тех же ящиках - завернутыми в промасленную бумагу. Я быстро свинтил дюжину лимонок и рассовал их по карманам. На первое время хватит. Кабан ждал меня у ворот, крепко держа створку. Я выскользнул наружу и кивнул ему, веля осторожно прикрыть створку.
Следующий этап был наиболее важным. Стоило одному бойцу промазать по своей цели, и мы с Кабаном получили бы огневую точку в своем тылу. Стоило нам спугнуть часовых раньше, чем их сняли бы наши соратники, и мы получили бы несколько таких точек. Стоило нам не успеть нейтрализовать дежурного пулеметчика или провозиться с ним, и мы получим против себя десятки проснувшихся вооруженных людей, оставаясь сами вооруженными только ТТ и наганом да дюжиной лимонок. Свой "дегтярь", чтобы не мешался, я оставил с той стороны забора.
- Значит так, - притянув к себе ухо Кабана, начал я, - твоя задача - пулеметчик. Как только его снимешь, ныряй вниз, за броню. Я начну работать гранатами. И будь внимательнее! В бронетранспортере вполне может оказаться еще кто-то. Так что, снимешь пулеметчика - не расслабляйся.
- Будь спок, командир, - прошептал в ответ Кабан. Его глаза лихорадочно блестели, а руки возбужденно стискивали револьвер.
И мы двинулись вперед.
Кабан не подвел. Он двигался, конечно, не так тихо как я, но вполне приемлемо. Только на самом подходе к БТРу его занесло на усыпанную гравием дорожку, и один из часовых, насторожившись, двинулся в нашу сторону. Но было уже поздно. Я положил Кабану руку на плечо и тихонько толкнул его. Он зло ощерился и с резким выдохом выметнулся из-за угла здания караула, одним движением взлетев на борт бронетранспортера. Дежурный пулеметчик в последний момент что-то почувствовал и заполошно дернулся, но Кабан взревел:
- Куда, сука? - засветил ему в висок рукояткой нагана, и немец опрокинулся назад.
Похоже, в БТРе действительно был кто-то еще, потому что Кабан вдруг опустил руку и несколько раз выстрелил внутрь коробчатого корпуса. Одновременно с ним и чуть раньше затрещали выстрелы остальных. Я повел глазами, контролируя ситуацию. Попали все. Но двое часовых были только ранены. Один валялся на песке, зажав руками простреленное горло, а вот второй полз, держась за бок и подволакивая за собой винтовку. Этот мог оказаться опасен. При таком соотношении сил даже пара удачных выстрелов может опрокинуть чашу удачи. Но волновался я зря. По ползущему тут же грянуло еще два выстрела. Что ж, пора и мне вступать. Пока мои глаза шарили по сторонам, руки уже вывалили из карманов лимонки и начали быстро разгибать усики фиксаторов предохранительных рычагов, которые, как я теперь знал, назывались "чека".
- А-а-а, сука! - послышался сверху прямо-таки полный восторга рев Кабана, почти мгновенно заглушённый длинной очередью из пулемета.
Нет, он точно адреналиновый наркоман. Но так он мне всю обедню сорвет.
- Кабан - вниз! - рявкнул я, одновременно с легким оттягом перебрасывая через корпус бронетранспортера первые две гранаты. Похоже, все-таки мой авторитет уже стал для Кабана достаточно веским, потому что он тут же нырнул под броню. А я метнул следующую пару, покрывая гранатами площадь, занятую спящими на улице солдатами в квадратно-гнездовом порядке.
Взрыв, взрыв, взрыв…
Бронетранспортер закачало, а по его броне дождем забарабанили осколки. Я продолжал методично метать гранаты. Восемь на бивуак, остальные четыре были предназначены для караульного помещения, у которого из-за жары оказались настежь распахнуты и металлические ставни, и сами окна. Да и чего было бояться при столь многочисленной охране?..
Но я успел зашвырнуть внутрь только две. В наиболее сложные для броска дальние окна, чьи проемы перекрывал корпус бронетранспортера. Для того чтобы попасть в самое дальнее, пришлось воспользоваться рикошетом. В десяти шагах с той стороны бронетранспортера стояло дерево, от удара о которое граната влетела в окно. Иначе попасть в окно не получалось никак, а подгадать подрыв к тому моменту, как граната падала мимо окна, с таким типом взрывателя не было никакой возможности, замедление было слишком нестабильным…
Когда же я протянул руку за последней парой, из ближайшего окна в меня выстрелили. Я впрыгнул в состояние вьюги, качнулся в сторону и рывком выдернул ТТ из заранее расстегнутой кобуры. Патрон был уже дослан в патронник, но механизма самовзвода на этой модели не было, так что пока я взводил курок, мне пришлось качнуться обратно, уходя от еще одной пули. А потом я вогнал свою пулю стрелявшему в правый глаз, после чего левой рукой отправил две последние гранаты в два оставшихся окна.
Сразу после взрывов я крикнул:
- Кабан, работай! - и тут же из нижней стойки нырнул в окно, развороченное взрывом, держа ТТ наготове.
В караульном помещении живых не было. Все-таки эти "лимонки" не такие уж и плохие штучки. Хотя до "Граве марк VII" им, конечно, далеко. Снаружи молотил пулемет Кабана, я быстро проскользнул по длинному коридору, протянувшемуся из конца в конец караульного помещения, и, выпрыгнув из дальнего окна, завернул за угол.
Как я и предполагал, уцелевшие после нашего нападения солдаты прятались именно здесь. Их было четверо. ТТ рявкнул четыре раза, решив и эту проблему. Да, скорость перезарядки у этой машинки маловата, перед последним выстрелом мне пришлось качнуться вправо, уходя от выстрела из винтовки. Ну да ничего, Гвардия воюет тем, что у нее в руках, ибо опасно не оружие в руках гвардейца, а он сам!
Пулемет замолчал. Я быстро обвел взглядом пространство склада, затем сделал еще шесть шагов вперед, выходя на другую точку обзора. Похоже, все.
Все отработали с огоньком. Победа, еще несколько часов назад казавшаяся моим подчиненным просто немыслимой и, по существу, продавленная моим авторитетом, настолько воодушевила людей, что они буквально летали.
Первоначальный план был изменен. Как выяснилось, шины у бронетранспортера оказались полнотелыми, несмотря на изуродованные осколками гранат боковины оных, и машина вполне способна к передвижению. А младший сержант Римозов, как выяснилось, умел водить. В результате сейчас мы грузили оружие, обмундирование и боеприпасы именно на БТР.
Старшина Гарбуз, казалось, был готов вывезти весь склад, так что мне пришлось немного попридержать его. Тем более что я счел необходимым позаботиться о том, чтобы данный склад не попал снова в руки противника. Это было вполне выполнимо, поскольку на складе обнаружилось несколько десятков ящиков со взрывчаткой и минами. Со здешними минами я пока обращаться не умел, а разбираться времени совсем не было. Поэтому я быстро сформировал из брусков местного взрывчатого вещества несколько сосредоточенных зарядов и воспользовался в качестве взрывателей уже неплохо освоенными мной лимонками, изобразив примитивные конструкции с отсрочкой взрыва с помощью отыскавшихся на складе свечей и бечевки. А еще я рассредоточил несколько ящиков со взрывчаткой в кустах вдоль дороги, расположив их один от другого на полторы-две длины грузовой машины, и соединил в последовательную взрывную цепь с помощью тех же лимонок и мотка проволоки. Наша стрельба должна была переполошить соседние гарнизоны, и скоро здесь стоило ожидать появления вражеских подкреплений. Конечно, созданная мной конструкция выглядела крайне примитивной, и ее вполне можно было обнаружить даже в зыбком свете разгорающегося рассвета, но кто его знает… Насколько мне удалось убедиться, здесь не было людей, прошедших даже нижний уровень антропрогрессии, а обычный человек, как правило, так невнимателен…
Мы были уже где-то в километре от склада, когда прогремел первый взрыв, произошедший, судя по отзвуку, на открытом пространстве. Похоже, мои расчеты оправдались.
Услышав взрыв, все возбужденно загомонили, но не прошло и пяти минут, как жахнуло во второй раз. На ближайшем к въезду складе я сделал еще один дополнительный взрыватель-ловушку, аккуратно закрепив лимонку со снятой чекой на верхнем обрезе чуть приоткрытых ворот. Лишь только створка открывалась еще на пару пальцев, лимонка падала вниз, в уютную конусообразную ловушку, которую я сложил из нескольких килограммов взрывчатки, на лету отстрелив рычаг предохранителя. Насколько я теперь разбирался в устройстве местных вооруженных сил, большинство военных специальностей здесь было узкоспециализировано. И разминированием (как и минированием) занимались специалисты под названием саперы. Так что этот взрыв практически гарантировал, что больше никто из прибывших до появления этих самых саперов в остальные склады не полезет. И мои конструкции из бечевки и свечей, которые я насторожил с довольно большим запасом по времени, должны были благополучно сработать в свой срок.
Я обернулся и посмотрел на своих бойцов. Их лица выражали восторг, глаза сияли, а руки крепко сжимали оружие. Что ж, с такими бойцами можно было побеждать…
Спустя полтора часа мы были вынуждены бросить бронетранспортер. Дальше он проехать не мог. В принципе, я был удивлен и тем, что он добрался хотя бы сюда. Поразительно неуклюжая техника! Впрочем, похоже, остальным она казалась верхом совершенства. Во всяком случае, Римозову точно. Он управлял ею с нескрываемым большим удовольствием и покинул водительское место с явным сожалением на лице. Но мы забрались по лесным дорогам в такую глушь, что двигаться дальше на каком-нибудь транспортном средстве стало совершенно невозможно.
Я приказал бойцам разгружать бронетранспортер, а сам занялся волокушами. Судя по возросшей влажности и немного изменившемуся типу растительности, а также еще по некоторым признакам, скоро должны были начаться болота, так что, если за нами и организовали преследование, у нас были все шансы оторваться. Впрочем, насчет преследования я сильно сомневался. Склад мы разгромили весьма впечатляюще, и если при оценке ситуации противник будет руководствоваться продемонстрированным уровнем подготовки и тактической грамотностью местных вооруженных сил (а так оно и будет), то вероятнее всего сделает вывод, что здесь поработало сильное подразделение численностью до роты.
А это ведь только в голофильмах поблизости от охраняемых объектов располагаются находящиеся в полной боевой готовности, но бездельничающие крупные силы, которые могут лихо попрыгать на всякие транспортные средства и с шумом и гамом броситься в погоню за киногероями. На самом деле обычное положение дел у любого командира - где бы он ни находился, в тылу или на передовой, и какие бы задачи выполнял - это жуткий дефицит сил и средств. И максимум, что противник сейчас сможет собрать, учитывая, что часть сил, находящихся в распоряжении коменданта и старшего по гарнизону, мы благополучно уничтожили на складе, четыре-пять монад, то есть по-местному - пару взводов. Я бы с такими силами нас преследовать не рискнул…
- Все готово, товарищ командир, - лихо вскинув руку к обрезу пилотки, доложил Головатюк. Его лицо сияло.
Я кивнул.
- Отлично. Кабан - в головной дозор. Направление движения - по солнцу. Через пару-тройку километров начнутся болота - там остановишься и подождешь меня.
Кабан так же лихо козырнул, отпустил жердь волокуши, которую держал вместе с Иванюшиным, и, сдвинув на грудь новенький ППД со склада, нырнул в заросли. Я махнул рукой:
- Вперед!..
До болот мы добрались через полтора часа. Я объявил привал и забрался на дерево, чтобы осмотреть местность. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилался лес и болота, а далеко впереди, почти у горизонта, в небо тянулись почти неразличимые дымы и еле слышно даже для меня погромыхивало. Похоже, там еще кто-то дрался…
* * *
Дорога через болота оказалась неожиданно легкой. Впрочем, только на мой вкус. Остальные вряд ли бы настаивали на подобном утверждении, которое на самом деле основывалось просто на полном отсутствии у них опыта маршей в подобных условиях. Впрочем, не у всех. Головатюк, судя по всему, такой опыт имел, хотя и он раньше вряд ли передвигался по болотам, таща за собой тяжелогруженую волокушу. Поэтому уже где-то к двум часам пополудни мои подчиненные извозились в грязи чуть ли не по макушку и окончательно вымотались. А значит, пришло время остановиться на очередной привал и основательно перекусить. Тем более что после налета на склад у нас было чем.
На привал мы расположились на длинном, метров триста, и узком острове посреди болот, густо поросшем лесом. Судя по рельефу местности и тому, что я увидел с очередного дерева, мы двигались через довольно узкий болотный язык, далеко вдававшийся в местные леса. И мы его почти пересекли. Во всяком случае, в том направлении практически не было видно открытой воды - только торфяники, поросшие кустарником. Так что теперь между нами и противником раскинулась широкая полоса болот, и, значит, погони можно было не опасаться. Поэтому, едва выбравшись на остров, все сразу расслабились, каковое состояние в условиях боевых действий практически всегда приводит к печальным последствием. И потому я, когда заметил кое-что, что могло бы мне помочь преподать своим людям наглядный урок, не стал торопиться. Сцену надо было обставить подобающе.
Как только все собрались на узкой полянке у обреза воды, которую отыскал Кабан, чрезвычайно довольный этим фактом и даже обустроившийся на бережку, сняв сапоги и развесив по кустам портянки, я негромко скомандовал:
- Головатюк, построй личный состав.
- Слушаюсь, товарищ командир!
Несмотря на мой авторитет, на лицах большинства бойцов, занимающих место в строю, явственно читалось разочарование. Мол, и так сил уже никаких не осталось, а командир вздумал в строевую подготовку поиграть. Какого черта?!
- Кабан, как твоя фамилия? - с явной благожелательностью в голосе поинтересовался я.
- Шабарин, командир, - расплылся в улыбке Кабан, решив, что я собираюсь объявить ему благодарность или поощрить неким иным образом.
- Рядовой Шабарин, два шага вперед!
Кабан лихо бухнул по траве изгвазданными в грязи сапогами.
- Товарищи бойцы, какое наказание в боевых условиях следует применить к вашему сослуживцу, нерадиво выполнившему боевой приказ и этим поставившему под угрозу не только ваши жизни, но само выполнение боевой задачи? - спросил я, расстегивая кобуру и извлекая ТТ.
Улыбка с лица Кабана сползла, будто старая кожа со змеи. Несколько мгновений над поляной висела тишина, а затем Кабан придушенно просипел:
- Командир, да ведь я…
- Почему вы, рядовой Шабарин, будучи назначены в головной дозор, не выполнили поставленную задачу и не осмотрели остров? А если бы здесь были немцы?
- Так ведь нет же никого! - отчаянно воскликнул побледневший Кабан.
- Никого? - Я повернулся в сторону кустов, на которых еще висели его портянки, поскольку он встал в строй, просто засунув ноги в сапоги, и негромко приказал: - Эй, вы, двое, выйти из кустов!
Несколько мгновений ничего не происходило, а затем ветки зашевелились, и сквозь них продрались две фигуры в такой же, как и у нас, форме и не менее грязные.
Местная форма изготавливается из слабообработанных естественных материалов, которые в моем мире стоили бы буквально целое состояние, но здесь это щегольство приводило к тому, что форма мгновенно загрязнялась. Я повернулся к Кабану и повторил вопрос:
- А если бы здесь были немцы?
Шабарин побледнел. Я коротко скомандовал:
- На колени. Руки за голову!