Свои заградители мы нагнали к шестнадцати часам, когда до пролива оставалось около восьмидесяти миль. Впереди шла "Великая княгиня Ксения" под флагом начальника отряда заградителей контр-адмирала Львова. Далее "Цесаревич Георгий" и "Великий князь Алексей", несшие вместе около семисот мин. За два часа до нашего подхода от основного отряда отделились минные заградители "Великий князь Константин" и "Святой Николай" и под охраной пары эсминцев направились к болгарскому Бургасу. Догнав заградители, мы пошли восточнее каравана, держа дистанцию восемь миль. За час до полуночи отряд находился в двадцати милях от пролива. Минные заградители ушли вперед, с ними два эсминца Трубецкого, на каждом находилось еще по восемьдесят мин "Рыбок", которые они должны выставить в горле пролива недалеко от маяка Анатоли-Фенер. Постановкой "Рыбок" командовал каперанг Шрейбер. Я повернул отряд на восток и снизил скорость до малого, намереваясь в этом районе нарезать круги, пока идет минирование подступов к проливу. Позавчера пришло сообщение с "Краба" (несмотря на технические неполадки – об этом я узнал из рапорта Клочковского) об успешном минировании самого пролива. Турки даже не предполагали, что мы осмелимся на три мили зайти в пролив и выставить напротив их береговых батарей минное заграждение из шести десятков мин. Уже на следующий день на этом заграждении подорвался старый миноносец "Берк-Эфшан", исполняющий роль сторожевого и посыльного судна, и одна фелюга. При тралении подорвался тральщик "Сейяр", который хотя и остался на плаву, но в строй больше не вводился. Через неделю "Краб" повторил поход к проливу, но на этот раз ему не удалось проникнуть вглубь. Заграждение пришлось выставлять на линии, соединяющей мысы Юм-Бурну и Панас-Бурну. Ну это было еще впереди, а сейчас минные заградители очень осторожно проходили между минными заграждениями, что когда-то сами же здесь и понаставили. И вот теперь им надо выставить мины в двух милях от входа в пролив, перекрыть его на какое-то время. Турки заграждение обнаружат, как только кто-то налетит на мину или одна или несколько по техническим причинам не встанет на заданную глубину и будет торчать из воды. Мины может сорвать и штормом, который вдруг разразится в ближайшее время. А пока три заградителя, взяв уступом вправо, на расстоянии двухсот метров друг от друга выставили заграждения тремя банками на предполагаемом пути военных кораблей противника, фарватеры которых по последним данным проходили именно в этих местах. Заграждение западным крылом касалось Румелийской отмели, а восточным немного не доходило до анатолийского берега. Так и не обнаруженные противником заградители к трем часам закончили постановку мин и взяли курс на соединение с кораблями прикрытия.
Я в это время находился на мостике "Марии" в ожидании завершения операции по минированию.
– Ваше превосходительство, пришла кодовая радиограмма от старшего лейтенанта Андросова с "Константина".
– Что там, лейтенант?
– Противником не обнаружены. Мины выставлены. Курс 23 норд-норд-ост.
– Четверть дела сделано. Как там дела у князя? Надеюсь, все в порядке.
На востоке небо начало сереть, но на западе пока была ночь. С приближением рассвета мы стали опасаться, что минзаги, пока не отойдут от турецкого побережья на достаточное расстояние, будут замечены с береговых постов и обстреляны береговыми батареями. Но все разрешилось благополучно, через полчаса и от князя пришло кодированное послание. Такое же кодированное сообщение пришло с "Дуная" из-под Варны. Все три группы выставили мины без помех со стороны противника, и это была удача. Мы пошли на сближение со Львовым и через час увидели по левому борту силуэты пока еще только двух кораблей, идущих на сближение, но через несколько минут показались еще три. Замигал фонарь, передавая позывные, – это наши корабли. Первый этап минирования прошел успешно, и ни один корабль так и не был замечен противником. В общей сложности нами в трех местах у побережья противника, почти одновременно, было выставлено около тысячи семисот мин разных конструкций. В наличии оставалось не более четырехсот штук, из них половина – малые мины типа "Рыбка". Еще тысяча таких же мин должна поступить из Николаева и Одессы, пять сотен из Киева. Почти столько же изготовили в Харькове. Сами по себе эти мины для крупных кораблей неопасны из-за малого заряда взрывчатки, всего-навсего до двенадцати килограммов на мину. Всем понятно, что против линкора они не потянут, как и против крейсера, а вот против маломерных кораблей подойти могут, и даже подводную лодку с ее помощью можно потопить. Что и случилось с UВ-48, напоровшейся на две такие мины в Босфоре. После этой операции минные заградители больше к Босфору не ходили, минные заграждения там отныне ставили только эсминцы за одним только исключением.
Это произошло в октябре. Осенние штормы и турецкие тральщики проредили минные поля. Надо было что-то придумать, чтобы перекрыть все обходные пути, а заодно и усилить прежние заграждения. Но как? Подойти ближе к берегу, войти в горло пролива мешали свои же собственные минные поля. Так как у эсминцев осадка больше трех метров, напрашивалось следующее решение этой задачи: а что, если пустить над минами суда с малой осадкой? У нас были пять малых минных заградителей, но они не годились для такого дальнего перехода к Босфору, это, по сути, были большие баркасы в сорок тонн, которые предназначены только для прибрежного использования в своем качестве. Был еще один заградитель – "Мина", с осадкой всего сто двадцать сантиметров, его можно было использовать для этой операции. Но вот вместимость восемьдесят мин была маловата, да и он всего один, и, чтобы перекрыть все пространство минами, надо совершить до десяти рейсов. Я приказал рассмотреть в качестве минных заградителей азовские шхуны, по проекту которых едет строительство десантных судов. Эти плоскодонные паровые шхуны строились специально для небольшого мелкого Азовского моря. Срочно две такие шхуны были дооборудованы на прием двухсот мин. А потом был брошен клич, что для выполнения смертельно опасного задания требуются добровольцы. Но чем-чем, а сорвиголовами русский флот всегда был богат. Темной октябрьской ночью два минных заградителя "Святой Георгий" и "Святой Николай" под охраной "Екатерины Великой" с сопровождением потащили на буксире эту груженную минами парочку к Босфору. У внешней кромки заграждения паровые шхуны отдали буксиры и тихо двинулись по минному полю к темнеющим берегам Босфора. Под их днищами покачивались заякоренные рогатые шары: каждого из них хватило бы, чтобы разнести утлое суденышко в щепки. Командиры шхун осознавали также: если случайно их посудины коснутся мины, то взрыв будет таким, что разбудит весь Константинополь. Ведь рванут разом все двести мин на борту шхуны. Тем не менее первый "рейс смерти" прошел благополучно. Импровизированные минные заградители выставили на протраленных турками путях четыреста новых мин и к утру вернулись к поджидавшим их вне видимости с берега "Святому Георгию" со товарищи. Днем да при волнении, я вам скажу, дьявольская работенка перегружать на шхуны с минных заградителей вторую порцию мин для турок. Шхуны ночью снова ушли к берегу. На третьи сутки были перегружены последние мины, и на каждую шхуну пришлось всего по сотне мин. И вот так за трое суток непосредственно в горле пролива была выставлена еще тысяча мин. Эта операция по установке минного заграждения была самой удачной. На этих минных заграждениях подорвались и погибли вражеский эскадренный миноносец, канонерская лодка, два тральщика, две из трех германских подводных лодок, множество фелюг и углевозных шаланд. Но самое главное то, что ни один крупный корабль не мог выйти из пролива – они оказались прочно заблокированными в Босфоре, где простояли не только до конца этого года, но и начало следующего. Все добровольцы без исключения за эту операцию были награждены.
Титанический труд русских минеров немецкий историк контр-адмирал Герман Лорей оценит в своем фундаментальном исследовании так: "Постановка минных заграждений у Босфора и Варны русскими морскими силами летом и осенью 1916 года явилась операцией во всех отношениях замечательной. По приблизительному подсчету, ими было поставлено от тысячи восьмисот до двух тысяч мин заграждения. Для выполнения этого задания они пользовались многими ночами, потому что лишь ночью им можно было приближаться к берегу. Их линии заграждений тянулись до самого очертания побережья вплотную к берегу, и новые ставились так близко к прежде поставленным, что ловкость, отчетливость и уверенность, с которой русские избегали своих же, на малую глубину ранее поставленных мин, поистине достойна удивления".
Но это все еще впереди, а пока на дворе июль месяц.
11 июля от Юденича прибыл полковник Георгий Георгиевич Деев и привез пакет, в котором была даже не просьба, а предложение, то самое, о котором мы с ним говорили по дороге из Ставки. Это высадить десант и захватить Синоп.
Полковник Деев рассказал нам следующее:
– После взятия нашими войсками Эрзинджана и разгрома 3-й турецкой армии Вехиб-паши сейчас на фронте наступило временное затишье. Но в междуречье Тигра и Евфрата накапливаются войска 2-й армии Ахмета Иззета, которые могут попытаться ударом с юга на Эрзерум зайти в тыл нашим войскам под Эрзинджаном. Как только войска Ахмета Иззета начнут наступление и у них наметится успех, надо ожидать, что и Вехиб-паша непременно ударит с фронта. Хотя у него осталось не так много войск, но удар с двух сторон может плохо закончиться для Кавказского фронта. Пока 3-я армия не готова наступать из-за больших людских потерь, а резервам нужно время, чтобы добраться до линии фронта, вот нам и надо этим воспользоваться и высадить в далеком тылу десант. Генерал Юденич желал бы, чтобы вы попытались высадить десант в Орду или в Самсуне. Самсун предпочтительнее, оттуда можно ударить в тыл на Сивас. Но командующий сказал мне, что в ваших планах значится совсем другой турецкий город, который находится еще дальше в тылу. И даже есть одобрение самого императора на овладение им, но и он подойдет для отвлечения турок от Эрзинджана. Я думаю, это даже к лучшему, что так далеко в тылу этот город. После высадки десанта туркам придется те резервы, что они послали для усиления 3-й армии, перебрасывать на его ликвидацию. Потому-то без резервов Вехиб-паша не в состоянии наступать ни на Эрзинджан, ни на Трапезунд. Значит, мы можем большую часть своих войск развернуть против угрозы с юга.
– Нам все понятно. Взять и оттянуть резервы или даже некоторые полки Вехиб-паши на себя, пока Николай Николаевич разбирается с Ахметом Иззетом на юге.
– Да, это так.
– Сколько войск выделяет нам генерал Юденич для этой операции?
– Я точно знаю, что это будет 3-я пластунская бригада, еще батальон армянских добровольцев – всего девять с половиной тысяч человек. Пластуны под Трапезундом немного подрастеряли своих товарищей, но зато это обстрелянные солдаты, армяне тоже горят желанием отомстить своим вечным врагам. К 16 июля они будут готовы для посадки на корабли в Трапезунде, если только флот готов выполнить тот самый замысел.
– Мы всегда готовы, и флот в том числе. Чтобы взять и удержать хотя бы неделю и даже месяц, этих тысяч хватит. Но я собираюсь брать его на долгое время, если не навсегда. Тогда этого воинства будет маловато.
– Главнокомандующий предвидел, что вы так ответите, но он хочет вам напомнить, о чем вы говорили не так давно – что город может защитить всего одна дивизия.
– Да, я говорил так, если мы захватываем город и организовываем оборону на перешейке, то да, мы там будем сидеть долго. Но тогда ни о какой диверсии в глубоком тылу и речи быть не должно. Мы сидим в городе, турки с таким же успехом будут сидеть перед городом, зная, что у нас нет сил для какого-то мало-мальского наступления в их глубоком тылу. Вновь начнут перебрасывать свои резервы под Эрзинджан. А я хотел бы занять все перевалы на дорогах в удалении двадцати – тридцати верст от Синопа. Вот тогда турки заволнуются – перевалы в наших руках, дороги тоже наши. Мы можем потом в любой момент перебросить через Синоп любое количество войск и начать наступление в глубь Турции в любом направлении. Нам еще хотя бы пару полков подбросить, тогда мы закрепились бы там основательно, да и корабельные орудия при обороне помогут.
– Я ничем не могу вам помочь, ваше превосходительство, но передам командующему вашу просьбу.
В моем подчинении находятся полностью сформированные два батальона морской пехоты численностью тысяча восемьсот человек. Но более боеспособный первый батальон под командованием капитана Стольникова. Есть также 117-я дивизия полковника Воробьева, которая расквартирована в Крыму. Это еще восемнадцать тысяч человек, и вот этого должно хватить для удержания города, только надо получить соизволение императора на ее использование. Пока я не стал говорить об этом полковнику Дееву и обнадеживать, а вдруг генерал Юденич расщедрится и еще хотя бы пару тысяч бойцов подбросит. В этот же день я связался со Ставкой и имел разговор с государем, после которого получил разрешение на проведение операции и использование для этих целей 117-й дивизии. Еще я получил одобрение опробовать в бою один из батальонов морской пехоты.
Глава 9. Захват Синопа
Я не мог оставаться в Севастополе после того, как операция по захвату Синопа, которую мы начали разрабатывать полтора месяца назад, была одобрена и вступила в завершающую фазу. Итак, сегодня почти весь флот находился в море, и большая его часть у побережья Турции. Я во главе первой оперативной группы прикрывал конвой с бойцами 117-й дивизии и первым батальоном 1-го Черноморского полка морской пехоты, шедшим из Крыма и состоящим из двадцати пяти судов. В Севастополе в повышенной готовности находилась 2-я оперативная группа вице-адмирала Новицкого, готовая в любой момент выйти в море в любом направлении. Операция началась два дня назад с погрузки войск в Крыму и Трапезунде, и вот два конвоя движутся к Синопу. Трапезунд покинули шестнадцать судов транспортной флотилии с 3-й пластунской бригадой и армянским батальоном на борту, их охраняли корабли контр-адмирала Саблина.
– Ваше превосходительство, пришло сообщение от контр-адмирала Хоменко.
– Надеюсь, у него там все в порядке.
– Да, все в порядке. Передает, что корабли к району высадки подойдут через два часа, – доложил лейтенант Никишин.
Операция должна начаться в предрассветных сумерках, так что времени у него еще достаточно, подумал я. Нам самим-то еще идти не менее часа, а рассветать начнет через три часа. Как раз к этому моменту все суда подтянутся. Я мог не выходить в море, тут и без меня справились бы, но сидеть на берегу мне опостыло. "Гебен" носа не высовывает, знает, что обратно в пролив может не вернуться, а другого достойного противника у нас на Черном море нет. Вот поэтому я и сожалею, что дал согласие возглавить Черноморский флот. Все же на Балтике было веселее, там хоть пострелять приходилось, а тут одни десантные операции да стрельба по берегу и по всякой плавающей шушере, на которую и снаряда жалко.
И вот настал момент, все корабли собрались. На море стоял серый рассвет, когда первыми к берегу направились корабли огненной поддержки из Батумского отряда контрадмирала Римского-Корсакова. Броненосцы "Три святителя", "Ростислав" и канонерские лодки "Кубанец" и "Донец" уже не раз за последние полгода только тем и занимаются, что прикрывают десанты и обрабатывают береговые укрепления турок. "Пантелеймон" в этом деле еще новичок, но и его не раз привлекали при отражении июньского наступления турок на Трапезунд для стрельбы по берегу. Все береговые батареи и укрепления разведаны нашими авиаторами, которые многократно за последние два месяца тут побывали. Да и эсминцы, иногда проходя вдоль берега и обстреливая порт, вынуждали турок открывать ответный огонь. Так что местонахождение большинства батарей было известно.
Общее командование войсками десанта поручили генерал-майору Владимиру Владимировичу Лобачевскому, до этого он занимал должность начальника штаба 20-й пехотной дивизии 1-го Кавказского корпуса. Начальником штаба к нему назначили подполковника Александра Ивановича Верховского, который после боев за Трапезунд был переведен на должность начштаба в 1-й Черноморский полк. В данный момент они находились на броненосце "Ростислав" вместе с контр-адмиралом Хоменко – командующим кораблями транспортной флотилии. Там же находился и представитель нашего штаба, капитан первого ранга Вердеревский для согласования взаимодействия с кораблями поддержки.
Мы решили высаживать десант сразу в четырех местах. Один с северо-восточной стороны полуострова, на котором стоит город. Второй на южном берегу, третий на перешейке в самом узком месте, чтобы отрезать город от материка. Еще один десант мы высадили за мысом Инджебурун, возле селения Аянджык, в пятнадцати верстах западнее города, где расположены лагеря военнопленных.
И вот над морем раздались первые оглушительные залпы броненосцев. Турки не сразу открыли огонь, возможно, проспали наше появление, а возможно, просто выжидали, когда корабли подойдут ближе к берегу. Но вот заговорили и орудия с берега, когда к полуострову стали сразу с трех сторон подходить несколько транспортов со штурмовыми группами для захвата плацдарма, сформированными из пластунов 3-го и 4-го батальонов участников взятия Трапе-зунда и 1-го батальона морпехов. Это было их боевое крещение как морпехов, а для многих и первая высадка на вражеский берег под огнем. Такого сопротивления не было даже весной, когда наши брали Ризе и Трапезунд. Одно из наших судов дрейфовало с разбитой машиной и медленно погружалось кормой, к нему сразу устремились эсминцы и одно транспортное судно, чтобы снять оттуда десантников. Еще на одном судне что-то горело, и оно спешило к берегу, ища там спасение. Это отличилась турецкая батарея, установленная на самом восточном мысе. На ней сосредоточили огонь "Пантелеймон" и "Донец", но подавить пока не могли, хотя в районе батареи вздымались огромные султаны взрывов от двенадцатидюймовых снарядов с броненосца. Батарею на мысе Инджебурун подавили сравнительно легко, и там высадка проходила беспрепятственно. А вот эта огрызалась довольно болезненно.
– Иван Семенович, надо заставить замолчать эту батарею, – обратился я к Кузнецову.
– Будет исполнено, ваше превосходительство. Князь Урусов, подавить береговую батарею противника!
"Мария" подошла к берегу на минимально безопасное для нас расстояние, и после того, как получили с "Пантелеймона" данные о дистанции до батареи, открыли огонь. Батарея замолчала после третьего залпа, когда там что-то взорвалось. И сразу же открылся безопасный участок берега, где можно было высаживать десант.
– Передать контр-адмиралу Хоменко: направить на этот участок часть судов с десантом.