– В таком случае мне нужны самые смелые из вас, сделайте два шага вперед. – Из толпы вышло пять человек, к которым подошел князь и собственноручно сделал им несколько косметических порезов кожи. – Так будет реалистичнее. Кстати, не забудьте одеться в слегка порванную и грязную одежду, ибо беглец в чистой и новой одежде будет вызывать подозрение. Итак, если все всё поняли, то поступаете в распоряжение Феодора, – Эрик кивнул на стоящего возле окна спокойного человека с внимательными холодными глазами. После чего развернулся и вышел. Его следующей задаче было установка наблюдателей на всех возможных путях от Афин до его ставки. А так же создания иллюзии пожаров в городе, для чего он велел на каждом перекрестке заложить большой костер, в котором жечь сырые дрова и влажное старое тряпье, чтобы больше дыма. Жители отнеслись с пониманием – пусть лучше сгорят старые тряпки, чем их дома. Утром четвертого дня прискакал запыхавшийся гонец, который доложил, что противник выдвинулся всеми силами в сторону города. Отряд возглавлял отряд из пяти десятков рыцарей верхов на конях, за которыми следовала колонна – до тысячи ополчения с копьями. Ключевой задачей этого боя являлась необходимость уничтожить противника и не допустить отступления крупных сил в город. Реальный, серьезный штурм в его планы не входил. Поэтому он поступил так. На небольшом, поросшем кустарником холме поставил засаду из личного состава артиллеристов, которые должны были с одного – двух залпов накрыть рыцарей, стреляя с двадцати-тридцати шагов. Остальные же силы должны зайти в конном порядке с тыла и разогнавшись по лугу ударить по пехоте. Сила для конного удара у него была не малая – до двух с половины сотен тяжелых кавалеристов, способных двигаться в плотном строю. Сказано – сделано. Уже к обеду возглавляя конный отряд, идущий шеренгой в шестьдесят с копейками человек и глубиной в четыре коня, он влетел в порядки перепуганной толпы ополченцев. Кони так разогнались, что первые несколько метров люди их практически не замедляли, отскакивая как тряпичные куклы. После, замедлившись достаточно для рукопашной, всадники начали работать саблями по стремительно уходящим в глубокую панику людям. Какие-то десять минут и на поле боя лежит кровавое месиво вместо армии, которая пыталась угрожать князю. Сразу выдвигаться в Афины не стали, так как нужно было дать время как можно большему количеству жителей бежать. Поэтому занялись трофеями и похоронами. В общем, провозились весь оставшийся день и только утром пятого дня вышли к городу.
Как и ожидалось – жители в большинстве своем покинули город и удалились в Фивы – формальную столицу Ахеи в те времена. Городские ворота никто не защищал. Войдя в город, Эрик отдал приказ убивать всех, кого встретят. Рудольф всполошился, так как не знал, что агитаторам и разведчикам были даны инструкции о выходе из города утром пятого дня, чтобы не попасть в мясорубку. Следующие несколько дней шло все очень методично и размеренно – войска князя без суеты и спешки штурмовали подворье за подворьем. Врываясь внутрь, они убивали всех, кто оказывал сопротивление, остальных выгоняли во двор и заставляли рыть могилу для убитых. Когда котлован оказывался готовым, в него складывали тела убитых при штурме, после резали оставшихся и тоже сталкивали вниз. Засыпать приходилось самим. Этот подход помог избежать завала трупами улиц и вероятного распространения какого-нибудь заражения, равно как и авральных земляных работ, как в Сугдее. В общей сложности, по приблизительным подсчетам на утро девятнадцатого апреля было убито около шести сотен человек, а в городе остались только его воины и слуги. Обещание было выполнено – жители ему подчинились и он вырезал всех, кого нашли внутри городских стен. При этом, Эрик был доволен вдвойне, так как смог избежать действительно серьезной бойни, ибо к моменту его прибытия в Грецию в Афинах проживало до двадцати тысяч человек. Основная цель, которую он преследовал, позволяя уйти жителям и не допуская их повального уничтожения, заключалась в массовом пиаре его методов. Чем больше людей узнают, что те, кто не подчиниться ему – умрет, тем меньше городов в будущем ему придется штурмовать. В городе собиралось все, вообще все, что имело ценность. На сборе трофеев работали и представители Пирея по распоряжению магистрата. Часть он решил оставить жителям порта, дабы вознаградить их за трезвость и адекватность поступков. Остальные же грузились на корабли и вывозились – либо на Корфу, которая была перевалочной базой торговой компании Деметры, либо в Боспор. Утром первого мая князь во главе своего войска из двух рот общим числом около двух с половиной сотен выдвинулся в сторону Фив. Вечером он подошел к предместью, где его встречали – в небольшом поле рядом с жилыми домами стояло большое ополчение в несколько тысяч человек, которое возглавлял отряд из порядка ста рыцарей. Ополчение, конечно, было смехотворно, так как представляло собой людей в простой одежде, даже без стеганого доспеха, вооруженных, чем попало – от просто деревянных дубинок, до копий и рабочих топоров. Но их было много, очень много. Слишком хлопотно будет их перебить. Ребята, по всей видимости, тоже понимали, что эта битва ничем хорошим не грозит, поэтому сами первыми вышли на переговоры.
– Доброго вечера. Меня зовут Эрик Боспорский. Я удивлен такому вниманию к моей скромной персоне или вы кого-то еще ждете на этом поле? Удивительно, где вы нашли такую толпу крестьян?
– И вам доброго вечера. Я Харальд, барон фон Ланэк. Вы правы, мы ждем именно вас.
– Да? Однако! Любезный, разве подобный эскорт в моде? – У князя на лице расплылась самого милого вида улыбка.
– Что вы от нас хотите? – Харальд смотрел спокойным взглядом, чуть прищурившись.
– Ой, ну не притворяйтесь наивным. Вы отлично знаете, зачем я пришел. Но у меня хорошее настроение и портить его предсмертными криками этого стада баранов я не желаю. – Эрик кивнул на ополчение.
– Хорошее желание, но тогда как поступим? Вы ведь просто так не уйдете. По крайней мере молва о вас говорит именно так.
– Иногда мне кажется, что про живого меня сказок уже больше, чем про мертвых героев. Хотя вы правы, к делу. Я думаю, вы отлично понимаете, что шансов в этом бою у вас нет. – Эрик сделал паузу и вопросительно посмотрел на Харальда.
– Откуда такая уверенность? У вас две с половиной сотни рыцарей, это очень солидно, но и у нас есть сотня. У вас будут ощутимые потери. Плюс эти, – он небрежно махнул в сторону ополчения, – их много, но тут как повезет. Не исключено что вы перебьете их без особых потерь. Но общие потери у вас будут очень серьезные.
– Обратите внимание на то, что у каждого моего воина есть арбалет. Ваша сотня ляжет с первого залпа. После чего я займусь этими скоморохами, которые даже плотно в кучу сбиться не могут. Вон, посмотрите, – князь махнул рукой в сторону ополчения, – они стоят так, будто просят пройтись по ним толпой тяжелой кавалерии.
– Арбалеты… я как-то их сразу не заметил. – Лицо барона сильно погрустнело. – Это действительно все меняет. Я не желаю так бездарно лишать своих людей жизни.
– Правильный вывод. Теперь обсудим условия вашего отступления.
– Вам не достаточно того, что мы уступим вам поле боя без сражения? – барон удивился.
– Конечно. Ведь ваша жизнь безраздельно лишь в моих руках и только мне решать – будете вы жить или умрете. Думаю, кто-то из крестьян все-таки убежит живым с поля боя, так как их много и можно будет не уследить за всеми, а вот рыцари все тут лягут. Или вы в этом сомневаетесь?
– Нет, как раз в этом я не сомневаюсь. – Он совершенно поник лицом. – Хорошо, что вы предлагаете?
– Для рыцарей я предлагаю две формы капитуляции, каждый из них будет волен выбирать сам. Первая – они выплачивают мне по 5 венских денариев каждый и, поклявшись своей бессмертной душой больше никогда не выступать против меня даже в мыслях, удаляются куда-нибудь подальше с моих глаз. Второй вариант – они поступают ко мне на службу, принеся клятву верности, то есть становятся моими дружинниками. Что же касается ополчения, то за свою наглость они должны заплатить. Заплатить и запомнить, кто они и каково их место. Я хочу увидеть децемирование этого стада баранов, то есть, каждый десятых из их числа будет казнен своими же соратниками. Остальные буду вольны вернуться домой.
– Но они же вышли защищать свой дом?
– Они вышли с оружием против меня. Вы – воины, это ваша работа и долг, было бы странно, если б люди подобные вам прятались по домам в тяжелые дни. А они – крестьяне, которые возомнили про себя черт знает что. Такие глупости нужно выбивать из дурных голов, чтобы повторять было не завидно. Эти болваны пришли сюда, чтобы бесславно умереть и бросить на произвол судьбы свои семьи из элементарной глупости и жадности. Вы что, на полном серьезе считаете, что вот это, – он вновь показал в сторону ополчения, – способно хоть что-то защитить?
– Вы правы, я о таком положении дел не подумал. Действительно, глупо было вообще их собирать. Чертов магистрат, он им даже оружие не выдал.
– Вот видите, вы сами все понимаете. Попробуйте припомнить последнее успешное применение ополчения в боях. – Эрик улыбался. – Их уже Карл Великий старался не собирать, считая плохой армией.
– Уроды они, жадные. А что будет с самими Фивами? Если мы отступим, то город окажется в вашем распоряжении. Какие у вас планы на него?
– Если сейчас будут выполнены мои условия в точности, а сам город не окажет мне сопротивления, то я возьму дань и покину его, не учиняя разрушений и не чиня убийств.
– И какая будет дань? Вы рассчитываете на какую-то конкретную сумму серебром?
– Она будет довольно скромной. Конкретных сумм я не называю, так как не знаю, в каком состоянии находиться город и есть ли у него нужная мне наличность. Зачем ставить невыполнимые условия? В общей сложности я хочу третью часть всех наличных денег и драгоценностей, третью часть всех товаров, все железо, кроме того, что на ваших рыцарях, все книги и все древние статуи, если их можно будет увезти.
– Солидно. У меня есть время обдумать и согласовать ваше предложение?
– Конечно. Сколько вам нужно времени?
– Думаю до завтрашнего утра.
– Хорошо. Так и поступим. Жду вас завтра на рассвете. Я размещусь вон в том подворье. Мне понравились его массивные стены и аромат оливок. Но, вы, я думаю, понимаете, второго шанса я вам не дам. Если вы меня попробуете схитрить, или дать битву, то ни я никому не сохраню жизни, ни вам, ни горожанам. Афины тому пример очень красочный пример, только в этот раз я не буду позволять наиболее смышленым жителям покинуть город. – Эрик хитро улыбнулся. – До утра барон. Доброй вам ночи.
Эрик расположился на весьма обширном подворье, которое выполняло функцию небольшого мастерской по производству оливкового масла. Ее двухметровые каменные стены позволяли в случае необходимости вести эффективный оборонительный бой против сильно превосходящего числом врага. А приличного размера сараи – укрыть лошадей на ночь. Сразу после занятия территории были расставлены посты и установлен порядок смена караула, чтобы не прозевать нападение. Но все обошлось. Утром, с первыми лучами солнца к воротам подворья подъехала делегация. За ночь барон смог связаться с городским магистратом и обсудить с ними сложившееся положение. Оно, конечно, им не понравилось, но выход предложенный князем их вполне устроил, так как был меньшим злом. Мало этого, барон принес весьма приятное известие о том, что практически все рыцари готовы присягнуть правителю Боспора. Их, в общем-то, не очень устраивала служба в качестве наемников у византийских феодалов, так как те были очень скупы до своих людей. Таких нанимателей, как показывает практика, во все времена не любили. Так как рыцари были все из бедных или очень бедных домов, да еще и младшие в семье, то снаряжение у них было весьма убогое. Хаубек был только у Харальда, остальные носили кольчуги разного размера и качества. Самые бедные были в совершенно ужасных самодельных поделках, которые представляли собой куски старой кольчуги, нашитые на стеганый акетон. В общем, очень пестрая компания ценность, которой, впрочем, была весьма высока, так как люди обладали очень высокой психологической устойчивостью и неплохими боевыми качествами. Отличный материал для пополнения. Делегация вошла на подворье, где до часа обсуждали детали и завтракали свежим жареным мясом вприкуску со свежими сочными овощами и зеленью, а так же сушеными фруктами на десерт. После завершения переговоров по согласованию действий Эрик в сопровождении части делегации выехал в поле, где уже все было готово для казни отобранной группы ополченцев. Рядом с опушкой леса были аккуратно отрыты могилы длинными аккуратными рядами в четыре линии глубиной. Возле каждой из них была компания из трех человек. Один стоял на коленях со связанными за спиной руками, второй его держал за руки и волосы затылка, третий стоял рядом с ножом в руке. Эрик выехал вперед и громко произнес, чтобы перед смертью каждый из тех, кому суждено умереть называл свое имя, чтобы не умирать безымянным баранов в глазах благородного князя. После этого он двинулся с одного торца и, встретившись глазами с первым ополченцем спросил: "Как твое имя солдат?" Услышав ответ, он кивнул стоящему рядом с ним палачу и смотрел, как тот неумело перерезает горло бедняге, как у того расширяются от ужаса глаза, как из его горла фонтанирует кровь. И так до тех пор, пока его жизнь не стихает. После этого он кивает еще раз, казненного сталкивают в могилу и начинают закапывать, а он едет к следующему. За этим действием наблюдали выстроенные вдоль места казни все остальные войска, приведенные Харальдом на это поле. После завершения экзекуции над могилами священники провели службу, а ополчение, сдавая все оружие, что у них имелось, стало расходиться по домам. Даже деревянные дубинки и те сдавали. Когда все закончилось окончательно, сопровождаемый дружиной Харальда и своими ротами князь направился в Фивы, где магистрат готовил для его размещение крыло здания магистрата. Процесс сбора трофеев и их вывоз занял около недели. Почти наверняка получилось бы больше, но руководство города способствовало всеми доступными способами ускорению данного процесса, так как до ужаса боялось Эрика. В конце обозначенной недели закончился шедший параллельно процесс принятия вассальных клятв от рыцарей Харальда. Само собой, с ними предварительно оговаривались условия службы, вопросы дисциплины, взысканий и добычи. Рыцарскую бедноту более чем устраивало поступать на полное содержание князя и не получать доли добычи в походе. Феод так же заменялся содержанием и снаряжением за счет сюзерена. По окончанию этой процедуры Эрик выдвинулся в сторону Коринфа, имея под своим командованием около трех с половиной сотен конных и доспешных воинов и четыре удобные и мобильные баллисты на конной тяге.
С Коринфом все прошло совершенно гладко – сказался опыт Афин и Фив. К нему на встречу даже выдвинулась делегация магистрата, дабы поприветствовать. Делая задел на будущее, Эрик взял не третью часть, а четвертую от денег, драгоценностей и товаров, дабы обозначить свое отношение к разумному поведению. Но поход должен когда-то заканчиваться, поэтому 22 мая он, вместе со своей выросшей до четырех сотен дружиной, за счет перешедших на его стороны бедных рыцарей подтянувшихся в Коринф со всей Мореи, вернулся в город Пиреи, где крепко обосновалась Деметра. Она, видите ли, нашла общий язык с местной элитой, так что теперь этот небольшой городок фактически перешел под ее опеку. Следующей стадии будет превращение его в фактическую приморскую торговую базу компании. Разместившись в весьма просторной резиденции своей жрицы, князь долго беседовал с ней по поводу новых финансовых поступлений – сколько их, как их распределить и что делать с весьма внушительной наличностью. Итогом грабежей в центральной Греции стало пополнение бюджета Боспорского банка на двести тысяч денариев, правда, далеко не все наличными средствами, но все равно – сумма просто колоссальная – эквивалент десяти тонн серебра! Этих средств должно хватить для продолжения развертывания производственной кампании и технологичной промышленности в его княжестве с взятыми темпами. Помимо этого было собрано до десяти тысяч свитков разнообразных рукописей для создания Боспорской библиотеки и до двухсот разнообразных статуй во вполне хорошем состоянии, которыми он хотел украсить город. В частности разбить в Боспоре большой и красивый парк, который украсить самой ценной, статуей Афины работы Фидия, которая помимо чисто художественной ценности имела и весьма приличную комерческую стоимость, так как в не было очень много золота и слоновой кости. Вечером он вышел во двор с кувшинчиком прохладного молока и, расположившись на лавочке под открытым небом, решил обдумать произошедшие события. Где-то там, далеко ползло черное небо все сплошь усыпанное маленькими огоньками, а внизу, на дне этого огромного океана сидел он и анализировал все, что с ним произошло за последний месяц. Это была его вторая военная кампания. По сравнению с первой, в общем-то, достаточно бескровная кампания, так как погибло всего чуть больше тысячи человек, а могли умереть десятки тысяч. По итогам произошедших событий взгляд Деметры стал еще более восторженный. Да и не только ее. Люди на улицах Пирея смотрели на него как на что-то невероятно величественное и очень опасное. В их глазах был смешан страх с уважением и восхищением. Особенно это усилилось после того, как Феодором были успешно распущенны слухи о том, что князь специально медлил входить в Афины, давая возможность людям убежать и избежать глупой смерти. С другой стороны Феодор рассказывал, будто Деметра не раз уже проговаривалась о сущности Ареса в присутствии посторонних людей. Отхлебнув молока он поставил кувшин на землю и довольно потянулся. Как же здорово, что сейчас нет либералов и гуманистов! Как же здорово, что люди понимают простые вещи и не строят нагроможденных иллюзий и романтических мистификаций! Да, эти ребята, увидев поступки Эрика, сейчас бы просто фонтанировали обвинениями в бесчеловечности, жестокости и прочих ужастиках. Пробовали бы заставить нашего героя оправдываться, почувствовать себя виновным, уступить их бреду. Хотя нет, жаль, очень жаль, что их нет сейчас с ним. Было бы очень мило понаблюдать за тем, как они со своими внеземными убеждениями выживали бы тут – в мире конкретных, циничных и предельно прагматичных людей, хоть и не образованных. Интересно – выжило бы хотя бы по человеку на тысячу таких персонажей в течение года? Кстати да, его всегда мучил вопрос – действительно ли они верят в то, что говорят или это просто поза? Вот прижмет какой-нибудь феодал молоденькую дамочку феминистку и лесбиянку на сеновале, признается ей в генитальной любви пару раз. Что она будет делать? Или поместить какого-нибудь либерального правозащитника в шкурку какого-нибудь феодала, да в самую гущу династических разборок, чтобы он прочувствовал всю прелесть натуральной конкуренции, когда тебя родной брат может прирезать за право наследования. Да уж, этот мир ему нравиться больше того, в котором он жил. Меньше лицемерия, меньше искусственности. Он какой-то натуральный, неприкрытыми макияжем. В нем, о ужас, белое называется белым, а черное – черным. За этими мыслями его застал Феодор.
– Ваша светлость, вам не спится?
– Нет. Я решил перед сном подышать свежим воздухом и обдумать делам минувших дней.
– О да! Дела колоссальные.
– В самом деле? Почему ты так считаешь?