Раничев невесело усмехнулся: наверное, это последняя такая ночевка – спокойная. Как-то там будет в немецких землях? А ведь скоро уже, скоро… Иван уже почти уснул, как вдруг почувствовал, как кто-то дернул его за рукав, и, вздрогнув, повернул голову. Рука словно сама собой легла на эфес сабли – все спали с оружием.
– Спишь, боярин? – тихо прошептал девичий голос.
Иван улыбнулся: Ульяна.
Спросил так же тихо:
– Чего не спишь, дева?
– Не спится. Отойдем во-он хоть к тому дубу. Только тихо.
– К дубу? Зачем? – скривил губы Раничев.
– Не бойся, боярин, я не стану отдаваться тебе, не до того сейчас. Дело есть посерьезнее.
В приглушенном шепоте девушки слышалась нешуточная тревога.
– Вот как?
Иван быстро поднялся и вслед за Ульяной направился к дубу. Вернее, шел он один, девчонка, убежав вперед, уже поджидала на месте.
– Вот! – Без лишних слов она протянула Раничеву небольшой свиток. – Читай.
Иван развернул лист, встал в лунном свете. Буквы еле виднелись, сливались – Иван нащупал на поясе огниво, зажег трут – написано было достаточно крупно, и теперь можно было прочесть, хотя и с трудом: "Иванко Петров сын Раничев, болярин рязанский, Витовту князю Великому челом бьет и сообщает, что похощет предатися его, Витовта, воле, буде дана будет ему землица со людищи. Рязанского князя Федора язм, Иван, знать больше не желаю, а все, что тайного в его земле деется, обещаю рассказати с толком. Бей, господине Витовт, Рязанцев – момент для того зело удачен. Броды через реки, пути и дорожки язм покажу, как тебе и обещал ранее".
– Что за чушь? – Раничев ошалело помотал головой. – Ты сама-то прочла?
– Я не очень умею.
– Ну и ну…
Иван уселся прямо в траву, будто сраженный молнией. Вот это да! Вот это подстава! И ведь кто-то из своих… и главное – заранее написано было: в пути ни чернил, ни бумаги не покупали. Раничев зло сплюнул… Значит, выходит, кто-то из трех. Глеб, Савва, Осип – кто-то из них предатель! Соглядатай, шпион… чей – гадать долго не надо! Наверняка архиерей Феофан постарался на пару с Феоктистом-тиуном. Подослали своего человечка, гнусы! Ясно, зачем – опорочить Раничева, имя в грязи извалять – а затем убить. Земли-то потом можно и конфисковать в пользу обители. А что? Не впервой… Иван кисло улыбнулся: не он первый, не он последний. Всегда кто-нибудь кого-нибудь предавал и предавать будет. Кто?! Кто же?! А впрочем, что гадать?
– Откуда это у тебя? – тихо спросил он.
– Старик-селянин. Я купалась – он проезжал брод, напугал. Показал письмо – мол, велели отправить. Спросила кто – не сказал. Я выкрала грамотку незаметно. Эх, если б этого старика пытать!
– Ага, пытать, ушлая какая! Мы ведь не на своей земле. Да и старик этот, селянин, давно уже уехал.
– Если б я знала, если б умела читать… Задержала бы – верь!
– Значит, кто-то из трех… значит… – Иван скрипнул зубами. И вдруг Ульяна дернулась к нему, прижала к траве, зашептала:
– Там, за кустами – чья-то тень. Видишь?
Раничев осторожно всмотрелся:
– Да…
– Сейчас я подберусь ближе и…
– Нет. Спугнем. Он же не знает, что мы знаем, что… Тьфу ты, запутался.
– Не знает, что мы нашли и прочитали письмо.
– Правильно. И следит так, на всякий случай. Интересно, какие мысли бродят в его голове?
– Какие мысли? – Ульяна хихикнула. – Да тут долго думать не надо, какие…
– Тогда пускай не разочаруется, пусть получит подтверждение своим пошлым догадкам. Вставай! Обними меня, целуй меня, пусть враг видит! Не бойся, я ничего тебе не сделаю.
– Я не боюсь…
Они поднялись из травы, вышли, нарочно, на самый свет. Раничев ощутил на своих плечах сильные девичьи руки. Сам обнял Ульяну за талию, поцеловал… Хотел просто так, для вида – не получилось! Губы девушки оказались такими сладкими, зовущими, трепетными, что Иван почувствовал, что теряет голову. А Ульяна, не отрываясь, целовала боярина в щеки, в лоб, в шею. Вот на миг отпрянула, через голову сбросив рубашку… а за ней и узкие полотняные штаны. Девичья фигура, тоненькая и стройная, словно светилась в нежном свете луны.
– Угомонись, дева… – простонал Раничев, чувствуя, как ловкие девичьи пальцы расстегивают пуговицы кафтана.
Не выдержав, провел рукой по нежной шелковой коже – кто бы ожидал? – нежно погладил грудь, небольшую, с быстро твердеющим соском. Неужели…
– Возьми меня, – хрипло прошептала Ульяна. – Пусть смотрит…
Иван уже словно бы улетал куда-то, а в нежных, вытянутых к вискам глазах девушки отражались желтые россыпи звезд. Оба медленно опустились…
Глава 8
Май – июнь 1410 г. Земли Тевтонского Ордена. Миннезингеры
Стояла поздно ночью я у бойницы
И слышала, как дивно пел песню рыцарь…
Кюренбергер
…в траву. Что уж там разглядел соглядатай – Бог весть. Вычислить бы – кто?
Тяжко на душе было у Ивана, тяжко и муторно. Нет хуже – осознавать наверняка, что кто-то из своих – предатель. Может быть, писец Глеб – сутулый, худой, молчаливый. Он ведь, кажется, собирался в послушники? Вот на этой почве и мог стакнуться с игуменом Феофаном, мог. Или – Осип Рваное Ухо? Шпион Феоктиста, специально напросившийся с Раничевым. Или – Савва, хитрый приказчик? А может быть, и сама Ульяна? Выследила, догнала… А письмо якобы похитила затем, чтобы войти в доверие. И еще кое-что для того сделала. Раничев усмехнулся – что и говорить, вошла. Оглянулся – девушка шла позади всех, худая, как мальчик, и все же красивая – черные, немного волнистые волосы ее покрывала голубая шапочка с фазаньим пером, стройные ноги туго обтягивали темно-фиолетовые штаны-чулки – шоссы – сверху был одет кабан – широкая длинная куртка складками, хорошо скрывающая не столько грудь – она у Ульяны была очень небольшой, – сколько талию и бедра. В этом наряде вряд ли кто б отличил девушку от красивого мальчишки-пажа. В общем-то после Гродно принарядились все. Глеб и Савва – в разрезные курточки-вамсы, украшенные большим количеством сборок, Осип – в синем коротком жакетике с бахромой и в темно-красном берете. Приятно стало на ребят посмотреть – чистые немцы! Ну а уж Иван-то Петрович – благородный кастильский рыцарь дон Хуан Рамерес да Силва, знаменитый менестрель из древнего но, увы, обедневшего рода – и вообще выглядел сущим щеголем в длинной, до колен, котте, темно-красной, с ярко-желтыми накладными рукавами-буфами, в шитом золотом алом берете с перьями, при мече, в разноцветных – желто-алых – штанинах. А уж про башмаки с длинными носами – и говорить нечего. Сразу можно было сказать по одежке, что не простой человек. Как и положено благородному мужу, Иван ехал на вороном коне – пришлось купить в Гродно. Хоть и стоил ого-го сколько! Да и одежка влетела, как говорится, в копеечку – что ж, к расходам Раничев был морально готов. На пальцах его поблескивали золотые кольца – в том числе и перстни с изумрудами – подумав, Иван решил взять с собой все три. Поначалу прятал их в мешочке, а теперь вот надел – негоже благородному рыцарю без колец.
Иван неспешно ехал впереди, а свита его – миннезингеры – шагала пешком, рядом.
– В английских, французских, немецких и прочих землях, – сидя в седле вполоборота, поучал Раничев, – менестрели, они же труверы, они же миннезингеры и еще не знаю кто – люди, в отличие от наших скоморохов, сословия знатного. И что с того, что странствуют? Зато сами сочиняют песни – баллады – сами исполняют и, поскольку благородных кровей, являются желанными гостями в любом замке, хоть бы и в королевском. Сами посудите, что обычный рыцарь в жизни своей видит, особенно если большой войны нет, а есть только обычные междоусобные стычки? Ну сделает вылазку со своим сеньором, ну раза два в год в ристалище поучаствует – в турнире – ну тяжбы крестьян своих разберет – а остальное время – особенно зимой да осенью – сидит в своем замке сиднем, как чистый бирюк, информации об окружающем мире – ноль, развлечений тоже почти никаких – тут с тоски взвоешь!
– Чудно, – покачал головой Осип. – Чтоб бояре-рыцари в скоморохах хаживали?! Ну одно слово – немцы!
– И вы ведите себя, как подобает, – не уставал поучать Иван. – Держитесь скромно, но с достоинством да не забывайте улыбаться – людям это нравится. Что будут говорить – перетолмачьте.
– На русский перетолмачивать? – вполне резонно поинтересовался Савва. – А ну как кто из немцев русскую речь ведает? Скажет – ничего себе – кастильский рыцарь!
– А ведь верно, – сразу озаботился Раничев. И как же он упустил столь важный момент? Конечно же, Савва прав, тевтонцы, а уж тем более те же поляки – вассалы Ордена. Раничев хмыкнул – надо же, как бывает: поляки – и вассалы тевтонцев! Раньше-то он специально немецкие рыцарские ордена не изучал, но вот насчет Грюнвальдской битвы хорошо помнил, что "немецкие феодалы были полностью разгромлены польско-литовско-русскими войсками".
– Вот что, – подумав, заявил Иван. – Скажем – из Литвы едем, а в Литве, как всем известно – говорят по-русски. Государственный язык! Вот и научились, а теперь – практикуемся, чтоб не забыть. И в самом деле, не на кастильском же наречии мне с вами гутарить? Я его уж и подзабыл, в отличие от латыни. О, во-он, видите, у реки возы? Догоните, спросите про рыцаря с гербом-оленем. Может, знают, где его замок?
– Может, вон тот? – Ульяна показала на серые башни, высившиеся на соседнем холме слева. – Или – тот. – Она кивнула направо. – Или вон там, впереди. Как много здесь людей проживает – всюду городки – замки, как ты их называешь – деревни. И деревни большие – не как у нас.
Девчонка вела себя так, словно между нею и Раничевым ничего не произошло, словно бы не было той самой ночи. Честно говоря, Иван и не очень-то хотел ее брать к немцам – да вот пришлось, настояла, клятвенно обещав тайно присматривать за всеми троими парнями. Кто бы за ней присмотрел?
– Да, есть такой рыцарь! – вернувшись, радостно сообщили ребята. – Зовут Здислав из… Панина или Панена. Поляк, но живет здесь, на орденских землях. Их тут много живет… и те крестьяне тоже поляки.
– Где ж его замок?
– Сказали, идти сначала прямо до замка какого-то Вольфрама фон… – Осип наморщил лоб. – Забыл, как… В общем, до замка с лазоревым орлом на серебряном поле… Или – с серебряным орлом на лазури. Там, на башне – хоругвь должна быть. А от него – направо, к реке, а там через мост – и уже рядом.
– Не от замка сворачивать, а – не доходя, – поправил Савва. – Этот-то Вольфрам, думаю, чистый немец, а никакой не поляк. Похоже, они тут все вперемешку.
– Ну что ж, поехали. – Раничев тронул поводья коня и ухмыльнулся. – Вернее – пошли.
Песчаная, плотно утрамбованная дорога вилась меж дубовыми рощицами и полями, иногда взбираясь на невысокие холмы, поросшие терновником и ивой. Небо было затянуто облаками, но дождя не было, а время от времени даже показывалось солнце.
– Тепло как, – ни к кому конкретно не обращаясь, промолвил на ходу Савва. – И ветер тоже теплый. Правда, какой-то соленый, сырой.
– Морской. – Раничев усмехнулся. – Не так уж и далеко тут до моря.
– А вот, кажется, и тот замок! – останавливаясь на повороте, показал рукой Глеб.
Иван всмотрелся: мощные, сложенные из серых камней стены, перекидной мост, высокие зубчатые башни, ров. Рядом река, поля, рощи. А во-он, чуть вдалеке, у реки – деревня. И, кажется, не одна. И мост.
– Тот замок, – всмотревшись, сузила глаза Ульяна. – Определенно тот.
Иван и сам хорошо различал трепещущие на ветру флаги на башнях. Ярко-голубые, с серебряным… вот рисунка было не различить, да, скорее всего, орел.
– Ну, я думаю, заезжать не будем – не приглашают, да и некогда, – пошутил Иван и, махнув рукой, приказал: – Сворачиваем к мосту.
Как раз в этом месте, спускаясь по склону холма, дорога раздваивалась: прямо, к замку и направо, к мосту.
Выйдя из рощицы, повертка пошла лугом, полным разноцветных цветов – ромашек, колокольчиков, васильков, фиалок, анютиных глазок. Густо росли шалфей и пастушья сумка. Вокруг порхали бабочки, жужжали шмели и пчелы, а высоко в небе, широко расправив крылья и слегка покачиваясь, хищно высматривал добычу ястреб.
Мост охранялся двумя стражниками в круглых железных шлемах и бригантинах – обшитых бархатом металлических платинах-кирасах. На бригантинах виднелся тот же герб, что и на флагах в замке – серебряный орел на лазоревом поле. Значит, мостик-то принадлежал местному феодалу, тому, чей замок. Вольфраму фон Пес-его-знает-кому. Иван заранее приготовил пару серебряных монет – за проезд через реку, несомненно, следовало платить, иначе с чего бы здесь ошивались стражники?
И в самом деле, завидев процессию, воины напряглись, схватившись за копья, но, когда путники подъехали ближе, расслабились. Один из них – постарше, с негустой рыжеватой бородкой, приветственно кивнув, что-то произнес по-немецки.
– Воины славного барона Вольфрама фон Хальца желают знать, кто мы такие? – быстро перевел Савва.
– Ну так ответь, как я учил, да заплати!
Не слезая с коня, Раничев подбоченился и бросил Савве пару серебрях.
– Мы – кастильцы, сопровождаем знаменитого миннезингера славного рыцаря дона Хуана Рамиреса да Силва.
– Кастильцы? Славный миннезингер? – переспросили стражники.
– Да, ищем замок рыцаря Здислава из Панена. Правильно ли едем? – Савва протянул воинам монеты.
– Правильно, – улыбнулся стражник. – Здислав из Панена – славный воин.
Взяв монеты, воины поклонились "знаменитому миннезингеру" и пожелали приятного пути.
– Да хранит вас Бог, – по-латыни произнес Иван и тронул поводья коня. – На обратном пути обязательно заедем в ваш замок.
– Заезжайте. Хозяйка будет рада. Сам-то барон нынче в Мариенбурге.
Величественно кивнув, Раничев проехал дальше. От реки дорога пошла в гору, а затем, пройдя березовой рощей, вновь спустилась вниз, на луга и снова уперлась в мост, который стоял, такое впечатление, просто на ровном месте – ни реки под ним видно не было, ни болотины, ни просто какой-нибудь в меру глубокой лужи. Даже мелкой – и той не было! Несмотря на полное отсутствие луж, мост охранялся. Опять двое – в таких же бригантинах с серебряным орлом по лазоревому полю.
– Здравствуйте, славные воины барона Вольфрама фон Хальца! Кастильский рыцарь Хуан да Силва и его менестрели приветствуют вас!
И тут заплатили пару монет.
Снова дорога потянулась засеянными полями, перемежаемыми веселыми рощицами. Частенько встречались деревни, большие – в пять-шесть дворов. Веселенькие беленые домики были крыты соломой, а многие – и черепицею. В розовых от клевера лугах паслись стада коров и овец. Белоголовые пастушки с любопытством посматривали на путников.
– Черт побери! – Раничев удивленно взглянул вперед. – Никак, еще один мост! Снова платить. Ну, Вольфрам, ну, черт – а не слишком ли ты жаден?
У моста как раз собралось человек десять, из них двое стражей со знакомыми лазоревыми гербами, остальные – вооруженные всадники в пластинчатых доспехах, с мечами, со щитами и копьями. На щитах виднелся лишь большой черный крест по белому фону – знак Тевтонского Ордена, увидав который Раничев непроизвольно насторожился – вот оно, начинается! Как бы не влипнуть. Настороженность его передалась и остальным – шагавшие впереди Савва с Глебом замедлили ход и вопросительно оглянулись, Ульяна же поправила висевший на поясе кинжал.
Один из крестоносных всадников был с непокрытой головой, в блестящих на солнце латах, так называемом "белом доспехе", полностью закрывающем тело полированными металлическими пластинами. Замечательная, надежная и очень дорогая вещь – Раничев искренне позавидовал ее обладателю. С плеч рыцаря ниспадал белый плащ с вышитым черным крестом, белые – истинно тевтонские – локоны падали на нагрудник, упрямый подбородок с небольшой ямочкой был чисто выбрит, светлые глаза смотрели на приближающихся менестрелей холодно, но без особой враждебности.
– Приветствую вас… – подъехав ближе, начал было Иван.
– Кто вы? – Рыцарь не дал ему договорить.
– Благочестивый идальго дон Хуан Мария Рамирес да Силва-и-Эспиноза Кастильский! – кивнув, горделиво произнес Раничев по-латыни. – Я – менестрель, а мои песни и кантилены, думаю, известны многим.
– Рад встрече, дон Хуан, – на том же языке отвечал крестоносец. – Благородного человека видно издалека. Откуда, куда и с какой целью движетесь?
Иван подбоченился и тряхнул головой:
– С какой стати я должен отвечать? И кому? Это что – допрос?
– Нет, упаси боже. – Рыцарь перекрестился. Отразившееся в его доспехах солнце ударило Ивану в глаз. – Просто идет война, если вы не знали.
– Мы не видели на границе с Литвой войск.
– Война не с Литвой, с Польшей, впрочем… – Крестоносец явно выругался в адрес этих двух стран и тут же снова перекрестился. – О, Святая дева Мария, прости, что поганю свою речь ругательствами, но Витольд и Огелло не заслуживают ничего другого. – Он снова пристально посмотрел на Ивана. – Хоть сейчас и перемирие, однако в южных землях Ордена неспокойно. Боюсь, сейчас не до песен… Впрочем, вассалы Ордена, думаю, будут не прочь повеселиться. Забыл представиться – брат Гуго, барон фон Райхенбах, райхсгебитгер ордена рыцарей Святой Марии Тевтонской. – Брат Гуго слегка поклонился.
– Райхс… – Раничев запнулся и бросил взгляд на стоявшего рядом Глеба.
– Этот рыцарь входит в орденский совет, – быстро пояснил тот.
– Так я жду ответа, уважаемый дон Хуан, – положив руку на меч, напомнил фон Райхенбах.
А Раничев мучительно соображал, говорить ли правду? Здислав из Панена – явный поляк, хотя и вроде как вассал Ордена, но раз идет война с Польшей, то… Хотя какое дело гордому кастильскому идальго до какой-то там Польши или Ордена? Ровным счетом никакого.
– Я еду во-он в тот замок, любезнейший брат, думаю найти там приют и благодарных слушателей. – Иван кивнул на видневшуюся за лесом башню, над которой развевался бело-красный флаг. – Говорят, рыцарь Здислав из Панена – большой любитель песен.
– Здислав из Панена – храбрый рыцарь и верный вассал Ордена, – неожиданно подобрел тевтонец. – Как, кстати, и многие из поляков, литовцев и венгров, живущих на нашей земле.
Ага, на вашей, как же! – не согласился про себя Раничев. – Местные племена пруссов вы уничтожили огнем и мечом, а их земли захватили себе.
Вслух же Иван, естественно, ничего такого не сказал, лишь чуть улыбнулся.
– Я и мои люди могут идти дальше?
– Идите… – Крестоносец кивнул. – Если желаете, почтеннейший дон Хуан, можете присоединиться к орденским войскам в поисках славы и доблести. Поможете святому делу, как и многие именитые рыцари со всего света!
– Я так и думал поступить, – тут же признался Иван. – Всю жизнь мечтал примкнуть к крестоносному воинству.
Вот здесь он не соврал ни капли! Где же еще отыскать владельцев нацистского пфеннига? В этом смысле доблестный рыцарь Здислав вполне может оказаться пустышкой. Вот тогда может понадобиться проникнуть в ряды орденских рыцарей.
– Вот только как мне это лучше сделать? – Раничев посмотрел прямо в глаза тевтонцу.
– Поезжайте в Мариенбург, – с улыбкой посоветовал тот. – Спросите в замке комтура или даже самого гроссмейстера, Ульриха фон Юнгингена – ему и представитесь. У вас есть с собой латы?