А столица Лима пока подождет. Так же, как и жалованье. Не стоит ради него рисковать головой, в прямом и переносном смысле одновременно.
117
Дополнительная плата
И снова не получается отдыхать. Даже сейчас, после тяжелой, в сумасшедшем темпе, работы под проливным дождем. Ибо мало того что по-прежнему нет обещанных джипов, так нет еще и никакой связи. И вместо того чтобы дремать под шуршание шин, преобразовывающих в движение последние капли выдавленной из земли нефти, требуется чапать по лужам своими собственными ногами. Надо уходить от этого места, поскольку именно здесь поблизости врыты в мокрую землю похищенные намедни заряды. Кто знает, может, враг сумеет запросто найти их и так? Вдруг без кевларо-свинцовой защиты спецхранилища они прямо-таки горят звездами на экране усовершенствованного "Авакса", а то и центра космического наблюдения? Однако если нет, то негоже попадать в плен и быть могильщиками собственной, смазанной потом, а главное большой кровью, работенки. Надо уходить как можно быстрее, ибо всем и каждому ясно, что просто так, для развлекухи, никто крылатыми ракетами не стреляется. Тем более со специальной, противоинженерной начинкой. И надо вообще-то не просто уходить, спотыкаясь и падая в грязи, а бежать спринтерами. Сложившимся обстоятельствам нет до вашей усталости и желания спать абсолютно никакого дела. И даже перекусить некогда, хотя где-то за спиной значится плитка шоколада. Только глотнуть, запив дождевой водичкой, взбадривающие таблетки - чудеса биохимии, умеющие раззадоривать нервы и вытряхивать в реальную действительность скрытые в организме резервы.
Уходим, совсем не так, как планировалось в идеале. Свои собственные, утопающие в грязище ноги - это вовсе не то, что неистощимые металлические голени: имеется значительная разница в ощущениях. И хочется вообще-то помочь ногам хоть чем-то. И если покуда куда-то подевалась бравая решительность увеличить власть энтропии, произведя преобразование раненых в мертвых, что в принципе предусмотрено арифметикой любого серьезного десанта, ибо именно этим действием жадная старуха энтропия подкупается, тогда можно показывать ей кукиш и увеличивать скорость; то неужели нельзя сбросить к черту остатки кевларовой защиты? Ведь что от нее толку, когда только первым блюдом против вас электромагнитные удары по местности? Однако и этого нельзя, ибо еще одно из общеизвестных правил десантника: если уж попался - продай себя подороже. И, значит, уходим, не бросая ни легкую броню одежды, ни тем более родные плазменные винтовки. Их аккумуляторы еще не совсем пусты: великое счастье, что явившаяся с неба боеголовка не способна вмешиваться в химию и рвать короткие цепи плазменных разрядников.
А вот шлемы все-таки приходится снять. Ощущение непривычное, и голова ныне является твоей ахиллесовой пятой. Однако теперь отсутствует дополнительное лазерное зрение, ушные локаторы и прочие премудрости. И значит, в удобном защитном коконе шлема ты обречен на предательскую, вполне возможно, убийственную тишину. В бою у необеспеченных электроникой органы восприятия должны быть открыты миру. А голова обязана вертеться как радиолокатор.
И вот уходим, прислушиваясь к внешнему, затаившемуся за деревьями миру. Разумеется, если против тебя нормально экипированная армия, ты можешь ничего не обнаружить до последнего мгновения. Даже тогда, когда назначенная тебе очередь разорвет воздух, ибо современное оружие в своем большинстве снабжено хорошими сбалансированными глушителями. Это почти обязаловка.
Идем, раздвигаем листья. Нам нет никакого дела до капающей с них воды. Мы уже и так мокры от пота и дождя гораздо более, чем в период путешествия по Панамскому каналу от воды переселяющегося в океан озера Гатун.
118
Новая морская формация
Сегодня на собрании экипажа кэптену в очередной раз был задан вопрос: "Кто такой капитан Немо, в честь которого назван лодочный фонтан? И не есть ли он первый во флоте..." Дальше пошла нецензурщина (несмотря на полную победу демократии, некоторые слова под запрет все-таки попали), оскорбительная для представителей "новой морской формации".
"Всем и вся удовлетворенные, а потому спокойные и выдержанные", представители "новой формации" кинулись в драку. Кэптену Хеллеру пришлось разнимать.
В общей сутолоке кто-то присветил ему повыше глаза, кто-то нежно приобнял за талию, а еще кто-то облапал.
Безобразие удалось прекратить только после того, как третий помощник - лейтенант-коммандер Чаритас применил собственное недемократическое изобретение - приспособленный под самодельные резиновые пули "кольт випер", когда-то изначально тридцать восьмого калибра, но в настоящее время в три раза большего, Похоже, в период между вахтами он не терял время даром и тренировался в меткости. Если бы Лоджи Хеллер не знал доподлинно, что Чаритас не является представителем "новой морской формации", то сейчас его можно было бы в этом заподозрить, ибо каждая его пуля попадала точно в выбранную цель. Целью же являлись "мягкие места" личного состава атомохода.
Через час после инцидента кэптен Хеллер потребовал лейтенанта-коммандера к себе, точнее в кают-компанию. С некоторых пор приглашать офицеров, а тем более нижние чины, для общения в собственную каюту стало не принято. Да некоторые могли бы и вообще не явиться, ибо мало ли какие слухи пошли бы среди команды после такого посещения? Более того, по прибытии на базу они бы имели полную свободу маневра в написании жалобы на командира корабля, который якобы делал завуалированную попытку их совращения. Возможно, при наличии капеллана все было бы проще и командная цепочка действовала бы эффективнее. Просто кэптену требовалось бы таскать его с собой везде и всюду в качестве бесстрастного, образцового свидетеля. Однако капеллана на судне давненько не водилось - приходилось выкручиваться самим. Так что, в редкое время безлюдная, кают-компания являлась идеальным местом для "задушевных" бесед.
- Послушайте, лейтенант-коммандер, - сказал Хеллер Чаритасу, - я вам, конечно, благодарен за помощь в наведении порядка, но... Вы ведь не военный полицейский, правда? Вы ведь ракетчик, правильно? Зачем же вы берете на себя несвойственные должности функции.
- Извините, сэр, но мне кажется, что если бы я не вмешался, они бы вас вообще изнасиловали.
- Господи, Чаритас, что вы такое несете? Не сгущайте краски.
- Я наблюдал дело со стороны, кэптен. Вы же были в центре событий, так что у нас априорно разные точки зрения на происходящее.
- Вы понимаете, что наши... представители "новой формации" подадут на вас рапорта за нанесение увечий? Мало того что мне придется принимать меры, так еще они заверят свои синяки на зад... на "рабочих органах" у бортового медика и по прибытии на берег обратятся в суд с иском.
- Да бросьте, сэр, - махнул рукой Чаритас. - Вы разве не понимаете, что времена несколько изменились? Сейчас флот ведет войну. Да и на берегу вроде бы не все гладко. Сейчас судам и трибуналам будет не до того.
- Ну, вы наивный, лейтенант. Вы что, не разумеете, что как ни загружены сейчас суды, явно выигрышным делом они тут же займутся? Процесс о том, как в костном, непрогрессивном флоте ущемляют права., э-э... "новой морской формации", привлечет внимание прессы, а ведь судьям для рейтинга только этого и надо. К тому же, почему вы думаете, что все юристы на суше сейчас заняты по уши? В нашей стране адвокатов поболее, чем во всех остальных вместе взятых.
Командир корабля достал сигарету и закурил. Вообще-то это тоже являлось нарушением прав окружающих. Уже не первое десятилетие в США пропагандировался здоровый образ жизни. Так что, раскуривая в общественном месте, кэптен Хеллер снова подвергался риску рапортов-жалоб.
- И кстати, Чаритас, касательно войны, которую ведет флот. Вы нарушили самое главное правило подводника. Ваше орудие власти - я о "кольте" - слишком сильно шумит. Может, сдадите его мне на хранение?
- При всем уважении, кэптен Лоджи, я этого не сделаю. Разумеется, вы можете отдать официальный приказ - мне придется подчиниться. Но поймите, у меня на берегу жена и две официально зарегистрированные любовницы. А здесь, в отсеке хранения "томагавков", у меня пятнадцать тезок нашего "Кита". Мало того что иногда я боюсь оставаться с ними наедине, так еще если у меня на поясе не будет моего "випера", они совсем отобьются от рук. Вместо того чтобы протирать ржавчину, они будут зажиматься по углам. Вы что, хотите, чтобы наши ракеты сгнили?
Лоджи Хеллер раздавил сигарету о тарелку и воззрился на смятый окурок. Не являлось ли это символом уничтожения мужского начала?
В общем, капеллан на борту "Голубого кита" требовался донельзя срочно.
119
Любитель лошадей
В чем ныне слабость североамериканских гринго, размышлял перуанский подполковник Гроот Анисето, волею судьбы опять проскочивший мимо столицы Лимы и заброшенный ныне в Центральную Америку. В том, что за последние лет эдак сорок они окончательно привыкли воевать с недоразвитыми армиями, так же, как пираты Писарро. Там пушки и лошади против дротиков, здесь спутники и "томагавки" против старых гусеничных машин. И, в принципе, исходя из предполагаемой двадцатым веком вечной экспоненты прогресса, диспропорция обязалась не только сохраняться, но в бешеном темпе нарастать. То есть на каком-то этапе фотонные звездолеты-штурмовики и орбитальные гипнотические излучатели супротив все тех же танков, ну пусть уже не на гусеницах, а на какой-нибудь воздушной подушке. А через некий небольшой этап сверхсветовые, роющие подпространственные туннели галактолеты, снаряженные вместо ракет искусственными "черными дырами", а против, ну максимум, лазерные автоматы, а может быть, все те же гусенично-стальные коробки или, еще хуже, деревянные дротики с каменными наконечниками.
К сожалению некоторых, оказалось, что экспонента с прогрессом все-таки чрезвычайно поспешный вывод. Может, где-то в соседней галактике, но никоим образом не здесь. А потому на бумаге, может, и гравитационные бомбы, однако до внедрения... Хотя, разумеется, ходят упорные слухи, что недавнее крупное землетрясение в Африке вызвано испытаниями новой пентагоновской "игрушки". Все не исключено. Однако общее правило, тем не менее, таково, что экспонента преобразуется в нечто куда более пологое, и кто знает, вполне допустимо, начинает соскальзывать обратно. И еще хуже. Ведь те, отсталые участники с дротиками и гусеницами, они-то еще движутся по той самой, уже оборвавшейся для вас экспоненте вверх. Пусть не так рьяно, но зато, наблюдая перед глазами первопроходца, гораздо более целенаправленно. И как следствие? Качественный разрыв в вооружении сокращается. Да, у флибустьера Писарро имеются пушки и седла. Но ведь теперь и у Великого Инки Атауальпа тоже водится порох. Да, история не повторяется, но, похоже, можно попробовать ее переиграть.
А потому, например сейчас, у американских коммандос компьютеризированная амуниция, спутниковая коррекция и плазменные винтовки. Невелика новость! У нас, конечно, нет сверхсильных икроножных мышц, основанных на памяти металла, однако для переноски тяжестей наличествуют лошаденки, те самые, писарровские. И еще красивая, для необученных смотрящаяся китайской грамотой, картинка местности, переданная из интернационального космоса. Учитывая количественный перевес новоинкской армии, имеется хороший шанс разгромить господина Писарро подчистую.
Самая большая его слабость - это прежняя уверенность в своем тактико-техническом превосходстве.
120
Новая морская формация
Сегодня акустик Алджернон строил глазки, а наблюдающий это представитель "старой формации" лейтенант-юниор Маурисио понимающе подмигнул. И то, и то недопустимо, но что можно сделать? На специалиста шестого класса Алджернона подать в суд за попытку совращения, а командира смены Маурисио отчитать на офицерском собрании за попытку панибратства с начальством? Или, чисто по-мужски, двинуть Алджернона в челюсть? Тогда уж лучше лейтенанта! Он ближе по служебной лестнице, и это как-то можно разъяснить трибуналу - с матросом будет сложнее, могут "пришить" превышение полномочий. Кроме того, и главное, в случае Алджернона присобачат нетерпимость в отношении сексуальных меньшинств. А это уже пахнет не просто снятием с должности - тюремными нарами, причем, весьма вероятно, годом и более. Хотя, может, где-то Алджернон и относился бы к реальным "меньшинствам", но уж на "Голубом ките" - ни в коем случае. Короче, лучший вариант сделать вид, что ничего не было. Лейтенант-юниор, будем надеяться, повзрослеет, поймет. Ну а на представителя "новой морской формации" Алджернона - наплевать. И вообще, если бы это были все беды, можно было бы жить и радоваться.
Однако вечером - естественно, не соответствующем реальному, а по принятому у подводников распорядку, где-то там, над волнами, - в каюту постучали. Лоджи Хеллер вывел на экран изображение. Это был матрос-торпедист Фолько Ильяцио. Мало того что из итальянцев и, как следствие, интуитивно подозреваемый в связях с "Коза нострой", так еще и из "новых".
- Чего тебе? - спросил его спешно одевшийся по полной форме командир (не хватало еще принять представителя "формации" в трусах).
- Сэр, у меня вопрос интимного свойства, - отрапортовал Ильяцио.
- Это насчет чего? - капитан "Голубого кита" напрягся и почти незаметным движением проверил застежку на ширинке.
- Можно пройти к вам в каюту?
- Извини, но нет! - отрезал Хеллер, но тут же, опасаясь будущих жалоб командованию за грубость, объяснился. - Понимаете, у меня там разложены оперативные планы. У вас не хватает допуска и ранга.
- Ну, тогда я здесь, ладно?
- Да, то есть... А что, собственно?
- Ну, расскажу...
- А, просто расскажешь? Ну, тогда давай.
- Так вот, господин кэптен, я подозреваю своего супруга в неверности.
- Да? - произнес Лоджи Хеллер и снова пожалел об отсутствии на борту капеллана. Как бы было хорошо переадресовать все подобные проблемы на его шею. - И что, собственно?
- Как это, "что собственно"? Мы же с вами, сэр, на борту боевого корабля. Если я буду сильно переживать, то могу где-нибудь ошибиться, правильно? Уронить при зарядке торпеду или сделать еще чего похуже.
- А что именно? - с подозрением спросил Хеллер.
- Нет, это я так, в общем. Я ведь не отказываюсь от службы. Просто почему всем "до лампочки" мои семейные отношения? Ведь должен же кто-нибудь или какие-нибудь службы приструнить моего партнера, так?
- Ну да, конечно, - промямлил командир лодки. - Послушай, а как... Ну как проявляются его измены?
- Понимаете...
- Только прошу, без подробностей! Я имею в виду, анатомических.
- Конечно, это же интимная тайна, - расширил чуть подкрашенные глаза Фолько Ильяцио. - Значит, когда я на дежурстве, он явно водит кого-то в дом.
- В дом?
- Ну, в нашу совместную каюту, разумеется. Я, например, находил как-то не свои духи и...
- Извини, Ильяцио, это уже относится к тому, о чем я слушать не намерен, - перебил Хеллер. - Давай подумаем, что можно сделать?
- Господин кэптен, лучшим вариантом стала бы, конечно, совместная служба на одном боевом посту, но...
- Да, но твой... э-э... партнер - он же реакторщик, правильно? А ты - торпедист. У вас разные специальности. Кто вам мешал выбрать пару поудобнее?
- Сэр, любовь такая штука - она не спрашивает.
- Любовь? Ах, да. Ладно, и что же делать, если специальности все-таки разные?
- Понимаете, сэр, ну пусть тогда у нас совпадают смены по часам.
- Но он же реакторщик, Ильяцио! Ты ведь в курсе, что там есть некоторая радиация, по крайней мере возможность получить некую дозу, - Лоджи Хеллер чуть не спросил: "Кстати, не сказывается ли данное обстоятельство на интимной области". Но, естественно, мыслей не раскрыл. - А как известно, у ядерщиков несколько другой график, чем у остальных специалистов. Тут я ничего сделать не могу, это произведено по на стоянию ассоциации американских врачей. Так что...
- Но тогда, сэр, дайте мне разрешение, чтобы я мог в свободное время посещать его на посту.
Хеллеру или казалось, или, может быть, правда, но вроде бы на глаза итальянца навернулись слезы. Уточнять было нельзя, да и желания не присутствовало.
- Извините, матрос, но вам никак нельзя появляться в обслуживающем посту реактора. У вас отсутствует допуск. Кроме того, люди там занимаются работой. Я так понимаю, что в данной ситуации - во главе угла ревность, верно? Но я лично очень сомневаюсь, что при несении вахты у "сердца" нашего "Кита" кто-то занимается чем-то помимо службы. Реактором, как вы ведаете, командует очень ответственный офицер - лейтенант Скотт. Он не допустит в самом важном месте боевого корабля каких-то вольностей. Так что...
- Вот то-то и оно, - похоже, Фолько Ильяцио всхлипывал.
- Что "то-то"? - не понял кэптен Хеллер.
- Мне кажется, сэр, что мой напарник влюблен в этого Скотта.
- Что? - Лоджи Хеллер несколько растерялся. - Ну, это вы бросьте. Лейтенант Скотт, он вам не... В общем, у него есть жена на берегу.
- Так то на берегу, а то...
- Матрос, вы мне тут прекратите распускать слухи! - жестко сказал Хеллер. - И сопли, кстати, тоже!
- Вам хорошо рассуждать, - Ильяцио совсем поник.
- Что значит, мне хорошо? - прервал его Хеллер. - От чего мне хорошо-то? От меня так вообще...
- Что "вообще", сэр?
- Жена ушла, вот что!
- Правда? - переспросил Фолько Ильяцио. Кэптену показалось, что в голосе прослушивалась некая надежда.
"Господи Иисусе, - констатировал Лоджи Хеллер, - не хватало тут мне еще любовничков".
- В общем, так, специалист-торпедист. Давай оставим эти нюни. Вы боевой моряк. Надо вам со своим... э-э... другом поговорить. Выяснить все начистоту, по-мужски. Ну а уж потом решать то либо это. Словом, не рубить с плеча.
- А что решать-то, господин кэптен? Развод? А кто на нашем "Ките" к сему уполномочен?
- Ну... Зачем сразу развод. Поговорите друг с другом. Найдите общие интересы. О службе погутарьте. Вспомните совместно проведенные деньки, радости и будни, - кэптен Лоджи Хеллер поймал себя на том, что уже приобнял торпедиста и похлопывает его по плечу. И тот теперь прильнул к нему, как к родному. Но ведь дело происходило не в замкнутом помещении - кто-нибудь мог пройти мимо и увидеть эту картину. "Боже правый, - ужаснулся офицер, - еще не хватало, чтобы ко мне пришел на разборки его друг-партнер". Он резко отстранился.
- Держите себя в руках, Фолько Ильяцио! - сказал он твердым как сталь голосом. - Мы тут все на боевом корабле, и служба у всех - не сахар. Развели нюни. Почитайте новости и узнайте, как нашим братьям достается в Африке. За нами Нью-Йорк с Вашингтоном - нам отступать некуда! Выше нос, и все остальное! Ну, в смысле... В общем, стойко надо держаться, по-солдатски. Короче, попытайтесь решить проблему по-свойски, по-хорошему. Ну, а если уж не случится, то...
- Что? - с некоторой новой надеждой произнес Ильяцио.
- Расселим вас до официального развода в разные каюты, вот что!
- А...
- Ну все, наверное? Закругляем это дело. У нас, понимаешь, капеллана на борту нет - о чем я, кстати, очень жалею. Не кисни. И вообще, Фолько, вы же у нас торпедист, на вас вся надежда. Скоро ваши торпеды понадобятся в деле. Мы ведь уже на месте - около Панамы. Вокруг нас куча целей.
- Я все понял, сэр. Разрешите идти, - итальянец несколько ожил.
- Так точно! Свободны!