Третьи, сообразив всю тщетность сопротивления, поспешили переправиться на левый берег, чтобы уйти домой. Вот только и это сделать было не так чтобы просто. Бросившихся вплавь шляхтичей на том берегу уже встречали частыми и точными выстрелами. Вырваться удалось единицам. И в их числе были Крыштав с товарищами…
– Послушай меня, друг Адрыян, и вы слушайте, – обратился он ко всем, при этом многозначительно взглянув на Базыля. – Домой нам никак нельзя. Навлечем беду на родных. О Карпове ходят страшные слухи, и я вам о том говорил. Тогда вы от меня отмахнулись. Сегодня уже знаете, что я был прав. Так что, поверьте, в покое нас не оставят. Нужно уходить как можно дальше. Подадим домой весть о том, что живы, и все. Думаю, на несколько лет нам придется превратиться в скитальцев.
– Да ты думаешь, что говоришь? – вскинулся Базыль.
– Остынь, – уже в который раз одернул его Крыштав. – Однажды ты меня уже не послушал и увлек за собой наших друзей. Да, я тоже отправился с вами. Но только чтобы вы не сочли меня трусом и недостойным вашей дружбы, – обведя взглядом остальных, продолжил он. – И, как мне кажется, теперь имею право на куда большее внимание. Итак, кто со мной?
Оно, конечно, шли бы эти сволочи лесом! Но каково быть одиноким скитальцем? А они уже изгои. Или трупы. Тут каждый должен сделать свой выбор. И коли отправляться в неизвестность, то лучше бы иметь рядом крепкое и надежное плечо.
Трое спутников с легкостью согласились сопровождать Крыштава. Кровь шляхетская спесива, но это вовсе не значит, что в их головах нет разума, а одно только больное самомнение. Судьба их отряда доказала правоту друга детства, а посему и все остальное может оказаться правдой. Ходили слухи, что дружинники Карпова доставали обидчиков даже на порогах собственных домов. И хорошо как убьют только их, а если близким достанется?
Ага. Ну, насчет разума вывод несколько поспешный. Спесь и самоуверенность все же сделали свое дело. Подавальщица как раз поднесла поднос с большим блюдом мяса, парой кувшинов вина и кружками. Базыль налил себе вина. Сделал изрядный глоток. Потом подхватил шмат горячего мяса и с жадностью надкусил. Пару раз шевельнул челюстями, проглотил и в упор посмотрел на Крыштава:
– Значит, посчитаться захотелось? Ну-ну. А что, други, вы теперь после каждого неудачного похода станете прятаться, как крысы? Ну не повезло нам. С кем не бывает? Военное счастье переменчиво. Сегодня ты на коне, завтра кропишь своей кровью землицу. Ждать иного? Тогда незачем и в седло садиться, и с детства приучать свою руку к клинку. Для тихого житья достаточно только одной науки – как половчее прятаться за подолом у своей бабы.
Закончил Базыль под одобрительный ропот товарищей. А и верно. Чего это их дружок тут панихиду развел? У всех случаются неудачи. Военное ремесло – оно такое. Поэтому позиции Базыля стали резко укрепляться. Ничего. Избиение трех сотен шляхтичей псковичам никто не спустит. Вот бросят клич, и благородные рыцари еще наведут порядок у зарвавшегося соседа.
– Ты за словесами-то следи, – набычился Крыштав. – Никто не может уличить меня в трусости. А ты так и подавно. И не смерти я боюсь, а того, что не смогу уберечь от лиха свою семью. Много слухов ходит о Карпове и его дружине, но все сходятся в двух вещах. Он всегда все знает наперед. И это мы видели по той засаде, что он устроил. Его дружинники умеют биться как никто другой. То мы также зрели. Есть еще и третье. Все до единого, кто отправлялся на Замятлино, нашли свою смерть. Хотите и это проверить на своих шкурах?
– А мы проверим. Так я говорю, други?
– Так.
– Верно.
– Поглядим еще, чья возьмет, – поддержали Базыля трое товарищей чуть не в один голос.
Крыштав обвел взглядом присутствующих за столом. Они уже все решили, и переубедить их не получится. Ведь, по сути, что он предлагает воинам, потерпевшим сокрушительное поражение? Спрятаться в самую дальнюю нору и дышать через раз, чтобы ничем себя не выдать. Базыль же пусть и явился в некотором роде причиной их несчастий, все же предлагает реванш. И именно этого сейчас жаждет растоптанная гордость.
Ну а раз изменить уже ничего не получится… Хотелось бы иметь рядом верных товарищей, но раз так, то не следует терять время. Вот только нужно подкрепиться. Поэтому Крыштав набросился на мясо, запив его всего лишь половиной кружки вина. После чего рассчитался с корчмарем и вышел на улицу. Надо бы еще и к станционному смотрителю заскочить. Весточку жене отправить.
Базыль же с товарищами предпочли задержаться. Приговорили еще кувшин вина и уничтожили второе большое блюдо с отварной говядиной. Потом поднялись и, честь по чести расплатившись, вышли во двор. Дух перевели. Пора и выдвигаться. Пыжиться-то пыжатся, не без того, но и понимание имеют, что чем дальше от границы, тем безопаснее.
Корчма располагалась при почтовой станции, на окраине довольно большого села. Здесь можно было и письма отправить, и лошадей сменить. Нет, кабы под ними были их лошади, то они, пожалуй, не стали бы этого делать. Но так уж случилось, что в суматохе искать своих коней было уже некогда. Вот и похватали то, что под руку подвернулось. А потому и оставлять их не больно-то жалко. Лишь бы замена была равнозначной, а животные свежие, отдохнувшие. Что же до них самих, так они и несколько суток кряду выдержать способны.
Шляхтичи как раз выехали за ворота, когда вдруг раздались какие-то странные хлопки. Вот ни дать ни взять ребенок какой забавляется в ладошки. Да только грудь Базыля отчего-то вдруг взорвалась острой болью, вмиг затопившей все его сознание. Последнее, что он видел в своей жизни, – это летящую ему навстречу землю. Дальше одна только тьма…
– Не расслабляемся. Контроль, – держа под прицелом видимую часть двора, приказал Григорий.
Потом скользнул к воротам, расширяя сектор обзора и все время упирая баллон-приклад в плечо. Он был готов начать стрельбу в любое мгновение. Однако надобности в этом пока не возникало. Позади послышались легкие хлопки. Порядок, с контролем управились.
– Повнимательнее, братцы. Должен быть еще один, – вновь заговорил Григорий. – Саня, Муром, проверьте конюшню и станцию. Если кто дернется, валите, не спрашивая имени. Вы мне живые потребны.
– Ясно, – за обоих ответил Сашка.
Уже ученые. Кого первым назвали, тот и за старшего. Ну, если не поступило никаких уточнений. Не смотри, что им только по девятнадцатому годочку, а во взводе штурмовиков они всего год. Натаскивали их упорно и всерьез. Это в линейных ротах тот бой у реки случился впервые, и боевым опытом его назвать сложно. Штурмовики же в казармах не засиживаются. Так, разве что дух перевести. А то как же. Сами по себе, что ли, ватаги разбойные по всей псковской земле да по соседству извелись? Вот теперь тот опыт используют, гоняясь за шляхтичами.
– Митроха, за мной, – продолжал распоряжаться Григорий, беря направление на корчму.
Хорошо все же, что время полуденное и постояльцев здесь быть не должно. Был небольшой купеческий караван с охраной, но незадолго до появления беглецов отбыл. Так что двор практически пуст. А, нет. Вон конюх появился и тут же оказался на земле, сбитый Муромом. Штурмовик что-то быстро втолковал мужичку, и тот согласно закивал головой, насколько это было возможно. Потом сложил руки на затылке и замер.
Ага. В корчме какое-то движение. Нет, сквозь бычьи пузыри ничего не рассмотреть. Да и в открытые окна не больно-то видно. Помещение теряется в полутьме. Но зато отчетливо слышны как испуганные крики, так и грохот опрокидываемой мебели. Не иначе как имеется черный ход.
– Поправка. Митроха, занимай позицию у окна. Кого увидишь – роняй на пол. Да шугани из револьвера, воздушки не испугаются. А я обойду корчму.
– Понял.
Обегая бревенчатое здание, Григорий уже потянул из кобуры кремневый револьвер, одновременно взводя курок. А вот и задний двор. Хорошо все же, что высокий забор. Вон они четверо. По виду корчмарь, скорее всего, подавальщица и парочка завсегдатаев из села. Любителей приложиться везде хватает. Суетятся возле забора, не иначе как пытаются отодрать доску и выбраться наружу.
– Всем стоять! Лечь на землю! Кому сказал! Ну! Или стреляю!
Хм. Стрелять не хотелось. Село-то вон оно, рядом. Кто его знает, какая будет реакция у селян. Они ведь тут через одного родня. А за родню принято стоять горой. Нет, понятно, что штурмовики отобьются. Но до сих пор удавалось не пролить ни капли лишней крови. А это хорошо для их облика в глазах соседей. Дурная-то слава быстро прилипает. А вот добрую зарабатывать приходится долго и по крупицам.
Стрелять не пришлось. Видать, о дружинниках Карпова тут уже давно слухи ходят. А может, еще и от шляхтичей что-то слышали, пока те тут подкреплялись.
– Корчмарь, у тебя было пять шляхтичей. Из ворот выехало только четверо. Где пятый? – с явным акцентом на русинском спросил Григорий.
– Дык он раньше уехал. Энтим, значится, говорит, что дружинники из Замятлино их в покое не оставят, а потому бежать надо куда глаза глядят, но только не домой. Потому как за семью опаску имеет. Те отказались. Ну, он расплатился и был таков.
– Звали его как?
– Крыштав.
– Какого роду?
– Не ведаю, господин.
– Откуда они?
– Не ведаю, господин.
– А ты часом не врешь?
– Нет, как можно, – едва не дав петуха, поспешил с ответом корчмарь.
– Ну а кто они хотя бы были? Поляки, русины, литовцы, русские?
– Русины, – с готовностью произнес мужчина.
– Григорий Семенович, на станции сказывают, что один шляхтич раньше уехал. Куда, не ведают. Роду Мицкевичей, весточку домой подал, мол, жив, но скоро пускай не ждут, – тихо произнес подошедший с докладом Саня.
– Хм. Похоже, правда. Ну и где нам теперь его искать? – столь же тихо отозвался Григорий.
– Да никуда он не денется. Сыщем, – уверенно заявил Саня.
– Некогда. Возвращаться надо. Этим пускай уже Кузьма Платонович занимается. Вот сыщет, а там мы и спросим. Все. Уходим. Корчмарь, считать умеешь? – повысив голос, поинтересовался Григорий.
– Да, господин.
– Тогда считай до ста, и можете вставать. Да гляди, раньше встанете, всех перебьем.
– Понял, господин, – как всегда, поспешно заверил корчмарь.
Только для себя он решил, что лучше уж посчитает до двух сотен. Так-то уж куда вернее будет. И бог с ней, с кашей, что может пригореть. Невелика потеря.
Иван остановился, окидывая взглядом псковский госпиталь. Здание бревенчатое, двухэтажное, с мезонином. Крыша довольно пологая, двускатная, крытая черепицей. Стоит заметить, что с подачи Ивана – он поставил необходимое формовочное оборудование и помог обустроить печь – в Острове появился черепичный заводик. Карпову от него перепадает только пятая часть прибыли. Но он вполне доволен. Главное, что производство заработало и себестоимость довольно низкая, черепица выходит недорогой и востребованной.
Окна забраны в прозрачные стекла. Не местные. Из Англии доставили. Обошлись просто по грабительской цене. Ну да ничего. Укоротили хотелку англичанам. Не пожелали торговать честь по чести, решили урвать, ладно. Один раз урвали. В смысле, конечно, не один. Сколько лет везли сюда стекло по цене хрусталя. Зато теперь лавочка закрыта. А не наглели бы, так еще бог весть сколько торговали бы.
Стараниями купца Ерохина-старшего удалось сманить из Англии одного стекольных дел мастера. Снабдил его Иван деньгами, обеспечил оборудованием, изготовленным по заказу англичанина, ну и Карпов кое-что подсказал. Вот уже год как тот варит оконное стекло. Производство запущено на полную мощность, и сейчас строится стеклодувный цех, а также обучаются сами стеклодувы. Отсюда Карпову капает все та же пятая часть. И не сказать, что это так уж мало.
С местным рынком приходится тяжко. Объемы достаточно скромные. Вон черепичный заводик, по сути, не так уж и приподнялся. Ну сколько того населения в псковских землях? Шестьдесят тысяч? А сколько из них людей состоятельных, готовых тратиться, чтобы себя показать? Правильно, мало, и они уже давно озаботились стеклом английским. Ну разве только на замену.
Вот сразу и ориентировали производство на экспорт. Причем львиная доля уходила как раз в Русское царство. Как, впрочем, и основная масса карбида. Ацетиленовые светильники получили наибольшее распространение именно в Москве. Ерохиных, кстати, никто преследовать не стал. Николай вполне справедливо рассудил, что коль скоро Иван утащил с собой оборудование, значит, и продукцию выпускать станет. Из крупных же купцов он предпочитал работать именно с Ерохиным.
Словом, сделали вид, что ничего особенного не произошло. Купец получил плату и обеспечил переезд, а кто, куда и зачем, это уже его не касается. Вот и идут в Москву товары из псковской земли.
К примеру, огнестрельное оружие. Завод сейчас производит десяток различных моделей. И добрая половина уходит именно в Москву. Остальное отправляется в Европу. На гражданский рынок, разумеется. Ни одно государство не способно вооружать свою армию столь дорогими образцами.
Иван и не думал снижать цену. Наоборот, слегка задрал ее, дабы не подвергать соблазну какого короля или даже шляхетского магната. Эдак пожадничаешь, а потом получишь целую гору проблем в виде хорошо вооруженного противника.
Кстати, Карпов наладил серийное производство "бульдога". Того самого револьвера с полноценным унитарным патроном. Мало того что оружие стоило на пять рублей дороже армейского образца с кремневым замком, так еще и патроны выходили аж по двадцать копеек за штуку. Снарядить один барабан – рубль! Ага. Дороговато. Но и оружие предназначалось для богатой публики.
Под этот же патрон на базе все того же револьвера изготавливался и компактный карабин с отстегивающимся прикладом, в результате чего получался вполне себе здоровый револьвер. Правда, уже на шесть патронов. Модель куда удачнее, чем револьверный карабин с кремневым замком. У того был бич в виде прорыва газов, обжигавших руку на цевье. Здесь подобных недостатков не наблюдалось благодаря полной обтюрации гильзы.
Дорого. А уж по боеприпасам так и вовсе песня. Тем не менее карабин с унитарным патроном пользовался большой популярностью. Те, кто мог себе позволить, предпочитали переплатить и получить весьма серьезное оружие. К тому же и снаряженные патроны хранились без проблем в течение нескольких лет. Впрочем, трудно удержаться, имея под рукой столь занимательную игрушку. Обязательно пальнешь эдак рублей на несколько.
Однако, несмотря на несомненные преимущества, сам Иван все же поостерегся делать ставку на этот револьвер. Носил с собой парочку с запасом патронов в переметной суме, но это только на всякий горячий случай. А так предпочитал пользовать армейские револьверы и карабин с кремневыми замками. Жизнь – она вообще способна преподносить сюрпризы, и эти образцы были куда предпочтительней на случай сложностей с боеприпасами.
– Здравия тебе, Иван Архипович, – почтительно поклонился мужичок в возрасте, прислуживавший при госпитале.
– И тебе здравствовать, Ермолай Пантелеевич. Как здоровье?
– А как оно может быть при таком-то месте работы. В порядке. Вот только старость клятая. От нее лекарств наши эскулапы еще не нашли.
О как! Интересно, он знает, кто такой был этот самый Эскулап? К примеру, Иван узнал только в этом мире, из общения с Павлом.
– А что, Павел Валентинович у себя?
– Только что вернулся от больного.
– Отчего же не отправил кого из своих помощников?
– Так у боярина Севрюгина сынишка приболел, как не выказать уважение такому-то человеку.
– Понятно. Ермолай Пантелеевич, тут за мной сейчас повозка подойдет с гостинцами для вашего начальства. Ты уж прими все как положено.
– Даже не сомневайся, Иван Архипович, – с самой радушной улыбкой заверил мужик.
А то как же! Уж он-то ведает, какие такие гостинцы могут быть от Карпова. Все на пользу госпиталю. То оборудование какое, то лекарский инструмент. А то и травы целебные, высушенные должным образом.
Это приработок для детворы. В Замятлино, Острове да в Ивангороде. Везде, где имелись приказчики Карпова, принимали лечебные травы по списку. Деньга невеликая, но все подспорье для крестьян и посадских. А травы потом свозились в госпиталь и передавались в дар. Тут из них всякие настойки, отвары да мази делали, которыми потом людей пользовали. Опять же, даром. И о том, что и как делает Карпов, ведомо было всем.
Закончив разговор со стариком, Иван двинулся дальше. Перед входом его как-то незаметно обтек Емеля и скользнул в дверной проем. Иван привычно сбавил ход и, дождавшись сигнала, уверенно ступил в помещение. Угу. Вот, к примеру, та же Лизавета или ее супруг вполне могут себе позволить обходиться без охраны. И, кстати, обходятся. А он, будучи куда ниже по положению, вынужден все время быть настороже и, помимо пары "бульдогов" под одеждой, еще и держать подле себя двух телохранителей.
Едва вошел в здание, как в нос тут же ударил знакомый больничный запах. Вот же! Вроде и фармакология отстает, и все больше используют различные настойки и отвары. Лекарства кое-какие, конечно, имеются, но только и того, что кое-какие. О хлорке тут и слыхом не слыхивали, а значит, и полы ею никто не моет. Однако стоит переступить порог, как сразу же больничкой пахнет. Или у него такая вот стойкая ассоциация?
Повернул направо по коридору, упирающемуся в дверь лаборатории. Ну а где ее еще устраивать-то, как не в госпитале? А вот перед ней, слева, дверь в рабочий кабинет местного начальства. Табличка отсутствует ввиду ненадобности.
Нет, грамоте в Пскове и Новгороде почти треть населения обучена. Ну, в той или иной степени. Просто здесь таблички лишние. Потому как если тебя не завели за какую дверь, так и делать тебе там нечего. А коли завели, то ты и так ведаешь, что там. Работники же госпиталя и так все знали. Здесь не слишком много помещений.
– Здрав будь, Павел Валентинович, – получив позволение, ввалился в кабинет Иван.
– И тебе не быть моим пациентом, – в той же шутливой манере ответил Рудаков.
– Это что же, сразу в гроб, что ли? – делано возмутился Иван.
– Типун тебе на язык, – замахал руками лекарь.
– Сам не хочу, – заверил его Иван.
– С чем прибыл?
– Да вот решил навестить. А заодно доставил от Джека твой заказ.
– Уже сделал? – явно обрадовался Павел.
– Все как заказывал, – заверил его Иван. – Колбы, пробирки, стаканы и далее по списку. Причем в двойном количестве. И заметь, плату отказался брать категорически.
– Что так?
– А ты думал, как англичанин, так и добра не помнит?
– Ну что ж, ладно, коли так.
В дверь постучали, и в кабинет вошла молодая женщина. Темное платье с белым фартуком и платком, на котором красовался красный православный крест. Все же красивая униформа получилась у сестер милосердия. Простенько и со вкусом. Хм. А может, все дело в том, что очень похоже на школьную форму девочек из детства Рогозина. Только бантов не хватает и юбка куда длиннее.
С другой стороны, все зависит от того, кто эту одежду носит. Допустим, на Елизавете этот наряд был просто великолепен, подчеркивая как статность, так и плавность фигуры с миловидным личиком. Вот так взглянешь и залюбуешься. А еще появится учащенное сердцебиение, нервно сглотнешь, чтобы не дать петуха, если вообще заговорить сможешь.