- Согласен, - усмехнулся де Шаверни: он прекрасно понял, что это были слова с двойным дном. - Итак, у нас в распоряжении пятьдесят пять кораблей всех классов от шлюпа до линкора. Более шестисот орудий и свыше трех тысяч человек. Сила, достаточная для того, чтобы захватить в этих краях целую страну. Адмирал д'Эстре отписал мне о желании напасть на голландские колонии и советовал начинать с Кюрасао. Прошу вас, господа, изложить ваши соображения относительно планов атаки на этот остров.
Д'Ожерон, несмотря на свое начальственное положение и солидный возраст, ерзнул на стуле как мальчишка. Но это "прошу вас, господа" было сказано таким тоном, что любое мнение, противоречащее мнению месье де Шаверни, автоматически будет признано неверным и отклонено. Он бросил взгляд на де Бааса - почти умоляющий взгляд. Тот воспринял этот сигнал о помощи со всем пониманием, но без уверенности в победе.
- Адмирал, - начал де Баас. - Позволю себе напомнить наш позавчерашний разговор. Я не первый год живу здесь, и господин д'Ожерон тоже. Мы занимаем не последние должности и потому в курсе относительно ценности той или иной вражеской колонии для Франции. Кюрасао - лишь перевалочная база. Там расположены конторы голландской Вест-Индской компании, там проходят потоки товаров из испанских колоний в Голландию. Даже если мы захватим Кюрасао, Франция не получит ничего, кроме куска земли, где трудно добыть воду. Испанцы вряд ли повезут свои товары через Виллемстад, если над ним будет развеваться французский флаг. Посему я предлагал пересмотреть план господина д'Эстре - ведь он составлял его исходя из тех сил, которыми располагал на тот момент. Сейчас, как вы верно изволили заметить…
- Я понял вашу мысль, - нетерпеливо - и не очень вежливо - прервал его де Шаверни. - Вы предлагаете мне пересмотреть план? Хорошо. В таком случае вы, как знаток колоний Мэйна, можете назвать цель, достойную применения такой большой силы.
- Картахена, - сухо сказал де Баас.
- Прошу вас выражаться яснее, сударь.
- Сорок или пятьдесят миллионов эскудо, - холодно, но язвительно усмехнулся д'Ожерон. - Если не больше.
- Вот как. - Цифра явно понравилась "версальцу". - От кого исходила эта идея?
- Разумеется, от нас. - Галка сочла, что самое время вставить свое веское слово. - Если быть более точным, то идея нападения на Картахену исходила от капитана Дуарте. - Она обернулась и кивнула Жозе, снова нарядившемуся что твой испанский гранд. - А я уже по мере своих скромных сил внесла кое-какие предложения в план, который окончательно приняли на совете капитанов в Кайонне.
- О! - Де Шаверни изобразил ироничную усмешку. - Ваш опыт в подобного рода делах, несомненно, больше моего, однако я не совсем понимаю, зачем было принимать коллегиальное решение.
- У нас свои законы, - сказала мадам капитан, снова уходя от прямого столкновения.
- Мадам, спешу вам сообщить, что в данный момент вы находитесь на службе его величества короля Франции и обязаны соблюдать наши законы. - Де Шаверни принял уклонение от столкновения за бегство и ринулся в атаку. За что тут же и получил.
- Месье, спешу сообщить вам, что произошло какое-то недоразумение. - Галка сказала это как можно более учтиво, но де Шаверни все же уловил ее иронию. - Ни я, ни мои капитаны не находимся на службе его величества короля Франции. Мы - союзники Франции, а это уже совсем другая песня.
Галка перехватила взгляд д'Ожерона: в нем присутствовало если не торжество, то удовольствие от того факта, что этот версальский франт в первый раз получил достойный ответ.
Надо было видеть, как потемнело лицо столичного адмирала. Он так воззрился на де Бааса и д'Ожерона, будто они были врагами короны.
- Как прикажете это понимать, господа? - сказал он, с трудом сдерживая начальственный гнев. - Помнится, вы уверяли меня, что эта дама дала согласие принять патент капитана французского флота.
- Боюсь, вы неверно меня поняли, - холодно ответил д'Ожерон. - Я лишь сказал, что мадам Спарроу изъявила желание присоединиться к вашей эскадре.
- Но без патента?
- Увы. Мадам Спарроу отказалась его принять, мотивируя это тем, что в таком случае многие капитаны могут в свою очередь отказаться от участия в походе.
- Меня не интересует, сколько капитанов могли сбежать от мадам Спарроу. - Де Шаверни сказал это негромко, но с таким гневом, что казалось, будто воздух в изящно обставленной комнате накалился. - Меня интересует вопрос лояльности этих… господ. Если я не могу быть уверен в том, что мои приказы станут исполняться, то ни о какой военной операции и речи быть не может!
- Не все так плохо, сударь, как кажется на первый взгляд, - самым невинным тоном проговорила Галка. Те, кто хорошо ее знал, начали тихонечко ухмыляться: если она притворяется эдаким ангелочком, то противник попался опасный, и мысли у нее сейчас чернее черного. - Я же говорила - мы союзники.
- Союзные обязательства Франция имеет лишь перед государствами, мадам, - отрезал де Шаверни. - У вас, слава богу, государства нет.
- Зато есть армия и флот. - Из-под маски "ангелочка" показались совсем не ангельские зубки. - И кое-какие понятия о чести, так что ваши сожаления по поводу неприятия мной офицерского патента несколько неуместны.
Де Шаверни многое сейчас мог бы сказать этой женщине, но сдержался. Если он не хотел провалить дело в самом начале, то следовало быть менее категоричным. Атака в лоб ничего не даст - это он уже понял. А миллионы Картахены уже разбудили его воображение, манили золотыми, серебряными и изумрудными горами. И хотя Испания еще официально не была с Францией в состоянии войны, он уже оправдывал свои будущие действия тем, что гордые кастильцы в данный момент были союзниками враждебной Голландии. Господин де Шаверни, как хорошо образованный по тем временам человек, знал о восточной классификации врагов: враг, враг друга, друг врага. Испания подпадала под последнее определение, и тут двух мнений быть не могло. Другое дело - отношения с пиратами…
- Должен согласиться с вами, мадам, как бы мне ни было это неприятно. - Он всем видом демонстрировал плохо скрываемое раздражение. - Но дело прежде всего, и тут личная неприязнь может лишь помешать… Итак, какие гарантии вашей лояльности вы можете предоставить?
- Мое честное слово.
- Немного.
- Морган не дал бы вам и этого, - с напускным сожалением, под которым скрывалась едва заметная язвительная нотка, ответила Галка. - Вернее, дал бы, чтобы вскорости изъять обратно: мы имели сомнительное удовольствие лично столкнуться с этим явлением. Я же, несмотря ни на что, еще сохраняю некие наивные представления о слове чести.
- Морган мертв, мадам, не без вашего деятельного участия в его судьбе, - съязвил де Шаверни. После чего хмуро воззрился на двух губернаторов, сожалеющих, что не могут как следует отделать этого… гостя. - Что скажете, господа? Следует ли мне полагаться на честное слово пиратов?
- Это лучшее, что вы сможете здесь найти, - не без мстительных интонаций заметил де Баас.
- Принимая из рук его величества этот чин, я не думал, что здесь дела идут настолько плохо. - Теперь язвительная фразочка де Шаверни досталась губернатору Антильских островов.
- Тем не менее вам придется с этим смириться, - добавил д'Ожерон. - Можете мне поверить, я не раз имел возможность убедиться в надежности мадам Спарроу и ее людей. Дисциплина в ее эскадре сделала бы честь и регулярным войскам.
- О да. К примеру, коллегиальное обсуждение военной операции - ярчайший пример соблюдения армейской дисциплины и субординации, - едко проговорил де Шаверни.
- Простите, сударь, а чем мы с вами сейчас занимаемся? - не без иронии спросил губернатор Тортуги и Сен-Доменга. - Разве не коллегиальным обсуждением будущей военной операции?
- Я, слава богу, еще не сошел с ума, чтобы выносить это обсуждение на палубу флагмана.
- Значит, вы попросту не доверяете своим людям, - пожала плечами Галка.
- Доверие и подчинение - разные вещи, мадам. Я предпочитаю второе, - жестко ответствовал де Шаверни, откинувшись на спинку изящного резного стула. - Меньше шансов нарваться на предательство. А дисциплину в своей эскадре я довел до такого совершенства, что любой из моих матросов и офицеров выполнит любой мой приказ. Даже если бы я приказал им съесть собственные шляпы на ужин.
"Маразм, - подумала Галка. - Он бы еще приказывал им надевать сапоги на свежую голову и копать от себя до следующего дуба".
- Тогда вам можно посочувствовать. - Она позволила себе более явную и недобрую иронию. - Теперь я понимаю, почему у вас нет доверия к собственной команде.
- Давайте отложим спор о преимуществах и недостатках жесткого управления командой на более удобное для этого время. - Де Баас, надо сказать, вовремя вмешался: "версалец" явно собирался разгневаться не на шутку. - Сейчас гораздо важнее уяснить не только то, какими силами мы располагаем, но и то, какая доля призов причитается каждой из сторон.
- Вот как, - язвительно хмыкнул де Шаверни. Видно было - держится на пределе. Как бы еще после этого совещания не начал срывать злость на всех, кто под руку попадется. - Если я не ослышался, вы предлагаете мне составить пиратский договор о разделе добычи?
- Ну вы же изволили согласиться на пиратский рейд против испанцев. - Д'Ожерон не упустил возможности подпустить ему здоровенную шпильку.
Де Шаверни так и подскочил: "шпилька" губернатора уколола его в самое больное место.
- Что вы себе позволяете?!! - заорал он, краснея. Все, терпение лопнуло. - Я адмирал флота его величества, а не разбойник! Да как у вас язык повернулся сравнить меня - особу, облеченную доверием самого короля! - с какими-то висельниками?!!
Он кричал еще добрых пять минут, наконец дав выход своему гневу и высокомерию, которые так усердно до поры сдерживал. Де Баас и д'Ожерон слушали это словоизвержение с мрачными лицами. Начальничек - мечта самоубийцы, что и говорить. И что прикажете с этим делать, дамы и господа? Галка же отстранилась от происходящего, будто все это никаким образом ее не касалось. Даже закинула ногу на ногу, достала из кармана маленькую книжечку, где обычно записывала перечень предстоящих дел, и принялась этот списочек изучать. Пиратские капитаны тоже позволили себе недопустимо отвлечься от почтительного внимания адмиральскому гневу и начали с едкими усмешечками негромко, но не менее едко обсуждать происходящее. Видя такое вопиющее непотребство, де Шаверни просто задохнулся от ярости. И замолк, не находя подходящих случаю выражений.
- Вы закончили? - Пиратка соизволила оторваться от изучения своих записей и посмотреть на него с редкостным спокойствием. Можно даже сказать - скучающе. - В таком случае давайте вернемся к обсуждению. Вопрос, поднятый господином де Баасом, как я понимаю, кровно интересует всех собравшихся, не так ли? Особенно с учетом размеров будущей прибыли.
Это "версальского шишку" просто добило. Еще никто и никогда не смел обращаться с ним подобным образом! Да что здесь вообще происходит, черт подери? Что она себе позволяет?!! Больше всего на свете ему хотелось подскочить к этой хамке, вырвать у нее из рук чертову книжечку и в соответствующих выражениях высказать все, что он думал на ее счет. Но он знал, что не сделает этого. Так унижаться! Никогда. И, что самое скверное, де Шаверни понимал еще одну вещь: пиратка прекрасно осознавала эту тонкость и потому позволила себе выставить его идиотом в глазах двух официальных лиц. От гнева у него буквально отнялся язык, чем эта сво… прошу прощения - эта дама и воспользовалась.
Де Шаверни в бессилии рухнул обратно на стул. А господа губернаторы мстительно усмехались.
- Не стоит принимать все так близко к сердцу, сударь, - с фальшивым сочувствием проговорил д'Ожерон. - Вы не во Франции, и здесь действительно иные законы.
Адмирал промолчал. Не потому, что сознавал правоту д'Ожерона, а потому, что еще не отдышался. И прикрыл глаза, чтобы заинтересованные лица не прочли там его мысль: "Я вам это еще припомню".
- Хорошо, - с хрипом сказал он, дернув пуговицу великолепного шелкового камзола. - Иные законы… Вы предлагаете мне их соблюдать?
- Вряд ли здесь станут переделывать их под кого-либо, - жестко, словно забив гвоздь по шляпку, произнес д'Ожерон. - И коль вы изъявили согласие возглавить поход на Картахену, давайте от общих вопросов перейдем к частностям. Мы не знаем, какова будет точная сумма добычи. Потому наилучшим способом решить вопрос о справедливом ее разделении стоит все же признать метод флибустьеров - заранее определить причитающиеся каждому доли.
Де Шаверни с усилием потер пальцем висок: движение, от которого он безуспешно пытался отделаться еще с юношеских лет… Нет. Сейчас ни в коем случае нельзя доводить до крайности. И д'Ожерон, и де Баас, и пиратка уже оценили его срыв. И сделали должные выводы. Черт, ведь эти вспышки гнева - его ахиллесова пята. Видит Бог, он до последнего сражался с этим своим недостатком, но тот не желает уступать. Берет свое в самый неподходящий момент, как сейчас…
- Пожалуй, мне ничего не остается, кроме как согласиться с вами, - сказал он усталым тоном, подавив тяжелый вздох. - Существующее положение вещей меня не устраивает ни в коей мере, но раз уж вы так настаиваете… Я вас внимательно слушаю.
9
По выходе из губернаторской резиденции - далеко за полночь, между прочим - Галка почувствовала себя так, будто снова целый день провела затянутой в корсет и только что его сняла. Ей было душно, тесно и тошно от самого факта общения с таким сложным, но крайне неприятным типом, как де Шаверни. Не было сил даже сказать что-нибудь едкое в его адрес. Зато господа капитаны в выражениях не стеснялись. Особенно неистовствовали Билли и Требютор.
- Ну и жлоб! - возмущался Билли. И это было еще самое мягкое слово из тех, что он изволил применить к особе новоиспеченного адмирала. - Предложить нам десятую долю от добычи! Десятую! Сволочь, сукин сын, дерьмо собачье!
Речь Франсуа Требютора здесь вообще лучше не воспроизводить - это не для слабонервных. Дуарте и Причард молчали. Но если Жозе был странным образом равнодушен к тому, какой процент им полагается от картахенской добычи, то молчание Причарда было молчанием философа. Галка восемь месяцев ходила на "Орфее" под его началом и успела за такой не очень долгий срок изучить этого человека. Она совершенно справедливо считала себя на девяносто процентов его творением. Отношение к нему у нее тоже было особое - даже несмотря на его крайне сволочной характер и склонность в самый удобный для себя момент перекидываться на сторону победителя. Галка ни разу не доверила ему ни единой жизненно важной детали какой-либо из своих операций, но и не задвигала на вторые роли. Причард всегда работал с кем-то в паре. И, что самое интересное, все воспринимал как должное. Возвращение в Англию ему уже не светило, порваны деловые связи в английских колониях, с французами теплые отношения клеились как-то слабо. Оставалось только пиратствовать, а это он умел делать получше некоторых… Причард лишь мимоходом скользнул по Галке слегка рассеянным взглядом, но та поняла: хочет поговорить без свидетелей.
- Идите, братцы, - сказала она Билли и Требютору. - Скажи своей команде, Франсуа, пусть завтра с утра переходят на "Перун". Теперь ты его капитан.
- Королевский подарок. - Требютор слегка опешил. - Ты так разоришься, раздавая призы направо и налево.
- Для хорошего человека мне ничего не жалко, - устало усмехнулась Галка. - Давно тебе пора пересаживаться с "Сен-Катрин". Я понимаю, она тебе дорога как память, но сейчас пришло время линкоров. А ты, Билли, тоже не расслабляйся. Очень может статься, что и тебе придется в скором времени переезжать. На "Сварог".
- Эх, рисковая ты голова, Воробушек, - хмыкнул Билли. - Ладно, завтра это обсудим.
Галка не любила ночь, и на то не было никаких особых причин. Просто не любила, и все. Ее стихией был яркий солнечный день. Вставала с первыми проблесками зари и старалась завершить все дела до заката. Ночь была временем неопределенности, а Галка это состояние тоже не любила… Тропическая ночь с ее черным бархатом неба и алмазными блестками звезд здесь, в отличие от темно-синих, с алым заревом, ночей ее родного города, была еще и неправдоподобно тихой. Если в полуторамиллионном городе ни на миг не утихал негромкий низкий гул, словно идущий из-под земли, то здесь тишину нарушали только цикады. Или насекомые типа цикад - Галка в энтомологии была абсолютным нулем и понятия не имела, что тут может так звенеть… Они с Причардом не спеша направлялись в порт. Конечно, нормальным капитанам следовало бы снять комнаты в гостинице, но Галка считала своим домом капитанскую каюту "Гардарики", а Причард с некоторых пор странным образом невзлюбил гостиницы. Галка даже догадывалась, с каких именно пор, но разумно обходила эту тему.
- Хочешь дельный совет? - спросил Причард, запалив свою ненаглядную трубку. На приеме у адмирала курить было не с руки, а тянуло. Теперь отвел душу.
- Хочу, - сказала Галка, зная, что капитан "Акулы" плохих советов давать не умеет.
- Держись подальше от д'Ожерона.
- С чего это? - Капитан "Гардарики" достаточно хорошо изучила д'Ожерона. Махинатор еще тот, но чертовски умный - ни разу не попался. Что же такого страшного разглядел в нем Причард.
- Ты говорила, он знал этого припадочного адмирала еще с прошлой своей поездки во Францию. Сама подумай: с какой радости ему нужно было нарываться на его начальственные вопли в нашем присутствии? - Причард криво усмехнулся. Галка даже обрадовалась, что сейчас темно: когда ее бывший капитан так усмехался, его и без того страшноватая рожа становилась совершенно людоедской. - Сдается мне, этот чертов француз ведет грязную игру.
- Блин… - процедила Галка. Теперь стали понятны некоторые детали, которые показались ей… не то чтобы совсем уж странными, но заслуживающими отдельного рассмотрения. - Вот об этом я как раз не подумала.
- Ты о другом думала - как бы не ударить в грязь лицом перед версальским франтом. Тебе это удалось, только подумай еще немного - кому ты на руку сыграла? Нам или французу?
Галка нервно рассмеялась.
- Вот так и понимаешь правоту народных пословиц, - сказала она. - У нас в таких случаях говорят: "Век живи - век учись". Ну ничего. Месье Бертран сделал свой ход. Теперь черед за нами.
- Смотри, не споткнись, - сказал Причард. - Дорожка-то скользкая.
- А мы и так с законом не в ладах. Но постараюсь все-таки доиграть эту партию до конца. Уж больно приз велик.
- Сумасшедшая. - Причард хмыкнул и покачал головой.
- Кто ж спорит?..
Они уже были на пирсе. Там как раз стояли несколько шлюпок: местные лодочники - как из Фор-де-Франс, так и явившиеся из рыбачьих поселений на побережье острова - снимали сливки на таком наплыве гостей, а у пиратов всегда водились в кармане деньжата. Потому капитаны быстро нашли транспорт и вскоре явились на свои корабли.