"Уже спровоцировало, - думала Галка, вспоминая "муки творчества" Пьера и их стальной результат. - Теперь гадай - к добру это или нет… Скорее всего, нет: оружие еще никогда до добра не доводило".
Пока ее одолевали такие вот невеселые мысли, время, отпущенное испанцам, истекло. И над уцелевшими фортами Картахены поднялись белые флаги. Такой же белый флаг взвился над редутом у ворот. Пираты возликовали: вместо штурма, обещавшего много трупов с обеих сторон, будет торжественное вступление победителей в сдавшийся на их милость город.
- В колонну по четыре - строиться! - Сдача города и Галке подняла настроение. По той же самой причине, между прочим. - Артиллерия, собирайте манатки и возвращайтесь в монастырь. Чтоб ни одна испанская мышь не проскочила! Остальные - за мной! И помните: мародеров и насильников я приказала расстреливать на месте!
- На что тебе эти испанцы? - возмутился Роджерс. - Не даешь повеселиться как следует, черт бы тебя побрал!
- Ты договор подписывал? - жестким тоном поинтересовалась Галка.
- Ну подписывал.
- Помнишь, что там было написано насчет невыполнения приказов? "Виновный капитан лишается своей доли в добыче, равно как и его команда". Так что подумай о своей братве, - прищурилась женщина, ловко посылая мяч за сетку противника - если пользоваться теннисной терминологией.
Люди Роджерса, почуяв, что по его милости могут остаться без добычи, заворчали на своего кэпа. А тот смолчал. Он был неплохим моряком и везучим капитаном, но совершенно никаким дипломатом. Грубо говоря, не умел "работать с людьми". Потому, даже если бы ему удалось спровоцировать выборы нового пиратского вожака и победить на них, он гарантированно не смог бы удержать многочисленных капитанов в своем подчинении. Галка знала точно: пираты попросту плюнули и ушли бы от такого негибкого лидера. А ее поддерживают не только из-за удачливости и обещанной богатой добычи, но и за умение прислушиваться к мнению других капитанов. И на этом поле у капитана Спарроу конкурентов пока не предвиделось.
Поставив в голову колонны "своих" пиратов, Галка повела отряд к городским воротам. Она наполовину опасалась какой-нибудь гадости со стороны испанцев - не все же там такие благородные, как дон Альваро - и потому запретила братве распевать песенки по пути. Представьте себя на месте испанцев: орущие разухабистые матросские песни победители могли вызвать у побежденных только раздражение и злобу. Мол, мы еще спляшем на ваших костях, проклятые воры. Зато колонна суровых вояк, сопровождаемая лишь топотом ног и позвякиваньем железа, внушала невольное уважение, даже можно сказать - трепет. Если вы сейчас хорошо представили себе все это, то дальнейших вопросов у вас возникнуть не должно. И Галкина психологическая уловка сработала. Испанцам даже не надо было напоминать, чтобы открывали ворота. А офицер изволил салютовать сеньоре вице-адмиралу шпагой. Галка отсалютовала ему в ответ саблей и, велев испанцам возвращаться в казармы, оставила на воротах Причарда с его людьми.
Сидящие по домам горожане со страхом наблюдали в щели ставен, как пираты проходят по улицам. Многие годы жители Картахены привыкли видеть их оборванными пленниками, в цепях - на строительных работах. Укрепления города требовали рабочих рук, а испанцам было жаль использовать для этого задорого купленных негров. Сложно сказать, что думали сейчас жители захваченного города. С одной стороны, об этой сеньоре-пиратке ходили слухи, будто она запрещает своим разбойникам издеваться над людьми. С другой - командовала здесь не она, а французский адмирал. И от него-то как раз могли проистечь всяческие неприятности. Ведь как раз в эти минуты, когда пиратский отряд входил в ворота со стороны сельвы, в порту высаживались французы.
Сдавшаяся Картахена в страхе ждала решения своей участи.
6
Дону Альваро поневоле приходилось хранить на лице холодную сдержанность. Одно резкое слово - и этот напыщенный француз, чего доброго, сочтет сие нарушением хрупкого статус-кво. А держится-то как! Надулся, будто это он лично принудил город к сдаче.
- Сеньор адмирал, - сказал он, стараясь не смотреть на француза, нарядившегося словно на прием у короля. - Смею заметить, что ваши требования невыполнимы. Сорок миллионов эскудо! Во всем городе не найдется такой суммы, даже если все жители до единого вывернут карманы. Кроме того, вы объявили Картахену владением короля Франции. Разве в интересах вашего короля разорять собственные земли?
- Дон Альваро, я не думаю, что испанцы, жители этого города, смирятся с перспективой стать подданными его величества короля Франции, - с насмешливой любезностью проговорил де Шаверни, рассевшись в великолепном резном кресле, в то время как испанцы были вынуждены разговаривать с ним стоя. - Потому я требую от тех, кто не пожелает остаться и верно служить нашему королю, сдать все имущество. Оно пригодится французским поселенцам, которые вскоре прибудут сюда.
Дон Альваро мог бы сейчас ехидно спросить, все ли средства дойдут до карманов французских колонистов, но удержался. Он - побежденный, и этим все сказано.
- А прочие? - поинтересовался он. - Что будет с теми, кто пожелает перейти во французское подданство?
- Этим придется сдать треть имущества и присягнуть на верность его величеству Людовику.
- Но…
- Не советую со мной спорить, сеньор алькальд, - сурово произнес де Шаверни. - У вас всего десять дней на то, чтобы собрать и сдать требуемую сумму. Если этого не произойдет, на одиннадцатый день я отдам город на разграбление своим солдатам, а они не очень-то любят испанцев.
- Сеньор адмирал, повторяю - вы требуете невозможного. Мы не соберем такую сумму и за месяц.
- Здесь только я ставлю условия и назначаю сроки, сеньор. - Де Шаверни терпеть не мог, когда ему противоречили: это всегда провоцировало те приступы ярости, с которыми он столь безуспешно боролся.
- Ну, господин адмирал, это уже полный… моветон. - От дверей послышался звонкий женский голосок. - Согласитесь, что по справедливости условия побежденному должен ставить тот, кто его победил, а не тот, кто при этом лишь присутствовал. Где капитаны Роулинг и Требютор? Где ваши верные офицеры?
Все дружно обернулись к двери. Так и есть: капитан "Гардарики" собственной персоной. И как всегда с самыми что ни на есть неучтивыми речами.
- Мадам, извольте исполнять свои обязанности и не вмешивайтесь в дела руководства. Тем более, столь хамским способом, - фыркнул де Шаверни. Черт принес сюда эту разбойницу, да еще в самый неподходящий момент…
- А вы до сих пор не можете привыкнуть к нашему стилю? - Дама непринужденно рассмеялась и самым наглым образом уселась во второе кресло. - Очень рекомендую: максимум информации, минимум придворных ужимок… Сеньоры! - Это она обратилась к алькальду и коменданту. - Будьте добры, оставьте нас. Тут намечается приватный разговор.
Испанцы с мрачными усмешками покинули залу - под гневным взором французского адмирала.
- Мадам, позволю напомнить, что вы изволите дерзить своему непосредственному командиру. - Де Шаверни понял, что пиратка зачем-то провоцирует его, но вот зачем именно? - Не забывайте, что я…
- Да как же, помню - адмирал, - кивнула женщина. - А я - вице-адмирал. Увлекательная игра, мне понравилось.
- Игра? Да вы просто сумасшедшая!
- Вы только сейчас это заметили? - усмехнулась Галка. - Разумеется, насчет игры я пошутила. А вот насчет испанцев… Сколько вы с них требовали?
- Не ваше дело, мадам, - невежливо ответил де Шаверни. - Как вы верно изволили заметить, я адмирал. Следовательно, у меня прерогатива выставлять условия побежденным, а какие именно - не ваша забота.
- И этот человек запрещал мне ковыряться в носу… - хмыкнула женщина. - Боюсь, адмирал, вы до сих пор не очень хорошо представляете, где находитесь. Это Мэйн, а не Версаль. И, как верно заметил месье д'Ожерон, здесь действуют иные законы. Среди которых есть и такой, который обязывает неукоснительно исполнять финансовые обязательства. В противном случае…
- В противном случае вы поступите со мной как с Генри Морганом? - ядовито поинтересовался де Шаверни.
- Если вы не оставите нам иного выбора, - любезно произнесла Галка. "Морган был всего лишь негодяй, - подумала она при этом. - А ты еще и подлец. Смертельно опасное сочетание свойств характера".
- Постараюсь приложить все усилия, чтобы не поставить вас перед подобной необходимостью. - Де Шаверни вложил в эту фразу всю свою язвительность. - Но в одном вы, пожалуй, правы: я человек не военный. Потому вопросы безопасности этого города, в том числе и оборону от возможного нападения испанцев с моря, будет лучше оставить вам и вашим офицерам. Я же как лицо гражданское займусь хозяйственными вопросами - подсчетом прибыли.
- Разумно, месье адмирал, но все-таки - какая сумма?
- Сорок миллионов эскудо, - процедил де Шаверни, понимая, что она от него все равно не отвяжется.
- Это радует, - усмехнулась Галка. - Пожалуй, сбором лучше заняться мне - есть уже некоторый опыт. Испанцы будут прибедняться и просить отсрочки, а я не имею дурной привычки верить им на слово. Деньги у них есть. Просто обычай такой - бить на жалость.
- Меня тоже сложно разжалобить, мадам, но здесь вы правы. Займитесь выжиманием золота из этих гордецов. Ступайте. Доложите вечером о состоянии дел в городе… и за его пределами.
"Ну-ну, - подумала Галка, покидая резиденцию алькальда, которую сейчас занимал де Шаверни. - Игра и правда увлекательная - особенно когда на кону собственная жизнь".
По опыту Панамы и Мериды она сразу ввела в захваченном городе комендантский час. Но испанцы не горели желанием разгуливать по улицам и сейчас, до захода солнца. Закрыты были даже таверны. Не хватало еще, чтобы братва перепилась на радостях. Потом успеют наотмечаться, когда все более-менее утрясется. Именно поэтому по дороге в порт Галке встретились только патрули. Солдат испанского гарнизона еще раньше разоружили и заперли в казармах. Испанские офицеры начали было возмущаться, но им тонко намекнули: сдались - так молчите уже. Предварительная проверка состояния городских запасов продовольствия не утешала. Того, что обнаружили французы с пиратами, хватило бы недели на две, не больше. И то только им самим, без учета жителей и пленных солдат. Галка уже положила себе договориться с адмиралом о том, чтобы выпустить испанский гарнизон из города, как предусматривалось условиями почетной капитуляции. Каким бы вредным ни был де Шаверни, он тоже должен понимать серьезность положения: надолго они тут все равно не задержатся, но еще и голодать при этом - увольте.
- Капитан.
Галку невозможно было застать врасплох, подходя со спины: наука, вколоченная сэнсэем на занятиях айкидо, сидела крепко и не раз уже спасала ей жизнь. Она давно заметила Этьена, но продолжала, как ни в чем не бывало, сидеть на каменном парапете и разглядывать корабли, бросившие якорь на внутреннем рейде Картахены, среди которых красовались два ее линкора.
- Хорошие новости, надеюсь? - спросила Галка.
- Есть кое-что интересное про одного типа, о котором вы спрашивали. - Бретонец присел рядышком - достаточно близко, чтобы разговаривать без помех, но в то же время на таком расстоянии, чтобы не обидеть женщину подозрением в "подбивании клиньев". - Звать его Шарль-Франсуа д'Анжен, имеет право носить титул маркиза де Ментенон, хотя землица та давно его семейству не принадлежит. Здесь уже второй год. Был старшим помощником на "Сибилле", пока тем летом ее капитан не помер. С тех пор сам в капитанах. По службе никаких нареканий, но вот что странно - этого парня чаще видели в Порт-Ройяле, чем в Фор-де-Франс или Пти-Гоаве.
- Не слишком-то патриотично, - усмехнулась Галка, выслушав Этьена. - Юноша голубых кровей, слегка подозреваемый в заигрывании с англичанами… Только этого не хватало.
- Что верно, то верно, - произнес Этьен, прекрасно понимая то, о чем недоговорила Галка. - Я-то был не первым, кто про этого Ментенона тишком выспрашивал. Видать, наш адмирал тоже… интересуется.
- Значит, он действительно умный человек и ловкий интриган.
- В Версале других быстро съедают.
- А ты там был?
- По долгу службы, капитан.
- Ясно. - Галке по-человечески нравился этот суровый, простоватый, но дьявольски умный мужик. - Наша служба и опасна, и трудна… Скажи честно, Этьен, тебе ведь поручили не только проследить, чтобы мою скромную персону случайно не похитили какие-нибудь испанцы?
- Естественно, - сказал Этьен. - Господин де Баас кровно заинтересован в том, чтобы вы оставались так же лояльны Франции, как и прежде.
- А какой же приказ дал тебе господин губернатор на тот случай, если я вдруг перестану быть лояльной Франции? - иронично улыбнулась Галка. - Не волнуйся, Этьен, - добавила она, заметив опасный огонек, мелькнувший в глазах Бретонца. - Никто мне ничего не говорил. Просто у меня была и осталась вредная привычка читать много всяких книжек.
Солнце садилось, окрасив полнеба в красно-золотые оттенки, и эти медленные сполохи, отражаясь в водах бухты, создавали совершенно фантастическую картину… Бретонец невесело усмехнулся. Его всегда предупреждали: будь осторожен с умными женщинами. Вывернут душу наизнанку без всякого допроса.
- Тогда вы, должно быть, не обидитесь, если я скажу, что мне приказано в подобном случае убить вас, - произнес он, глядя куда-то в сторону.
- На что тут обижаться, Этьен? - философски сказала Галка. - Законы жанра, чтоб им ни дна, ни покрышки… Но я надеюсь, тебе не доведется исполнять этот приказ.
Она сказала это вроде бы без всякой задней мысли, но Этьена трудно было провести. Галка знала, что Бретонец уловит скрытый в ее фразе подтекст. Так оно и получилось. Во всяком случае, она прочла подтверждение в его глазах.
- Ты действительно моряк, Этьен, или это тоже одна из твоих ролей? - спросила она минуту спустя. - Расскажи о себе. Если хочешь, конечно.
- Я на самом деле моряк, капитан. И сын моряка, - ответил Бретонец. - Сам-то я родом из Бреста. Отец мой как-то ушел в море и сплавал на дно вместе с посудиной. Мать, прознав про это, помыкалась с полгода, да и отправилась на тот свет, за ним следом. Осталось нас четверо. Старший брат-то уже большой был, семнадцать лет. Завербовался на флот. С тех пор о нем ни слуху, ни духу. А нас, младших, добрые люди определили в монастырь. То ли служками, то ли послушниками - не поймешь. Пьер и Жан через пару лет приняли постриг, а я еще маловат для этого был. Читать и писать у брата-келаря выучился. А потом и в монастырскую библиотеку повадился бегать. Тут отец-настоятель меня и приметил. Думал, ругаться станет. А он вместо этого поручил брату Иерониму меня наставлять… Да только не ужился я там, - не без иронии добавил Этьен, заметив тонкую улыбку женщина. - Сбежал. Думал вслед за братом на флот податься. Поговорил в трактире с вербовщиком, а он, вместо того чтобы сразу договор на подпись подсунуть, отвел меня к одному офицеру… Вот с того все и началось.
- А здесь как очутился? И когда? - Галка тоже умела понимать недосказанное: этот офицер наверняка был "одним хорошим человеком из Тайной канцелярии" и по достоинству оценил дарования юного Бретонца.
- Незадолго до похода Моргана. Привез письмо губернатору д'Ожерону. Потом он направил меня к сьеру де Баасу. Тот уже в сентябре семидесятого года отослал меня обратно на Тортугу - с приказом любым способом завербоваться на флибустьерские корабли, идущие к Моргану.
- И д'Ожерон организовал драку с матросами Требютора…
- Так вы знаете? - усмехнулся Этьен. - Хотя что я спрашиваю-то… Вы небось меня с первой же встречи заподозрили.
- Ты попросту слишком умен для той легенды, которую себе выбрал, - ответила Галка. - Учти на будущее, ладно?.. Темнеет уже. Возвращайся к своей команде. Завтра придешь, нужно будет обсудить одно дельце.
- Как прикажете, капитан, - без тени иронии ответил Этьен, вставая с парапета. - Спокойной вам ночи.
Галка проводила его задумчивым взглядом. Сложный человек. Умный, но предсказуемый - ибо работает по правилам, которые ей, человеку будущего, хорошо известны. Но именно такой человек ей сейчас и будет нужен.
7
На следующее же утро Галка велела собрать в здании кабильдо весь цвет городской знати и купечества. Давненько там не сходилось столь блестящее общество, но нападение объединенной армии французов и пиратов, хозяйничающих сейчас в городе, и непререкаемый приказ капитана Спарроу были слишком вескими причинами, чтобы непременно явиться туда. Так что сейчас под высокими гулкими сводами здания, выстроенного с пышностью раннего барокко, царила странная, непривычная тишина. Мужчины разного возраста, одетые в основном в черное, подавленно сидели на длинных скамьях и высоких стульях с резными спинками. Они практически не разговаривали друг с другом, разве что иногда негромко кидали друг другу несколько фраз или тяжко вздыхали. Женщин практически не было, хотя кое-где в рядах строгих камзолов и белых накрахмаленных воротников мелькала иногда кружевная мантилья.
Галка сидела на возвышении, в широченном удобном кресле, обитом малиновым бархатом, с позолоченной резьбой ножек и окантовки спинки - должно быть, ранее там сиживал алькальд. На стене, прямо за Галкиной спиной, красивыми каскадами были развешаны испанские гербы и знамена - капитан Спарроу не только не стала их снимать, но и пригрозила серьезным наказанием за подобную попытку. Раскрыв свои знаменитые бухгалтерские книги, являвшиеся плодом целого года разведывательной деятельности, она по очереди вызывала испанских грандов и негоциантов, и, просмотрев записи, назначала сумму. Вокруг нее расположились ее капитаны, правда не все. Билли и Жером, назначенный ею новым капитаном "Амазонки", сидели рядом. Чуть поодаль - Дуарте, со злорадной, если не сказать - зловещей - ухмылкой, уродовавшей его красивое лицо. Жозе вообще неважно выглядел с тех пор, как они вошли в Картахену. Он не пил, но его разъедало что-то более сильное, чем алкоголь. Галка внимательно все эти дни наблюдала за его состоянием, и оно ей очень не нравилось. Помимо офицеров, в зале находилось еще около двух десятков матросов. Они караулили вход в помещение и охраняли своего адмирала. Впрочем, нападать на нее, кажется, никто пока не собирался. Справа сидел невозмутимый Эшби, выглядевший словно вельможа на приеме у короля. Ну и, конечно, по левую руку от Галки расположился Влад. Он лицезрел подобную процедуру не впервые, поэтому "братец" наблюдал за развитием событий рассеянно, с ленивым любопытством. Эта сцена до боли напоминала ему Булгакова.
- Господа, сдавайте валюту, - проговорил он вполголоса.
Галка хихикнула, услышав его слова, но тут же вновь напустила на себя серьезный вид.