"…мы недооценили их и переоценили себя. Двоим удалось уйти вместе со своим оружием; более того, они унесли с собой меч одного из убитых ассасинов. Надеюсь, у беглецов хватит ума и осторожности, чтобы не мстить, а исчезнуть из Мэйланя, растворившись в многочисленном населении эмирата.
Надеюсь… и еще я надеюсь, что они окажутся честнее нас и по-прежнему не нарушат своей клятвы; а Двенадцатью и Одним они станут нескоро, если станут вообще.
Зачем я пишу все это? Не знаю. Знаю только, что прячу эти записи в подспудной надежде, что их когда-нибудь кто-нибудь найдет. Очень хочется пожить в чистом мире; и очень не хочется умирать подлецом, не сказавшим ни слова в свое оправдание, хотя оправдания мне нет и быть не может.
Ведь сегодня ночью я, Фань Анкор-Кун, Высший Мэйланя, старейшина Совета - сегодня ночью я убил человека…"
- Все, - тихо произнес Я-Единорог. - Вот теперь - все.
- Все ли? - вопрошающим эхом отозвался Кос. - Ох, сомнительно…
"Так вот почему старый Кханда и Скользящий Перст переглянулись, когда я сказал им, что убил Придатка! - подумал Единорог. - Они-то хорошо знали, что это значит, старейшины-клятвопреступники…"
- Подведем итоги, - сказал Кос, садясь напротив меня.
Я приготовился слушать, сразу же отдав Косу пальму первенства в трудном деле подведения итогов; а Единорог приготовился переводить.
- Согласно этим записям, некогда между старейшинами Совета Высших Мэйланя (и не только Мэйланя) и ассасинами-убийцами, которые оказались совсем не убийцами, а последними, так сказать, свидетелями Истины - между ними был заключен договор. Так?
- Так, - ответил Я-Единорог.
Остальные промолчали. О чем тут спорить?..
- Согласно этому тайному договору и сохраняя достоинство человечества по канону учения Батин - весьма своеобразный канон, надо заметить! - раз в год старейшины и свидетели Истины собирались в тайном месте без посторонних и торжественно убивали друг друга. Семьсот лет подряд. Хранили таким образом семя Истины.
- Хранили, а потом хоронили, - проворчал я.
Кос не обратил на сказанное мною ни малейшего внимания. Он встал, оставив лежать Сая и Заррахида, извлек из рукава цветастую пачку купленных в лавке благовоний - легкий сухой аромат мигом распространился по комнате - и принялся расставлять тоненькие курительные свечи во все возможные и невозможные углы.
Потом ан-Танья несколько раз ударил огнивом - еще в начале чтения мы зажгли обычные свечи, но Кос почему-то решил ими не пользоваться - и поднес тлеющий трут к четырем-пяти оглушительно пахнущим (оказывается, так бывает!) палочкам.
- Отлично! - с видимым удовольствием принюхался Кос. - В Кабире таких нет… не возят купцы. Итак, учение Батин процветает, плодоносит и, наконец, загнивает - в результате чего еретически настроенные батиниты Кабира, Дурбана, Кимены и Хаффы отрекаются от Сокровенной Тайны. Остается древний Мэйлань, где традиции испокон веку настолько сильны, что рассчитывать на добровольное отречение последних свидетелей Истины не приходится.
- Они называют их Тусклыми, - бросил я Косу.
- Они? - удивленно поднял бровь ан-Танья. - Их? Кто они, кого - их, и почему - тусклыми?!
Я на мгновенье снял правую руку с Единорога. Если при объяснении я брякну что-нибудь обидное - пусть не слышит…
- Они - это они, - я взглядом указал на наших спутников. - Блистающие то есть… Их - это имеется в виду оружие ассасинов. То есть батинитов. Мы зовем батинитов ассасинами, а Блистающие звали и зовут их оружие - Тусклыми.
"Ну ты прямо мудрец! - донесся до меня приглушенный и насмешливый голос Единорога. - Прямо-таки Сайид-на, Глава Учения… ты думаешь, я обижаюсь, когда ты называешь нас оружием? А мы иногда забываемся и по-прежнему зовем вас Придатками. Ну и что? Положи лучше руку на место, а то слышно плохо… и Дзю ругается, что перевожу не все. Положи, положи, а то переведу ему все, и он тебе вообще жизни не даст!.. Давай, Придаток Чэн, клади ручку на оружие…"
М-да… оказывается, прямое соприкосновение нам уже и не так-то нужно! Слышно просто плохо, а в остальном - все в порядке! Может, я и сам теперь наполовину Блистающий? Особенно если в доспехе.
Или Тусклый?..
Я положил руку на место и не стал переводить Косу наш последний разговор с Единорогом.
И Единорог не стал - только уже Саю, Дзюттэ и Заррахиду.
"Могут, в конце концов, у нас быть маленькие личные тайны?!" - вместе подумали мы.
И улыбнулись.
Ан-Танья в это время нюхал дым от курительных палочек и задумчиво барабанил пальцами по столу.
- Тусклые так Тусклые, - наконец кивнул он. - У меня другой вопрос есть. Вот напали ваши старейшины на батинитов вопреки клятве и во имя высших целей; остались от Двенадцати и Одного всего двое - к примеру, Седьмой и Девятый, и те исчезли в неизвестном направлении; воцарились кругом мир, тишина и спокойствие опор… судя по тому, что Фань - твой двоюродный прадед, то воцарились они на сотню лет. И весь этот благополучный век раз в десятилетие исчезает кто-то из Блистающих того самого Совета, попробовавшего крови последних свидетелей Истины. А вместе с ними зачастую исчезает или погибает их нынешний Придаток - то есть, я хотел сказать, человек, не имеющий к прошлому клятвопреступлению никакого отношения. Почему? Что ты думаешь по этому поводу, Чэн? Месть? Так непохоже на месть…
Единорог внутри меня грустно улыбнулся.
И заговорил.
А вместе с ним заговорил и я.
- Сроки жизни, Кос, сроки жизни… они ведь у людей и у Блистающих разные. Прошло три-четыре десятка лет - ну пусть даже полвека! - и старейшины-люди, нарушившие клятву, умерли. Думая, что умирают последними убийцами в Кабирском эмирате. А старейшины-Блистающие остались. Весь Совет Высших Мэйланя, что принимал решение о клятвопреступлении, все убийцы поневоле - они остались, Кос! Ты понимаешь?! И они наверняка тоже хотели умереть, уйти из жизни, уничтожить себя - последних носителей зародыша насильственной смерти!..
- Последних свидетелей Истины Батин, - сказал эсток Заррахид, адресуясь к замолчавшему на миг Единорогу. - Настоящих последних свидетелей…
- Все свидетели подобных истин считают себя последними, - бросил с ковра Обломок. - Некоторые изредка считают себя первыми - что, по сути, одно и то же.
- Это потому, что выбора нет, - отозвался Сай. - Или пунцовая кошма, или священный водоем. Или кровь, или гниль. Или-или…
И Дзюттэ впервые ничего не ответил Саю Второму.
Ан-Танья взял в руки одну из курительных свечей и подошел к ковру. Сизая струйка с запахом увядших цветов - сладость и легкий налет тления - достигла Обломка, обвила его и зазмеилась в сторону окна.
- Об этом я не подумал, - Кос слегка прицокнул языком. - Не подумал… тогда понятно. Все вместе старейшины-Блистающие умереть не могут - это вызовет хаос и волну слухов, что может послужить новым толчком к возрождению учения Батин. Двое-то ассасинов сбежали…
- Трое, - перебил его Единорог-Я. - Двое сбежали со своим оружием и прихватили с собой меч одного из убитых. Значит, трое Тусклых остались живы. Возможно, они живы до сих пор. Фань не мог этого знать, но мы-то знаем!
- Трое, - согласился Кос. - Выходит, опасность сохраняется. И тогда старейшины-Блистающие решают уходить из жизни по одному. Раз в десять лет. А то, что вместе с ними иногда погибают их нынешние, ни в чем не повинные Придатки - ну, кто же думает о таких мелочах?!
Отблески свечей заиграли на полировке Единорога, и он слегка покраснел.
- Сабля Шамшер иль-Самак как бы случайно попала в колесо арбы, - продолжил Кос. - Копье Катакама Яри как бы случайно сломалось, а наконечник пропал в колодце. Двузубец Ма, Язык кобры…
Ну и память у этого Коса! Если вернемся в Кабир - посоветую эмиру Дауду назначить его городским кади…
- Язык кобры и кинжал Ландинг Терус как бы случайно не доехали до Верхнего Вэя - вместе с двумя людьми-чиновниками - и их судьба неизвестна. Скорее всего, они погибли. Топор Масакири-кай и веер Сунь-Павлин завели братьев-охотников Акиро и Бэнкея в Кулхан и - опять же как бы случайно - попали в Шулму, где и оказались в священном водоеме. Вот уж небось удивились перед смертью, обнаружив целые толпы последних свидетелей Истины Батин! Меч Цзюваньдао исчез под оползнем вместе с Ю Шикуанем, и Мэйлань дважды остался без правителя - и для людей, и для Блистающих. Скользящий Перст пока еще жив, но в семнадцатом году "Спокойствия опор", как записано в…
Кос вдруг резко умолк и уставился на меня.
- Да что ж это я… - пробормотал он. - Тут и дураку ясно! Кто-то ведь должен следить за уходом старейшин, кто-то должен иногда помогать им уйти; и потом, спустя сто тридцать лет после клятвопреступления - кто-то ведь должен, если понадобится, рассказать обо всем новому Совету! Должен же кто-то быть последним свидетелем последних свидетелей!..
- Матушка Ци? - недоверчиво спросил я. - Да нет, быть не может - ей же никак не сто с лишним лет! Ты что, Кос? Дыма нанюхался?!
- Я - что?! - заорал ан-Танья. - Это ты - что! Сам же рассказывал, что пока я со старухой в караван-сарае Беседовал, ты с Единорогом разговаривал! О чем?! Переводи, Высший и недогадливый Чэн - к кому обратятся старейшины Совета Высших Мэйланя в таком щепетильном случае?! Сай, Дзю, Заррахид - к кому?! Единорог - к кому?! К кому обратятся Блистающие?!
- К Чань-бо, - прошептал Единорог-Я.
- К Чань-бо, - шевельнулся на ковре Обломок.
- Похоже, - согласился Заррахид.
- Не знаю, - сказал Сай. - Но думаю, что вы правы.
- То-то же, - победно заявил Кос, когда я повторил ему все, сказанное Блистающими. - К Чань-бо. К этой помеси посоха, лопаты, вил и парадного бунчука. К мудрому молчаливому Чань-бо, от которого уходят окрыленными - пусть даже и на тот свет.
И, подумав, добавил:
- Да и старуху не стоит сбрасывать со счетов. Она наверняка что-то знает. И потом - может, этой ведьме и впрямь лет сто… или двести.
3
- Возможно, Кос прав…
Единорог говорил вслух, что для нас двоих было вовсе не обязательно. Но нас в комнате было больше, чем двое.
- Возможно, Кос, ты прав, - повторил я.
- Да, Единорог, - повернул ко мне голову безошибочный ан-Танья. - Да, я тебя слушаю.
- Ты можешь быть прав во всем, Кос, или не во всем; ты можешь быть совсем не прав, но это неважно. Тем более, что если мы рассмотрим тайный договор, подписанный кровью и пеплом, не как сделку между старейшинами-людьми и людьми-батинитами, а как сделку между Блистающими Совета и Тусклыми, тогда все поначалу выглядит проще и не так ужасно. Ведь отнюдь не при каждой жертве Прошлым богам ломалось оружие бойцов - то есть погибал Блистающий или Тусклый! В основном, как пишет Фань, смертельный поединок заключался в обязательной гибели одного из людей! То есть гибли Придатки, и Тусклые с Блистающими совета расходились в разные стороны, искать новых Придатков для следующего жертвоприношения…
- Проще и не так ужасно, - после паузы сказал Кос, с силой сжав кулаки. - Нет, я не обижаюсь… не обижаюсь.
- Иногда мне кажется, - бесстрастно прошелестел Заррахид, - что мы не заслуживаем таких Придатков. Мы - возомнившее о себе железо… нет, не заслуживаем.
А вот этого я Косу переводить не стал.
- И поэтому, - продолжил Единорог-Я, - когда старейшины-Блистающие шли на клятвопреступление, они в последнюю очередь думали о своих Придатках. Я полагаю, что если можно было бы истребить Тусклых, не убивая их Придатков - старейшины пошли бы на это с большей радостью. Придатки живут недолго, и это человека-Фаня волновало бегство двоих ассасинов - а Блистающих гораздо больше заботило исчезновение троих Тусклых! Которые способны были воспитать новых Придатков… и найти новых Блистающих, согласных потускнеть.
- В Шулму бы их, - мечтательно скрипнул Сай Второй. - Вот где разгулялись бы…
Он осекся, а Кос побледнел. За время нашего путешествия с караваном я успел рассказать ан-Танье все, что знал о Шулме от Друдла, Детского Учителя, Сая… все, что знали о Шулме я и Единорог.
- Один против восьми, - еле слышно звякнул Сай. - Всех убил. И уши заставщикам отрезал. Сам явился на той, добровольно…
- Джамуха Восьмирукий! - не сговариваясь воскликнули я и Кос.
- И Блистающий Чинкуэда, - добавил со стены Обломок.
- Тусклый Чинкуэда, - поправил его эсток. - Тусклый… последний свидетель Истины Батин. Да, он обязательно вернется в Кабирский эмират, потому что он ничего не забыл! И он вернется не один, этот последний свидетель Чинкуэда…
Я с тоской посмотрел в окно. Черное небо и три робкие звезды в углу окна жмутся друг к другу, словно в страхе перед молчащей пустотой… Как же я мог забыть!
- Он, конечно, вернется, - вполголоса сказал я. - И Джамуха Восьмирукий, вождь орд шулмусов, и Тусклый Чинкуэда, вождь Диких Лезвий Шулмы - но здесь их будут ждать! Их даже встретят с радостью! - их встретят Двенадцать и Один!
И Я-Единорог рассказал о нашей Беседе у пруда с Эмрахом ит-Башшаром из Харзы и Поясом Пустыни, Маскином Тринадцатым, некогда Седьмым.
Некоторое время все молчали.
- Теперь я понимаю, - закончил Я-Единорог, - почему Прошлые боги ждали целый век! Тусклые-батиниты, невзирая ни на что, не нарушили клятвы. Они искали таких, как Пояс Пустыни, собирая их по одному, они учили, воспитывали, скрывались - и вот теперь их снова Двенадцать и Один, и пока Чинкуэда готовит Шулму, здесь в Мэйлане в самом скором времени состоится очередная жертва Прошлым богам!
- Тогда выходит, - вмешался Сай, - что они не хуже меня знают о том, что Но-дачи и Кунда Вонг в Мэйлане! Ведь это именно Придатка Кунды хочет убить этот Пояс Пустыни… А как же они, небось, радовались всему тому, что мы творили в эмирате! Ведь это для Тусклых было возрождением Истины Батин, концом одиночества и скрытности!..
- И твои приятели, Вилорогий, вполне могут примкнуть к Тусклым, - заявил Обломок весьма противным и въедливым тоном. - Ну, убьет этот харзиец Придатка Кунды - надо ж на ком-то научиться всерьез, кроме собак да обезьян! - потом подыщут Кунде совместными усилиями нужного человека-батинита из желающих мстить кому-нибудь… А Но-дачи вообще в Сайид-на изберут, Главой Учения будет! Вполне достоин, по-моему…
- Ты никогда не сможешь простить мне смерть Наставника? - напрямик спросил Сай. - Да, Дзю?
- Дурак, - буркнул Дзюттэ, но уже совсем по-другому. - Прощать его, понимаешь ли… если б я на тебя зло держал - сломал бы тебя еще при первой Беседе, в караван-сарае, и было б тебе прощение!.. Только я тупой да отходчивый. Так что терпи и помалкивай! Кстати, Вилорогий - ну я ладно, я старый дурак, а ты какой? В смысле - тебе-то сколько лет?
- Пятьдесят два года, - гордо ответил Сай.
"Пылающая Нюринга! - беззвучно ахнул Единорог. - Да он же еще подросток!.."
Заррахид только дрогнул слегка и не сказал ничего.
У меня в голове пока еще плохо укладывалось, что пятьдесят два года - это даже не молодость, или, в крайнем случае, самое ее начало… но я решил, что привыкну и к этому.
- Ясно, - подвел итог Дзюттэ. - Отсутствие ума и дурное общество. Шулма, герой-Но, братья-недоросли, Шото еще этот… Воспитывать тебя некому.
- Почему это некому?! - взвился Сай. - Я, между прочим…
- Ты, между прочим, помалкивай, когда старшие говорят, - осадил его Обломок. - Я тебя не в десять и не в пятнадцать раз старше. И сказать хотел вот что: воспитывать тебя некому было. Было! А теперь - есть кому. Вот что я хотел сказать.
Сай посмотрел на Обломка с нескрываемым ужасом. По-моему, он понял, кого имел в виду Дзюттэ, говоря о воспитателе.
- Никогда, - зазвенел он, - никогда ни Кунда, ни Но, ни любой другой Блистающий с пунцовой кошмы не примкнет к Тусклым! Мы не хотели быть убийцами, нас вынудили к этому - как Тусклые вынудили старейшин Совета - и мы убивали сначала, чтобы выжить, а потом, чтобы научить выживать вас; но никогда не убивали мы просто так, или во имя веры, или для удовольствия!
Сай прерывисто задребезжал, и, будь он человеком, я бы сказал, что он плачет.
- А харзиец этот ваш болван деревянный! - уж совсем невпопад закончил он. - Болтливый язык Рудного Полоза! Придатка Кунды он, видите ли, убьет… ее в Шулме не такие убить пытались! Вот!..
- Ладно, ладно, - успокаивающе начал было Я-Единорог, не успев обратить внимания на это "ее", применительно к Придатку Кунды Вонг, но тут в дверь постучали.
- Кто там? - крикнул я.
- Послание Высшему Чэну Анкору от Юнъэр Мэйланьской! - донеслось из-за двери. - Гонец только что доставил…
Дверь робко приоткрылась и в щель просунулась рука со свернутым в трубку посланием, запечатанным ярко-красной печатью.
- На ночь глядя… - проворчал я, вспомнил, что уже давно ночь, расстроился еще больше, подошел к двери, забрал и распечатал депешу, и долго смотрел на нее, вникая в смысл иероглифов.
- Спать, - наконец приказал я, не оборачиваясь. - Всем спать. Нам с Единорогом завтра утром рано вставать.
- Приглашение? - поинтересовался догадливый Кос.
- Приглашение. На утреннюю верховую прогулку по городу. Даже коня из личных конюшен обещает прислать в подарок. Вот напасть-то! Ехать не хочется, а отказаться неудобно.
- Женихи, - рассмеялся на ковре Обломок. - Нет, все-таки хорошо быть шутом! Шутом - хорошо, а женихом - плохо! Новая истина учения Батин!
- А я не поеду, - вдруг заявил Единорог, причем вслух, чтобы все слышали. - Про меня в послании ничего не сказано. Я - оружие, чего мне ехать да мешать людям разговаривать… И спицы опять приставать начнут… нет, не поеду.
- Скотина ты, а не Блистающий, - беззлобно ругнулся я. - Ладно уж, сам поеду… за двоих отдуваться.
И швырнул послание на стол.
Глава 17
Мне снился сон. Я был мечом.
В металл холодный заточен,
Я этому не удивлялся.
Как будто был здесь ни при чем.Мне снился сон. Я был мечом.
Взлетая над чужим плечом,
Я равнодушно опускался.
Я был на это обречен.Мне снился сон. Я был мечом.
Людей судьей и палачом.
В короткой жизни человека
Я был последнею свечой.В сплетеньи помыслов и судеб
Незыблем оставался я.
Как то, что было, есть и будет,
Как столп опорный бытия.Глупец! Гордыней увлечен,
Чего хотел, мечтал о чем?!..
Я был наказан за гордыню.
…Мне снился сон. Я БЫЛ мечом.Один раз среди ночи я проснулся.
Обычно я сплю на боку, но на этот раз я спал на спине, и моя правая рука, рука аль-Мутанабби, лежала на моей груди.
Напротив сердца.
Сердце билось ровно и спокойно.