- Ты прекрасно знаешь, что даже смерть самых близких людей не сможет заставить нашего царя отложить в сторону свои военные планы. Для продолжения похода нужно было найти нового человека на пост хилиарха и после недолгих раздумий, государь решил отдать его в твои руки, Антипатр.
- Совсем не ожидал, что буду удостоен подобной чести от царя - честно признал регент, пытаясь разглядеть у Птоломея признак фальши, но безуспешно. Прекрасный артист, он принялся доверительным тоном лить в уши регента сладкую патоку лести.
- Стратеги близкого круга тоже удивились, узнав о решении Александра назначить тебя на пост хилиарха. В ответ государь сказал, что без колебания готов с каждым из них идти в бой на врага, но опасается отдать в их руки управление своего царства. Ведь навыки умелого воина не означают наличие у него навыков умелого властителя. За все время похода только у одного человека, Антипатра проявилось подобное сочетание способностей и потому пост хилиарха отдан ему. Александр также спросил стратегов, если среди них человек способный удержать в повиновении Персию, Азию и Индию, так как долгие годы ты держал в повиновении Афины и Спарту, и никто из них посмел выступить вперед. Кольцо хилиарха твое по праву, Антипатр, владей им и властвуй.
- От такого поворота судьбы легко растеряться, но воля царя Александра для меня священна. Я принимаю кольцо хилиарха, чтобы продолжить достойное служение престолу Аргидов - сдержанно молвил регент, надев на палец кольцо хилиарха, - кто из стратегов ждет меня в Вавилоне? Лисимах, Леоннат или Селевк?
- Стратег Пердикка, которому царь поручил командование фалангой. Прощаясь со мной, Пердикка просил передать, что вместе с царевной Клеопатрой ты привезешь и свою дочь, Эвридику, чью руку ты обещал стратегу по просьбе Александра.
- Я хорошо помню, что кому я обещал, однако сейчас мне больше интересуют дела государства, чем матримониальные намерения. Скажи Птоломей, кого из стратегов царь собирался взять с собой в поход, а кого оставить в Вавилоне? Флот, конечно, ведет Неарх, а кто командует гетайрами, гипаспистами, дилмахами? - забросал собеседника вопросами Антипатр.
- Возможно, что после моего отъезда, Александр произвел некоторые перестановки среди стратегов, но я не думаю, что они серьезно изменили общее положение. С собой в плавание царь собирался взять стратега Лисимаха, Селевка, Аминту, Аттала, Неоптолема. Гетайры и гипасписты подчинены стратегу Эвмену, которому царь поручил покорение Аравии на суше. Кто поведет дилмахов в этот поход, мне неизвестно, Александр ещё не приял окончательного решения. Возможно, командование отдано кому-то из фессалийцев Калистрат или Клеон, но может царь таксиархам кто-нибудь из Орестидов.
- А, что тебе известно о моем сыне Кассандре? Александр собирался взять его с собой в поход на арабов или оставить в Вавилоне?
- Точно знаю, что в поход вместе с Александром должен был отправиться Иолай, как царский виночерпий. А вот в отношении Кассандра я не могу сказать ничего определенного. Леоннат говорил мне, что царь намеривался предоставить ему место в своей походной свите, но вот что-либо определенное о должности твоего сына я не слышал - говорил Птоломей, стараясь усыпить бдительность собеседника.
- Будем надеяться, что таланты моего сына пригодятся царю в этом походе, - с достоинством молвил Антипатр, - но скажи мне Птоломей, отчего так быстро скончался Гефестион? Ведь он из-за своей крепости и силы по праву сравнивался с Патроклом. Я прекрасно помню, как он отважно бился в битве при Херонеи. Тогда вместе с Александром он истребил весь "священный отряд" фиванцев, а это были отборные воины.
- По словам врачей, никто из них никогда не встречал болезнь, поразившую Гефестиона. Многие склонны считать, что это особый вид азиатской лихорадки, так как хилиарх испытывал сильный жар и озноб. Эскулапы применили против болезни все свое искусство, но так и не смогли спасти Гефестиона. За неделю мучений он так ослабел, что перед смертью не мог даже говорить и общался только глазами.
- Какая ужасная кончина! Надеюсь, что кроме хилиарха никто больше не пострадал или были ещё жертвы - сокрушенно молвил Антипатр и встал из-за стола. Регенту нужно было принимать решение: подчиняться приказу царя или объявлять о своем несогласии с ним.
- Ты намерен ещё, куда-нибудь поехать или останешься в Пелле? - заботливо спросил Антипатр гостя, пытаясь разрешить свои последние сомнения относительно действий Александра. Если царь прислал Птоломея для проведения серьезных изменений в Македонии, то ему будет необходима поддержка царицы Олимпиады. За двенадцатилетнее отсутствие на родине стратег полностью лишился своих прежних связей и влияния. Регент пытливо взглянул на Птоломея, но на лице стратега виднелась только усталость от дороги.
- Нет, Антипатр. Государь только велел передать тебе письмо и подготовить вместе с тобой отъезд Клеопатры. Сидонская триера ждет вас на побережье, готовая в любой момент доставить вас в Финикию, а оттуда по царской дороге в Вавилон. Вот подорожная и знак царского посланца - стратег извлек из мешка новый пергамент и добавил к нему пластину с золотым орлом.
- Столь длинный морской переезд всегда был опасным предприятием. Я, конечно, не боюсь, но вот Клеопатра. Может быть, её стоит отправить иной дорогой? - опасливо сказал Антипатр, не торопясь принимать из рук стратега пластину.
- Царевну можно высадить в Эфесе, а приказать стратегу Антигону отправить её по царской дороге в Вавилон с крепкой охраной. Решать тебе, хилиарх. Я выполнил порученное мне задание - ответил Птоломей и решительно положил знак царского посланника на край стола.
- Конечно, ты выполнил данное тебе Александром поручение - заверил Антипатр Птоломея и положил руку на золотую пластину.
- После такого долгого и опасного путешествия ты, конечно же, сильно устал и тебе необходим отдых. Не смею задерживать тебя, ибо сам прежде неоднократно проделывал подобные поручения во времена царя Филиппа. Иди отдыхать, а завтра мы закончим наши дела, благо над нашими головами не гремят громы войны.
- Хорошо. Значит до завтрашнего утра, хилиарх Антипатр - согласился с регентом Птоломей и спокойно двинулся к выходу из зала. Пока он не достиг двери, старый правитель пристальным взглядом смотрел в его спину, пытаясь в самый последний момент выявить хоть малейшую фальшь в поведении царского посланца, но все было напрасно. Птоломей блестяще выдержал этот смертельно опасный экзамен. Без всякого напряжения он подошел к двери и скрылся за её створками.
Расставшись с Птоломеем, Антипатр весь остаток дня и ночь размышлял над поворотом своей судьбы. Назначение хилиархом всего царства и срочный вызов в Вавилон кардинально менял все его планы. Привези Птоломей просто вызов к царскому дворцу, Антипатр скорей всего бы рискнул поднять мятеж, благо горючего материала, что в Македонии, что в Греции, хоть отбавляй.
Очень может быть, что подобные действия плачевно закончились бы для бунтовщиков, но просто сидеть и смиренно ждать, когда тебя лишат жизни, это было не для Антипатра. За всю свою жизнь он не раз рисковал головой и неизменно добивался победы. Так было при царе Филиппе, так было в начале царствования Александра, так было в противостоянии с Олимпиадой. На закате своих дел, старый полководец снова был готов пойти на риск, тем более что победа давала ему личную власть над Македонией.
Титул хилиарха царства резко повышал ставки в тайной игре. При своем новом положении в случаи смерти Александра давала Антипатру возможность реализовать старый план царя Филиппа, в разработке которого он принял самое живое участие. Полностью безучастный к мечте о мировом господстве Александра, регент имел куда более скромные запросы. Соединение Эллады, Македонии, Ионии в одно единое государство под управлением новой династии, вот какие были заветные мечты Антипатра. А для их легитимности, брак царевны Клеопатры с одним из его сыновей, являлся самым лучшим средством.
Единственно слабым местом в новых позициях Антипатра было отсутствие у него в Вавилоне крепкого тыла. Его хорошо знала и боялась Греция и Македония. С его мнением считались и в Ионии, но вот в Вавилоне ему предстояло все начать заново, а это был большой риск, с непредсказуемым концом.
Уединившись от всех, Антипатр снова и снова проигрывал свои возможные действия в далеком Вавилоне и никак не мог прийти к окончательному решению. Осторожная натура стратега неизменно шептала ему, что это авантюра и призывала ограничиться малым. В другое время Антипатр охотно прислушался бы к этому зову, но не теперь. Тяжесть золотого перстня, что украшал его руку, подталкивала к действию, взывая к безумству храбрых, и с каждым часом раздумий этот зов становился все сильнее и сильнее.
Ночь покрыла землю своими темными одеждами, слуги зажгли светильники, но решение так и не было принято. Тогда, для очищения совести старый полководец решил прибегнуть к одному средству. Будучи прагматиком, до мозга костей, Антипатр всегда предпочитал опираться на разум и логику, но встречались такие жизненные ситуации, когда эти два могущих инструмента были бессильны дать точный ответ, и тогда стратег обращался за помощью к темным силам.
Ближе к полуночи, он приехал к старой гадалке жившей недалеко от Пеллы на берегу Лудия. В свое время разгневанные жители деревни, где жила Эропа чуть было, не убили гадалку за её предсказания. Проезжавший через деревню Антипатр спас предсказательницу от самосуда и забрал с собой в Пеллу.
Седая гадалка ничуть не встревожилась неожиданным визитом правителя Македонии посреди ночи.
- Безродная служительница безмерно рада визиту высокого господина в своем скромном жилище, - почтительно сказала гадалка, поклонившись в ноги Антипатру, - чем я могу помочь тебе?
- Ты прекрасно знаешь, Эропа. И чем, скорее тем лучше, у меня мало времени - раздраженно бросил Антипатр.
- Тогда задай нужный вопрос господин и недостойная твоего взора раба приступит к своей работе - сказала женщина и словно из воздуха, в её руке возник старый кожаный мешок.
Там находились специальные кости, по которым гадалка могла ответить на задаваемый ей вопрос. Именно ответ на вопрос, а не предсказание будущего была способна Эропа.
Антипатр несколько раз обращался за советом к гадалке и всегда получал нужный ответ. Эропа верно предрекла ему победу над спартанским царем Агисом и матерью Александра Олимпиадой, а также предрекла неудачу Зопириона в походе на скифов. Вся сложность гадания заключалась в том, что Эропа могла только раз в год гадать обратившемуся к ней за помощью человеку. Ранее формулирование вопроса для Антипатра не доставляла большой трудности, все было предельно просто. Теперь же, он терялся в его формулировке, так как хотел получить как можно больше ответов.
Пока склонившаяся над своим мешком гадалка шептала заклинания, мысли лихорадочно метались в голове у Антипатра одна за другой подобно рою пчел. Но когда Эропа замолчала и, подняв глаза, требовательно посмотрела на македонца, он заговорил властно и неторопливо.
- Расскажи, что ждет меня в близком будущем? - приказал Антипатр и сразу же из мешка прорицательницы на стол вылетел град костей. Покрытые загадочными черными знаками они глухо ударились о грязную столешницу, раскатились по ней и, застыв в причудливом узоре, вынесли свой вердикт старому стратегу.
Склонившись над рассыпанными костями, гадалка стала торопливо читать тайные знаки богини ночи Гекаты.
- Высоко взойдет твоя звезда, господин, ох высоко. Будешь повелевать теми, кто сейчас выше тебя и они будут безропотно исполнять твою волю. Многие из них будут завидовать тебе, но никто не сможет противостоять твоей воле и власти, господин - стала вещать гадалка, радуя сердце Антипатра.
- Великие Мойры благоволят тебе, и враги ничего не смогут про… - Эропа неожиданно запнулась и резко пригнула голову, стараясь лучше рассмотреть выпавший символ.
- Что там мои враги!? - не сдержался Антипатр, но гадалка пропустила его вопрос мимо ушей. Она перебегала взглядом со встревожившего её знака, на его соседей.
- Так, что там?! Говори! - потребовал регент, почувствовав неладное.
- Твои враги не могут доставить тебе вреда и хлопот. Один из них не может покинуть свой дом, хотя очень желает того. Другой недруг сейчас за большой водой и не скоро сможет вернуться оттуда, если вообще вернется. Но есть ещё один твой недруг, господин. Он мал по своей силе и значимости, но ты можешь споткнуться об него и упасть.
- Кто это? Чем занимается? Где мне его искать?!
- Увы, господин. Символы только говорят, что он есть и его следует опасаться.
- И это всё!? - возмущенно уточнил Антипатр.
- Он не нашей крови господин и ему известная тайная сила. Она мала, но она есть - извиняющимся тоном сказала гадалка.
Регент погрузился в раздумье, стараясь осознать услышанное предсказанье. Он неторопливо прошелся из угла в угол в тесном жилище гадалки, а затем остановился у стола с гадальными костями Эропы.
- Значит, у меня есть маленький, но таинственный враг? Очень хорошо! Значит, поборемся, а то как-то даже скучно без борьбы - уверенно изрек стратег и шагнул к двери.
Он на мгновение задержался в проеме и, не оборачиваясь, бросил гадалке одно только слово: - Прощай!
- Прощай, господин - молвила в ответ Эропа, но Антипатр уже пропал в ночи. Приняв решение, он уже скакал в Пеллу, начиная новую страницу своей жизни.
Однако если новый хилиарх только намечал свои планы действия, то великий царь Азии уже вершил их с полным размахом. Вавилонская хандра полностью прошла и потрясатель Вселенной, наслаждался строительной деятельностью, созидая новые города с гордым именем - Александрии.
Создав в рекордно короткие сроки основу морского порта на острове Икара, Александр тотчас оставил свое детище. Он повел свою многовесельную армаду к острову Тил, намериваясь как можно скорее открыть новый торговый путь из Индии в Вавилонию.
Открытый Арехием остров Тил сразу покорил своей красотой мореходов. Все было абсолютно, таким, как описывал о нем кормчий. Песочные пляжи, прекрасный климат, масса всевозможной растительности, делали его благодатным островом.
Жаркий ветер пустынь, чудным образом гармонировал с прохладой моря, создавая погодный комфорт. После прибрежных солончаков Аравии, на которые по приказу царя несколько раз высаживались воины, Тил действительно выглядел воистину райским уголком.
Постоянного населения на острове практически не было. В основном на острове находились ловцы жемчуга, прибывшие на Тил с берегов Аравии. Преодолев на своих небольших лодках неширокий пролив, они поселились на морском берегу в хижинах на сваях. Собрав свою дань с прибрежных вод, они покидали остров, уступая место другим искателям жемчуга.
Первыми к острову подошли две триеры с легковооруженной пехотой и греческими наемниками. Высадившись на берег, они принялись грабить ветхие лачуги ловцов жемчуга, после чего предавали их огню. С этого момента Тил переходил под власть царя Александра, и воины жестоко пресекали воровство его собственности.
Огненные факелы подожженных лачуг, стали отличным ориентиром для остальных кораблей царского флота. Пристав к берегу, они торопливо опустошали свои трюмы от людей, порядком истосковавшись от однообразия корабельной жизни. Подобно муравьям, проснувшимся после зимней спячки, они стремительно расползались по райскому острову, каждый по своим делам.
Воины начали разбивку лагеря, который по замыслу царя в последствие должен был превратиться в крепость. Мастера и рабочие принялись искать удобное место для будущего порта, географы приступили к изучению и описанию чудесного острова.
Не отставал от своих подданных и сам Александр. Разбив на берегу моря походный шатер, он с головой ушел в работу, постоянно принимая доклады и отдавая распоряжения. Переговорив с Лисимахом и дав добро на проведение учения его воинов, царь тут же отправлялся вместе со строителями к выбранному ими месту порта. Согласившись с их мнением и собственноручно вбив в землю первый колышек новой Александрии, он возвращался в шатер, где его уже ждал Неарх с докладом о состоянии кораблей требующих текущего ремонта.
Вникнув в дела флота, Александр обедал, а его уже ждали географы, спешившие поделиться с монархом своими открытиями. В глубине острова они нашли развалины древнего храма, стены которого покрыты причудливыми письменами. Это не были в привычном понимании ученых буквы. Послания были запечатлены в виде затейливых фигурок быков, людей, рук, ног или весов. Возбужденные географы строили одно предположение за другим объясняющее их открытие и, слушая ученых, царь очень пожалел, что с ним нет Нефтеха. Ядовитый скепсис египтянина всегда действовал на придворных географов самым благоприятным образом, фонтан их идей быстро затухал и переходил в конструктивное русло.
Но бритоголового жреца царь вспоминал не только как усмирителя научной братии. Главной ассоциацией Александра с именем Нефтеха был Кассандр, сын Антипатра. Согласно своему положению, вечером он должен был делать доклад, как начальник походной канцелярии царя.
Встречаясь с Кассандром на Икаре, Александр внимательно следил за состоянием молодого человека, стремясь увидеть признаки отравления на его лице, но все было напрасно. Кассандр выглядел прекрасно и, глядя на его отменный вид, Александр клял нехорошими словами египтянина и его настой алацизии.
Та же история повторилась в первый день высадки на Тил. Вопреки всем надеждам монарха Кассандр, как ни в чем не бывало, явился к нему в шатер на вечерний доклад. Мысленно обрушив на голову Нефтеха громы и молнии, Александр отпустил канцеляриста, приказав себе набраться терпения, за что и был вознагражден.
Вечером третьего дня пребывания на острове, Александру доложили, что начальник его канцелярии простудился и заболел.
- Что с ним? - как можно безразличнее спросил он дежурного пажа.
- Его знобит, и нездоровиться, государь.
- Пусть лечиться. Пошлите к нему моих докторов, а на время его болезни обязанность начальника канцелярии пусть исполняет Деметрий, сын Антигона.
Глава V. На войне как на войне
Ведомые стратегом Эвменом македонские войска медленно покидали цветущие пределы Верхней Месопотамии. Уже скрылись из виду обильные просторы зеленых полей щедро вскормленных водами могучего Евфрата, и сапоги воинов великого царя застучали по каменистому плоскогорью. Одним своим концом оно упиралось в горы Тавра, а другим доходило до южной оконечности Мертвого моря, за которой начинались аравийские земли.
Именно оттуда в страны Леванта приходили караваны со специями, ладаном и битумом. И именно туда царь Александр направил своих солдат с приказом привести к покорности местных жителей и обязать их платить регулярную дань.
За все время от сотворения мира, в этих местах не было такого огромного количества войска, что двигалось к безжизненным берегам Мертвого моря. Мерно колыхались воинские знаки отрядов пращников, пельтеков, гоплитов, аграспистов, кавалеристов и прочих вспомогательных сил, что вздымали пыль этой легендарной земли.
Однако не всем им предстояло принять участие в покорении счастливой Аравии. Большинство солдат ждала Александрия, откуда покоритель Ойкумены собирался начать новый поход, для расширения западных границ македонской державы. Для приведения к покорности арабов, царь разрешил своему стратегу взять ровно одну треть отданного ему войска.