Они прошлись по палубе, на которой Федор увидел свежие деревянные заплаты на местах недавних проломов. Кое-где матросы, похоже, работавшие всю ночь, еще стучали молотками. Бибракт любил свой корабль и быстро приводил его в порядок.
– Ждать, – ответил Чайка, оставшись довольным осмотром, – с сегодняшнего дня я больше не командующий этой эскадры, если Гасдрубал того снова не захочет. Пока что вам приказано находиться в здешнем порту до тех пор, пока Гасдрубал не решит, как лучше использовать эти квинкеремы. Я с солдатами ухожу сегодня утром. Так что, капитан, увидимся не скоро.
– Да хранит вас Баал-Хаммон, – напутствовал его Бибракт.
Покинув казармы, африканцы прошли ворота в крепостной стене и поднялись по дороге, петлявшей между скальными уступами почти до самой развилки, недалеко от которой располагался лагерь и верхняя часть Cагунта. Эти кварталы были застроены узкими и высокими каменными особняками из желтого камня, облепившими скалы как грибы, жавшиеся друг к другу.
Первой в общей колонне шла хилиархия Чайки, затем Карталона, поредевшая на треть. Следом передвигались солдаты Адгерона, которым повезло больше. Они добрались до Испании без серьезных потерь. За ними виднелись бойцы двенадцатой хилиархии Атебана, погибших среди них было больше всего. Атебан прибыл сюда всего лишь с шестью сотнями пехотинцев. И замыкал колонну африканцев отряд под предводительством Абды в полном составе. Всего под началом Федора на этот раз оказалось чуть больше четырех тысяч человек. В общем, если бы ему на пути повстречался целый римский легион, силы были бы примерно равны.
Кроме того, на этот раз у Чайки даже имелся свой собственный осадный обоз из восьми баллист и двух катапульт, захваченных с разрешения Ганнибала из арсеналов Тарента. Все орудия, само собой, были стандартного размера. Исполинские катапульты Архимеда предназначались для решающего штурма римских укреплений.
Двигаясь впереди колонны, Федор увидел сначала отряд иберийской конницы, где всадники в красных накидках и с круглыми щитами сидели по двое на лошадях. Выехав из ворот, он направился не слишком быстро на юг, в сторону Нового Карфагена, вероятно, нести дозорную службу. Вслед за ними ворота покинул отряд кельтской конницы, тоже по двое на коне. Кельты, однако, ускакали на север, куда собирался направиться и Федор Чайка. Проводив взглядом отряд кельтов, человек двести числом, Федор вспомнил о восставших местных жителях, решив, что теперь передвигаться по дорогам Испании, ранее полностью подконтрольным Карфагену, стало небезопасно. Так что иберийцы и кельты, отправившиеся на патрулирование, делали необходимое дело.
В глубине души Федор надеялся дойти без боя хотя бы до берегов Ибера, на подступах к которому Гасдрубал сейчас сдерживал рвавшихся в глубь Испании братьев Сципонов. "Надо будет расспросить Белезора поподробнее, – решил командир экспедиционного корпуса, – что тут у них происходит".
Достигнув развилки, где им повстречался пост иберийских пехотинцев, Федор остановился, обернулся и посмотрел вниз, на блестевшее море, занимавшее все пространство до самого горизонта, насколько хватало глаз. Когда-то он здесь вот так же стоял, на этом самом месте. Только в тот момент все было еще впереди. Тогда он впервые ступил на испанские земли новобранцем и новоиспеченным гражданином Карфагена, а война с Римом еще не началась.
"Да, много воды утекло", – подумал Федор, скользнув пристальным взглядом по пустынной сегодня глади моря. Но отогнал воспоминания и вернулся к реальности.
– Остановиться, – приказал Федор, бросив взгляд на иберийских пехотинцев, бесстрастно взиравших на многочисленное приближавшееся воинство, и добавил, обращаясь к Урбалу: – Будем ждать здесь. В лагерь нам подниматься незачем.
Колонна, выгнувшись полукругом, замерла. Получив разрешение своих командиров, пехотинцы опустили щиты на землю, слегка расслабившись. Но расходиться им никто не разрешал, в ожидании скорого выступления. Сам Федор присел на придорожный камень, разглядывая шатры кельтов, пестрым ковром усеявшие весь прилегавший к высокому частоколу холм. Здесь бурлила жизнь. У шатров, расставленных по принципу своего племени, виднелись огромные котлы, в которых варилась на огне пища. Голые по пояс воины, сложив в кучи высокие щиты, столпились возле них и что-то оживленно обсуждали. Иногда они так громко хохотали, что их смех долетал даже до ушей Чайки. А когда к развилке прибыли его солдаты и расположились в зоне прямой видимости, кельты, похоже, переключились на них, то и дело поглядывая на африканцев.
Однако долго им созерцать прибывшие хилиархии не пришлось. Вскоре из лагеря вышел отряд, во главе которого выступал рослый и широкоплечий командир, облаченный в блестевшие на солнце кирасу и шлем греческого образца. С первого взгляда Федор узнал в нем Балезора.
– Я пойду впереди, а вы двигайтесь за мной, – сообщил Балезор, когда его отряд дошел до развилки и встал в голову колонны, – и советую держать боевой порядок во время движения.
– Что, разве даже на здешних дорогах опасно? – деланно удивился Федор, уже начавший подозревать, что так оно и есть.
– У самого Сагунта все спокойно, – ответил Балезор, поправляя застежку шлема, – но вот дальше…Уже в двух днях пути отсюда начинаются земли горных племен, поддержавших восстание вакеев и карпетанов, где можно ожидать всего. Они примыкают к Иберу, а с другой стороны живут иллергеты. Так что нападения можно ожидать уже на подходе к реке.
– Нападения? – переспросил Федор, отдав приказ строиться. – Разве они осмеливаются нападать на регулярные части?
– Еще как, – ответил Балезор, усмехнувшись в свою очередь, – вам ли не знать? Это ведь ваша хилиархия, как я наслышан, воевала тогда с васконами и кантабрами, захватив вождя Гарута и его золото?
– Моя, – не смог скрыть самодовольной улыбки Чайка, – но с тех пор ее состав сменился уже несколько раз. Встреча с римскими легионерами не очень продлевает жизнь.
– А что Гарут, – уточнил Федор, пользуясь случаем расспросить о делах давно минувших дней и с удовольствием вспоминая, как захватывал замок васконов с горсткой своих "горных стрелков", – тоже восстал?
– Как ни странно, – удивил его ответом Балезор, медленно направлявшийся с Федором вдоль строя пехотинцев в голову всей колонны, – если не считать иллергетов, Гарут один из немногих вождей, оставшихся верными Карфагену.
– Вот уж действительно странно, – согласился Федор, вспоминая, какое ожесточенное сопротивление оказывали васконы. Да и самого вождя, которого после захвата еще долго пытали, едва не казнив.
– А ни одно из подчиненных ему племен до сих пор не приняло у себя римских советников, которых братья Сципионы регулярно засылают к нам в тыл, чтобы призывать население к восстанию, – только усилил его удивление Балезор, – а он, напротив, по первому требованию высылает отряды в армию Гасдрубала, которые дерутся не хуже моих африканцев.
– Однако, – усмехнулся Федор, – я и не знал, что оказал Карфагену такую весомую услугу, пленив этого бешеного вождя.
Первый день на испанской земле прошел спокойно. Двигаясь по узкой горной дороге в полной готовности к нападению, хилиархии Чайки и Балезора не встретили никакого сопротивления. Время от времени их обгоняли посыльные и отряды иберийской конницы. К вечеру, однако, накопилась не только усталость, но и нервное напряжение. Все-таки одно дело маршировать даже в полной выкладке, зная, что тебе ничего не угрожает, а совсем другое – делать то же самое, постоянно осматривая придорожные камни и многочисленные перевалы, ожидая, что оттуда в любой момент может прилететь стрела. За время пути Балезор уже успел рассказать Федору о нескольких нападениях, в которых восставшие горцы смогли перебить столько солдат, что набралась бы целая хилиархия. Правда, случилось это за Ибером и не за одну битву.
– А где еще неспокойно? – вновь расспрашивал Федор своего спутника вечером, когда они вместе поедали только что закопченного кабана у шатра командующего экспедиционного корпуса.
– Главные боевые действия сейчас, конечно, у Тарракона, – рассказал Балезор, с удовольствием насыщаясь и отдыхая после целого дня ходьбы, – ожидаем в ближайшие дни нападения на Илерду. Она все же на пути римлян стоит, перекрывая дорогу в глубь Испании. А что касается тылов, то в долине Бетиса неспокойно, но туда уже отправлен корпус из Гадеса, который подавит это восстание. А еще астуры и ваккеи с радостью приняли у себя римских советников и вновь объявили, что жители низовий Дурия больше не подчиняются Карфагену.
– А туда уже отправили солдат? – уточнил Федор, отламывая ломоть черствого хлеба из походных запасов.
– Еще нет, – признался Балезор, отпивая вина из чаши, – но эти места не так далеко от Иберийских гор, в которых живут васконы. Гарут обещал Гасдрубалу, что скоро отправит туда своих бойцов на усмирение соседей.
– И Гасдрубал согласился? – уточнил не перестававший удивляться превратностям судьбы Федор, поглядывая на ночное небо, в котором начали зажигаться такие близкие звезды.
– Конечно, – кивнул его собеседник, выдернув из земли дротик и поворошив угли костра его острием. – Если ему это и не удастся полностью, то он хотя бы отвлечет на себя внимание астуров и ваккеев до тех пор, пока не подойдут подкрепления от Гасдрубала. Но, честно говоря, они подойдут еще не скоро. Нам и самим солдат пока не хватает. Удержать бы Тарракон. Не зря же Гасдрубал попросил о помощи брата.
– Сколько римлян против нас? – спросил Федор, вставая и разминая слегка затекшие ноги.
– Около четырех легионов , – ответил Балезор, прикинув что-то в уме, – не так уж и много. Если бы не восстания племен, то мы бы с ними давно справились. Но римский флот пока мешает нам развернуться на море. А кроме того, им помогают кельтские племена из долины Родана. Количество африканских пехотинцев уже уменьшилось почти на треть. Так что Гасдрубал еле успевает отбивать атаки за Ибером, пытаясь удержать римлян обходными маневрами конницы на его рубеже.
– Но ведь и за нас воюют кельты, – проговорил Федор, останавливаясь у костра и скрещивая руки на груди, – и, если я не ослышался, иллергеты, которых я убивал собственной рукой. Они тоже теперь наши союзники?
– Да, – кивнул пуниец, – и если бы не они, то римляне давно отбросили бы нас до самого Бетиса. Но Гасдрубалу мешают победить не столько римляне, сколько частые визиты чиновников. То и дело приходится бросать армию, которая его боготворит не меньше брата, и возвращаться в Новый Карфаген, откуда он управляет страной.
"Ничего себе, – подумал озадаченный Федор, узнав о численности римлян, высадившихся в Испании, – римляне рискнули отправить сюда целых четыре легиона, даже ожидая нового нападения на свою столицу? На севере Италии ждет сигнала Иллур со своими скифами, а на юге мы и Филипп с македонцами. Видимо, эти римляне знают что-то, чего не знаю я, раз действуют так нагло. Или вконец потеряли разум".
– А зачем Гасдрубалу ездить так далеко, чтобы управлять делами? – переспросил Чайка, наливая себе вина из бурдюка в чашу и вновь присаживаясь на укрытый шкурой камень, – он ведь из-за войны должен находиться у Тарракона. Мог бы и оттуда рассылать приказы войскам.
– Чиновники не желают приближаться к осажденному Тарракону, – пояснил Балезор, выбрасывая обглоданную кость в темноту. – Слишком опасно у его берегов, которые переходят из рук в руки. Поэтому корабли из метрополии не рискуют заплывать дальше Нового Карфагена. А указания Гасдрубалу сенат любит присылать часто. Особенно в последнее время, словно ему больше и заняться нечем. Я же правая рука Офира, тоже бываю там по штабным делам и кое-что замечаю.
"Офир, – как припомнил Чайка, – заместитель Атарбала, которого тот оставил в Испании вместо себя с десятью хилиархиями африканцев. А мой новый друг, значит, его правая рука. Это полезное знакомство".
– И что говорят о войне в метрополии? – спросил Чайка наугад.
– Не знаю, – ответил его собеседник, откинувшись назад в блаженной истоме, – я с ними переговоров не веду. Я же не командующий армией. Но такое ощущение, что война с римлянами их особенно не волнует. Как будто и нет ее. Подкреплений шлют мало. Знай только требуют ускорить отправку налогов и серебра в Карфаген на оплату наемников. Все время требуют денег.
– А откуда ты это знаешь? – удивился Федор, решив, что он уже достаточно пьян, чтобы перейти на ты. Да и Балезор вроде бы не страдал манией величия, оттого что был правой рукой Офира, которого Федор даже не помнил.
– Все знают, что Карфагену постоянно нужны деньги на войну, – отмахнулся Балезор, вставая, – а Гасдрубал сейчас хозяин Испании, самой богатой из провинций… вот он и…
Балезор замолчал на полуслове, словно сболтнул лишнего, и оборвал свой рассказ.
– Я пошел спать, – заявил он, проверяя, не потерял ли свою фалькату. – До рассвета не так много времени осталось, а завтра к вечеру мы вступим в опасные земли. Будь готов ко всему.
Наутро колонна пехотинцев, собрав палатки, двинулась дальше. Дорога на сей раз пошла вниз, и к полудню, преодолев несколько близких, расположенных почти на одной высоте перевалов, они оказались посреди широкой долины, напомнившей Федору что-то знакомое. Высокие горы остались за спиной, а впереди, далеко внизу виднелась большая река. На волнах этой реки Чайка даже заметил два корабля, издалека напоминавшие своим видом биремы.
– Интересно, что это за вода? – спросил Федор шагавшего рядом Урбала.
– А ты разве сам не помнишь? – удивился его друг. – Видишь там, справа, где наша дорога поворачивает, вновь поднимается в горы и пропадает, внизу на реке стоит большой мост? По нему сейчас идет отряд пехотинцев.
– Вижу, – кивнул командир экспедиционного корпуса, прищурившись.
– Очень похоже на тот мост, по которому мы впервые пересекли Ибер, – ответил Урбал, – только шли мы, кажется, другой дорогой.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Федор, присматриваясь к рассекавшим волны биремам, ему показалось, что там промелькнули знакомые черные куртки, – значит, до иллергетов уже недалеко. Хотелось бы знать, чьи это корабли?
– Думаю, наши, – проговорил Урбал не очень уверенно, – хотя если римляне у Тарракона, кто теперь поручится, что они не пробьются вверх по реке.
Корабли между тем шли вниз и вскоре скрылись за прибрежным холмом. А Федор, позабыв о них, – все равно, кто бы это ни был, находились они слишком далеко, чтобы представлять опасность, – последовал за хилиархией Балезора по дороге. Через пару часов они вновь оказались в горах. Дело было под вечер, и первые робкие тени уже падали на дорогу, что вела теперь сквозь узкое ущелье, иссеченное по обеим сторонам разломами. Скалы сдвинулись, оставив лишь небольшую тропу, что все время петляла, не позволяя командирам видеть даже последние шеренги своих спейр, не говоря уже о хилиархиях.
– Интересно, как долго нам еще добираться до этого моста, – подумал вслух Федор, настороженно поглядывая на поросшие чахлым кустарником скалы, откуда в любой момент мог сорваться камнепад.
– Думаю, до темноты будем, – успокоил его Урбал, шагавший рядом.
Еще спустя час их узкая тропа неожиданно слилась с другой дорогой, в три раза шире, и Федор наконец вздохнул с некоторым облегчением.
– Вот теперь я узнаю эти места, – заявил Чайка, вспоминая, как в первый раз походил здесь, глазея на пестро разодетых кельтов и огромных слонов, – не пойму только, зачем Балезор повел нас окружным путем. Я же ему говорил, что время дорого.
– Может быть, здесь путь безопаснее, – предположил Летис, также шагавший чуть поодаль, – до сих пор ведь мы не встретили ни одного местного жителя, пожелавшего пустить нам кровь.
– Может, и так, – согласился Федор, не очень удовлетворенный ответом.
Впрочем, дорога теперь действительно стала шире, и Чайка смог наконец увидеть всю свою колонну на марше. Даже осадный обоз. "Никто не отстал, и то ладно, – успокоился он, закончив беглый осмотр, – а восстание, наверное, уже подавили".
Вскоре, когда начало смеркаться, они вышли из-за очередного поворота и увидели внизу мост. Метрах в пятистах. Однако отряда африканских пехотинцев, лениво тащившего службу в тылу, они не обнаружили. Вместо этого Чайка, обладавший отличным зрением, заметил те самые корабли, приткнувшиеся у моста. И человек восемьдесят бойцов, одетых в темные кожаные куртки, с круглыми щитами и мечами, но без шлемов. Они ходили по мосту и добивали раненых короткими ударами. Вокруг моста и на нем самом валялось множество мертвецов в доспехах африканских пехотинцев, и все говорило о только что закончившейся схватке. Жестокой схватке.
– Они похожи на иллергетов, – не поверил своим глазам Федор.
– Но иллергеты теперь наши друзья, – напомнил Федору шагавший рядом Урбал, которому командир экспедиционного корпуса уже успел сообщить последние новости, – ты же сам говорил.
– Значит, это либо ваккеи, либо кто-то еще, – отмахнулся Федор, и рука сама собою выдернула фалькату из ножен, – они захватили нашу переправу.
Чайка захотел немедленно бросить в бой свою хилиархию, но перед ним двигалась другая хилиархия африканцев, которая достигла моста раньше. Издав грозный рык, бойцы Балезора ринулись на мост, атакуя не ожидавших нападения врагов, которые сами, похоже, только что проделали удачную вылазку в тыл противника.
Продвигаясь к мосту с обнаженной фалькатой впереди своих солдат, Чайка с легкой завистью смотрел, как передовая спейра Балезора, которую вел он сам, врубилась в едва успевших построиться бойцов противника и с ходу вышибла их с моста. В коротком и ожесточенном бою воины неизвестного противника бились отчаянно, но сила была не на их стороне. Превосходство финикийцев было на этот раз подавляющим. И горцы, продержавшись не больше десяти минут, бросились к своим кораблям, в надежде спастись от преследования в наступавших сумерках. Один корабль они успели даже столкнуть в воду, но лучники, выстроившись вдоль захваченного моста, быстро перебили всех, кто успел в него забраться и даже взяться за весла. Бирема, полная мертвецов, поплыла вниз по течению, вскоре застряв меж камней чуть ниже моста. Остальные не добрались даже до корабля. Их закололи на крутом берегу.
Почти добравшись до места схватки, которая к тому моменту уже закончилась, Федор посмотрел вперед, поверх голов сражавшихся. Какое-то движение на холмах привлекло его внимание. И вдруг он заметил, что к ним скачет отряд всадников. "Наши, – решил Чайка, рассматривая небольшое холмистое плоскогорье сразу за мостом, постепенно вновь переходившее в горы, – где-то там, чуть подальше должен быть финикийский лагерь".
Но, присмотревшись, командир экспедиционного корпуса даже оторопел. К мосту во весь опор неслись римские катафрактарии, выхватив свои длинные мечи. Человек двести, не меньше. Их красные плащи развевались по ветру. И это только те, которых Чайка видел, а позади них могли быть и другие. Быть может, и пешие легионеры.
– Так вот вы для кого старались, – сплюнул Федор, заметив под ногами несколько трупов в кожаных рубахах и недобро усмехнувшись, – но чуть-чуть опоздали. Не видать вам переправы как своих ушей.