– Давай быстрее! – орал на гребцов адмирал. Не выдержав, он даже спустился в трюм. – Шевелись, лентяи! Если не догоним триеру, я вас всех продам в рабство!
Неизвестно, поняли его свободные кельты, что служили гребцами своей общине, или нет, но корабль полетел быстрее. Когда Ларин вновь выбрался на палубу, едва не провалившись в пролом, оставшийся после попадания ядра, он увидел, как баллисты обстреляли второй корабль каравана, абсолютно безнаказанно уничтожив не меньше дюжины его солдат.
– Ах вы, суки! – взбеленился Ларин от собственного бессилия. – Ну доберусь я до вас. Мало не покажется.
Между тем триера, просто летевшая по волнам, еще дальше оторвалась от преследования, перенеся огонь своих орудий на третью бирему. Четвертая и шедшие за ней "грузовики", к счастью уже начали исполнять команду адмирала, сломав строй и рассредоточившись. Так что теперь перед греками был виден целый ряд кораблей, бесстрашно двигавшихся прямо на них. По замыслу адмирала, так грекам было труднее попасть в многочисленные движущиеся мишени. Стрелять по целям, что шли друг за другом, было гораздо удобнее. А так у части кораблей, беззащитных перед убойной артиллерией греков, появлялся хотя бы призрачный шанс проскочить.
– Разворачивай! – замахал руками Ларин, когда они поравнялись с изувеченным, но не потерявшим ход вторым кораблем каравана. – За мной пойдешь, на абордаж!
Обалдевший от увиденного, капитан второй биремы не сразу понял, что от него требуется. Но когда Ларин спустя пять минут обернулся, то увидел, как вторая бирема пристраивается за ним. "Нам бы только догнать эту сволочь, – кипятился Леха, пристально вглядываясь в маневры греческой триеры, сжимая рукоять меча, – а уж там я покажу этим хваленым гоплитам, как надо ходить врукопашную".
Обстреляв третий корабль, греки наконец наметили себе жертву для таранного удара. Резко развернув хищный нос, триера устремилась к последней биреме каравана. А третья, на которой везли большую часть катапульты Архимеда, пострадала пока больше других. Пристрелявшись, греческие "артиллеристы" смогли положить все ядра очень кучно, почти у самой воды, и теперь корабль сильно кренился на левый борт, едва ли не черпая воду носом. Попади он на хорошую волну, мог запросто перевернуться. Но скифские лучники, перейдя на другой борт, несмотря на крен, продолжали обстреливать греков, посылая стрелы вдогон. На глазах у Ларина несколько гоплитов с кормы рухнули за борт, пораженные метко пущенными стрелами.
– Вот так вот, – обрадовался Леха, увидев смерть гоплитов, – попадитесь вы мне, и баллисты не спасут.
Но, миновав изувеченную бирему, он не стал тянуть ее за собой. Это был уже не корабль, а плавучая мишень. Разглядев на борту Уркуна, который тоже заметил его, Ларин понятным жестом приказал ему вести корабль к берегу. "Им теперь главное катапульту не утопить, – пронеслось в мозгу адмирала, когда он вновь посмотрел вперед, – а бой мы как-нибудь и сами закончим".
Капитан последней биремы, осознав, какая опасность ему грозит, попытался уйти от столкновения. Его судно развило небывалую скорость и пыталось еще маневрировать, уходя зигзагами в сторону недалекого берега. Но все было тщетно. Заложив лихой поворот, греческая триера с ходу протаранила и без того низкий борт корабля, с треском проломив обшивку в районе кормы. Бирема вздрогнула всем корпусом, но не опрокинулась, хотя добрый десяток находившихся на палубе скифов полетел в воду, перекувыркнувшись через голову. Те же, кто удержался на ногах, ни на секунду не прекращали обстрел греческой палубы, нависавшей теперь над самым бортом биремы. Леха видел, как оттуда перебросили сходни и по ним посыпались вниз греческие пехотинцы.
Конечно, корабль был обречен. Греков было больше. Они несли на себе тяжелое вооружение и умели отлично сражаться пешими в тесном пространстве палубы. Но и скифы не собирались сдаваться без боя. Кроме луков, почти бесполезных в ближнем бою, Леха с удивлением рассмотрел нескольких скифов, вооруженных копьями из арсенала всадников. Насадив на них передних гоплитов, они выхватили мечи и пропали в образовавшейся свалке.
Расстояние между флагманской биремой и остановившейся после столкновения триерой греков стремительно сокращалось.
– Быстрее! – орал на капитана и гребцов Ларин, видя, как греки медленно, но верно, одолевают его бойцов, – мы должны успеть, пока они не расцепились. Заходи с другого борта, готовь крючья!
В пылу схватки их заметили слишком поздно. Бирема адмирала подобралась с кормы к грекам. И скифы даже успели забросить несколько крюков, имевшихся на корабле Ингибила, привязав свое судно к борту триеры, пока греки осознали, что сами атакованы неприятелем. В последний момент десяток гоплитов выстроился вдоль борта с мечами, но было поздно, скифы быстро свалили половину из луков, и полезли вверх, карабкаясь по деревянному борту.
– За мной, бойцы! – орал адмирал, первым взбираясь по веревке на палубу, где ему сразу пришлось схлестнуться с греческим гоплитом, вставшим на пути.
Схватившись за ограждение свободной рукой, он заметил за ним лишь одну шеренгу греческих солдат, за которыми виднелись спины тех, кто рвался на протараненную бирему. Подтянувшись, чтобы перевалиться на палубу, Ларин едва не лишился головы. Меч гоплита просвистел в двух сантиметрах от его шеи, когда грек попытался рубящим ударом отделить голову от тела адмирала, так удобно подставлявшегося под меч.
Но Ларин все же увернулся от клинка, вырубившего щепку из ограждения, перевалился через него, рухнув под ноги гоплиту, и всадил тому свой меч в подбрюшье. Несмотря на кожаные ламбрекены, клинок добрался до плоти. Грек охнул и, согнувшись, упал на колени. Его щит с грохотом отлетел в сторону, меч уткнулся в палубу, на которую стекала алым ручейком кровь, а голова в шлеме склонилась перед Лариным. Леха уже вскинул руку, чтобы ответить гоплиту той же монетой, которой едва не расплатился сам, – отрубить голову, – но на него уже летел другой солдат. "Хватит с него, – решил Ларин, отпрыгивая в сторону и перемещаясь под ударами гоплита ближе к мачте, где шла настоящая свалка, – и так уже почти на небесах".
– Пробиться на атакованную бирему! – крикнул он появившимся рядом скифам, которые размахивали мечами, наседая на гоплитов. – Быстрее!
Они видел, что там дело совсем худо. Греки уже вырубили почти подчистую половину оборонявшихся, и лишь вмешательство Ларина и его команды могло спасти ситуацию хоть отчасти. Многие из его бойцов, атаковавших во втором эшелоне, захватили с собой луки. И теперь задние ряды скифов пускали стрелы во все стороны, почти в упор убивая гоплитов, число которых стремительно сокращалось. И все же им противостояли опытные бойцы, обученные биться в тесном пространстве палубы. Если здесь, у носа триеры скифы положили уже почти половину греческих морпехов, то на корме ситуация была иной. Там гоплиты, перестроившись, сомкнули щиты и упорно отбивали атаки скифов, не все из которых бились, имея даже щиты. Потери росли.
И тут Ларин, отразивший очередной удар своего противника и лишивший его щита ответным, заметил, что между триерой и протараненной скифской биремой, охваченными жестоким боем, вклинилась еще одна бирема. Та, что шла за ним следом. В пылу погони она поотстала, и адмирал даже забыл про нее. А вот теперь она появилась вовремя. Но, набрав хороший ход, не смогла быстро зацепиться крюками за борт греческого судна и в результате ударилась в самый ее нос. Туда, где таран вошел в борт атакованного корабля. От столкновения все корабли содрогнулись и расцепились. Течение медленно оттащило триеру в сторону от жертвы, и Ларин, поразив наконец своего поединщика, вдруг услышал грохот. Это сходни, соединявшие корабли, обрушились на палубу подоспевшей биремы вместе со сражавшимися на ней солдатами. Капитан скифов крикнул что-то зычное, и крюки намертво привязали триеру к ее борту. Теперь греки были зажаты сразу с двух сторон и превратились из хищника в затравленную дичь.
– Ну теперь пойдет дело! – обрадовался адмирал и бросился в новую атаку на корму, где еще оставалось человек двадцать гоплитов вместе с капитаном. – Выбросить этих вояк за борт! Это наша река!
Спустя пятнадцать минут все было кончено. Скифы вырезали всех греков, находившихся на триере, полностью захватив корабль. Не тронули только гребцов и нескольких офицеров, взятых в плен. С ними Ларин захотел потолковать чуть позже. А теперь, вернув меч в ножны, он с гордостью расхаживал по длинной палубе, усеянной вражескими трупами, и осматривал доставшийся ему корабль. Хозяйство было что надо.
– С таким подарком можно и в крепость идти, – заметил довольный адмирал сопровождавшему его Токсару, – есть чем похвалиться даже перед Иллуром. Это тебе не кельтские лодчонки, на которых даже баллисту толком не поставить.
Сказав это, Ларин посмотрел на "отстыковавшийся" после столкновения корабль с пробоиной возле кормы, который, завалившись на один борт, пытался добраться до недалекого берега. Чуть впереди еще одна потрепанная бирема с сильным креном шла в том же направлении. Победа над греческими моряками досталась скифам непросто.
– Как думаешь, доберутся? – спросил он у Токсара и, не дожидаясь ответа, добавил: – Скажи капитану второго корабля, чтобы проводил до берега, мало ли что. Залижем раны, осмотримся и потом двинемся дальше. Других греков вроде не видно, а до крепости уже должно быть недалеко.
Глава тринадцатая
Марк Акций Памплоний
Наступившей ночью Чайка приказал не разводить костров даже для того, чтобы приготовить пищу. Он допускал, что римляне могут вернуться, – ведь неизвестно было, сколько их всего поблизости. Приказав выставить многочисленные посты на этом берегу Ибера, он все же разрешил остальным отдохнуть, но предварительно отойдя на другой, безопасный берег. А к себе вызвал Урбала, который явился в сопровождении вездесущего Летиса.
– Отправишься в разведку, – приказал Федор, окинув взглядом слегка уставших после схватки друзей. К счастью, никто из них не был ранен. – До рассвета я хочу знать, сколько в окрестностях моста римлян.
Сам он этой ночью почти не спал, проверяя посты и ожидая нового нападения. Лишь вздремнул перед рассветом полчасика на берегу, расстелив плащ прямо на земле, как не гнушался спать и сам Ганнибал в походах. Сон был без сновидений, и Федор отлично выспался, давно привыкнув быстро восстанавливать силы при любой возможности. На войне место и время для отдыха выбирать особо не приходилось. А когда его разбудили, выполняя приказ, перед ним предстали друзья, вернувшиеся из разведки.
– Ну что? – пробурчал Федор, умывшись водой из реки.
– Впереди, до самых перевалов никого нет, – отрапортовал сын торговца конями из Керкуана, – дорога свободна. На первом перевале нашли трупы наших солдат. Дальше не ходили.
– На обратном пути мы даже проверили предгорья вдоль реки, – добавил Летис, махнув рукой туда, где обитали иллергеты, а за ними, в среднем течении Ибера, и васконы, – все тихо.
– В общем, если враг тут есть, то прямо сейчас он нам не угрожает, – закончил доклад Урбал.
– Хорошо, – решил командир экспедиционного корпуса, – тогда передай, что я разрешил приготовить еду и затем немедленно выступаем. Солдаты Адгерона, Карталона и Абды идут со мной. Здесь охранять мост останется неполная хихиархия Атебана, до тех пор пока он не получит от нас известий. Не для того мы положили здесь столько людей, чтобы снова просто так отдать его римлянам или этим длинноволосым дикарям в черных куртках.
Балезор, не претендовавший на верховное командование прибывшим из Италии корпусом, не стал возражать. Вместо ожидаемых послов он должен был теперь "доставить" Гасдрубалу хотя бы Федора с сообщением.
Когда розовое солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы можно было разглядеть, что находится в нескольких километрах, корпус африканцев был уже под перевалом, с которого вчера спустились римляне. Здесь Федор приказал ненадолго сделать остановку, чтобы осмотреться. Широкий перевал, с которого расходилось сразу несколько дорог, был усеян трупами пехотинцев Карфагена вперемешку с римскими. Пост здесь был не слишком велик, около двух спейр. А само направление считалось хоть и важным, но пока еще тыловым, служившим больше для связи с новой столицей. И Гасдрубал, вероятно, недооценил решимость и хитрость римлян.
– Видно, захватили врасплох, – решил Федор и спросил, обернувшись к стоявшему рядом Балезору: – Откуда прорвались, как думаешь?
Тот помолчал, собираясь с мыслями.
– Если они оказались здесь, – начал он излагать свои невеселые соображения, – то либо Тарракон пал, либо братья Сципионы разделились и вторая армия уже взяла Илерду.
– А они не могли ее просто обойти? – спросил Чайка со слабой надеждой в голосе. Ему не очень хотелось узнать, что войска Карфагена по эту сторону Ибера уже истреблены легионами консулов.
– Могли, – подумав, кивнул Балезор, – но в этом случае им надо было сначала осадить Илерду, чтобы пройти мимо нее. И уничтожить все войска, что находятся в лагерях между ней и Тарраконом.
– Значит, просочиться могли, – кивнул Чайка, не желавший терять надежды, – что посоветуешь? Двигаться на выручку Илерды или к Тарракону?
Эти пути, как отчетливо помнил Чайка, вели в противоположные стороны.
– Гасдрубал был в Тарраконе, – проговорил Балезор, добавив: – Во всяком случае там я его оставил. И не думаю, чтобы он дал римлянам так легко себя уничтожить. Скорее всего, это действительно был отчаянный маневр захватить мост в тылу и отрезать армию Гасдрубала от подкреплений по суше, как они уже это сделали на морском побережье.
– Что бы там ни задумали консулы, мы сорвали их план, – кивнул Федор, давая знак к выступлению. – Решено, идем к морю. Твоя хилиархия, Балезор, пойдет первой. А в Илерду отправь разведчиков, и пусть они догонят нас в пути.
Весь день карфагеняне двигались форсированным маршем по горной дороге в сторону моря, не встречая никого. Ни римлян, ни, что еще больше настораживало Чайку, своих. Постепенно горы, и без того невысокие у самого Ибера, превратились в холмистое плоскогорье. И только здесь под вечер, когда уже должно было показаться побережье, навстречу им выехал конный разъезд. Всадники появились неожиданно, взлетев на вершину холма откуда-то снизу. Завидев их перед своим авангардом, Чайка уже схватился за рукоять фалькаты, но быстро успокоился – это были нумидийцы.
Обменявшись несколькими словами с Балезором, чернокожие всадники двинулись вдоль строя остановившихся пехотинцев, пока не достигли того места, где ждал их Чайка, скрестив руки на груди. Их было не много, человек пятьдесят. А предводителем этого легковооруженного дротиками воинства, защищенного лишь белыми туниками, был широкоплечий и рослый боец. Поравнявшись с Чайкой, в котором он безошибочно определил командующего, африканец окриком остановил свою лошадь, сжав ее голыми пятками.
– Меня зовут Казуун, – представился чернокожий воин, слегка коверкая финикийские слова, – я должен проверить дорога до моста через Ибер. Мне сказать, что вы идете оттуда.
– Да, можешь повернуть обратно и сообщить Гасдрубалу, что мы отбили мост от римлян, которые хотели захватить его, – проговорил Федор, но вдруг передумал: – Хотя наши разведчики так и не вернулись из Илерды. Так что выполняй приказ. И если встретишь их, сообщи, где видел нас.
Нумидиец поклонился и уже собирался пустить лошадь вскачь, как Федор снова окликнул его:
– Что происходит у Тарракона?
– Римляне осаждают, – ответил, снова остановивший окриком лошадь, нумидиец, – сегодня опять пытались окружить город. Сражение, мы победили. Но римляне не ушли. Дорога пока свободна.
– А что Илерда? – уточнил Чайка, отметив, что этот нумидиец говорит по-финикийски гораздо лучше, чем его старый знакомый Угурта.
– Не знаю, – ответил всадник, – туда меня не посылали. Слышать только, что там много римлян прорвались.
– Езжай, – махнул рукой Чайка, – это я уже знаю.
Когда его хилиархия дошагала до вершины холма, перед Чайкой раскинулась обширная долина, примыкавшая к морю. С этой точки, возвышавшейся над побережьем, он увидел Тарракон, обнесенный крепостной стеной из светлого камня, и многочисленный римский флот, запиравший гавань, в которой стояли несколько финикийских кораблей, не имевших возможности прорвать блокаду. Часть римских кораблей, похоже, совсем недавно пристали к "карфагенскому" берегу, на который сейчас высаживались морские пехотинцы под прикрытием своих передовых отрядов.
Кроме того, взгляду Чайки предстали массы солдат находившихся позади полевых укреплений по обе стороны от города. В северной части, от моря и почти до холмов, римлянами был выстроен вал, охвативший полукольцом уже большую часть укреплений города. Но дальше его строительство не шло, там укрепления римлян почти смыкались с частоколом и стеной, возведенной войсками Гасдрубала, который продолжал контролировать несколько ворот и вход в гавань. Поэтому город все еще был в руках карфагенян и держался, постоянно получая подкрепления с юга. Однако было ясно, доверши Сципион строительство своего вала, и горожанам придется туго. Лагерь римского войска был выстроен на холмах почти у самого моря, откуда к нему имелся свободный доступ. Лагерь Гасдрубала стоял на холме в южной части предместий. И в тех и в других укреплениях имелись проломы, наспех заделанные всем, что попадалось под руку.
– Похоже, тут идет настоящая бойня, – заметил Федор, осмотрев поле сражения, длившегося уже не один месяц, – упорные попались противники. Ну да ничего, теперь с нашей помощью дело сдвинется к победе.
Усмехнувшись своим словам, Ларин повернулся на громкий звук. Внизу, прямо под холмами, с которых он спускался, находился огромный лагерь финикийцев, обнесенный частоколом. Сейчас сразу двое ворот, укрепленных башнями, открылись, и к недостроенным римским укреплениям устремились пехотинцы.
– Да мы вовремя, – едва не присвистнул Чайка.
Это были кельты числом около двух тысяч. Со страшными криками они пересекли ничейную землю, быстро приблизились к частоколу, которым был укреплен вал, и, преодолев его под градом стрел и камней, пущенных из пращи, устремились вверх. Там их встретили шеренги римских легионеров, успевших приготовиться к отражению очередного приступа. Завязалась драка. Кельты размахивали мечами и топорами, стремясь развалить стройные ряды легионеров, занявших позицию на вершине. Места для битвы было немного, и сражение происходило пока между теми, кто сумел преодолеть римские "надолбы". Но легионеры, подбадриваемые криками своих центурионов, все же дрогнули. Сразу в двух местах, под натиском кельтов, их строй был продавлен, и пехотинцы Гасдрубала хлынули за первую оборонительную линию, где их ждали новые "заградотряды".