Федор не до конца понял смысл сказанного – с одной неполной хилиархией никак нельзя было удержать половину города – и на всякий случай уточнил, проведя рукой по своей оцарапанной щеке:
– Это не та стена, что сейчас штурмуют римляне?
– Она самая. Ее держит твой помощник Карталон. Так что ты можешь отправляться немедленно. Когда отобьешь штурм, явишься с докладом.
Услышав это, Федор немного повеселел, но, поискав глазами советника Асто и не найдя его в обширном зале, все же не смог удержаться от вопроса:
– А где сейчас помощник сенатора Ганнона?
Офир, уже забывший о существовании Чайки, вновь был вынужден оторваться от карты. На его лице читалось неподдельное удивление.
– Почему ты спрашиваешь о нем? – произнес командир африканцев, пристально рассматривая Федора поверх голов офицеров. Чайка был в запыленном и окровавленном доспехе, разительно отличавшемся от еще не испачканных кирас других командиров, не успевших пока побывать в бою.
– У нас остался один незаконченный разговор, – туманно ответил Федор, не решаясь в присутствии других выложить Офиру всю правду, хотя очень хотелось, – и я надеялся увидеть его здесь.
– Боюсь, ты не скоро закончишь это дело, – неожиданно усмехнулся начальник африканцев, – сегодня ночью корабль советника, несмотря на мои уговоры, попытался прорваться сквозь римское окружение. И, хвала богам, этот дерзкий прорыв ему удался. Так что он сейчас уже на пути в Новый Карфаген, да сохранит его Баал-Хаммон!
– Прорвался под покровом темноты сквозь строй римлян? – повторил сильно разочарованный Федор, качая головой так, словно ничего другого и не мог услышать. – Этого следовало ожидать.
И не обращая внимания на округлившиеся от еще большего удивления глаза Офира, покинул штаб. "Птичка ускользнула, – горько усмехнулся Федор, спускаясь по каменным ступенькам лестницы со шлемом в руках, – ну что же, придется дождаться Гасдрубала и предупредить его обо всем. Надеюсь, он не оставит это дело без последствий".
Глава двадцатая
Дочь Гасдрубала
Стены Нового Карфагена были гораздо мощнее, чем стены Тарракона. Они были почти такие же мощные, как оборонительные сооружения самой столицы пунов, и все же с метрополией не могла сравниться ни одна крепость из тех, что видел Чайка.
Достаточно долго взирая со стены на колыхавшееся внизу море, чтобы убедиться в отсутствии римского флота, взявшего моду в последнее время появляться в непосредственной близости от города, Федор перевел взгляд с чистого горизонта на корабли, запрудившие гавань.
Здесь стоял настоящий флот, – только крупных кораблей Чайка насчитал больше пятидесяти квинкерем, – и это не принимая во внимание того, что половина эскадры Гетрамнеста погибла в бою с римлянами, а еще три десятка судов ушли на помощь осажденному Тарракону.
Предстояла новая мощная операция против римлян, но руководить ею должен был уже новый командующий. Сенат неожиданно прислал замену Гасдрубалу, перед тем как вызывать его в Африку.
Впрочем, Федор немного сомневался в том, что смена командующих произошла так уж неожиданно, да и выбор нового главнокомандующего Испанской армией его слегка удивил. Им стал еще один брат Ганнибала Магон, тот самый, с которым Федор участвовал в свое время в "великом посольстве". Ездил просить подкреплений, да так и не получил.
Некоторое время назад вместе с Гасдрубалом Чайка прибыл в Новый Карфаген, где узнал о том, что сенатор Астор, благополучно доплывший сюда из Тарракона, сразу же отправился в столицу. Буквально на следующее утро советник отплыл в Карфаген и добрался туда тоже благополучно, о чем сообщил позже новый советник, прибывший в Испанию с небольшим флотом и новым командующим.
– Удивительное везение, – хмыкнул Федор, едва услышал об этом от Балезора, который прибыл сюда по штабным делам вместе с ним, – как ловко он миновал все римские корабли. Словно сам плыл на невидимом или флотоводцы Сципиона вдруг все разом ослепли.
– Боги хранили его, – ответил на это Балезор, не обративший на слова Чайки особенного внимания.
– Ну да, – кивнул тот, – конечно, боги.
"Я знаю, что он встречался с римлянами, – подумал тогда Чайка, – а он знает, что я его видел и вряд ли оставлю в покое. Может быть, он думает, что мне никто не поверит. Он все же помощник влиятельнейшего сенатора, а я лишь солдат. Но на его месте я бы свидетелей не оставлял. К чему ненужные разговоры? Так что, брат Федор, смотри в оба. И здесь, и в Африке. Мало ли что может с тобой случиться".
Осада Тарракона между тем не была закончена. Но когда Федор принял предложение Гасдрубала отправиться на некоторое время в Африку, где вспыхнул какой-то мятеж на подотчетных ливийских территориях, Чайка согласился, испросив разрешения взять с собой хотя бы собственную двадцатую хилиархию. Гасдрубал разрешил взять даже все прибывшие с ним силы, поскольку на замену им уже подошли новые хилиархии Аравада, прибывшие с Гетрамнестом. Впрочем, выбора у Чайки особенного не было. Ганнибал предписывал ему быть всецело в распоряжении своего брата до тех пор, пока в нем будет нужда. А кроме того, Федора до сих пор мучил вопрос, кто же плетет интриги, в которых он против воли оказался замешан. Довольно жирный след, потянувшийся за помощником сенатора Ганнона, вел прямиком в метрополию. Гасдрубал направлялся в Ливию, что было совсем рядом. И Чайка, если выпадет случай, намеревался использовать это совпадение.
Первым делом, когда Гасдрубал вновь явился с войском из Илерды на помощь осажденному городу и отшвырнул римлян от стен, вернув карфагенян на передовые рубежи, Чайка напросился к нему на прием, где неожиданно застал и второго брата.
– Рад видеть тебя, Федор, – приветствовал его по-дружески Магон, облаченный в кирасу из темного металла. Он сидел в кресле напротив окна и выглядел немного утомленным.
– И я рад видеть вас целым и невредимым, – ответил Чайка с поклоном, – осмелюсь спросить, затянулась ли ваша рана?
– Еще болит, особенно когда дует ветер с моря, – признался Магон, осторожно проводя рукой по своему боку.
Слова Федора явно заставили его вспомнить о прошлых неприятных событиях, что было видно по его лицу, сделавшемуся на миг суровым. Федор сразу пожалел о своих неуклюжих выражениях заботы, но его волновал еще один вопрос.
– Нашли ли убийцу, – Чайка снова поперхнулся, – бандита, напавшего на вас?
– Нет, – просто ответил Магон, – хотя эти толстозадые сенаторы и сотрясали воздух угрозами, так никого и не нашли. И подкреплений не дали ни мне, ни моему брату. Впрочем, это ты и сам знаешь. Ты ведь был все время рядом с Ганнибалом, пока я вынужден был ждать возможности вырваться из Карфагена хотя бы в Испанию, если не к войскам Ганнибала. – Магон подался чуть вперед и, посмотрев на Федора заговорщическим взглядом, добавил: – Но я-то знаю убийцу. Я нашел его и того, кто его послал. И уверяю тебя, друг Чайка, лучше бы он сделал свое дело чисто. Поскольку теперь возмездие настигнет неотвратимо. Его самого и его хозяина, пребывающих в спокойном заблуждении о своей судьбе. Все муки жертвенного костра покажутся им просто наслаждением по сравнению с тем, что я с ними сделаю. Осталось ждать недолго.
– Что же, я рад, что вы нашли его, – ответил Федор, отвешивая еще один поклон. – Да поможет вам Баал-Хаммон в вашем отмщении.
– Нет, прав был Ганнибал, – усмехнувшись, заявил вдруг другой брат, когда-то давно, еще до похода на Рим, бывший свидетелем похожего разговора. – Этот Федор Чайка выражается скорее как хитроумный сенатор, чем как военный. И, помяни мое слово, он еще покажет себя.
Чайка слегка вздрогнул от такой похвалы, прозвучавшей из уст потомственного военного скорее как издевательство.
– И тем не менее я тебя слушаю, – сказал Гасдрубал, присаживаясь на другое кресло, – ты хотел сообщить мне нечто важное. Выпей вина, промочи горло и начинай. У нас мало времени. Я жду начала нового штурма.
Жестом он разрешил Федору тоже сесть, хоть тот и был в запыленных доспехах.
Чайка сел, выпил вина из бокала, стоявшего перед ним на столе, и рассказал братьям о своем ночном рейде в тыл к римлянам. О том, что, ворвавшись в караульное помещение, видел там сенатора Асто, как тот сбежал, как он схватился с каким-то римским военачальником, ранив того в руку, и про монету, что нашел на груди его мертвого слуги.
– Когда у меня появилась возможность, я прибыл в штаб, чтобы убедить Офира арестовать предателя, – заявил Федор, – но он уже отплыл в Новый Карфаген, каким-то чудом миновав все римские кордоны.
– Хм, – заметил Магон, – это действительно странно. Такое не удавалось даже соединению наших кораблей. А когда я только отправлялся в Испанию, то видел, как он уже прибыл в Карфаген, хотя ничего не слышал о том, что сенат отозвал своего советника, который должен был все время находиться возле тебя. Такая смена обычно происходит громко. Может, он действительно бежал?
– Так это ты тот боец, что ранил в руку самого Сципиона? – громко рассмеялся Гасдрубал, не обратив, как ни странно, на информацию о советнике никакого внимания. – Вот это да, брат знал, кого прислать мне в помощь. Что же ты его не убил? Мог бы обессмертить свое имя.
– Он и так теперь будет известен всем высокопоставленным римлянам, – вставил слово Магон, – я слышал, у тебя были счеты с самим Марцеллом.
Чайка пропустил слова насчет Марцелла мимо ушей, чтобы не всплыло имя Юлии. Хорошо еще никто не спрашивал его, почему он убил Памплония.
– Я не знаю его в лицо, – поскромничал Федор, припоминая богатые доспехи римлянина, с которым ему пришлось схватиться в узком пространстве, – разве это был сам Сципион?
– Он самый, – кивнул Гасдрубал, – верные люди в стане римлян мне уже доложили об этой стычке, но я никак не мог подумать, что это ты.
Он встал и в молчании прошелся по небольшому залу, обставленному достаточно просто, без лишней помпы. Магон и Федор также молча смотрели, как он измеряет пространство своими шагами.
– А что касается сенатора, – проговорил он, наконец обернувшись к Чайке, – я проверю твою информацию. Никто не может обманывать меня и предавать Карфаген, даже советник сенатора Ганнона. Если ты прав, он понесет наказание в любом случае, пусть даже сенаторы запретят мне это делать.
Гасдрубал помолчал, стараясь подобрать нужные слова.
– Но, прежде чем мы отправимся в Ливию, хочу дать совет, – проговорил он, словно прочитав мысли Федора, которого просто раздирало любопытство, – даже если ты в чем-то прав, не стоит тебе лезть в это дело слишком глубоко, Чайка. Эти игры опасны. Целее будешь. Просто воюй честно, как ты умеешь, а политикой предоставь заниматься нам. Однако я благодарен тебе за то, что ты так хорошо служишь нашему дому.
На том разговор и закончился. А на следующий день небольшое войско Гасдрубала, пополненное за счет трех потрепанных хилиархий Чайки, покинуло Тарракон, направившись уже знакомой дорогой обратно в Новый Карфаген. Незадолго до этого Гасдрубал рассказал ему о смерти Атебана и гибели всей его хилиархии.
– После того как я отогнал римлян от Илерды, лазутчики сообщили мне, что небольшой флот поднялся по реке и зашел нам в тыл, захватив переправу через Ибер, – неожиданно проговорил Гасдрубал, когда они ехали рядом на конях, минуя последний до реки перевал, где Чайка видел в прошлый раз мертвые тела римлян и карфагенян, – я немедленно отправился туда сам, зная о том, что твои люди держат мост и от них давно нет вестей. Но было поздно. Когда я прибыл, переправа была полностью в руках солдат Сципиона, ожидавших подхода подкреплений. Но вместо свежих сил появился я и утопил их всех в водах Ибера, захватив десяток бирем. Однако Атебан и все его воины погибли.
– Не повезло, – сказал Федор, пожалев о столь быстрой смерти своего военачальника и потере людей, – так и не удалось ему здесь повоевать толком.
– Он умер как герой, – сказал на это Гасдрубал, – пленные римляне рассказали, что едва смогли взять мост, столь сильным было сопротивление. Атебан уничтожил больше половины римлян, что приплыли на кораблях, поэтому моя победа была легкой. Я приказал похоронить его с почестями как героя.
День выдался жарким. Когда войско достигло того самого моста, Федор заметил вдоль дороги множество трупов римских солдат, которые клевали птицы.
– Всех погибших карфагенян похоронили, – заметил Гасдрубал, когда мост остался позади, – а этих погибло так много, что еще не успели сжечь, вот и пируют стервятники. Жаль, ни одного из братьев Сципионов среди них нет.
При упоминании этого имени Федор даже расстроился. "Как же так, черт возьми, – терзал он себя, разглядывая желто-песчаные горы, поросшие сухим кустарником, – ведь он был у меня в руках. Впрочем, как и Марцелл, однажды. Везучие мне достались римляне. Ну да ничего, прекрасный Памплоний наконец встретил свою смерть. Придет и их час".
Он на мгновение задумался о том, как расскажет Юлии об этом. Но потом отогнал эту мысль от себя. В ближайшем будущем о возвращении можно было и не думать. Сначала предстояло путешествие в Африку с армией Гасдрубала, а уж потом можно было подумать и об Италии.
"Интересно, что там происходит? – размышлял Чайка, подумывая, не спросить ли об этом командующего, но тот казался погруженным в собственные мысли. – Не пошел ли уже Ганнибал на Рим?"
Однако интуиция подсказывала ему, что Ганнибал пока находится там же, где он его и оставил. А все самое главное происходит сейчас здесь, в Испании. Вернее, там, где находится Гасдрубал. Федор не мог себе объяснить этого, фактов не было, но догадки казались ему верными.
"Будущее покажет, – решил он наконец, – недолго осталось ждать. Скоро уже будем на месте".
Через несколько дней они прибыли в Новый Карфаген, где Чайка с удивлением увидел огромный флот и большую армию, усиленную осадным обозом и двадцатью слонами. В основном здесь были испанцы – иберы, кельты, лузитаны и множество других местных народностей из подвластных Карфагену отдаленных провинций, названия которых Чайка еще не запомнил. Африканскими можно было назвать только его хилиархии. Солдат было так много, что кораблей могло и не хватить, но Гасдрубал успокоил его, сообщив, что скоро прибудет еще один флот из Гадеса, а высадка на побережье будет происходить в несколько этапов.
– Ждать всех не будем, – сказал главнокомандующий, беседуя с Федором в порту незадолго до отправления, – когда первые двадцать тысяч займут свое место на кораблях, отплываем. Остальные догонят нас в Африке.
Когда началась погрузка на корабли, Чайка, находясь под впечатлением от той военной мощи, с которой они собирались отплыть в Ливию, все же поинтересовался у своего нового начальника:
– А с кем мы будем воевать?
Федору казалось, что с такой армией вполне можно было идти в поход на Рим. Например, на помощь Ганнибалу.
– Мы должны подавить мятеж царя Масиниссы, – ответил Гасдрубал и, видя по лицу Чайки, что тот слышит это имя впервые, пояснил: – Это один из наших нумидийских вассалов, как и царь Сифакс. Оба поставляют Карфагену своих всадников.
Федор кивнул, нумидийцев, с которыми ему приходилось воевать, он знал прекрасно. Первоклассные наездники и разведчики. Теперь, похоже, из союзников они стали врагами. Не все, конечно. Как оказалось, и среди темнокожих вассалов Карфагена были разногласия. Впрочем, повод, из-за которого восстал Масинисса, его даже несколько позабавил.
– Почему он восстал, – все же решился узнать Федор, – разве ему мало платили?
– Нет, просто Масиниссе приглянулась моя дочь, – сообщил неожиданно Гасдрубал, – и Сифаксу тоже. Но сенату было важнее сохранить дружбу с Сифаксом, у которого больше земель и воинов, и они принудили меня отдать ее замуж за него, хотя я и обещал дочь Масиниссе.
Федор помолчал, обдумывая услышанное, и, кажется, понял, из-за чего разгорелась война. Следующие слова Гасдрубала только убедили его в этом.
– Масинисса обиделся на меня, восстал и заключил мир с римлянами, едва узнал об этом, – пояснил Гасдрубал, глядя куда-то в морскую даль. – Сципион немедленно воспользовался этим, перебросив в Ливию часть своих легионов и военных советников, чтобы мятеж горел подольше. И вот теперь я вынужден уничтожить Масиниссу, хотя должен признать, что не осуждаю его. Я поступил бы так же.
"Вот оно что, вечная проблема, – осторожно, так чтобы не заметил собеседник, улыбнулся Чайка, – любовный треугольник, способный вызвать войну между союзниками. Серьезное дело. Только оно Гасдрубалу, похоже, не слишком по душе. Ведь получается, он не сдержал слова, пусть даже его и вынудили к этому сенаторы. Брак на таком уровне – дело тонкое".
Теперь было ясно, куда и зачем они плывут. А Федор даже, грешным делом, успел подумать, что Гасдрубал водит его за нос и вместо Ливии на самом деле собирается отплыть в Тарент. Хотя червячок сомнения все же терзал командира двадцатой хилиархии даже после откровений командующего, – зачем понадобилось присылать его сюда, если у Гасдрубала было достаточно сил, чтоб отбить римлян и справиться самому. "Неужели все дело в письме, которое нельзя было поручить другому, – озадачился Чайка, – и братья все же ведут какую-то игру, не посвящая меня в суть?"
Вскоре, однако, конкретные заботы заставили позабыть его все сомнения. Размышлять о хитросплетениях политики было некогда, и он решил последовать совету Гасдрубала. Нужно было грузить солдат на корабли.
К своей радости, Федор среди стоявших в порту квинкерем отыскал "Агригент", корабль Бибракта. Получив у главнокомандующего разрешение вновь использовать его, он немедленно погрузил на "Агригент" часть своей хилиархии, а на остальные выделенные суда пристроил солдат Карталона и Адгерона. К счастью, никто из его офицеров больше не погиб на этой земле, и, отправляясь в Африку, Чайка мог опереться на знакомых людей.
Через пару дней все было готово. Флот Гасдрубала вышел в море. День был ясный, а ветер попутный. Корабли подняли паруса, направившись к берегам Ливии. Караван из множества судов, вытянувшись в две параллельные линии, шел быстро, и вскоре скалистый берег стал пропадать из вида.
– Прощай, Испания, – подумал Федор, глядя на исчезавший за горизонтом берег, – и здравствуй, Африка.
Впрочем, до Африки еще надо было доплыть. Римляне, несмотря на близость карфагенских владений, чувствовали себя здесь довольно вольготно. Их эскадры и большие соединения кораблей даже рисковали бороздить воды у самого африканского побережья, словно издеваясь над финикийскими моряками. Ведь Карфаген уже много веков считал эти воды чуть ли не своими внутренними, стараясь не пускать за Мелькартовы столбы купцов из других стран, особенно из Греции и Рима. Но настали другие времена. Рим возмужал и окреп, а после первой войны с пунами стал все чаще беспокоить их даже на своей сухопутной территории, не говоря уже о море.