МОСКВА. 1 ИЮЛЯ 2136 ГОДА
Слежку я обнаружил через два дня. Точнее, я не видел ни "прилипал", которые не спускали бы с меня глаз, ни аппаратуры для наружного наблюдения. Просто возникло ощущение, будто за мной присматривают.
Насколько я мог доверять своим ощущениям? Иногда они обманывали меня, но, правда, крайне редко. Мне пришлось побывать в стольких переделках, что, по идее, я давно уже должен был отправиться в дальний путь, из которого не возвращаются. Так бы и случилось, если бы не подсознательное иррациональное предчувствие того, где и когда должен свалиться кирпич, предназначенный для меня.
Если за мной действительно ведётся наблюдение, тут возникает несколько вариантов. Наша контора время от времени увлекается подобными занятиями с целью выяснения, чем занимаются её сотрудники и не играют ли они на двух шахматных досках сразу. Мог ещё организовать мне прикрытие Веденеев, ведь мероприятия под грифом "С-6" не шутка. На мой след могли выйти и старые клиенты - их трудно упрекать за желание пустить мне кровь и поплясать на моих костях. Наконец, это может быть связано с последним заданием - тот загадочный НЕКТО изучает меня или пытается ликвидировать. Последний вариант казался мне совершенно нереальным.
По правилам я сразу должен был обратиться к Киму или Веденееву. Все указания и инструкции неукоснительно требовали этого, Но, не имея ничего конкретного, к начальству я решил пока не идти - надо подождать, осмотреться. Если наблюдение действительно ведётся, то очень квалифицированно и хитро. Обычных "прилипал" я срисовал бы в течение получаса. Или это пункты контроля когда за тобой не ходят по пятам, а просто проверяют, появишься ли ты в определённое время в каких-то точках. Либо - техническая разведка. В квартире и подъезде при помощи ЭН-детектора никаких скрытых устройств обнаружить не удалось, но это не значит, что их нет. Ведь всю улицу не обшаришь. В эти несколько дней я так ни на что и не решился. А потом… Потом встретил Лику, и мир в одночасье изменился, засияв для меня тысячами новых цветов и оттенков. Тот же самый мир стал другим - много лучше и красивее. А во всём этом была виновата она - девушка с бронзовыми волосами. Звучит романтично - "пышные волосы цвета бронзы". На самом деле я не люблю, когда у женщины волосы такого цвета. Но какое это имело значение, когда речь шла о Лике? Познакомились мы с ней при самых дурацких обстоятельствах. Я был вынужден выступить перед ней в роли благородного рыцаря Ланселота. Кому-то, может, и нравится такой способ знакомства с женщиной, в чём я сомневаюсь, я же в таких ситуациях ощущаю себя полным идиотом.
К тому времени ощущение, что за мной наблюдают, почти исчезло, я отринул все страхи, решив, что у меня просто расшалилось воображение и подрасшатались нервы. Надо продолжать отдыхать на всю катушку, но как? Шум и гам поднадоели. Сходил на новые "Метаморфозы" с Воронцовой и Морисом Берном в качестве ведущих. Бред! Как такое может кому-то нравиться? Я люблю классический театр. Подался во МХАТ. Пьеса, на которую я попал, была из модерновых, с СТ-проекциями и безобразным запаховым сопровождением. Это вообще издевательство над театром! В Лужниках открылся новый комплекс "Франкенштейн XXII век" - с психоэффектами и чувственным наведением. Считалось, что это гвоздь сезона и приличный человек просто обязан побывать там. Я считаю, что это занятие для конченых кретинов, подобные кровавые игрища нужно запрещать, как наркотики. Помню, наше управление подготовило справку, где ясно отмечалась корреляция между садомазохистскими психотронными эгозамещающими зрелищами, с одной стороны, и самоубийствами, преступлениями и массовыми беспорядками - с другой. Справка благополучно утонула в море подобных бумаг где-то наверху. Оно и неудивительно. Население - всю эту гигантскую, не имеющую никаких достойных целей биомассу - нужно хоть чем-то занять, пусть даже и такими мерзкими зрелищами…
В тот вечер, утомившись от светских забав, я вспомнил, что являюсь как-никак добропорядочным гражданином, и очутился на службе в Елоховском соборе, недалеко от моего дома. Каждый раз в церкви я ощущаю, что это и есть тот самый нужный мне островок в окружающем океане хаоса и бессмыслицы. В такие минуты хочется оставить суету, стать прилежным христианином и даже подставлять левую щёку после того, как тебя двинули по правой. Запала этого хватает ровно на полчаса, и ты снова погружаешься в повседневную суету, в неостывающий азарт борьбы и не можешь иначе, потому что твоя задача, полковник, хоть как-то сдержать наступление хаоса и суметь при этом не подставить не только левую, но и правую щёку.
Народу в соборе было немало, но всё же меньше, чем раньше. Интерес к традиционным, как, впрочем, и другим религиям идёт пиками. Сейчас начинается спад. Например, в Тёмные Десятилетия религиозность достигла каких-то немыслимых, несуразных масштабов. Если бы так пошло и дальше, то человечество вновь докатилось бы до теократических государств, инквизиции и охоты за ведьмами - правда, нечто подобное происходит в иных местах и сегодня. В Тёмные Десятилетия всем казалось, что пророчества о конце света сбылись и лишь праведники обретут спасение. Странно, но количество праведников тогда не только не возросло, но даже, наоборот, упало до постыдно незначительного числа.
Из храма вышел я в благостном, умиротворённом настроении. Вечер был изумительный, над городом висела большая, белая, почти полная луна. Я брёл по мостовой - район выдержан в ретростиле - и через некоторое время очутился в Лефортовском парке. За последние годы парк разросся раз в пять, превратившись в обширную лесную зону отдыха с ресторанами, аттракционами с гравикомпенсаторами, СТ-аренами. Но уцелели и старинная беседка, и чугунные ворота. Росли здесь кряжистые сказочные дубы - говорят, мутанты из Испанской зоны ТЭФ-поражения.
Я брёл по окраине парка - тихий человек, находящийся в состоянии лёгкой эйфории, вдыхающий прохладный воздух и пялящийся на звёзды. Часы показывали половину одиннадцатого. Время, когда дневные ленивые обитатели города расползаются по своим норам, к своим "СТ-слезогонкам", сварливым жёнам и развратным любовницам, а наружу выползают всяческие склизкие гады и мелкие хищники, которых прозвали "серыми крысами". Обычно они в эти часы озабочены тем, кого бы сожрать на ужин, конечно, не в прямом смысле слова. Не дай Бог наткнуться на них.
"Крыс" было восемь. Шестеро добрых молодцев - один с чёрными волосами по пояс, а пятеро стрижены "под ноль", с нарисованными люминокрасками на лысых черепах причёсками. Одеты в комбинезоны со скользящими рисунками. Две девицы по тёплой погоде облачились в прозрачные шорты и в высокие ботинки - и всё. "Крысы" были взрослые - лет по восемнадцать-двадцать. Привычно развязные и наглые - они другими и не бывают, поскольку эти качества воспринимаются ими как высшие достоинства и всячески культивируются. Резинобетон парковой дорожки светился ровным сиреневым светом. Стоящая на земле "шарманка с сюрпризом" издавала дикую какофонию звуков - синтез шуршания пенопласта и звона разбиваемых стёкол - и выплёскивала вверх объёмные меняющиеся изображения явно порнографического характера. Синтезарт - новое неприличное слово в искусстве…
Двоим "крысам" - парнишке и девчонке - всё было до лампочки, они развалились на мягкой скамейке и жадно, самозабвенно лизались. Остальные пялились на видеоряд "шарманки", ржали, глушили "синьку" из пластмассовых банок - в общем, убивали часы своей никчёмной жизни по собственному никчёмному разумению.
Лика вела себя, как человек, свалившийся с Марса. Поздно вечером красивой девушке идти мимо подвыпивших "крыс" - всё равно что мирно плескаться в бассейне, кишащем голодными аллигаторами. В принципе, может и пронести, но шансов нарваться на неприятности куда больше. Лика, огненноволосая, затянутая в узкое платье с высоким воротником, шла по дорожке гордо, как королева. И, конечно же, нарвалась.
"Эй, рыжая, к нам не хочешь?", "У Лехи… как эта банка, не подкачает", "Не криви рожу, макака драная, не то по ней и получишь". Огрызаться в подобных случаях не рекомендуется. Лика этого не знала. Бац, хрясь - получила. Не по роже, конечно, а по красивому лицу с огромными удивлёнными глазами.
Я отношусь к людям разумнее Лики, поэтому "крыс" решил обойти стороной загодя и за сценой наблюдал издалека… Эх, ничего не поделаешь!
- Эй, ребята, оставьте девчонку! - крикнул я, возникая на их горизонте.
- О, ещё один к регенераторам просится! - прокудахтал толстячок, на вид явный педик.
- Да ладно, зачем вам всё это? - Благостное настроение с меня ещё не сошло. - Давайте мирно разойдёмся, как космошлюпки в открытом космосе.
- Ещё кривляется, травоед вонючий, - тонко пропищал "педик", и я понял, что сегодня ему достанется больше всех. "Травоедами" "крысы" называют тихих обывателей, которых презирают до глубины души.
Парочка на скамейке продолжала лизаться, невозмутимо игнорируя окружающее. Волосатый одной рукой вцепился в Ликину сумку, а другой в её хозяйку, не давая ей убежать. Остальные с ругательствами и сопением направились ко мне. Даже черноволосая, с отвислыми грудями девица как-то ощерилась, видать, тоже решила ухватить свою долю моей крови. Ну что ж, развлечёмся немного, не всё по церковным службам ходить…
Я оценивающе оглядел своих противников. "Педик" - не боец. Двухметровый прыщавик, неуклюжий и согнутый вопросительным знаком, тоже не опасен. А вот обезьяноподобный молодчик с дурацким выражением лица и шрамом, пересекающим низкий лоб, - судя по всему, опытный уличный боец. Плечи у него широкие, кулаки увесистые. Но самый опасный - высокий жилистый парень с плавными движениями. По повадкам - боксёр или каратист. Нет, пожалуй, каратист, притом неплохой, и, похоже, он у них за главного.
Я отошёл на пару шагов, примирительно подняв руку.
- Ладно, ребята, остыньте. Вам неприятности с полицией не нужны.
- На те, дерьмосран вонючий! - "Педик" подскочил ко мне сбоку с грацией гиппопотама, выпущенного на лёд, и ударил ногой. Промахнулся, бедолага, и мне осталось только чуть помочь ему. "Педик" со стуком ударился затылком о резинобетон. Повезло дураку, что поверхность упругая - не покалечишься.
У "каратиста" атака получилась гораздо лучше. Удар ногой, направленный мне в ухо, был резок и проведён не без изящества. Вот только тоже мимо. Зато моя расслабленная кисть проехала по всей его слюнявой физиономии, выравнивая ненужные выпуклости, как-то: нос, губы. "Каратист" обхватил лицо, растирая кровь, сделал, как пьяный, три неверных шага и упал на колени, всхлипнув:
- О, е-о-о!..
Черноволосая "метёлка" без особых изысков просто попыталась вцепиться мне в лицо. С дамой я обошёлся предельно вежливо. Оплеуха, и она рухнула отдохнуть на скамейку. Лижущаяся пара наконец оторвалась друг от друга и с изумлением взирала на происходящее.
Я решил, что всё закончено. "Крысы", получая отпор, успокаиваются быстро. Но тут "волосан", державший Лику, запустил руку за пазуху и рванулся ко мне.
- Не надо! - крикнула Лика и повисла на "волосане". И опять нарвалась получила кулаком в лицо и рухнула на парочку. Истошный визг, ругательства.
- Прирежу, травоед поганый!
"Волосан" - наверняка из психов. Он пустился во все тяжкие. В его руке блеснула белая упругая металлическая дубинка с шариком на конце. "Обезьян" с широченными плечами, тоже, видать, из племени придурков, выудил из кармана нож и первым бросился на меня, решив опередить "волосана". Нож вскоре отлетел в кусты, а "обезьян" начал корчиться на земле, держась за живот. Саданул я его далеко не со всей силы, не то ему бы уже завтра заказывали гроб. Пусть живёт, сволочь.
"Волосан" хрюкнул, устремился ко мне, ударил дубинкой. Довольно неумело. Кто ж так делает?.. Мне оставалось только немного отступить, потом захлестнуть его руку своей - дубинка отлетела. Теперь прилепиться к нему, волна, он падает, я перехватываю его за шею и… Коронный захват, мощное движение - и перелом шеи, труп. Но я остановился вовремя. Передо мной всего лишь обычная "серая крыса". И я лишь уронил его на землю. Потом решил, что этого недостаточно. Зря он хватался за оружие. И уж совсем не следовало бить женщину. Я приподнял его за волосы.
- У, травоед дерьмовый, больно! - Он попытался вырваться.
- Полежи ещё. - Я резко ударил сложенными в щепотку пальцами в точку на его спине - теперь у него будут серьёзные проблемы с врачами, - а потом сбоку саданул кулаком в затылок и отправил волосатого в глухой нокаут.
- Стоять, "крысы"! - крикнул я, видя, что "педик" и "обезьян", держащийся за брюхо, заковыляли прочь. - Стоять! Стреляю!
Я выдернул пистолет и всадил пулю "обезьяну" в ногу. "Педик" тут же застыл как статуя.
Я посмотрел на часы - третья минута.
Патрульные появились на седьмой минуте - результат не ахти какой. Но зато сразу на двух мобилях. Перед побоищем я нажал на ручном коммуникаторе полицейский сигнал тревоги.
- Полиция! - Я продемонстрировал патрульным полицейскую карточку. - Нужно доставить эти мешки с дерьмом в участок. Злостное нарушение порядка, использование запрещённых предметов, пункты 1210 и 1247 Уголовного свода.
- Как это вы их так умудрились? - Молодой полицейский с уважением посмотрел на меня и на окровавленных "крыс".
- Было бы желание…
***
В участке я пробыл два часа: надиктовывал показания, прошёл через нудные протокольные формальности.
Мрачный, гераклового сложения капитан - дежурный помощник пристава - сидел в просторном кабинете рядом с компьютеранализатором. Ночь выдалась напряжённая, патрульные без устали заполняли стерильно-чистые камеры наркошами, дебоширами, "крысами". Ничего серьёзного, за исключением нашего случая, пока не было.
- Непрерывное производство, - вздохнул дежурный помощник. - С каждым годом мрази всё больше. В основном амёб, которых ветер несёт незнамо куда. У них жажда разрушения в крови. Ладно ещё, когда уличные СТ-фоны разносят - их в последнее время бронированными стали делать. В этом году одних выловили - они пытались Музей классических искусств поджечь радиоуправляемыми ракетами. Чего, спрашиваю, тебе музей сдался? Говорит, хочется. Мол, умники полтыщи лет на картины любуются, а он одним движением может выше их всех стать - спалить всё. Эх, башки бы им поотворачивать, да никому это не надо, кроме нас, полиции!
В комнату ввели жилистого "каратиста". На носу его белела эластоформа, чтобы придать ему нормальные очертания, губы распухли. Для одного удара разукрасил я его неплохо.
- Ну что, крысеныш, допрыгался? - Капитан нагнулся над усевшимся на стул "каратистом" и взял его за подбородок.
- А я чего? - плаксиво взвыл "каратист" - точно в обычаях пойманных за руку "крыс". - Этот слон на нас налетел! А че?! На че парк нужен, если в нём даже посидеть нельзя?
- Не зуди, Лим, - отмахнулся капитан.
Кличку Лим "крысеныш" получил, видимо, за владение карате Это имя известного корейского каратиста.
- Дама на тебя показывает.
- Я сам на неё че угодно показать могу! - Лим всхлипнул и потрогал нос. Я к "гумикам" обращусь Они вам устроят за то, что без закона меня забрали.
"Гумиками" называли организацию сердобольных идиотов "За гуманное отношение к жертвам социума" Чем отвратнее подонок, тем большее удовлетворение они испытывали, помогая ему избежать ответственности. У меня давно чесались руки заняться их главой, да всё времени не было.
- Запись есть. Фиксатор - полицейский, если тебе, крысеныш, это хоть что-то говорит, - зло улыбнулся капитан.
На лацкане моего пиджака действительно находился фиксатор звукозаписывающее устройство, которое носят полицейские, чтобы легче было доказать свою правоту. В скользких ситуациях его всегда можно выключить.
- Вот, слушай, крысеныш. - Капитан вдавил кнопку на панели компьютеранализатора.
- Дело 22255-К, - послышался металлический сухой голос. - Сравнительная оценка показаний с записями фиксатора. Показания потерпевших, достоверность девяносто восемь процентов. Показания обвиняемых не достоверны. Действия, опасные для общества. Рекомендация - предварительная изоляция, судебная процедура по главе восемь Процессуального уложения.
- У-у-у! - злобно взвыл Лим, выпучивая на меня глазищи. - Из-за тебя, гад! Ничего, припомню! Ещё встретимся, травоед!
- Если мы с тобой встретимся, то тебе уже ни с кем встречаться больше не придётся Я тебя убью.
- У-у-у, гад!
- Чего воешь, крысеныш? - Капитан встал и почти нежно опустил на голову Лима пудовый кулачище, отчего тот вдавился в стул. - Перед тобой не травоед, а подполковник из Министерства полиции И он тебя правда в следующий раз убьёт
У меня было несколько оперативных "крыш". Одна - подполковник секретного розыскного сектора МП.
- У-у-у, а я знал, что ли?!
- Будешь знать. - Капитан ещё раз стукнул Лима кулаком по голове и крикнул выводным: - Спрячьте его в клетку!
Выводные потащили "крысу", награждая его пинками. Полиция всё меньше и меньше церемонится с этим отребьем.
- Нет, их всё-таки надо отстреливать, - вздохнул капитан. - Сегодня у него нож. Завтра - ЭМ-автомат, и он уже в "малом клане" или свободной банде, делает карьеру, убивая людей… Вас развезти по домам?
- Сами доберёмся. На такси.
- Тогда до свидания. Спасибо за помощь. Я давно хотел зацепить эту компанию.
Лика - теперь я знал, что её зовут именно так, потупив взор, положив руки на колени, сидела на диване сосредоточенная, грустная. Волосатый негодяй разбил ей губу, но в целом она отделалась легко. После потасовки я её не видел - ехали в разных машинах. Теперь я мог спокойно рассмотреть её. Высокая, выше меня, с медными волосами, полногрудая, талия тонкая - ну просто находка для СТ-шоу. Лицо нельзя сказать, что образец красоты, может, черты и не идеальные, чуть широковат нос, высоковат лоб, но всё равно - очень неплоха. Очень.
- Нас, по-моему, отпускают на свободу, - улыбнулся я ей. - Я провожу вас?
- Буду признательна. - Она кинула на меня взор, и я тут же утонул в её чёрных цыганских глазах. По спине прошла электрическая дрожь. Такие глаза могли быть только у женщины, которую я искал всегда, во всех прошлых жизнях и вот наконец нашёл Потрясающе!
Синий световой столбик стоянки мерцал неподалёку от дверей участка. Я вставил в зев идентификатора свою карточку и потребовал:
- Машину.
Через четыре минуты перед нами остановилось стандартное такси, синее, с жёлтой полосой. Я распахнул дверь, пропустил на заднее сиденье Лику и сел рядом с ней.
- Тебя куда отвезти?
- Не знаю. Наверное, к тебе.
Она осторожно обняла меня и положила голову мне на плечо. Ну вот, награда Ланселоту за ратную доблесть - сердце прекрасной дамы. В пуританские времена подобное поведение девушки выглядело бы донельзя аморальным. Но XXII век всё-таки имеет свои преимущества.
Дальше всё происходило как в полусне. Моё сознание будто разделилось на несколько частей. Один Я со стороны холодно и разумно фиксировал происходящее. Второй Я машинально делал то, что было необходимо сделать. Третий Я отдался несущим его куда-то в сладостный край волнам безумия и забвения всего и всяпрошлого, настоящего, будущего.