Ухмыльнувшись, гость присоединился к остальным. Рысь выглянул в атриум и громко позвал слуг. В тот же миг юные рабыни, одетые в прозрачные туники, почти не скрывающие тел, вереницей потянулись в триклиниум. Каждая несла серебряное блюдо со снедью – отварной телятиной, перепелами в вине, жареной и печеной рыбой, острым рыбным соусом-гарумом, солеными огурцами в меду и прочими изысканными яствами. К моменту подачи закусок успели несколько потасканных, немолодых уже мужчин – клиентов хозяина. Остальные явились чуть позже, очевидно, Памфилий позвал их лишь для многолюдства. И уже после всех вошел наконец тот высокий, черноволосый, бровастый, о котором предупреждал Марций. Судя по одежде – короткой шерстяной тунике, узким штанам, широкополой шляпе, дорожному плащу-пенуле, припозднившийся гость немало проскакал сегодня. Да и пахло от него соответственно – пылью дорог, дымом и конским потом.
– Аве, досточтимый господин! – разом гаркнули гладиаторы, да так, что вошедший вздрогнул.
– Хорошо кричите, парни, – усмехнулся он. – Только помните: громко кричит лишь тот, кому либо нечего сказать, либо есть что скрывать.
Сбросив слугам шляпу и плащ, Элизий вошел в столовую. Немного выждав, туда же ушли и Тирак с Рысью.
Судя по всему, веселье уже было в самом разгаре: по трое возлежавшие у стола гости уже изрядно набрались, по крайней мере почти все, кроме противного старика и недавно явившегося Элизия. На столе виднелись большие блюда с кусочками снеди, кратеры и амфоры с вином стояли рядом на специальных подставках. На золоченых треногах ярко горели светильники. По римскому обычаю, ложа лишь с трех сторон окружали стол, с четвертой же располагалось пустое пространство. Там как раз сейчас стоял один из рабов, светленький худосочный юноша с мелко завитыми кудрями, и нараспев читал стихи:
Знает кусты птицелов, и знает привычный удильщик
Омуты, где под водой стаями рыбы скользят;
Так и ты, искатель любви, сначала дознайся,
Где у тебя на пути больше девичьих добыч.
По мнению Рыси, читал парень очень красиво – громко и с хорошей дикцией, да и стихи были неплохи. Правда, декламатора никто особо не слушал – гости о чем-то болтали, смеялись, пили. Трезвыми выглядели только старик да Элизий. Впрочем, и Марций с Памфилием, похоже, лишь притворялись пьяными. Не так уж много они и пили, а частенько – всего лишь пригубляли. Специальный раб, стоя позади пирующих, следил за тем, чтобы их кубки и бокалы не пустовали, и ловко разбавлял дорогое фалернское вино теплой морской водой и эссенцией из лепестков роз. Впрочем, один из клиентов ухитрялся пить вино неразбавленным, и хозяин дома недвусмысленно погрозил ему кулаком, а потом, подозвав гладиаторов, шепнул, чтоб незаметно вывели пьяницу в атриум да передали слугам.
Кивнув, парни быстро подхватили незадачливого гостя под локти и, стащив с ложа, быстро уволокли прочь.
– Упился? – возник из темноты Аргис, управитель. – А, снова Каррикс! Кладите его к стене… Да не сюда, свалится еще в бассейн, дальше…
Домоправитель не выказал никакого удивления – похоже, подобное избавление от захмелевших гостей было здесь не в новинку.
С честью выполнив хозяйское поручение, молодые гладиаторы направились было обратно… Только вот не дошли. Замотанная в темную накидку фигура внезапно остановила их на полпути.
– Кого из вас называют Ант Юний Рысь? – свистящим шепотом спросила фигура.
– Меня, – так же тихо отозвался Рысь. – А что?
– Идем. – Ночная фея взяла его за руку и настойчиво потащила в сторону.
– Постой, постой, – заволновался Тирак. – А я как же?
– А ты пока охраняй, – послышался тоненький девичий смех. – Пока…
Покачав головой, Тирак улыбнулся:
– Что ж… поохраняю… Завидую тебе, друг!
Кивнув приятелю, Рысь пошел вслед за таинственной проводницей. Покинув атриум, они вышли на галерею и, миновав перистиль, оказались в длинной полутемной комнатке, довольно теплой, – видимо, под полом или в стене проходил горячий воздух. Плотные шторы, зеленовато-желтый свет золотого светильника, небольшой стол, креслице на золоченых ножках.
– Привела? – Сидящая в кресле девушка обернулась…
Рысь вздрогнул, увидев перед собой знакомые блестящие глаза! Флавия! В золотых волосах девушки отражалось пламя светильника.
– Ты можешь идти, Луанта. – Отпустив служанку, Флавия повернулась к юноше: – Ант Юний Рысь… – улыбнулась она. – Так, кажется, тебя зовут?
Рысь сглотнул слюну.
– Садись же, не стой. – Девчонка кивнула на маленькую скамеечку. – Расскажи мне про гладиаторов. Там все такие же знаменитые бойцы, как ты?
– Боюсь, что нет…
– Ты говоришь не совсем так, как римляне или богатые галлы, – неожиданно засмеялась Флавия. – Твой выговор отличается. Правда, только чуть-чуть, но все же… Откуда ты?
– Из далекой земли, – юноша вздохнул. – Моя родина так далеко отсюда… не знаю, как и сказать. За северными морями.
– Гиперборея? Я слышала про нее… Говорят, зимой там стоит страшный холод и даже вода становится твердой.
– Да, все так…
– Бедный… Как же ты там жил? И как оказался здесь?
Рысь усмехнулся:
– Как обычно оказываются в гладиаторах? Набег, плен, рабство… Как видишь, все очень просто.
– А я раньше жила с отцом… только он погиб. Ну, я рассказывала, ты знаешь.
– Расскажи еще, – несмело попросил Рысь. – Мне интересно слушать.
– Правда интересно?
– Правда.
Юноша хотел было сказать, что ему интересно все, что касается этой милой девушки, вся ее жизнь, друзья, родичи, забавы… Хотел было так и сказать, но почему-то постеснялся, замолк, лишь только чувствовал, как сильно забилось сердце.
На Флавии была лишь узенькая домашняя туника и легкие сандалии-солеа, полупрозрачное покрывало, наброшенное на плечи, блестело золотом узоров. Наверное, одна такая накидка стоит столько… сколько сам Рысь! Да, что и говорить, богатая девушка. Богатая наследница богатого рода. Что ей до нищего раба-гладиатора? И в самом-то деле, что? Неужели, подобно многим знатным матронам, она просто-напросто хочет переспать с ним, использовать, как используют модную безделушку? Нет, конечно же, переспать с такой девушкой Рысь явно не отказался бы, но… но не в качестве забавной игрушки!
– О чем ты задумался? Эй! – Флавия тихонько постучала по голове юноши стилосом.
– Ты грамотна? – поглядев на стилос, улыбнулся тот.
– Ну конечно! – обиженно фыркнула девушка. – Я же не совсем глупая. И даже пишу стихи.
– Стихи? – Рысь озадаченно заморгал.
– Скажешь: это занятие рабов? Ну и что же? А мне вот нравится… Хочешь… Хочешь, тебе прочитаю?
– Да, – прошептал Рысь.
Улыбнувшись, Флавия поднялась с креслица, поставив на край низкой скамейки ногу:
В час, когда рассвет золотит ветви сирени,
Так прекрасно выйти к реке, окатиться
Светлой прохладной водою.
Юноша синеглазый, купаясь, срывает
Желтые лилии, дабы подарить их
Любимой, что пока лишь во снах…
Рысь улыбался. Никто еще никогда не читал ему стихов. Тем более – такая красивая девушка.
– Ну как? – дочитав, тихо спросила Флавия. – Только… если совсем плохо, не говори. Ладно?
– И очень даже неплохо, хорошо, даже очень! Мне понравились… Правда, я совсем не разбираюсь в стихах.
– Это ничего. – Девушка облизала пересохшие от волнения губы. – В стихах вовсе не надо разбираться, их надо чувствовать… сердцем. Вот как сейчас ты. Тебе правда понравилось?
– Да.
– Спасибо… – Флавия бросила на юношу полный искренней благодарности взгляд.
– Хорошо, что ты зашел, – прошептала она. – Ты такой славный… Я даже не думала. Вот… – она вдруг сняла с накидки серебряную застежку-фибулу, маленькую, изящную, с изображением профиля какого-то императора. – Это Марк Аврелий, – пояснила Флавия. – Всадник Памфилий Руф, мой опекун, обожает его деяния. Он неплохой человек.
– Марк Аврелий?
– Нет, Марк Аврелий давно уже умер. – Девушка засмеялась. – Я говорю о Памфилии. Он лучше, чем кажется, добрее, хоть и выглядит этаким провинциальным выжигой. Да, строг к рабам. Но – без излишней жестокости. Вообще, если бы не Памфилий, не знаю, что сталось бы со мной после смерти отца.
Где-то снаружи послышался высокий женский голос. Словно бы на кого-то кричали.
– Это Сильвия, супруга Пафмилия Руфа. – Флавия подошла к двери. – Женщина неплохая, но со странностями и в отношения с мужчинами склонная… как бы это сказать? – Девушка внезапно зарделась. – Ну, в общем, ты понимаешь, о чем я.
– Мне пора уходить? – шепотом спросил Рысь.
Девчонка кивнула:
– Да-да, пожалуй… Очень приятно было с тобой повидаться.
– И мне…
Поднявшись на ноги, парень хотел было приобнять Флавию – вот же она, стоит совсем рядом – и, может быть, даже поцеловать… Но постеснялся. Как еще воспримет все это девушка, которая оказалась куда лучше и воспитанней, нежели думал о ней Рысь? И вовсе не она, оказывается, упросила своего опекуна пригласить в дом молодых гладиаторов, Памфилий сделал это сам… Для того чтобы угодить тому мерзкому старикашке! Исполнять каждое его желание? Ну уж нет! Больно надо… В конце концов, что могут сделать с провинившимся гладиатором? Убить? Он и так постоянно ходит в обнимку со смертью.
Миновав перистиль, Рысь осмотрелся: где же, черт побери, атриум? Там, левее? Или вот здесь, прямо за колоннами? Да, скорее всего…
Опа! Кто-то вдруг закрыл ему глаза ладошками:
– Угадай-ка кто?
Неужели все-таки Флавия?! Нет, не похоже, слишком уж резко пахнет благовониями. Рысь обернулся и моргнул:
– Фелицата! Ты как здесь?
– Так же, как и ты, – улыбнулась девушка – маленькая, юркая, пышноволосая, со стройной фигуркой и блестящими черными глазами, бархатными, как теплая сентябрьская ночь. – Меня с подругами позвали развлекать гостей, – пояснила маленькая гетера. – Лерция с Арланией уже поют и танцуют, а я вот припозднилась… Ты не знаешь, где тут кухня? Очень пить хочется.
– Примерно знаю, – с улыбкой кивнул гладиатор. Он был искренне рад встрече, испытывая к юной гетере более чем благодарность. Если б не ее предупреждение, кто знает, как бы все обернулось на арене в тот день!
Взяв девушку за руку, он уверенно пошел на запах и не ошибся.
– А, опять ты? – с хохотом встретил его орудующий в паре и чаду повар. Кривой нос его покраснел, растрепавшаяся шевелюра напоминала вздыбленный загривок рассерженного медведя. – Заходи, заходи, угощайся! Всем буду хвастать, что кормил знаменитого бойца. Кто это с тобой? Неужто ты, Фелицата? Опять развлекаешь гостей?
– Сальве, Армидус, – поздоровалась девушка. – Это я попросила Рысь привести меня сюда – уж больно пить захотела.
– Может, и пожуешь чего-нибудь? – предложил повар.
– Пожалуй. – Фелицата кивнула и искоса посмотрела на гладиатора. – Составишь компанию? Ну, пожалуйста, а?
Армидус уже положил в тарелки крупные куски рыбы и, полив их гарумом, протянул гостям:
– Кушайте на здоровье! Можете даже пройти в мою каморку, думаю, тут сейчас будет слишком жарко. Вот-вот дойдет главное блюдо – вымоченная в молоке крольчатина! Эх…
Взяв большой половник, повар зачерпнул им из котла и скривился.
– Укроп! – выпучив глаза, заорал он на поварят. – Укроп где, я вас спрашиваю? О, дети сатиров! Укропа нет, и рассола в соусе маловато… Да я вас…
– Пожалуй, тут и в самом деле жарко, – усмехнулась гетера. – Идем же скорей поедим, Рысь. Стой, а вино? Армидус, ты не угостишь нас вином? – Она кивнула на изящный серебристый кувшин с чеканкой, изображавшей какую-то пикантную пляску.
Повар обернулся:
– Угощу, но не взыщите: тот кувшин не про вас – особое вино с Родоса, специально для сегодняшнего почетного гостя. Хозяин велел его не трогать ни в коем случае.
– Что, такое хорошее?
– Для ценителей, наверное, хорошее, – усмехнулся Армидус. – А на мой взгляд, так слишком уж кисло.
– Тогда ну его. – Фелицата помотала головой. – Налей-ка нам лучше фалернского.
– Фалернского? Губа не дура! Ладно, подставляйте кружки. Да, не забудьте вернуть блюда, боюсь, гостям не хватит.
– Вернем.
Рысь передернул плечами, вспомнив про мерзкого старика: смотри-ка, и вино для него особое, видно, и в самом деле важный гость. Фелицата уже открывала узкую дверь.
В каморке повара было темно, пришлось зажечь сальную свечку, вонючую, да, что поделать, других тут не было. Разгораясь, затрещал фитиль, дрожащее желтое пламя выхватило из темноты большой сундук с плоской крышкой и широкое, занимавшее почти всю площадь закутка ложе.
– Ну вот, наконец-то, – отпив вина, Фелицата сбросила с себя покрывало и потянулась. – Хорошо.
Рысь искоса посмотрел на нее. Надетая на девушку туника была настолько прозрачной, что прозрачнее, казалось, уже некуда – даже в тусклом пламени хорошо просматривалась маленькая упругая грудь.
– Что смотришь? – повернувшись к юноше, гетера обняла его за шею и крепко поцеловала в губы. – Ты думал, я так хочу есть и не знаю, где тут кухня? Дурачок… Ну, целуй же меня, целуй, не останавливайся…
Рысь почувствовал под своими ладонями тепло девичьего тела, ощутил ложбинку пупка…
– Постой… – Вдруг отпрянув, Фелицата быстро стянула с себя тунику и подмигнула юноше: – А ты? Впрочем, нет, сама…
Потом они, в конце концов, поели. Проглотили все, что принесли, – как видно, проголодались. Допили и вино…
– Ну, теперь, пожалуй, пора. – Девчонка довольно похлопала себя по голому животу и распорядилась: – Давай, отнеси блюдо на кухню, а я пока оденусь.
Рысь молча встал.
Проскользнув на уже опустевшую кухню, Рысь аккуратно поставил блюдо на полку, повернулся, чтобы уйти, и вдруг столкнулся в дверях со зверовидным привратником.
– Ищу повара, – улыбнулся тот. – Не видел?
– Нет. – Рысь покачал головой и вышел.
Повар и все его помощники уже находились в триклиниуме, потчуя пьяных гостей. Приглашенные музыканты наигрывали на флейтах и тамбуринах, танцовщицы колыхались в сладострастном ритме, а Тирак, глотая слюну, привалился к стене.
– Ну, наконец-то явился, – повернувшись, шепнул он. – А ко мне уже приставал этот старикан, звал к себе.
– Пойдешь?
– Ага, как же! Очень надо. Пускай сам Памфилий свою задницу и подставляет, раз ему от старика что-то нужно.
Рысь подмигнул приятелю:
– А хочешь познакомиться с одной девчонкой.
– Конечно! А что за девчонка? Красивая?
– Сам увидишь.
Возлежавшие на ложах гости хлопали в ладоши в такт движениям танцовщиц, не обращая никакого внимания на гладиаторов. Хотя нет – гнусный старик все же бросил на Рысь пару заинтересованных взглядов. Юноша отвернулся и краем глаза заметил, как, поднявшись с ложа, хозяин, всадник Памфилий Руф, громко крикнул слугам, чтоб тащили родосское вино для дорогого гостя. Услыхав про вино, старик обрадованно обернулся:
– Что, в твоем доме и в самом деле есть родосское?
– А как же?! – засмеялся Памфилий. – Я берег его специально для тебя, дорогой Мильс. Угощайся!
Слуга торжественно внес серебряный кувшин и, щедро плеснув Мильсу в кубок, поставил его на бронзовую подставку рядом. Прикрыв глаза, старик сделал длинный глоток, закусил пряным печеньем и отвалился на спинку ложа.
Музыканты играли все громче, и все бесстыдней становились танцовщицы, вот уже одна из них совсем скинула с себя тунику, а следом за ней и другие.
– Слава, слава дуумвиру Дециму Памфилию Руфу! – хором заорали клиенты. – Слава нашему великому и щедрому патрону!
Памфилий раскраснелся: видно было, что грубая лесть клиентов ему приятна. А девки все продолжали плясать, и уже вместе с ними закружились, понеслись в диком танце гости, да и сам хозяин. Музыкант – потный молодой парень – не покладая рук, отбивал ритм на тамбурине, его напарник-флейтист выводил незамысловатую мелодию, танцующие громко хлопали в ладоши и хохотали. Лишь двое не участвовали в общем веселье – плотный и коренастый Марций и старик. Марций пытался что-то кричать Памфилию со своего ложа, правда тщетно, а любитель же родосского вина так и лежал, недвижно откинувшись на спинку, и похоже, что спал. Рысь видел, как Марций, подняв бокал, дотронулся до старика рукой. Потом еще раз. Тот не реагировал. Нахмурившись, Марций быстро поднялся, влился в веселый эротический хоровод, явно игнорируя девушек, пробрался к хозяину и, обняв его за шею, что-то прошептал. Памфилий вздрогнул, переспросил и в ужасе оглянулся на старика.
– Попойку заканчиваем! – хлопнув в ладоши, громко объявил хозяин дома. – Рад был видеть всех – и тебя, Лиций, и тебя, Квадрильон, и вас, Борак с Камилом.
– Слава Памфилию Руфу! Слава!
– Хватит кричать, не видите – наш дорогой гость, дуумвир Публий Венций Мильс, устал и уже спит, – замахал руками Памфилий, румяное лицо его скривилось.
– Тсс! – Помогая хозяину выпроваживать захмелевших гостей, Марций приложил палец к губам.
Гости, кланяясь и благодаря, уходили. Кто сам не смог – тому помогали рабы, и не всегда корректно, грубо говоря, прогоняли в шею. Музыкантов с танцовщицами тоже выгнали, и Рысь в недоумении хлопал глазами – ведь только и началось самое веселье!
На шум явился Тирак, радостный и довольный, в одной лишь широкой верхней тунике, нижнюю, как видно, забыл впопыхах надеть.
– Ну, как тут? – взяв прислоненное к стенке копье, спросил иллириец.
– Да заканчивается все, сам видишь, – Рысь усмехнулся. – Ну, кинем жребий, кому провожать старика?
Тирак почесал затылок и вдруг ткнул приятеля локтем:
– Глянь-ка!
Ант обернулся: около неподвижно лежащего Мильса суетились хозяин и Марций. Они по очереди то хлопали его по щекам, то растирали виски – в общем, всячески тормошили, пытаясь разбудить.
– А старикан-то – мертвый! – тихо произнес вдруг Тирак.
– Иди ты! – не поверил ему Рысь.
– Да, клянусь Везуцием, мертвый! Что я, мертвяков не видал?
Его слова, вероятно, услыхали и те двое. Бросив возиться с мертвецом, они переглянулись и хмуро посмотрели на гладиаторов.
– Боюсь, вы узнали то, чего вам не надо знать, – нехорошо сощурился Марций.
– Боишься? – иллириец хмыкнул. – А вот и зря! Мы будем держать язык за зубами, к тому же поможем вам избавиться от трупа. Зачем сюда впутывать слуг?
Марций вдруг улыбнулся и оглянулся на своего компаньона.
– А парень говорит дело! Они ведь вдвоем, – он кивнул на притихших гладиаторов, – должны были проводить Мильса… так сказать, до постельки, хе-хе… Вот, и все будут знать, что проводили…
– Почти до самого дома, – немедленно продолжил Тирак, и Рысь подивился его находчивости в подобных делишках. Нет, вряд ли иллириец был когда-то простым крестьянином, скорей уж – пиратом. Впрочем, надобно показать и собственную нужность и преданность.
– Утром старика найдут с проломленной головой недалеко от ворот собственного дома! – быстро пояснил Рысь. – В Ротомагусе хватает разбойников, нечего шляться по ночам одному, без охраны.
– Но его ведь провожали гладиаторы? – вступил в игру Марций.