Вот Мурад Аджи убивается: "А что было на территории нынешней России в то время – до Киевской Руси? Действительно, не пустыня ведь?" – и тут же переходит на суровый тон: "К сожалению, эти вопросы принято на Руси обходить молчанием" (с. 21-22). Любой археолог поперхнется от этой фразы. Когда же оторопь пройдет, будет выдан диагноз: "Круг знаний этого человека, пишущего, кстати, "историческую" книгу, не выходит за рамки школьного учебника. Только там история Руси начинается с Нестора и летописных преданий". А то, что об истории человека "до Киевской Руси" не сообщают каждый вечер в программе "Итоги" и каждое утро в газете "Московский комсомолец", вовсе не означает, что на Руси ее обходят молчанием. Не грех бы полистать хотя бы вузовский учебник "Археология". Еще лучше не полениться посмотреть каталоги в крупной библиотеке (Такие есть, Мурад Эскендерович! Например, Российская Государственная Библиотека или Государственная Публичная Историческая библиотека – зайдите как-нибудь.) В этих каталогах будет столько всего… Ну хотя бы 20-томный обобщающий труд "Археология СССР", где будут среди прочих тома "Палеолит на территории СССР" (1984 г.), "Эпоха бронзы лесной полосы СССР" (1987 г.), "Финно-угры и балты в эпоху средневековья" (1987 г.), "Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время" (1989 г.), "Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н. э. – первой половине I тысячелетия н. э." (1993 г.) и т. д. Каждый том – большого формата, не в одну сотню страниц, с библиографией, составляющей не одну сотню наименований. Коль уж особенно любит Мурад Аджи город Киев – вот ему книга В.В. Хвойки "Древние обитатели Среднего Поднепровья и их культура в доисторические времена" аж 1913 года. А за ней пойдут более современные работы Ю.В. Кухаренко "Зарубинецкая культура" (Свод Археологических исследований. 1956 г.) и Е.В. Максимова "Зарубинецкая культура на территории УССР" (Киев, 1982 г.). И это только по одной теме, а вопрос "что было на территории России до Киевской Руси" состоит из сотен таких. Но если Мурад Аджи этого не знает – это, по его мнению, не знает и "обходит молчанием" весь ученый мир. И тогда наступает время бежать по улице и кричать: "Кто были они, эти люди на берегу Днепра? Откуда? Почему именно в IX веке они появились там?" (с. 21). Таков закон не только аджиевских сочинений: "Не знаю я – не знает никто!".
Крупнейшим открытием Мурада Аджи является "закрытие" железного века европейской истории. "Это мы, – кричит он на всю с. 14, – мы научили Европу плавить железо и мастерить изделия из него, до нашего прихода там был бронзовый век". (Мы – это китоврасы, по Аджи кипчаки.) Откуда автор это взял – не знает никто. Никаких опровержений истории открытия и освоения человеком железа в книге не приведено, да их вроде и нет. А ведь, казалось бы, не тяжело, хотя и требует времени, взять да полистать литературу по этой теме – хотя бы популярную: скажем, по-немецки обстоятельную работу М. Беккерта "Железо. Факты и легенды". (М., 1988). Да, действительно, первое железо люди добывали, разламывая меториты – так даже в XIX веке поступали эскимосы Гренландии (один из их метеоритов-источников теперь в национальном музее в Нью-Йорке). Да, действительно, бывали в совсем дремучей древности железные скипетр и корона. Но уже в письме хеттского монарха Хаттусили III к египетскому Рамзесу II – а это XIII век до нашей эры – речь идет о "получении" железа. К XI, самое раннее – IX веку до н. э. археологи относят культуру "Вилланова" в Северной Италии, где еще до этрусков вырабатывали железо. Затем – находки Виктора Пласа в Хорсабаде – заброшенном ассирийском городе, возникшем в VIII веке до нашей эры. Там во дворце археологи откопали железохранилище со специально отлитыми формами (эти невзрачные железяки теперь экспонируются в Лувре). Все это имеет определенную взаимосвязь, ибо применительно к древнему миру справедливее говорить не о "Европе", а о мире Средиземноморья. Как не вспомнить легендарный поход "десяти тысяч" по Малой Азии в 401 году до н. э. Отряд греков, оказавшийся в трех месяцах пути от родины и от моря, совершил переход к Вавилону, а от него вверх по Тигру к Черному морю. По дороге им пришлось пробиваться через горную страну халибов – "кователей железа". От халибов и греческое "халипс" – "сталь". Еще раньше греки плавали покорять Трою (напомним, тоже в Азию). И именно у воспевшего троянскую войну Гомера, в 27 000 стихов "Илиады" и "Одиссеи" железо упоминается 48 раз! И это уже тогда не драгоценности, а самые обыкновенные мотыги, кирки, ножи, серпы, топоры… А в V веке до н. э. добавляются и литературные свидетельства знаменитого комедиографа Аристофана. В комедии "Мир" (421 г. до н. э.) он подробно описывает большую железную кузницу. К этому времени начинает свидетельствовать и нумизматика: чего стоят одни только железные "монеты" Древней Спарты, которые весили 625. Но и Европа вне Средиземноморья, к северу от Альп, знала железо по меньшей мере в VII веке до н. э. На территории нынешней Австрии, недалеко от родины Моцарта г. Зальцбурга, в соляных шахтах местности Гальштат прекрасно сохранились одежда, инструменты и даже тела древних европейцев. Там найдены особые железные мечи с характерными крыловидными наконечниками ножен. Такие мечи археологи находят на территории Европы вплоть до юго-восточной Англии. Именно со времен гальштатской и сменившей ее "латенской" культуры археология Европы переходит в ее историю. Благодаря "отцу истории" Геродоту и его предшественнику Гекатею мы знаем, что эти материальные памятники нам оставили кельты, или галлы. В легендарной истории (когда "гуси Рим спасли") кельтский вождь, получавший от римлян выкуп, с возгласом "Горе побежденным!" бросил на чашу весов с гирями свой железный меч. Было это в самом начале IV века до н. э., почти за век до возникновения на границе с Китаем первого государства у гуннов – древнейшей струи, влитой Мурадом Аджи в народ "кипчаки". Кстати, меч знаменитого Атиллы, по всей вероятности, не представлял собой продукт гуннских металлургов, а был из метеоритного железа. Кельты меж тем научились получать уже не железо, а сталь. Диодор Сицилийский сохранил их парадоксальный метод: железо для начала закапывали в землю, чтобы оно поскорее заржавело. Оказывается, ржавчина выедала самые слабые части в заготовках, доставляла лучший материал для изготовления оружия. Вывод историка металлургии: "Уровень металлургии у кельтов, применяемые ими способы получения железа и стали, а также обработка железных изделий хозяйственного и военного назначения, высокая профессиональная выучка, искусство украшения железных изделий оставались непревзойденными на протяжении целого тысячелетия вплоть до средних веков".
Не слишком ли долго мы обсуждаем историю железа? Применительно к сочинению господина Аджи не слишком: ведь он к месту и не к месту вставляет рефрен – "мы принесли железо!"; "у римлян железа не было"; "оружие и доспехи европейцев были из бронзы" (с. 96); "у славян железа не было!" и даже "ни один из археологов не обнаружил еще на Руси, в местах поселений славян и русов центров кузнечного производства…" (с. 80). Поэтому про то, что "славяне, как известно не знали металла" (с. 53), стоит еще немного поговорить.
Для этого проанализируем один "приемчик" Мурада Аджи – вставить в сомнительном месте оборот "как известно", дабы "воображаемый противник", испугавшись показаться невеждой, не воскликнул: "А мне неизвестно!". В пассаже про "незнание металла" славянами аджиевское "как известно" порождается типичным для этого автора и поучительным путем. Эта самоуверенная фраза возникает как следствие неоправданного обобщения единственного и, как мы сейчас увидим, ошибочного факта, изложенного в книге незадолго до этого. На с. 50 наш дорогой знаток древних историков в очередной раз демонстрирует свою ученость цитированием "Истории" Феофилакта Симокатты. Откуда он выкусил цитату – определить сложно, но что самого Симокатту не читал, а воспринял в чьем-то туманном изложении, видно при простейшем сопоставлении текста источника и его интерпретации:
Феофилакт Симокатта, "История"
[Авары] натравили племя славян, которое разорило большую часть ромейский земли, и, будто перелетев [по воздуху], лавиной подступило к так называемым Длинным стенам [Константинополя], на глазах [горожан] уничтожая все…
Аджиевская интерпретация (с. 50)
Отсутствует. Но примечательно чуть позже: "Дальность пути и охладила интерес византийцев к славянам, у которых нельзя было просить в случае войны даже военной помощи" – якобы жили они далеко.
Феофилакт Симокатта, "История"
На следующий день телохранителями императора были захвачены три человека, родом славяне ("склавинос" в оригинале. – Д.О.), не имевшие при себе ничего железного и никакого оружия: единственной их ношей были кифары и ничего другого они не несли.
Аджиевская интерпретация (с. 50)
Весной 591 года три славянина попали в Византию и в истории Европы впервые появилось зафиксированное имя "словины"…
Феофилакт Симокатта, "История"
"А кифары они, мол, несут потому, что не обучены носить на теле оружие: ведь их страна не знает железа, что делает их жизнь мирной и невозмутимой".
Аджиевская интерпретация (с. 50)
"Из того же источника известно, что славянам "незнакомо ношение оружия, так как их страна не знает железа".
Феофилакт Симокатта, "История"
Автократор [услышав] все сказанное, восхитился их племенем и, удостоив самих попавших к нему варваров гостеприимства и подививших размерам их тел и огромности членов, переправил в Ираклию (современный турецкий город Эргели на берегу Мраморного моря. – Д. О.).
Аджиевская интерпретация (с. 50)
Трех пленников после допроса у автократора отправили, видимо, на невольничий рынок в Гераклию (современный Монастир). Как видим, в источнике нет и намека на торжественный прием славян в Царьграде, однако кто-то в России увидел здесь не допрос пленников, а именно торжественный прием "с величайшей почестью". Так возникла очередная легенда в нашей многотомной истории.
Единственный напрямую не перевранный кусок из Симокатты, про "незнакомство с железом" давно уже при публикациях сопровождается комментариями: "Информация об отсутствии у славян железа абсолютна не подтверждается археологией, зато имеет аналоги в античной "этнографии": к примеру, Тацит рассказывает то же самое о прибалтийских эстиях… Да и весь пассаж выдержан в духе идеализации: варварам приписывается простодушие и неиспорченность цивилизацией…". И действительно, археология готова буквально высыпать на стол прямые доказательства славянской металлургии: железные фибулы, булавки, браслеты, кольца, застежки, серпы и косы. И это не импорт! В каждом селении уже упоминавшейся праславянской зарубинецкой культуры встречаются следы местного производства железа – за 200-100 лет до н. э.! Позже появляются поселки, специализирующиеся на добыче и обработке железа. В поселении Лютеж близ Киева было до 15 горнов; там за сезон могли изготовить до 75-100 кг железа. В обобщающем археологическом томе В.В. Седова "Восточные славяне в VI-XIII веках" (М., 1982) начиная со с. 240 приводятся подробные описания славянского железоделательного и железообрабатывающего производства: печей, горнов, кузниц с полным набором инструментов, товарных полуфабрикатов в виде специально заготовленных стержней; описываются такие сложные для того времени технологии, как получение стали, сварка стали с железом…
Откуда славяне научились металлургии? Ответ у археологов есть: ранние славянские культуры (такие, как Зарубинецкая или Пшеворская на территории Польши) испытали несомненное влияние латенской культуры, то есть своих западных соседей – кельтов.
Кельты, между прочим, еще в паре случаев подпортили ученую солидность труда Мурада Аджи. Вопервых, они в том же далеком пятом веке до н. э. обладали четырехколесными повозками, которые в книге успешно объявлены изобретением "кипчаков". Особенности погребений упоминавшейся Гальштатской культуры – помещение такой четырехколесной повозки в "домике мертвых" (гробнице) под курганом. Во-вторых, именно кельты в "догуннской" Европе носили штаны, которых, по Аджи, быть там не должно. Огромную Трансильванскую Галлию (район почти всей нынешней Франции, Бельгии, части Голландии и Швейцарии) римляне дразнили "волосатой" или "одетой в штаны". Носить штаны казалось римляном дикостью, поэтому более "цивилизованную" Цизальпинскую Галлию они называли "одетой в тогу".
Исключительно от широты собственного кругозора способен Мурад Аджи провозгласить, что поздние историки "забыли" о христианстве "степняков" в V веке (с. 98-99). Возьмите наугад хорошую работу по истории Европы – там об этом говорится открыто (например, Жак Ле Гофф. Цивилизация средневекового ЗападА.М., 1992. С. 19). Даже школьные учебники пестрят упоминаниями о том, как постепенно "варвары", соседи Римской империи, обращались в христианство. Снова напомним, в IV веке (а то и с III) вестготы (германские племена, записанные Аджи в "кипчаки"!), жившие в Северном Причерноморье, начали принимать христианство. Епископ вестготов Вульфила (или Ульфила) (с. 311-383) сделал перевод Библии на готский язык, он дошел до нас как "Серебряный кодекс" – древнейший памятник германской письменности. Разница "поздних историков" с Мурадом Аджи существенна в двух пунктах: он германцев также зачисляет в сонм "тюрок-кипчаков-гуннов" и не признает роли римских миссионеров в деле христианизации варваров. Но у "поздних историков" на вооружении источники, а у Мурада Аджи – абстрактное чувство прошлого – да такое тонкое, что его не видно.
Сколько пафоса вложено Мурадом Аджи в попытки сначала доказать, что "от народа" скрывают тюркские руны! А на деле? Вот книжка С.Г. Кляшторного "Древнетюркские рунические памятники, как источник по истории Средней Азии" (М., 1964). И в ней – подробная история открытия письменности, ее называния "рунами" за схожесть с европейскими, попыток перевода и истолкования… Но из этой книжки ясно, что кроме действительно великого и знаменитого Томсена трудились в этой области не менее знаменитый В.В. Радлов, который в 1892-1903 годах опубликовал в Петербурге при Академии наук фундаментальные труды на эту тему, приглашал к сотрудничеству специалистов из Китая, Франции, Германии; приложил к теме старания и В.В. Бартольд. Наконец, главным пособием по изучению рун являются издания С.Е. Малова, начатые в 1951 году, когда, по предположениям Аджи, "власти объявили открытый бой всему, что связано с тюркской культурой" (с. 165).
Ученый Христиан Юргенсен Томсен, между прочим, также посылает из тьмы веков смешок по поводу аджиевското "закрытия" железа в Европе. Ведь именно Томсен, создавая национальный музей в Копенгагене и распределяя по отделам археологические находки, поделил историю на три века: каменный, медный и железный.
И каково, зная про кельтов и германцев, читать: "Заметим, до IV века, то есть до Великого переселения народов и прихода кипчаков, Центральная Европа практически пустовала" (с. 109). Вообще у Аджи в незаделанный стык истории с географией даже не сочится, а хлещет мутная вода незнания.
ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ
Особенно грустно наблюдать попытки Мурада Аджи представить себе, как выглядел мир, о котором он пишет. Почти при каждой его попытке наложить исторические события на карту обязательно происходит какой-нибудь сдвиг, а то и не один.
Вот Мурад Аджи начинает коректировать историю создателей славянского алфавита – Кирилла и Мефодия с утверждения, что родина славянских просветителей – Фанагория, "степной город" да еще "столица каганата Великая Булгария" (с. 28). Голова идет кругом от плотности ошибок в одной фразе. Фанагория – греческая колония-порт на Таманском полуострове, в нынешнем Краснодарском крае. Полуостров этот, как известно из географии, западная оконечность Кавказа, покрытая грязевыми сопками. И никакая это не степь, а дельта Кубань-реки. Мало того, этот район никогда не принадлежал Великой Булгарии. Была, правда, на Тамани русская Тмутаракань (X-XII вв.), но не выдержала борьбы с "культурными" половцами. Кстати, родина Кирилла и Мефодия все равно не там. Славянских просветителей даже называют "солунскими братьями", по месту их рождения: Солунь это нынешние Салоники (Греция). Тоже далеко не степь.
Весьма фантастическая картина представляется после утверждения Мурада Аджи о том, что кипчаки жили на берегу Москвы-реки (С.47). Там, где веками царили дремучие леса, болота, овраги, летит, летит, с треском ломая сучья, степная кобылица, и мнет ковыль вперемежку с черникой… Да что кобылица – табуны, стада верблюдов, кибитки шумною толпою кочуют по буреломам… На самом деле Мурад Аджи грабит земли финно-угров, лежавшие к югу примерно до Оки и истоков Дона.
А где же славяне? По Аджи, оказывается, "славяне появились в Восточной Европе в конце I тысячелетия", а до этого они жили "где-то к северу от Карпат, между Вислой и Одером" (с. 49). Можно подумать, что к северу от Карпат расположена не Восточно-Европейская равнина с Вислой и Бугом. Что между Вислой и Одером (а также южнее, добавим от себя, где тоже находится "прародина" славян) не расположеы пресловутые "страны Восточной Европы". Может, Аджи просто имеет в виду, что "в V-VI вв. славяне еще не дошли до Днепра" (с. 56)? Увы, и здесь имеет место простое игнорирование автором трудов археологов. Иначе он бы знал, что как раз в V-VII веках выделяются определенно славянские археологические культуры, дошедшие на востоке не только до Днепра, но и до бассейнов Десны и Сейма. От тюркских, балтских, финно-угорских, германских, фракийских этноязыковых групп их отличают три важнейших признака: лепная глиняная посуда, домостроительство и погребальная обрядность.
Географические признаки расселения народов (все, кто населяют Евразию в районе 45-50 градуса северной широты, – кипчаки, тюрки, кочевники-степняки) играют с Мурадом Аджи нехорошие шутки. Вследствие этого среди "кипчаков" помечены аланы (ираноязычные племена сарматского происхождения, предки осетин) и адыги (иберийско-кавказская группа языков)… и все говорят на "тюркском" языке (с. 84).
Вот только непонятно, почему тогда отказывает Мурад Аджи гуннам и сарматам (последние, правда, уже не тюрки) в том, что они одно время населяли Приуралье (с. 94): ведь это как раз около 50-й широты, да и археологами это подтверждено. Как миновать Приуралье "великому переселению народов", идущему в Европу (по Аджи) с Алтая, который тоже расположен "вокруг" 50-го градуса северной широты?
Но что поделаешь с человеком, который с трудом представляет себе географическую карту, а атласами не пользуется, видимо, из презрения к "купленным москалям", все перемерявшим и перерисовавшим в пользу властей.
Для такого действительно Киев лежит "на восемьсот километров южнее лесной полосы, земли славянской". Правда, через восемьсот километров в сторону Балтики начинаются не леса, а город Рига и море… Правда, от Киева до Белорусского Полесья нет и трехсот километров, как и до мест, где "шумит сурово Брянский лес"… И земля славянская, по тому же даже Аджи, – не к северу, а к западу (Карпаты, Висла…).