– У меня было много знакомых, – озадаченно пробормотал Бурцев. – И талантливых в том числе.
– Но не каждый смог бы запечатлеть вас так… узнаваемо.
– Что вы хотите сказать?
– "Шумный палец".
– Что?
– Так в переводе с итальянского звучит название полотна работы Джотто ди Бондоне, на котором изображены вы, полковник. С венецианским мечом-чиавоной и с пистолетом марки "Вальтер". Эта неизвестная широкой публике картина дошла до нас вместе с архивами Средиземноморской цайткоманды. К картине приложена пояснительная записка, из которой явствует, что ди Бондоне задержали в Венеции. Вскоре после того, как вы сбежали из крепости Санта-Тринита. Маэстро допросили. Заставили изобразить вас по угольному наброску, сделанному им же в таверне "Золотой лев". После – отпустили. В тексте сопроводительной записки черным по белому написано, кто именно запечатлен на картине. Вы там, кстати, очень эффектно смотритесь.
Бурцев стоял понуро. А вот теперь, действительно, отпираться смысла не имело. Ни малейшего. Флорентийский живописец Джотто ди Бондоне, действительно, делал тот набросок. Угольком на струганой доске.
– И как же к вам попали архивы венецианской команды? – спросил он. – Какая-нибудь цайтпосылка?
Вопрос прозвучал как признание.
– Археология, – пожал плечами довольный и, видимо, оттого такой разговорчивый штурмбанфюрер. – И личная помощь господина Муссолини. Мы знали, где искать следы цайткоманды, и нашли их. Там, где прежде стояла крепость Санта-Тринита, были проведены раскопки – негласно, разумеется.
– И что же вы раскопали?
– Контейнер. Герметичный, водонепроницаемый, антикоррозийный контейнер. Такие контейнеры имеются в распоряжении каждого подразделения цайткоманды. На случай непредвиденных обстоятельств. На тот случай, если потребуется передать важную весточку из прошлого в будущее. Через века передать, обычным порядком, без цайтпрыжка.
– Это что же? – усмехнулся Бурцев. – Вроде бутылки, брошенной в океан с тонущего корабля.
– Вроде, – сухо сказал немец. – Только, в отличие от бутылки, наши контейнеры снабжены сложным кодовым замком и зарядом самоликвидатора. Тот, кто не знает кода, уничтожит содержимое контейнера при малейшей попытке вскрыть его.
– Ага. А вам, конечно, код был известен. Посылку вскрыли без проблем?
– Вскрыли. Без проблем. В контейнере мы обнаружили то немногое, что осталось от нашей венецианской группы. И последний доклад… послание… К нам.
– И что же случилось с венецианской цайткомандой?
– Она ушла из Венеции.
– Почему?
– М-м-м… наших солдат там не очень любили…
Ну, еще бы! – скривился Бурцев. После того что натворили фашики в Венецианской республике…
– Большое количество врагов среди местной аристократии и неприязнь простолюдинов… Вы сами там были, полковник, и должны понимать. Когда средиземноморская группа потеряла Иерусалим, а затем и всю Палестину, когда прекратились поставки из хронобункера, цайткоманде пришлось оставить Санта-Триниту. Тевтонские рыцари, правда, уходить не пожелали и ценой больших жертв и больших денег довольно долго удерживали крепость за орденом. Но и они стремительно утрачивали былое влияние в средиземноморском регионе.
– А цайткоманда? Куда подевалась она?
– В прощальном послании говорилось, что венецианская группа уходит за Альпы.
– Куда? – переспросил Бурцев.
– Сюда. Они искали две ближайшие платц-башни, местонахождение которых хорошо прослеживалось в астрале. Одна башня находилась в Швейцарии – между Земпахским, Бальдекерским и Фирвальдштетским озерами, в местечке Хильдисриден. Другая – здесь, неподалеку, на Швабской границе. Я полагаю, через нее, через эту приграничную башню, вы и явились в 1410 год. Не так ли, полковник?
– Так, – признал Бурцев.
Чтобы получить побольше чужой информации, надо вовремя дать хоть немного своей. Тем более что большим секретом она уже не является.
Глава 21
– Я могу узнать, зачем венецианской команде понадобились заальпийские башни? – спросил Бурцев.
– Можете, можете, полковник. Теперь – можете. У венецианской группы, помимо основного задания, имелось… ну, скажем так – сопутствующее. Поставить вспомогательные "якоря"-заклинания. Особые. С мантро-формулами, специально разработанными нашими эзотериками на основе древнеарийских сакральных символов. В отличие от обычных "якорей", эти притягивают не столько материю, сколько энергию выходящих из-под контроля магистров эзотерической службы. Любые виды энергии – магической, ментальной, атомной… Главное, чтобы ее было много.
– Это – на случай неполадок с цайттоннелем?
– Да, именно так. Для сброса возможных энергетических излишков в межвременном коридоре был выбран хронологический промежуток в конце четырнадцатого – начале пятнадцатого века. И место, не входящее в зону интересов цайткоманды.
– Швейцария?
– И ее окрестности. Только все вышло не так, как планировалось. Нам потребовалось несколько сеансов магического моделирования, чтобы понять, как это случилось.
– И как же?
– Одна из платц-башен притянула и приняла вас. Думаю, причина тому – реакция на неконтролируемый ментально-магический энергетический всплеск шлюссель-менша. Я не ошибаюсь?
Бурцев кивнул. Эсэсовец думал правильно. Уходя из хронобункера, Бурцев – тогда еще человек-ключ – пробудил магические силы, скрывавшиеся в платц-башне и в нем самом, а пробудив, отключился. От недостатка кислорода. Было дело. Было… Вот и вынесло всю дружину в башню, заряженную на перекачку бесхозной энергии.
– Вторая башня среагировала на "атоммине", посланную вслед за вами, точнее, следом за "анкер-меншем". Правда, посланную почти наобум, вслепую. Опасный, готовый вот-вот взорваться, заряд пришлось выпихивать из хронобункера в экстренном порядке, и для должной подготовки цайтпрыжка не было времени. Так что этот магический импульс перехода тоже оказался неконтролируемым и чрезвычайно энергоемким. Импульс был перехвачен на астральном уровне. В результате "атоммине" оказалась там, где оказалась.
Бурцев вздохнул. Да, центральный хронобункер СС все-таки уцелел. Ядерный заряд, переброшенный в прошлое, взорвался в Швейцарии, в конце четырнадцатого столетия, переполошив окрестные земли и породив волну мутаций. Печально…
– А как вы-то здесь очутились, – спросил Бурцев.
Хотя и сам знал – как…
– Благодаря ей, – немец кивнул на Аделаиду. – Мы воспользовались континиумным стабилизатором, чтобы начать переброску своих сил в прошлое без цайттоннеля. Хотя бы понемногу, хотя бы небольшими партиями.
– Ваша база находится в Пруссии?
– Совершенно верно. В Пруссии имеется одна незаблокированная платц-башня, о которой вам, вероятно, неизвестно. Впрочем, о ней не знало и руководство цайткоманды, действовавшей в тринадцатом веке. Эту башню мы держали на крайний случай – про запас. Она даже не была отмечена на картах.
Бурцев понятия не имел, о чем речь. О Кульмской и Дерптской башнях, на которые Сыма Цзян поставил магический блок, он знал. О разрушенной Взгужевежевской – знал тоже. Но, блин, секретный НЗ цайткоманды…
– Башня эта находится неподалеку от Мариенбурга, – спокойно продолжал немец. – И у нас была возможность, используя анкер-менш и платц-башню…
– Магистр Томас Зальцман?! – перебил Бурцев. – Новый хозяин магического ключа? Вот ваша возможность, да?
– Вы многое успели узнать из похищенной папки, полковник, – скривился штурмбанфюрер. – Да, все правильно. Бригаденфюрер Томас Зальцман навеки связан незримой нитью с вашей женой. А в результате сеансов магического моделирования мы выяснили, где и когда ее следует искать.
– Так значит, встреча с Рупрехтом – это всего лишь прикрытие? Повод появиться здесь?
– Ну, что вы, полковник, союз с императором для нас тоже чрезвычайно важен. Но "анкер-менш", конечно, важнее. Когда встал вопрос о выборе замка для тайных переговоров с Рупрехтом, именно мы предложили юго-западные границы Швабии. Император не возражал. И вот мы здесь. Кстати, посольство – это всего лишь передовой отряд. У платц-башни сейчас собрана более внушительная сила, предназначенная не для тайных переговоров, а для прочесывания окрестностей.
– Вы собирались искать иголку в стоге сена?
– Нет. Вы и ваши люди, полковник, вовсе не иголка. Вы слишком приметны и обязательно оставили бы след в этих приграничных краях, где люди осторожны и приглядываются к каждому чужаку. Хотя бы след в виде слухов. Впрочем, если бы найти вас не удалось, пришлось бы искать иной ключ к магии континиумного стабилизатора.
– Ключ? Его можно сделать, обратив шлюссель-башню в анкер-башню, не так ли? Провести дистанционное совмещение ключа и якоря?
Наглая улыбочка в ответ. Бурцев улыбнулся тоже. Зло и насмешливо:
– Только вряд ли вам такое под силу. Шлюссель-башни под ногами не валяются, тем более шлюссель-башни, подходящие для такого ритуала. Что-то мне подсказывает, что найти хотя бы одну малую башню перехода труднее, чем отыскать анкер-менша.
– Возможно, вы правы, а может, и ошибаетесь, – пожал плечами эсэсовец. – В любом случае я рад, что вас не пришлось искать слишком долго. Теперь мы можем с чистым сердцем вернуться обратно.
– В Пруссию?
Глаза фашиста чуть сощурились.
– В орденские владения. С чистым сердцем и не с пустыми руками вернуться.
– А возвращаться будете при помощи Шварцвальдской платц-башни? Она помогла вам прибыть сюда, и ее же вы используете на обратном пути?
– Вы совершенно правы. Это удобно, просто, быстро и практично. Пространство в континиумном коконе нам подвластно. Жаль, что время так же легко не покоришь.
– Сочувствую, – язвительно хмыкнул Бурцев.
– Не стоит. Это решаемо. Вы ведь, наверное, сами читали… в той папке.
– Хотите свести анкер– и шлюссель-меншев на развалинах Взгужевежевской платц-башни? И пошире открыть заветную дверцу межвременья?
– Вижу, бумаги, не принадлежащие вам, вы, действительно, изучили внимательнейшим образом.
– Изучил… Кстати, а бригаденфюрер Зальцман тоже где-то здесь? Ждет не дождется встречи с анкер-меншем?
Фриц сразу посерьезнел и прикусил язык:
– А вот где находится магистр Зальцман, вас касаться не должно.
Ага! Закрытая информация? Ну-ну…
– А вы сами? Давно осваиваете пятнадцатый век?
– Не первый год, – сухо ответил штурмбанфюрер. – Вы сорвали эксперимент по созданию цайттоннеля. И теперь, чтобы накопить сколько-нибудь значимые силы, прибывающие из хронобункера, нужно время.
– И союзники? Опять вступили в сговор с тевтонами?
– Это было не трудно. В братстве Святой Марии имеются тайные архивы. В братстве нас помнили. И верили, что мы вернемся. И ждали. И Небесное воинство ждали, и Хранителей Гроба. А у нашей базовой платц-башни оказалось весьма удобное месторасположение, чтобы заново наладить контакты с орденом.
– Интересно – она одна, эта ваша базовая башня? Или вы уже обзавелись новыми… базами.
– Этого вам знать тоже не нужно, полковник.
– Понятно. Ну и что же вы теперь намерены делать?
– Почему намерены? Мы уже сделали то, что намеревались – найти и захватить анкер-менша. Это – главное, это наш пропуск домой и доступ в иные времена. Если, конечно, ничего не получится здесь, в пятнадцатом столетии.
– Что именно не получится? – насторожился Бурцев.
Этот нарочито болтливый эсэсовец явно выкладывал ему не все. Только строго дозированную информацию. Выкладывал и следил за реакцией пленника. Видимо, ради этого и выкладывал – ради ответной реакции, которая могла сказать больше, чем хотел говорить сам Бурцев.
– Операция, кодовое название и тонкости которой я вам, конечно же, открывать не стану. Но суть, как вы сами должны понимать, осталась прежней.
– Дранг нах остен? Натиск на восток?
– Натиск. На восток. Сейчас для этого вполне подходящее время.
Ага! Так, значит, фашики влезли сюда не только ради анкер-менша. Попутно продолжают решать свои планы по захвату мира. Ну, блин, и аппетиты же у них неуемные!
– Господин штурмбанфюрер! – крик пулеметчика из "Опеля" прервал их беседу. – Барон фон Гейнц и рыцари императора! Направляются сюда!
Из замка, действительно, выезжала большая группа всадников.
Штурмбанфюрер сплюнул в сердцах.
– Ладно, продолжим нашу увлекательную беседу в другом месте, полковник. Там, где говорить буду не я, а вы.
Интересно, где же?
– Обоих – связать, и в кузов! – Гитлеровец кивнул на Бурцева и Аделаиду. – Уезжаем.
Связали их быстро. Ловко. Крепко. Забросили в кузов. Повезли. Но вовсе не в Шварцвальдский замок. Прочь от замка.
И от императорских всадников, рыскавших вокруг крепости.
Снова – впереди "Опель". Следом – едва поспевающие за машиной тевтонские братья.
Ехали далеко. И долго. Вдоль холмов. И за холмы. И дальше. И еще дальше.
Любопытно… очень любопытно. Похоже на то, что фашики не намерены делиться с Его Императорским Величеством ценными пленниками. Или сведениями, которыми те могут обладать. Ну да, союзничество – союзничеством, а секретная информация – врозь.
Глава 22
Остановились на небольшой возвышенности, откуда хорошо просматривались окрестности. Пленников выгрузили из грузовика. Будто кули, оттащили в сторонку. Бросили.
Расстреливать будут, что ли? Нет, не похоже. Пытать?
– Брат Фридрих, – обратился штурмбанфюрер к маршалу фон Валленроду, – расставьте своих рыцарей под этим холмом. И никого… слышите – никого не пускайте наверх. Я хочу, чтобы сейчас мне не мешали ни швейцарские арбалетчики, ни подданные императора Рупрехта, ни кто-либо еще.
Похоже, тевтоны и фашисты понимали друг друга с полуслова. Краткий приказ, взмах руки – и дисциплинированные орденские братья на уставших после длительной скачки лошадях съехали вниз.
Штурмбанфюрер со "шмайсером" на шее приблизился к пленникам. Остальные эсэсовцы остались у машины.
– Итак, полковник, будем говорить? Цайткоманда с вами сталкивалась неоднократно, но признаюсь, кто вы, откуда и с какой целью отправились в прошлое, выяснить нам так и не удалось. Ваша супруга в трансе говорила невероятные вещи. И мы уже склонны поверить некоторым из них. Но подробности хотелось бы услышать от вас. Для начала скажите, кто вы такой и зачем выдавали себя за посла ордена Святой Марии?
Зачем? Да случайно же все вышло! Впрочем, Бурцев отвечать не собирался.
– Предупреждаю сразу, полковник: я послан не за вами, а за вашей супругой. У меня приказ отыскать анкер-менш. И я уже выполнил этот приказ. Вас же мне разрешено ликвидировать. Вы слишком опасны. Вы слишком часто выскальзывали из наших рук. И принесли уже слишком много бед, чтобы впредь оставлять вас в живых.
Может быть, так. А может быть, немец лжет.
– И то, что вы все еще живы – моя личная инициатива…
Инициатива? Что ж, она была прозрачна, как свежевымытое стекло, эта инициатива.
– Хочешь выслужиться, щенок? Допросить, а потом – в расход?
Щека эсэсовца дернулась. Ага, в точку, значит!
– Я вам задал вопрос, полковник. Кто вы?
Бурцев молчал. И демонстративно смотрел в сторону.
– Что ж, надеюсь, ваша жена окажется более благоразумной.
"Шмайсеровский" ствол повернулся в сторону Аделаиды. Голос немца прозвучал почти галантно. Приглашение на танец – и только.
– Вы согласны отвечать на мои вопросы, Ваше Высочество? Расскажете, зачем ваш супруг искал встречи с императором?
Княжна Агделайда Краковская лишь скривила губы в ответ. Всем своим надменным видом гордая дочь Лешко Белого выказывала презрение и нежелание разговаривать. Однако от цепкого взгляда эсэсовца не укрылась тревога, промелькнувшая в глазах Бурцева. Немец сделал выводы. Немец удовлетворено хмыкнул.
Штурмбанфюрер вернулся к машине, достал из кабины… Хм… Лопатка? Да, точно. Малая, саперная. Вряд ли ею тут рыли траншеи. Наверное, иное у нее предназначение – откапывать буксующие колеса грузовика. Для того, видать, и возили. Но на кой она понадобилась сейчас-то?
Немец воткнул лопатку в землю возле головы Бурцева, перевернул пленника на живот. Впечатав ствол в спину, развязал стянутые за спиной руки. Отошел, держа Бурцева на прицеле.
В чем дело?
Эсэсовец кивнул на лопатку.
– Возьми-ка это, полковник.
Так… Переходим на "ты"? Бурцев взглянул на фрица. Что задумал, гад?
– Не хочешь говорить – будешь работать, – с ухмылкой пояснил тот. – Выкопаешь могилу. Здесь вот прямо и выкопаешь.
Пауза.
– Для женушки своей выкопаешь.
Кивок в сторону связанной Аделаиды.
Бурцев сжал зубы. Ах, вот оно что! Кладбищенская трудотерапия вкупе с психологической обработкой.
– Если не надумаешь беседовать – похоронишь жену. Сам похоронишь, своими руками. Заживо.
Агделайда Краковская лежала ни жива, ни мертва. Эсэсовец скалился.
– Тебе… она нужна… всем вам нужен анкер-менш, сволочь эсэсовская. Ты не посмеешь…
– Да, анкер-менш нам нужен, – легко согласился немец. – Но живой он попадет во Взгужевежу или мертвый – это не играет никакой роли. Труп тоже вполне сгодится. Труп даже предпочтительней – с ним хлопот меньше. Так что выкопаем мы твою Агделайду и доставим куда надо.
– Вам придется иметь дело с императором, – сказал Бурцев, глядя исподлобья. – Мы его пленники. Рупрехту не понравится, что нас допрашивают и убивают не в его присутствии и без его ведома.
– Не беспокойся, с Его Величеством мы уж как-нибудь договоримся, – немец нагло осклабился. – Да и не узнает господин Рупрехт о вас ничего. Вы ведь сбежали из замка. Мы за вами гнались. Не догнали… Ну что, приступим? Землица здесь хорошая, без камней. Рыть – одно удовольствие…
– Фашист! – выплюнул Бурцев. – Ублюдский фашист!
Улыбка эсэсовца стала шире.
– А когда зароешь девчонку, займешься своей могилой. В общем, копай и думай, пока копаешь. Это твой последний шанс, полковник. И ее тоже. Будешь говорить – будете жить. Оба. Не будешь – пеняй на себя.
Вообще-то насчет "будете жить" у Бурцева имелись бо-о-ольшие сомнения. Фигня все это.
– А чтоб тебе лучше работалось… – Немец вытащил левой рукой кинжал, присел возле связанной Аделаиды, приставил лезвие динстдольха к щеке княжны. Правая при этом по-прежнему направляла висевший на шее "шмайсер" на Бурцева. – Увижу саботаж – начну резать. С личика начну, а там видно будет.
Дочь Лешко Белого сделалась бела как снег. Несчастная княжна была сейчас на грани обморока. Лицо свое она любила.
– Бери лопату, полковник. Бери, говорю.
Лезвие кинжала надавило на кожу.
Бурцев медленно нагнулся, медленно взял, медленно поднялся. А лопатка-то ничего – хороша. Прочный отполированный черенок с округлым утолщением на конце. Крепкая, заточенная по рабочей кромке сталь. Правда, угловатая, квадратная какая-то, как и все немецкое, начиная от шлемов-топхельмов и заканчивая башнями "Тигров". Но главное не это. Главное, что в руках имеется теперь какое-никакое оружие, неосмотрительно выданное врагом.