В столовой? Психички донесли. Алексей поморщился - он был согласен с начальником во всем: им следовало быть осторожнее, и не стоило ссориться с Корниловым. Все происходило помимо него. В последнее время экипаж "Вездесущего" преследовали неудачи, возможно и неслучайные.
Вот и последний полет на Пальмиру, колонию Фрогги, привел к досадной истории с молодым штурманом, Серегой Шаровым, за особо выдающуюся часть физиономии прозванным Шнобелем. Тощий малорослый парнишка, тайно страдавший из-за воображаемого уродства, вместо того, чтобы подсобрать денег на легкодоступную пластическую операцию, вбил себе в голову, что среди негуманоидов будет считаться красавцем. Или, по крайней мере, нормальным. Одинцов сильно подозревал, что кое-кто приложил немало усилий, чтобы вбить в голову парню небезопасную ерунду. И в результате - побег. И к кому! К фроггсам!
- Впрочем, не будем отвлекаться. Не это сейчас главное, - начальник управления космических перевозок не позволил себе надолго увлечься второстепенным вопросом. - На Альтаир, ребята, придется лететь. По маршруту, так сказать, проложенному предшественниками. И, значит, выполнить некоторые сопутствующие задачи…
Орлов бросил печальный и, одновременно, предупреждающий взгляд в сторону детей. Из-за них ему приходилось говорить непривычно витиевато и обиняками. Что же брат и сестра тогда делали здесь, в приемной?
Начальник управления продолжал, вынужденно мешая важную информацию с намеками и экивоками:
- Еще один разговор тебе, Алексей, сегодня предстоит. Сразу отсюда пойдешь, через нуль-порт в приемной. В московском офисе тебя уже ждут. В одиннадцатом кабинете. На входе просто представишься, охрана проводит. Тебя хотят видеть дипломатические представители Альтаира. И очень прошу тебя, Алексей, будь осторожней. Не накосячь! И, главное, лишнего не болтай! - тихо добавил Орлов, ничего сейчас не желая так сильно, как иметь возможность отвести своего бывшего юнгу в сторонку и поговорить толком по душам. - Наслышан я о твоей беседе с Малютиным. Поменьше распространяться не мог? У мужика и без тебя проблем хватает, да и вообще. Так вот, чтобы больше такого не было.
Одинцов не успел удивиться: - Когда только успели доложить? - как Орлов, с не слишком натуральной отеческой улыбкой, обращаясь к детям, представил:
- Ну так вот, познакомьтесь, ребята. Наши лучшие космонавты. Десять лет беспроблемных полетов.
Это у них - то беспроблемных? И откуда вдруг такая цифра, десять лет? Брови Одинцова невольно взлетели вверх. Матвеев тихо хрюкнул, сразу громко закашлявшись, чтобы скрыть смех. Похоже на рекламную распродажу. Валентин Сергеевич пытался представить экипаж в самом выгодном свете, как будто имел дело не с сопливыми малолетками, а с комиссией из центрального управления Космофлота.
- Ну, во всяком случае, ничего серьезного, - поправился бывший капитан "Наутилуса", пытаясь угрожающей гримасой осадить не в меру развеселившегося бортинженера.
Одинцов без особой приязни смотрел на новых знакомых. Против детей он, в общем, ничего не имел, но немного побаивался, не зная, как с ними следует обращаться. До сих пор Алексею удавалось держаться на достаточно безопасном расстоянии от регулярно не сбывающихся надежд человечества.
- Екатерина Громова, - девочка, холодно улыбнувшись капитану ястребка, высокомерно кивнула. Что она о себе воображает? Пацан, по всей вероятности, брат юной фифы смущенно пробормотал себе под нос что-то вроде "Здрассте!"
- Привет! А ты кто такой? - Матвеев по-дружески протянул руку мальчишке, восторженно уставившемуся на сидевшую на плече капитана птицу.
- Здорово! Я Громов. Витька. Брат вот ее, - мальчишка кивнул в сторону заносчивой девушки.
- "Так, значит, брат и сестра Громовы", - Одинцов, наконец, начал прозревать. Вот почему эти двое оказались здесь. И что же из этого следует?
- "Сестрица Аленушка и братец Иванушка", - не смолчала попугаиха, воинственно щелкнув клювом в сторону Кати.
- Говорит! - ахнул Витька. - А можно птичку потрогать? - Глаза парнишки счастливо заблестели.
- Нельзя, клюнет! - пошутил Александр. Мальчишка понял, хихикнул и, проникшись к инженеру симпатией, пожал протянутую руку и встал рядом, по-прежнему не сводя взгляда с Врушки.
Польщенная вниманием птица завозилась, устраиваясь поудобнее, потом вдруг, заметив блестящую точку на рукаве Одинцовской рубашки, резко клюнула застегнутую пуговицу, а затем шарик в складке ткани. Раздался резкий металлический треск, на пол посыпались крохотные детальки.
- Что это было? - Орлов резко нагнулся, вглядываясь в рассыпанный мусор.
- Не знаю, - Алексей растерянно пожал плечами.
- Зато, я, кажется, знаю, - лицо бывшего капитана "Наутилуса" посуровело. Орлов нажал на кнопку вызова охраны. Мгновенно явившийся по его приказу незнакомый молодой парень, осторожно собрав микроскопические обломки, вынес их из кабинета. - На экспертизу!
- И глушилку включи! - сердито бросил начальник вслед безопаснику.
- Шпионы! - восхищенно пробормотал Витька Громов. Сын Станислава.
Прослушка. Одинцову все стало ясно. Несмотря на более или менее благополучно завершившийся разговор с Малютиным, на душе скребли кошки. А все-таки дети-то тут при чем?
- Итак, познакомьтесь, космонавты, это дети капитана Громова: Катя и Виктор, - еще раз представил Орлов. И негромко добавил. - Интуиты и эмпаты. Полетят с вами, помогут найти следы.
- Думаю, помощь нам не понадобится. У меня свой интуит есть, инженер, - Одинцов кивнул в сторону Матвеева, о чем-то с интересом болтавшего с Витькой Громовым. - И следов предостаточно, - также тихо добавил капитан, бросая красноречивый взгляд на правую руку. - Да и вообще, у меня не круизный лайнер, а ястребок на трех человек экипажа! Что мне их в грузовые трюмы сажать?
Брать малолетних пассажиров не хотелось. Начальник управления покачал головой:
- Ты, Алексей, не понял. Тебя никто не спрашивает. Ребята отобраны для контакта. Не нам теперь решать. Как-нибудь потеснитесь. Надо было сразу лететь. Чего ты, спрашивается, прятался? Кто бы мог подумать, что альтаирцы…
- Альтаирцы - бесчувственные гермафродиты. И размножаются почкованием! - внезапно вмешалась в разговор светловолосая девчонка. Реплика прозвучала громко и не слишком в тему. Похоже, девушка просто повторила чьи-то слова. Увидев недоуменные взгляды космонавтов, дочь капитана Громова покраснела и вновь замкнулась.
- И ничего они не бесчувственные! - неожиданно для себя Одинцов вступился за альтаирцев. - Мало ли, кто как размножается.
Орлов прав - лететь сразу надо было ему. Лететь к альтаирцам, которые, как сейчас выяснилось, размножаются почкованием. Ну и что? Все равно, как и у всех разумных, у них есть потребность нравиться, любить и быть любимыми! Бесчувственные! Интересно, кто это сказал девчонке подобную чушь?
- Дык, если хочешь знать, они в сто раз чувствительнее, чем ты! Настоящие эмпаты и телепаты! - Алексей вспомнил обаятельного лоботряса Немо. Вот уж кого не подводило самомнение, но и ему так хотелось понравиться незнакомому землянину!
Девчонка скривилась в гримасе, но ничего не ответила.
- Кому что, а Катьке почкование! - ехидно хихикнул мальчишка. Ответом ему был сердитый взгляд сестры. Дома свое получит.
- А мама ваша где? - не слишком деликатно спросил Одинцов. - Как она вас в космос одних отпускает?
- Нет у нас мамы, давно. Три года уже, - сразу насторожившись, враждебно ответил мальчишка. - А теперь и папы нет.
В голосе Витьки прозвучали боль и растерянность. Александр успокаивающе похлопал его по плечу, но Катя резко одернула брата:
- Не смей так говорить. Все будет хорошо.
Взъерошенная птица внезапно взлетела с руки капитана и, усевшись на правое плечо мальчика, нежно подергала его клювом за правое ухо. Витька восторженно закосил глазом, пытаясь разглядеть новую подружку. Ребенок! В отличие от сестры, парнишка сразу вызывал симпатию и сочувствие.
Несмотря на невольную неприязнь к девушке, Алексей был с ней согласен в одном. Надо верить, что все будет хорошо. И он должен сделать все возможное для возвращения капитана Громова. Но все равно он не собирался никому спускать "странных альтаирцев" и "бесчувственных гермафродитов", каковы бы ни были его собственные счеты с чужаками.
Собственное несчастье сделало Одинцова на редкость терпимым. Да и раньше внешность и раса никогда не определяли его симпатий и антипатий - к тем же альтаирцам.
А ведь первое столкновение представителей двух цивилизаций едва не привело к трагедии. Не по злому умыслу землян, а по досадному и до сих пор не исчерпанному недоразумению. И именно из-за знаменитой альтаирской чувствительности.
Теперь - вторая попытка. Впрочем, нет, третья. Вторым контактом землян с альтаирцами как раз и считалось у инопланетян легкомысленное знакомство Лехи Одинцова с беглым гуманитарием в баре на Альгамбре.
Одинцов ощутил странное смятение мыслей и почему-то вновь подумал о Станиславе Громове. Отличный мужик. И дочка симпатичная. Леха бросил еще один взгляд на стройную худощавую девочку. Нет, наверное, все-таки девушку, ей должно быть уже лет восемнадцать. Красавица. Ясные серые глаза смотрели на него безмятежно.
- "Действительно, классная интуитка. Добро. Отличная пси-техника! - мысленно одобрил Алексей. - Обработала за несколько минут. Еще полчасика и предложу жениться".
Девушка покраснела. Еще и телепатка. Вот только не знает, что космонавтов - дальнорейсовиков защищает надежный психоблок, положенный им по технике безопасности - иначе как бы они работали с инопланетянами? А ведь должна бы и знать, капитанская дочка.
- Брось эти фокусы, - тихо сказал Алексей. - Считай, что я согласен. Так и быть, полетите со мной.
- Я вовсе не поэтому. Просто ты мне… - начала было девушка и запнулась, неубедительно изображая смущение. - И мне, правда, почти восемнадцать.
Заломно. Играет с огнем. Но зачем? Только романа с малолеткой ему сейчас и не хватало. С другой стороны, за неимением никакого, почему бы нет?
В московский офис Управления они с Матвеевым отправились вдвоем. От детей, жаждавших немедленно включиться в жизнь экипажа, удалось отделаться с трудом.
Витька особо не настаивал, занятый Врушкой. Птица так и не вернулась к Одинцову, не желая расставаться с маленьким другом, зачарованно слушавшим ее болтовню. Настырную девицу осадил Орлов, заявив, что встреча космонавтам предстоит строго конфиденциальная, а им, Громовым, следует заняться подготовкой к полету.
- А то вдруг предстартовый контроль не пройдете! Давление там повышенное от волнения или что еще! - строго предупредил он. - И тогда, прощай, Альтаир!
- Ладно, - нехотя уступила Катя. Угроза подействовала.
Матвеев сразу же по прибытии в столицу по-быстрому смылся. Бросил друга, сбежав на шумные московские улицы, воспользовавшись пустой отговоркой. Нужно, мол, сделать кое-какие покупки. Какие еще покупки?
- Колечко хочу купить золотое, - сконфуженно объяснил он. - Ну знаешь, какие девчонкам нравятся.
Капитан равнодушно пожал плечами. Колечко так колечко. Не в том он сейчас был настроении, чтобы разгадывать Сашкины загадки.
В одиннадцатом кабинете Алексея уже ждали. Так сказал капитану приторно любезный охранник. От слов его прямо-таки разило медом. И морда была незнакомая, чересчур приветливая.
Алексей решительно направился в кабинет, где ему предстояло знакомство с хитростями альтаирской дипломатии.
- "Не поддаваться ни на какие уловки, ни на что не соглашаться, ничего не принимать, никого не выдавать", - упрямо твердил себе капитан "Вездесущего" бессмертные рецепты, которые должны были уберечь его от новых ошибок.
Глава альтаирского представительства не слишком походил на его старого приятеля Немо. В отличие от знакомых по телепередачам весельчаков, в облике дипломата не было ничего комического. Инопланетянин казался старым, мудрым и усталым. Отеческий взгляд четырех из семи стебельчатых глаз, направленных прямо на Алексея, располагал к откровенности и доверию. Но Одинцова теперь не так просто было обмануть - он решительно велел собственному сердцу ожесточиться.
- Здравствуй, Алексей Одинцов! - радостно приветствовал землянина пожилой негуманоид, делая попытку приподняться из неудобного кресла.
- Сидите, сидите! - мысль о дискомфорте, испытываемом альтаирцем, доставила капитану истинное удовольствие.
- О чем-то хотели поговорить? - фальстарт. Алексею не стоило спешить, следовало дождаться вопроса. Альтаирец выдержал паузу, пытаясь воспользоваться ошибкой землянина. Но Одинцов упрямо молчал, мысленно проклиная себя за поспешность.
- Вы, похоже, уже встречались с нашим соотечественником? - остальные три глаза, приветливо потянувшись вверх, вгляделись в лицо землянина.
- "Что он, интересно, все-таки натворил, этот Немо?" - подумал Алексей и честно ответил: - Похоже, что так.
- И какая же память осталась у вас об этой встрече? - продолжал выспрашивать дипломат. Ожидаемый вопрос. Капитан молча закатал рукава и расстегнул рубашку, обнажая татуировку.
Посол отнесся к живым картинкам с полным равнодушием. Стебельчатые глаза лишь слегка отклонились в сторону, кивнули.
- Дорогой подарок, - вежливо заметил альтаирец.
- Дорогой? - искренне удивился Алексей. - Двадцать кредов.
Верхняя часть зеленого бочкообразного туловища мелко затряслась. Даже без справки универсального лингвиста Одинцов понял - альтаирец весело смеется, хохочет.
- Двадцать кредитов! Ну, если вы цените Вселенную в двадцать кредитов, то ошибаетесь, капитан Одинцов, - отсмеявшись, сказал посол. - Сделанный вам подарок намного более дорогой. И очень опасный, - добавил он уже серьезнее, и, скользнув взглядом по темному пятну на запястье, оставшемуся от Лешкиных опытов с кислотой, пробормотал что-то невнятное. Одинцову послышалось что-то вроде:
- А мы-то думали!
- Я же не знал, - виновато объяснил Алексей. - Так вы поэтому меня искали?
Одинцов сознавал масштабность ошибки и был готов нести ответственность. "Сейчас начнется! Все выскажет и призовет к суду". Но продолжения не последовало. Катастрофа интересовала посла на удивление мало. Его явно беспокоило что-то другое, более для него важное.
- Нет, - аьтаирский дипломат помолчал, поерзал в неудобном кресле, повращал стебельками глаз. Создавалось впечатление, что послу хочется задать вопрос, который сам он считает неловким, не совсем приличным.
- "Ну же!" - мысленно поторопил Одинцов, с любопытством ожидавший продолжения. Ему казалось, что он готов к любому повороту беседы, но прозвучавшие слова все равно поразили неожиданностью.
- Скажи, твой друг…, наш соотечественник…, тебе действительно настолько понравился? - внезапно перейдя на "ты", с каким - то болезненным интересом по-русски спросил альтаирец, подчеркивая интонацией слово "настолько". Стебельчатые глазки задергались, сплелись, а затем сложились в сложную конструкцию на головном выступе. Сконфуженный дипломат попытался смягчить сказанное. - Я хочу сказать, произвел на тебя такое сильное впечатление?
- Ну, я молодой тогда был, выпивши, - от неожиданности Алексей начал отвечать, не раздумывая, пытаясь вспомнить свои ощущения тогда, двенадцать лет назад, в баре на Альгамбре: счастье, сладость свободы, расположение ко всему живому. - А тут он подсел, симпатичный такой, веселенький…
Одинцов почувствовал себя полным идиотом, сообразив, насколько его путаные объяснения напоминают рассказ о совращении несовершеннолетней десятиклассницы, и, запнувшись, на одном дыхании прямо сказал: - Ну, да. Понравился.
Все семь стебельчатых глаз, вметнувшись вверх, уставились на землянина, очевидно, пытаясь уличить его в неискренности.
- Эмпат! Прощупывает, - понял Одинцов. Не обнаружив ни малейшей фальши, посол пробормотал скорее для себя, чем для собеседника:
- Невероятно! Какая романтическая история! Землянин, гуманоид и… хм! Как будто в волшебной сказке! О красавице и чудовище.
- А че в сказке-то? - недоуменно переспросил ничего не понимающий капитан.
- О, это я просто так… Прошу прощения, меня ждут дела. Было очень-очень приятно познакомиться. Убедиться, - сказал альтаирский дипломат, привставая и недвусмысленно давая гостю понять, что время визита закончилось. - Хочу заверить, что на Альтаире Алексея Одинцова и его соотечественников всегда ждет теплый прием и всеобщее уважение. Мы с большим нетерпением готовимся к прибытию вашей экспедиции. И обещаем всевозможную помощь. Можете заверить свое правительство, что в случае любых галактических осложнений Земле будет оказана вся необходимая поддержка Альтаира.
Растерянный Алексей, промямлив что-то вроде "до свиданья, всего хорошего", медленно попятился к дверям. Чего это вдруг борн решил что-то передать через него земному правительству? "Орлову скажу", - пришел в голову достойный вариант.
Уже выходя, Одинцов услышал щелчок автолингвиста и тихое, совершенно не предназначенное для его слуха восклицание альтаирского дипломата:
- Просто невероятно! Землянин! И такое прелестное дитя…
Короткая беседа по комму с Орловым добавила Алексею головной боли. Одобрительно приняв сообщение об обещаниях дипломата, начальник управления совершенно не поверил в то, что после долгой беседы с послом Одинцов не имеет ни малейшего представления о причинах такого решения.
- Ладно, врать-то! Не можешь, не говори! - отмахнулся задетый Валентин Сергеевич и отключился, не дослушав оправданий.
Терзаемый неразрешимыми загадками и мрачными предчувствиями, Алексей вспомнил о приглашении Ванюшина. Пьянка на природе в хорошей компании - вот что ему было сейчас необходимо.
Вечеринка удалась. Гуляли в лесочке на берегу знакомой речки, шашлыки получились просто отличными, вкусными и сочными, да и выпивки оказалось достаточно. Одинцову хотелось напиться и забыть о встрече с альтаирцем: его нелепых вопросах и своих глупых ответах. Получилось неплохо. С Владиславом удалось обменяться только несколькими, брошенными вскользь словами:
- За тобой по маршруту полечу, подстрахую, - сказал Ванюшин. - Пойду параллельным курсом на разведочном "Соколе". Если что, зови, приду на помощь.
- Спасибо, конечно. Но, по-моему, напрасный риск, - Алексей не видел в предложении никакого смысла. - Что ты там сделаешь на "Соколе"?
- Ясно, что лучше бы на "Непобедимом", но у меня приказ - неразглашение информации. А "Непобедимый" в одиночку не поведешь, экипаж нужен. А от ребят не скроешь. То есть, в бой - только на "Соколе". Не боись, выдюжим! Есть и старому соколку чем похвалиться! - Ванюшин подмигнул, поднимая стакан.
- "Ясен пень, выдюжим! - мрачно подумал Леха, поднимая очередную стопку за дружбу народов. - Куда ж мы денемся?"
Как Одинцов оказался в номере гостиницы, он так потом и не смог вспомнить. И не слишком красивую девушку, которую утром обнаружил рядом с собой в постели, тоже, казалось, видел впервые. Впрочем, когда он уходил, незнакомка еще крепко спала, и, хотелось надеяться, татуировки заметить не могла.