Банковскую карточку щепетильные фроггсы трогать не стали, а вот коммуникатор у землянина отняли. Поэтому Степан никак не мог сообщить о своей судьбе высшему офицеру, обещавшему ему беспредельную благодарность фроггской Родины.
Камера, куда поместили Корнилова, была светлой и вполне уютной. От длинного коридора ее отделяла только тонкая стенка и металлическая решетка. Кроме жесткого, не слишком подходящего для гуманоидов дивана, в помещении обнаружилась полка с книгами - несколькими сборниками древней поэзии, - и включенный кем-то из охранников работающий визор.
Транслировался необычный судебный процесс, и зрелище немедленно привлекло внимание Степана. Досмотрев передачу до конца, землянин задумался о невеселом положении, в котором неожиданно оказался.
Корнилов сразу же опознал главное действующее лицо процесса и потому пребывал в глубочайшем недоумении. Учитель Ясмах - бывший знаменитый адмирал? Адмирал Ясмах - тот самый фроггский спаситель, который, не колеблясь, расстрелял регуллианские крейсеры, чтобы спасти безвестного земного торговца? И он же - обвиняемый, осуждаемый сейчас за спасение его, землянина, от ящеров? Что же тогда ожидает самого Степана?
Бренчанье открываемой решетки и появление Луттьерхарфса отвлекли торговца от печальных мыслей. Недоразумение разъяснилось, и разгневанный прим-кард, обыскавшийся землянина-героя Фрогги, все-таки вызволил Степана из заключения, проклиная безголовых флотских болванов, не понимающих простейших приказов.
Войдя в камеру, старший офицер сразу же обратил внимание на работающий визор, где сейчас как раз транслировалась красочная церемония торжественного сожжения белого адмиральского плаща, и на сосредоточенное лицо землянина, не отрывавшего глаз от экрана.
- "Слишком много узнал, слишком много понял", - и прим-кард мысленно ругнулся, недобрыми словами поминая мать-Фроггу.
Корнилова доставили в резиденцию Луттьерхарфса на военном флайере.
Степан пытался предугадать свою судьбу по любопытным и враждебным взглядам ожидающих приема просителей, главным образом, молодых офицеров в серых плащах. Реакцию сероплащников не трудно было понять - не часто в штабе разведки можно увидеть представителя гуманоидных рас. Не слишком хорошим знаком показалось Степану и отсутствие бывшего земного нанимателя, молодого тритт-карда в синем плаще. А с этим, интересно, что приключилось? Тоже, может быть, где-то торжественно сжигают синий плащ?
Прим-кард, очевидно, ожидал упреков и вопросов, но Степан упорно молчал, и фроггс взял на себя инициативу.
- Ты хочешь объяснений, - не спросил, но уверенно констатировал фроггский разведчик. - Но ты их не получишь. То, что произошло с учителем, никак не касается твоего спасения. Однако твоя работа на Фроггу заслуживает награды, и вот ее ты получишь. Немедленно.
Корнилов внутренне собрался, подготовившись к самым неприятным неожиданностям, но прим-кард просто вызвал в кабинет секретаря, массивного немолодого фроггса без офицерского плаща, который передал командующему небольшой деревянный ящичек с вытесненными золотом знаками древнего алфавита.
- Конечно, мне хотелось бы обставить эту церемонию иначе, - ласково поглаживая ящичек, с сожалением сказал Луттьерхарфс, - однако современные обстоятельства не слишком благоприятствуют излишней шумихе вокруг сотрудничества с землянами. Тем не менее, пусть и недостаточно торжественно, но ты получишь свое вознаграждение.
Прим-кард сдвинул на край стола старинную электрическую лампу и инварскую вазу с уже начавшими светиться в полумраке стеблями ламбука и поставил шкатулку перед собой, молча любуясь мастерством искусных древоделов.
Немного расслабившись, Степан с любопытством смотрел на необычный предмет, пытаясь угадать его назначение, и ждал, когда же офицер, наконец, перейдет к делу. Тот угадал его нетерпение.
- Тритт-кард неоднократно докладывал мне, что ты мечтаешь получить в собственность планету. Это так? - спросил прим-кард. Он последовательно нажал на несколько скрытых кнопок, открывая ларец, и извлек из него густо испещренный загадочными древними буквами и золотыми печатями свиток плотного фроггского пергамента.
- Так, - Корнилов, знавший редкость подобного материала, уничтожить который можно было только очень редкими специальными химическими препаратами, разочарованно кивнул. Он ожидал возаграждения более существенного, чем листок бумаги.
- Так вот, - передавая документ землянину, продолжал офицер слегка подрагивающим от осознания торжественности момента, квакающим голосом. - Я вручаю тебе подписанный всеми семью Владыками Фрогги приказ, не имеющий обратной силы. Это приказ о передаче в твою собственность - без права наследования - планеты, которая в некотором роде является твоей родиной, а также передаю тебе специальный ларец для хранения дарственного документа. Отныне ты полновластный владелец планеты Хаста, всех ее природных ресурсов, хозяин жизни и имущества всех фроггских граждан, которые не успеют или не пожелают ее покинуть в течение полугода, начиная с сегодняшнего дня. Твоя власть будет поддерживаться всеми военными и полицейскими силами метрополии, к которым ты сможешь обращаться за помощью. Однако ты имеешь право создать и собственные органы поддержания порядка, если сочтешь необходимым. Поздравляю!
Степан, которому от потрясения изменил дар речи, молча сжал в руке драгоценную бумагу. Владелец планеты! Да, он об этом мечтал. Но Хаста?
Награждение казалось насмешкой. Гористая, пустынная, неприветливая планета, которую покинуло большинство жителей, и которую, без всякого сомнения, покинут остальные, как только узнают о сегодняшнем событии. Что он с ней будет делать? Но, одновременно, целая планета! Пусть холодная, опасная, но кислородная, пригодная для жизни, совсем мало исследованная. Да, неблагоустроенная, но ведь ее можно и благоустроить, нужны только деньги. На их отсутствие Степан не жаловался. Не может быть, чтобы на планете не нашлось ничего достаточно ценного, чтобы возместить затраты. Капитан Астарты любил риск, а Хаста была вызовом его удаче. Степан Корнилов никогда не отказывался от вызова.
- Спасибо, - коротко ответил он. - Я благодарю Фроггу за щедрый дар.
Не слишком почтительно зажав подмышкой старинную шкатулку, новый хозяин Хасты поспешно покинул щедрого работодателя.
Глава последняя. Химия и жизнь
Химик спит, синтез идет.
Суть химического процесса
- Я знаю, что ее больше нет. Она ушла, - прервал Матвеев объяснения Друга, пытавшегося изложить свою версию событий. - Меня не интересует, как это случилось. Я знаю, что нужно делать.
На плече Александра, нахохлившись, сидела непривычно молчаливая Врушка. Напротив устроился сочувственно молчащий Одинцов.
Недовольный Витька вместе с сестрой перешел на "Вездесущий", а напарники остались на Друге, чтобы поговорить без лишних свидетелей.
- Я знаю, что нужно делать, - упрямо повторил Сашка.
- Что можно сделать? Лены больше нет, - с сочувствием сказал Алексей, глядя на осунувшееся, безжизненное лицо друга, так непохожего на прежнего, веселого парня. Слова напарника казались детским упрямством, попыткой уцепиться за несбыточную надежду.
- Кое-что можно, - ответил Матвеев. - Нужно искать красянку. Лену может вернуть только исполнительница желаний.
- Но ты мне сам не раз говорил, что красянки больше нет? - удивился Одинцов.
- Красянки больше нет на Красивой, потому что я дал ей уйти, - медленно и терпеливо, как будто разговаривая с ребенком, объяснил Матвеев. Чувствовалось, что за прошедшие несколько часов он хорошо обдумал принятое решение. - Ты не забыл пилота с планеты Джунглей? Вурса Корвитса? Я помню каждое его слово. Ведь это он похитил красянку с планеты смерти.
Алексей молча кивнул. Он тоже хорошо запомнил опасное приключение.
Так вот, - продолжал Саша, - пилот сказал, что перед тем как попасть на Красивую, он посетил еще несколько планет. Там не нашлось гуманоидов, которые нужны были красянке для воплощения мечты о свободе, но это не значит, что там совсем не было людей. А ведь красянка - в каком-то смысле всепроникающая болезнь, эпидемия, но не требующая личного контакта зараженных. Болезнь, которая делилась и распространялась, могла сохраняться даже на неодушевленных предметах. Она заражала всех гуманоидов, которых могла найти. Возможно, где-то на посещенных Корвитсом планетах она затаилась и ждет своего часа - ждет появления избранников.
- И что же ты собираешься делать? - пожалуй, слова напарника звучали логично. Алексей и сам с удовольствием принял бы участие в поисках.
- Полечу на планету Джунглей, найду старика и спрошу, какие планеты он еще посетил. Если он, конечно, еще жив, - сказал Матвеев. - Думаю, Друг и Врушка не откажутся лететь со мной.
- Если бы не поиски Громова, и я полетел бы с тобой, - признался Одинцов. Он не сомневался в правильности Сашиного решения: - "Найдем или не найдем, нужно верить, - это придаст жизни смысл"
- Так в чем же дело? - Александр немного оживился. Поддержка напарника, казалось, делала почти безнадежный план более реальным, осуществимым. Рассеянный, но упорный и основательный, немного нудноватый Одинцов всегда вкладывал душу в достижение поставленной цели. - Планета Джунглей вполне может подождать. Не думаю, что нам понадобится много времени, чтобы найти капитана Громова.
Алексей посмотрел на руку, где уже появились зеленые стрелки маршрута.
- Совсем немного. Это недалеко. Ты полетишь со мной?
- Нет, - с сожалением ответил Матвеев. - Мне сначала нужно на Гангаор, вернуть Мишу тарелку. А потом я тебя догоню.
- Ладно. Договорились. Пойду мириться с Катериной. Знаешь, - неожиданно для себя самого сказал Одинцов. - Я решил на ней жениться.
- На Громовой? - удивился Сандр. Такая мысль даже не приходила ему в голову. - А ты уверен? Я хочу сказать, это, конечно, твое дело, но…
- Совсем не уверен, - честно признался капитан. - Но как-то так получилось.
- Смотри, не ошибись, - Матвеев не имел привычки вмешиваться в чужие дела и, тем более, давать советы. Он считал, что каждый должен гробить себя своими руками.
- Да, а как ты меня найдешь? - спохватился Алексей.
- Думаю, что Друг и Врушка подскажут, - уверенно сказал Александр. Врушка на его плече завозилась, устраиваясь поудобнее, и, совсем не по-птичьи, буркнула что-то утвердительное. - Мы еще можем добраться до Громова скорее, чем ты.
Посадка на планету-изолятор прошла штатно, и капитан "Вездесущего" с удовольствием выбрался из корабля на покрытую лиловой травой поверхность планеты. Подлетая к планете, Алексей услышал позывные Друга и был уверен, что в случае любых осложнений его подстрахуют.
Возле небольшого леска блестело голубым неглубокое озеро. Стоявшие на берегу примитивные, похожие на шалаши жилища окружал радужным свечением силовой барьер.
- Леха! Вижу, ты до сих пор носишь мой подарок! - обернувшись, Алексей увидел знакомый бочкообразный силуэт, внезапно появившийся на только что пустом участке пространства.
- Ты…! - с возмущением начал Одинцов.
- Конечно, я! - гордо ответил Немо. - Ну, и как я тебе? - с интересом осведомился он, подмигивая стебельчатыми глазками.
- Совсем не изменился. Все такой же! Суетный. Как Есенин! - невежливо ответил Леха. - Где Громов?
- Говоришь все так же приятно, хоть и сердишься, - альтаирец не скрывал удовольствия. - Я в тебе не ошибся. А Громов где-то здесь, гуляет неподалеку, сейчас явится. Он совсем не такой как ты.
- Переговоры прошли успешно. Альтаирская делегация уже отбыла. Ждали только вас, - рядом с инопланетянином появились дипломаты и массивная фигура капитана Громова. - Немо сказал, что мечтает встретиться со старым знакомым.
- Папа! - из корабля выскользнули Катерина и Витька и бросились навстречу отцу. - Мы нашли тебя! Спасли!
- Ну-ка быстро! - заметив любопытные взгляды земных дипломатов, Алексей обратился к зеленошкурому. - Избавь меня от этого, - он показал на татуировку.
Альтаирец подмигнул центральным глазом. Картинки исчезли. Дипломаты разочарованно ахнули.
- "Вот и фиг вам!" - злорадно подумал Алексей. Ему надоело чувствовать себя экспонатом кунсткамеры. Пора было сделать решительный шаг. Пока традиционная мужская трусость в подобных вопросах не заставила его передумать.
- Я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться, - заявил Одинцов спасенному капитану Жюль Верна.
Громов изменился в лице и подозрительно посмотрел на Алексея, потом на дочь. - Вы в самом деле….? - ему не хватило слов.
- Да, папа, - ответила Катя. - Я тоже его люблю.
Поиски "Жюля Верна", казалось, завершались благополучно.
- А я думал, что я тебе нравлюсь! - печально сказал Немо, и несколько зеленых слезинок скатились из четырех боковых глаз на лиловую траву.
Замечание было нелепым и неуместным, но, обнимая счастливую Катю, Одинцов старался не смотреть в затянутые маслянистой жидкостью грустные стебельчатые глаза.
- Какая прелесть! - неожиданно сказала девушка, высвобождаясь. Одинцов невольно оглянулся.
Из-за радужного барьера появился крохотный светло-зеленый альтаирский детеныш. Даже землянам было ясно, что малыша можно смело назвать очаровательным: милое, игривое, жизнерадостное, беспечное существо.
Алексея почему-то охватила волна острой непреодолимой нежности. Ощутив силу исходившего от землянина чувства, Немо выпрямился и подошел ближе, как будто стараясь получить хотя бы частичку излучаемого им тепла. Стебельки глаз выпрямились, и в семи взглядах появилась новая надежда.
- Папа! - радостно пискнул малыш, бросаясь к капитану "Вездесущего", - Наконец-то ты прилетел! А меня зовут Леха! Смотри, как я могу! Нравится?
Малыш взмыл в воздух, перекувыркнулся и завис в воздухе, потом, легко манипулируя полупрозрачными, похожими на хрупкие хрустальные крылышки псевдоручками, запорхал над поляной, похожий на толстенького зеленого эльфа.
- Разве ваша раса умеет летать? - растерянно спросил капитан "Вездесущего.
- Нет, - ответил\а Немо. - Но мой… наш малыш умеет. И не только это, - с гордостью и легкой завистью сказала она. - По его желанию, на планетах зарождается жизнь. Ведь раньше это был пустынный каменный шар. Леха - настоящий творец.
- Ну, вот видишь, - печально объяснил, обращаясь к дочери, Станислав Громов. - Как я могу дать согласие на твой брак с этим извращенцем?
Девушка с отвращением отстранилась. На лице ее застыла гримаса.
- А мне капитан нравится. Он хороший! Всех нас спас и вообще… - решительно заявил Витька Громов. - Имеет право!
Словно в подтверждение его слов где-то в сознании Одинцова что-то громко и неразборчиво каркнула белая птица.
Чувствуя, что уже не в силах держаться на ногах, потрясенный Алексей Одинцов, закрыв глаза, со стоном опустился на лиловую траву.
Трава громко захрустела. Алексей приоткрыл глаза и с ужасом увидел, как, окружая Немо плетями силовых барьеров, на поляну бесшумно садятся серые регуллианские корабли.
Катерина Громова вздрогнула, поняв, что невольно, сама того не подозревая, все-таки привела ашшуров к желанной цели. Последний, не уничтоженный вовремя маячок послал предательский сигнал. Понял это и Одинцов. Слишком поздно. Три вражеских разведчика, несколькими ударами корабельных бластеров уничтожив опустевшие шалаши, продемонстрировали их бывшим обитателям разумность безропотного повиновения.
Напуганный появлением чужаков, толстенький зеленый эльфеныш резко метнулся к капитану. Одинцов схватил малыша и прижал к себе, защищая. Пораженный непривычно тесным физическим контактом, маленький альтаирец Леха сначала неловко поерзал, а потом, ощутив доминанту любви в мешанине исходящих от человека чувств, вырастил из корпуса похожие на крылья псевдоруки и обнял землянина, крепко обхватив его широкие плечи.
Появившиеся на поляне ящеры, окутав Уничтожителя силовой сетью, повели его к кораблям.
- Мы встретимся на Альгамбре, - услышал-почувствовал Алексей телепатическое обещание. Альтаирец уходил молча, ни с кем больше не прощаясь, но капитан "Вездесущего" с изумлением заметил на своих руках медленно проявляющийся рисунок привычной татуировки. Смертельное оружие, такое знакомое и необходимое для предстоящей схватки.
"Пусть так и будет. Может, оно и к лучшему", - неожиданно мелькнувшая мысль показалась правильной и справедливой. - "Скоро кое-кто пожалеет о сегодняшней глупости!"
- Альтаирец - заложник! - как будто в ответ на его мысли с регуллианского корабля прозвучало резкое предупреждение: - Наш флот немедленно покинет этот сектор. Мы знаем твои возможности, Алексей Одинцов. Однако учти, что любое направленное против нас воздействие приведет к гибели твоего партнера.
- Партнера?. А если? - Алексей сам не знал, что хочет спросить, но его поняли. Ответ не оставлял никакого выбора:
- А если мы уйдем невредимыми, то заложнику не причинят никакого вреда.
- Но, - Одинцов попытался возразить, однако и сейчас регуллиане не стали тратить время на споры:
- Никаких переговоров об освобождении захваченного вестись не будет.
Серые корабли взлетели. Поляна опустела, как покинутая последним актером сцена. Сейчас на ней не было главного действующего лица. В оцепенении наблюдавшие заинтересованные зрители - земные дипломаты и семья капитана Громова - зашевелились, заговорили. Катя рванулась было к бывшему жениху, но отец решительно удержал девушку. Витька молча смотрел в сторону.
Алексей отвернулся. Хватит. Он никогда никому не сможет простить такого предательства и такой потери. Сейчас все эти люди, земляне, были ему глубоко неприятны.
Одинцов связался по комму с Другом.
- Саш, спустись! Заберешь дипломатическую миссию и Громовых. Ну и доставишь, куда попросят… - стараясь сохранить видимость спокойствия, попросил он Матвеева.
- Лады! Что у вас там случилось? Сам-то ты куда собрался? - Александр наверняка видел отлет регуллианских кораблей, но, дожидаясь сигнала, разумно предпочел не вмешиваться.
- Вообще-то мне надо на Регул, свести кое с кем счеты, но сначала - как договорились, с тобой на планету Джунглей, - Одинцов внезапно вспомнил старого альтаирца и задумчиво добавил. - Просто прежде мне надо будет кое-кого навестить, посоветоваться. Хочу знать, как воспитывать своего собственного мальца. Встретимся через три дня на Альгамбре!
- Сделаем, - Александр не стал задавать лишних вопросов, хотя явно ничего не понял. - Вернусь и сразу пойду за тобой. Привет мальцу!
Матвеев отключился, а Алексей, даже не кивнув на прощание оставшимся дожидаться второго корабля землянам, по-прежнему продолжая держать Леху на руках, направился к "Вездесущему".
- Папа! - отчаянно стараясь сдержать слезы, спросил альтаирский малыш, когда они вдвоем подошли к кораблю. - Но мы ведь обязательно спасем маму?
- Конечно, Лех, обязательно спасем, - с уверенностью, которой совсем не испытывал, ответил Алексей Одинцов.
Слезы, капавшие на траву из двух голубых глаз землянина и семи зеленых глаз маленького альтаирца, по химическому составу были совершенно разными, но по-человечески одинаково горькими.