- Отчего же не дать? - Ангел похлопал Иисуса по плечу, - дам, конечно. Тебе следует, не мешкая, отправиться в Вифавар, на реку Иордан. Там один блаженный по имени Иоан призывает людей к покаянию и крестит их водой, якобы для прощения грехов. Он носит верблюжью шкуру, питается лишь медом да акридами… одним словом, - Гавриил повертел пальцем у своего виска, - блаженный. Так вот, попроси этого Иоана покрестить тебя. Когда же ты будешь выходить из воды, я направлю голубя на твое плечо. Иоан воспримет это как знамение, примет тебя за Агнца Божьего, который явился, чтобы взять на себя грех мирской, и известит об этом людей. После этого подыщи себе помощников. Без помощи людей тебе не обойтись. Через них ты будешь передавать в народ свое учение. Однако большого отряда не набирай: тебе ведь их кормить придется. Призови в помощь дюжину толковых ребят. Этого будет вполне достаточно.
Ангел тяжело вздохнул и внимательно посмотрел Иисусу в глаза.
- И последнее, что я хотел тебе сказать. Путь твой не будет легким. Тебя ждут тяжкие испытания. Будь мужественным, мой мальчик, и Бог не оставит тебя.
Ангел Господень взял голову Иисуса обеими руками и приложился устами к его лбу.
г. Екатеринбург, 2012 год
- Садись, - Евгения Андреевна кивнула брату на стул, - рассказывай.
- Чего рассказывать? - Александр Андреевич медленно опустился на предложенное место.
- Рассказывай, что делать собираешься. Где жить будешь? Угол снимать или к своей прошмандовке пойдешь?
- Жень, ты не кипятись. Сядь.
Александр Андреевич взял сестру за руку и усадил на соседний стул.
- Понимаешь, я ведь Аньку никогда по-настоящему не любил. Так, встречались раз в неделю. Ну а когда она забеременела, пришлось жениться. А без любви какая семья? Вот и стал я гулять налево. Родственную душу, наверное, искал.
- Кобель ты, - махнула рукой на брата Евгения Андреевна, - кобель и есть. Душу он, видите ли, родственную искал! Знаю я, чего ты искал. Все вы, мужики, только это ищите. А ты подумал, прежде чем по бабам шастать, как твой сын без отца теперь жить будет? Кто с ним теперь поговорит, кто защитит, кто не позволит ему на скользкую дорожку свернуть?
- Я же от сына не отказываюсь! - вскинул вверх руки Александр Андреевич, - я его навещать буду. Летом на рыбалку с собой буду брать. Зимой на лыжах вместе побежим.
- За мальчиком постоянный присмотр должен быть. А не так… на рыбалку, на лыжах.
Александр Андреевич открыл было рот, но в этот момент из коридора донеслась трель звонка.
- Кто бы это мог быть? - Евгения Андреевна озабоченно сдвинула брови и быстрым шагом направилась к двери.
- Кто там? - громко спросила она.
- Я ищу Пичугину Веру Александровну, - послышался из-за двери слабый девичий голос с заметным восточным акцентом.
Секунду подумав, Евгения Андреевна открыла дверь. На пороге стояла девушка лет восемнадцати, азиатской внешности, одетая небогато, но со вкусом. Пристальный взгляд девушки внимательно изучал лицо хозяйки дома.
- Здравствуйте, - улыбнулась незнакомка, - Вера Александровна здесь проживает?
- А зачем она вам? - решила поинтересоваться Евгения Андреевна.
- Видите ли, - смутилась девушка, - мои родители были когда-то близко знакомы с Верой Александровной. Когда они узнали, что я еду в Екатеринбург, то попросили зайти к ней. Передать привет, узнать как ее здоровье.
- Проходите, пожалуйста, - Евгения Андреевна жестом пригласила девушку войти в дом, - вас как зовут?
- Наргиза, - снова улыбнулась гостя, - я приехала из Самарканда. Это в Узбекистане.
- Наргиза, дело в том… - Евгения Андреевна запнулась, подбирая слова, - дело в том, что Вера Александровна умерла.
Тяжелый, надрывный вздох вырвался из груди девушки. Она опустила голову, скрывая глаза под густыми ресницами. Пальцы ее нервно теребили пуговицу плаща. Минута или более того прошла в полной тишине.
- Когда это случилось? - наконец, подняла голову Наргиза.
Хозяйке дома пришлось напрячь память.
- Кажется, в девяносто пятом. Да, точно, в девяносто пятом. За два года до смерти Вера Александровна попала в автомобильную аварию. В результате, внутренние органы ее были сильно повреждены. Она перенесла несколько операций. Долго болела и…
В помещении вновь повисла гнетущая тишина.
- Вы в нашем городе по делам или… как? - решила нарушить молчание Евгения Андреевна.
- По делам… по делам, - пробормотала девушка. Она, как и в первый момент встречи, внимательно оглядела хозяйку дома.
- А вы, вероятно, Женя, племянница Веры Александровны?
- Даа, - брови Евгении Андреевны удивленно поползли вверх, - откуда вам это известно?
В коридор из кухни вошел Александр Андреевич.
- А вы Саша! - глаза гости блеснули веселым огоньком.
- Фирсов Александр Андреевич, - нахмурился мужчина, - а в чем дело? - бросил он на сестру недоуменный взгляд.
- Это Наргиза, - Евгения Андреевна указала на девушку, - ее родители были знакомы с тетей Верой. Наргиза не знала о смерти Веры Александровны и пришла ее навестить. Она приехала из Самарканда.
- Из Самарканда?! - удивился Александр Андреевич, - у вас, наверное, уже тепло? - мужчина окинул взглядом легкий плащ на девушке, - а у нас в этом году весна запаздывает. Жень, - повернулся он к сестре, - а ты что же гостю в прихожей держишь? Приглашай к столу.
Евгения Андреевна открыла было рот, но Наргиза опередила ее.
- Нет, нет. Спасибо, - запротестовала она, - я только что пообедала. У меня к вам просьба, - девушка бросила на Евгению Андреевну робкий взгляд, - не могли бы вы проводить меня на кладбище и показать могилу Веры Александровны. Я возьму такси, и это не займет много времени.
Евгения Андреевна с сомнением пожала плечами, не зная что ответить.
- Пожалуйста, - Наргиза молитвенно прижала руки к груди, - я лишь положу цветы на могилу и мы сразу вернемся.
- Сын должен из школы скоро вернуться… - Евгения Андреевна нервно комкала случайно захваченное из кухни полотенце, - мне его накормить надо.
- Накормлю я твоего пацана, - вмешался в разговор Александр Андреевич, - помоги девчонки. Она ведь из Самарканда сюда ехала. Я бы сам вас проводил, - обратился он к девушке, - но на кладбище уже давно не был. Боюсь, не найду там тети Верину могилку.
- Ну, хорошо, - вздохнула Евгения Андреевна, - подождите недолго. Мне надо переодеться.
Спустя несколько минут женщины вышли из подъезда дома и направились к ближайшей оживленной улице. Не успела Евгения Андреевна выкинуть перед собой руку, как рядом с ними, скрипнув тормозами, остановился частник.
- До Восточного кладбища довезете? - спросила Евгения Андреевна.
Водитель в ответ кивнул головой.
Пока добирались до кладбища, почти не разговаривали. Каждая из женщин была занята своими мыслями.
- Странная девушка, - думала о госте Евгения Андреевна, - сама тетю Веру в глаза не видела, а расстроилась, узнав о ее смерти так, будто мать родную потеряла. Цветы на могилу вздумала положить! Зачем?
По пути на кладбище заехали в цветочный магазин. Наргиза долго и придирчиво выбирала нужные цветы. В конце концов, купила самый дорогой букет.
- Странно! - опять отметила про себя Евгения Андреевна.
По кладбищенским дорожкам тоже шли молча. Евгения Андреевна чуть впереди, за ней следом Наргиза.
- Вот могила тети Веры, - указала Евгения Андреевна на небольшой холмик, покрытый пожухлой, прошлогодней травой. У изголовья холма стоял деревянный православный крест. На кресте виднелись дырки от шурупов. Евгения Андреевна коснулась их пальцами.
- Здесь раньше латунная табличка висела с именем и датами. Но ее скрутили. По всему кладбищу цветной металл воруют. Я каждый год на Родительский день сюда прихожу. Прибираю здесь, цветы… - Евгения Андреевна перевела взгляд на девушку и поперхнулась. По лицу Наргизы текли слезы. Осторожно ступая, она обошла Евгению Андреевну и опустилась на корточки перед могилой. Сорвав обертку с букета, девушка рассыпала цветы по гребню могильного холма. После этого она положила руки на траву и застыла в этой позе. Евгения Андреевна с любопытством следила за действиями узбечки. Вдруг ей показалось, что она слышит приглушенную речь. Женщина наклонилась и напрягла слух. Теперь она не сомневалась: Наргиза что-то бормотала себе под нос. Любопытство заставило Евгению Андреевну ниже склониться к девушке. Однако тут ее ожидало разочарование: Наргиза говорила по-узбекски. Евгения Андреевна уже собиралась распрямиться, как вдруг отчетливо услышала слово, от которого в тот же миг ее прошиб озноб, а в горле пересохло так, будто она весь день брела по раскаленной пустыне. Евгения Андреевна услышала произнесенное с восточным акцентом русское имя Вераша.
- Наргиза, - прохрипела Евгения Андреевна, касаясь плеча девушки, - Наргиза, что ты сейчас сказала?
Девушка медленно повернула голову, и на Евгению Андреевну уставился невидящий, отрешенный взгляд наполненных слезами глаз.
- Что? - не то промычала, не то простонала девушка.
- Наргиза, ты только что сказала "Вераша". Ты действительно это сказала или мне показалось?
Взгляд девушки стал более осмысленным.
- Незадолго до смерти, - стала объяснять Евгения Андреевна, - тетя Вера рассказала мне странную историю. У нее в жизни были две большие любви. К сожалению, короткие и закончившиеся трагически. Оба мужчины, которых она любила, погибли. Но, что самое странное, оба они называли тетю Веру именем, которым никто ни до, ни после ее не называл. Это имя - Вераша. Наргиза, ради Бога, скажи, откуда тебе известно это имя.
Девушка медленно, словно нехотя, выпрямилась во весь рост, протянула руку и, найдя ладонь Евгении Андреевны, крепко стиснула ее. Пронзительный взгляд девушки проникал в сознание Евгении Андреевны, вызывая там тревогу и смятение.
- Женя, - заговорила Наргиза тихим, но твердым голосом, - тогда, в девяносто третьем, Роман получил в банке деньги Гюнтера?
Евгения Андреевна снова почувствовала, как спину ей обдало морозным дыханием. Она уставилась на девушку застывшим взглядом, не в силах произнести ни слова.
- Так, он получил деньги? - чуть повысила голос Наргиза.
- Да, - едва смогла приоткрыть рот женщина.
- Он к тебе еще приставал с предложениями возить наркотики? - продолжала допрос Наргиза.
Евгения Андреевна в ответ молча мотнула головой.
- А мама твоя вышла замуж за того мужчину… Николая, кажется?
На этот раз Евгения Андреевна кивнула головой утвердительно. Наргиза неожиданно громко рассмеялась.
- А помнишь, как мы в погребе на бочках сидели? Словно куры на насесте.
Теперь спина Евгении Андреевны сделалась влажной от выступившего пота. Глубоко вдохнув, она сумела прошептать чуть слышно:
- Ты кто?!
- Кто я? - кривая усмешка пробежала по лицу девушки. Она обхватила голову руками, и тяжелый стон вырвался у нее из груди, - вот уже две тысячи лет я никому не говорил кто я, как мое имя и откуда я родом. Много раз я порывался сделать это, но что-нибудь мне всегда мешало. В этот раз ничто и никто мне не мешает, и я расскажу тебе все.
Руки девушки медленно опустились вниз, спина сгорбилась, взгляд потух и даже кожа на лице, как показалось Евгении Андреевне, одрябла. На секунду Евгении Андреевне почудилось, что перед ней стоит древняя старуха.
- Слушай меня внимательно, - продолжала меж тем говорить девушка, - я - Агасфер.
- Кто? - не поняла Евгения Андреевна.
- Вечный жид. Слыхала о таком?
- Вечный жид… - на лбу женщины пролегла глубокая складка, - да, да. Я где-то слышала или читала легенду о Вечном жиде. Когда Христос, понукаемый стражниками, шел на Голгофу, он остановился передохнуть возле одного из домов. Со словами "иди, иди отсюда", хозяин дома прогнал Иисуса. За это Сын Божий проклял его и приказал ему скитаться по свету до второго своего пришествия. Я правильно вспомнила легенду?
- Нет! Нет! - яростно замотала головой девушка, - все было не так! Да, легенду ты вспомнила верно, но она лжива! В действительности все было не так.
г. Иерусалим, 33 год
Я сидел за гончарным кругом в своей мастерской, когда до моего слуха донесся шум слитых воедино множества людских голосов. Я остановил круг, снял фартук и вышел на улицу. Я увидел толпу людей, сопровождавших отряд римских воинов, выстроившихся в две шеренги человек по пятнадцать в каждой. Между шеренгами шли трое людей, один из которых тащил на спине огромный деревянный крест. Судя по всему, процессия двигалась в сторону Голгофы, лобного места. Люди в толпе вели себя по-разному. Одни рыдали в голос, рвали на себе одежду. Другие веселились как на празднике: смеялись, громко и возбужденно кричали. Третьи тихо молились. Однако большинство людей равнодушно наблюдали за происходящим.
Я остановил пробегавшего мимо мальчишку.
- Что там происходит? - спросил я.
- Самозванца на казнь ведут, - смеясь, ответил мальчишка.
- Какого самозванца? - насторожился я.
- Который называл себя Сыном Божьим и Царем иудейским.
Кровь ударила мне в лицо, сердце в груди бешено заколотилось. Я сразу догадался о ком идет речь. Еще когда первые слухи о неком Иисусе Назаретянине, творившим разные чудеса и называвшим себя Сыном Божьим, достигли Иерусалима, я заподозрил, что этим Иисусом мог быть сын Марии. То есть, мой сын. Я тогда решил убедиться в этом. Оставив мастерскую на попечении старшего сына (у меня к тому времени уже были трое детей), я, не мешкая, отправился в Назарет, где тогда, по слухам, проповедовал новоявленный машиах. Войдя в город, я спросил у первого встречного как мне разыскать Иисуса-целителя.
- Иди, не сворачивая этой дорогой, - указал незнакомец, - где увидишь толпу людей, там и найдешь того, кого ищешь.
Я пошел в указанном направлении и вскоре увидел несколько десятков человек, толпившихся возле одного из домов. Среди собравшихся было много калек: хромых, недвижимых, незрячих. Люди разбились на несколько групп и что-то очень оживленно обсуждали между собой. Я остановился в нерешительности, не зная, к какой из групп мне примкнуть.
Внезапно гул голосов смолк и все повернулись в мою сторону. Это привело меня в крайнее замешательство. Я сконфуженно завертел головой, но вскоре понял, что люди смотрят вовсе не на меня. Их взгляды были устремлены на дорогу, по которой я только что пришел сюда. Сейчас мой путь повторяли семеро человек: три женщины и четверо мужчин. Впереди этой группы шла невысокого роста, стройная женщина лет пятидесяти.
Остальные участники шествия держались в двух шагах позади нее. Я пригляделся к женщине, идущей первой.
- Не может быть! Неужели…?! - руки мои затряслись от охватившего меня волнения.
Тем временем, из толпы до моего слуха донеслись восклицания:
- Мария!.. Мария идет!.. Мария и дети Иосифа…
Теперь все сомнения отпали: передо мной была Мария. Конечно, она сильно изменилась (неудивительно, ведь прошло более тридцати лет со дня нашего последнего свидания), но по-прежнему оставалась хороша собой. Тот же изумительный разлет черных, густых бровей, те же алые, чувственные губы. Я, как зачарованный, следил за каждым ее движением.
Мария прошла сквозь толпу и направилась к дому. Человек, стоявший возле дверей, вышел ей навстречу и загородил собой дорогу.
- Здравствуй, Мария, - склонился он в почтительном поклоне, - вероятно, ты пришла навестить Иисуса?
- Да, - кивнула женщина, - передай ему, что матерь, братья и сестры его хотят увидеться с ним.
Человек снова склонился в поклоне и, пятясь назад, скрылся за дверью дома. Отсутствовал он недолго. Помню, я лишь раз успел сглотнуть слюну. Когда человек появился вновь, то заговорил нарочито громко, видимо, для того, чтобы его слышали как можно больше людей:
- Он сказал: лишь те для меня матерь, братья и сестры, кто верит в меня как в Сына Божьего и кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного.
На некоторое время перед домом воцарилось гробовое молчание.
- А я ему кто же тогда? - вдруг раздался пронзительный голос Марии, - я ему кто? - она повернулась к детям Иосифа, - кто я?!
Из груди женщины вырвался надрывный стон. Младшая из дочерей Иосифа бросилась к ней и, обняв за плечи, повела прочь от дома. Следом за ними потянулись остальные члены семьи плотника. Я остался стоять у дома, решив дождаться появления Иисуса.
Ждать пришлось довольно долго. Солнце успело пройти половину своего пути от полуденного стояния до заката. Я даже задремал, присев на землю возле росшего тут дерева. От сна меня отвлек шум голосов. Я открыл глаза и увидел Его. Иисус стоял в дверях дома, приложив руки к груди и чуть скривив губы в небрежной улыбке. Он был невысокого роста (видимо, в мать), с прямыми, как у меня, черными волосами до плеч. Борода редкая (тоже в мою породу), с рыжеватым оттенком. К сожалению, более подробно мне не удалось рассмотреть Иисуса. Меня тут же оттеснили от Него бросившиеся со всех сторон калеки. Кажется, Он принялся лечить кого-то. Кажется, кого-то даже вылечил (потому, как до меня донеслись радостные вопли). Этого я не видел.
Пребывание Его среди людей длилось совсем недолго. Вскоре Он вновь приложил руки к груди, слабо улыбнулся и скрылся за дверью дома.
Я еще некоторое время постоял среди людей, которые возбужденно делились впечатлениями о происшедшем событии, потом повернулся и не спеша пошел знакомой дорогой обратно в Иерусалим.
Так я впервые увидел своего сына. Сейчас, всматриваясь в лица приближавшихся к моему дому людей, я готовился встретиться с ним во второй и, по всей видимости, в последний раз.
До ближайшей ко мне шеренги римских воинов оставалось шагов двадцать или тридцать, и теперь я мог отчетливо разглядеть всех троих, осужденных на казнь людей. Иисус шел в центре и чуть впереди. Под тяжестью креста Он весь согнулся и, казалось, вот-вот рухнет на землю. Ноги и тело Его дрожали от неимоверного напряжения. Острые шипы терновника, из которого был сплетен венок, водруженный на голову Иисуса, вонзились в Его кожу, и кровь, смешиваясь с потом, превратила лицо несчастного в кровавую маску. Солдаты подгоняли осужденного на казнь ударами плетей и уколами острых копий, отчего одежда Иисуса превратилась в рваные лохмотья, сквозь которые из ран сочилась кровь. Я застыл в оцепенении у дверей собственного дома, с ужасом наблюдая за приближающейся процессией.
В шагах пяти и от моего дома Иисус вдруг споткнулся о камень и упал на четвереньки. Крест съехал с Его спины и уперся коротким своим концом в землю.
- Вставай! Вставай, грязная свинья! - прорычал ближайший к Иисусу солдат и ткнул беднягу копьем в бедро.
- Пить, - простонал Иисус, протягивая к воину руку.
Солдат раскрыл сумку, висевшую у него на боку, и достал оттуда кружку и глиняный сосуд, заткнутый пробкой. Наполнив кружку, солдат протянул ее Иисусу. Тот с жадной поспешностью припал губами к краю кружки, однако в следующий миг, фыркая и отплевываясь, бросил ее на землю.
Солдаты дружно рассмеялись.
- Что же ты, Сын Божий, - давясь от смеха, прокричал один из них, - не можешь утолить жажду уксусом?
Солдаты загоготали с новой силой. Иисус поднял голову и устремил взгляд ввысь.
- Отче! - голос Его дрожал и срывался, - Отче, прости им, ибо не ведают они что творят!