Наутро Арш был приставлен в охрану той связки, в которой вели мальчишку и девчонку. День тянулся медленно и скучно. И только когда Шеак дал команду останавливаться на ночлег, Меро довольно сощурился: пройдет мальчишка испытание или нет, но, по любому, наемников ожидало развлечение.
Вот юный наемник, как обычно, принес к костру охапку ремней. Меро лениво нагнулся, взял один из них в руки, и…
- Ах ты, болван! Куда смотришь?
Оплеуха бросила юношу на землю.
- Это что такое? - Меро гневно потрясал в воздухе ремнем. - Что это, я тебя спрашиваю?
Удивленные физиономии наемников повернулись в сторону своего командира.
- За что? Меро, за что? - в голосе Арша смешалась боль и ярость. Парнишка и не подозревал, что ему достанется столь чувствительно. Ничего, злее будет.
- За что? Сюда смотри. Видишь или ослеп?
- Что там, Меро? - поинтересовался Шана.
- Ремень перетёрт, вот что, - командир снова повернулся к Аршу, который успел подняться и теперь опасливо мялся перед Меро, держась левой рукой за ухо. - Где твои глаза, растяпа? Чей ремень?
Арш тоскливо молчал.
- Он сверху лежал. Кого ты последним отвязывал? Чей ремень?
- Вон её! - палец наемника указал на Анну-Селену.
Пышущий гневом Меро направился к девочке, за ним, всё ещё держась за ухо, шел Арш, а уж следом потянулись остальные наемники, сообразившие, что в любом случае им гарантированно бесплатное представление. Купцы, сидевшие чуть поодаль, тоже начали проявлять интерес к происходящему: очевидно, какой-то раб совершил проступок, интересно, чья же собственность провинилась.
Наемник навис над вампирочкой, словно коршун над цыпленком и Анне-Селене стало страшно. Вся вера в свои силы, словно по волшебству, куда-то испарилась, сейчас она ощущала себя обычной десятилетней девочкой, совершенно беззащитной перед разъяренным мужчиной.
- Твоя работа? Бежать хочешь? Ах ты, блоха…
Девочка молчала, не в силах вымолвить хотя бы слово.
- Мелочь пузатая, - всё больше распалялся Меро, - Ходить едва научилась, а теперь решила бежать? Ей, парни, всыпьте-ка ей полдюжины розог, чтобы знала, что за побег положено. Живо присмиреет.
Почтенному Кеббану будет ни в жизнь не заподозрить наемника в какой-нибудь хитрой игре: и попытка к бегству налицо, и наказание выбрано с учетом возраста и состояния невольницы: за такие провинности Меро имел право назначить девочке и дюжину ударов. Ну да не только купцу эта игра предназначалась, был у неё и ещё один адресат.
Арш торопливо схватил перепуганную девчонку за платье на плече и рывком поднял на ноги.
- Оставьте её. Это не её ремень.
Сережка уже успел привыкнуть к тому, что Анна-Селена - не человек и многие неприятные вещи ей совсем не страшны. Бывает ли вампирам больно, он выяснить как-то не успел, но сейчас видел, что девочка боится расправы. А раз так, то он должен был принять удар на себя. Полдюжины розог - наверное, больно. Точно знать ему было неоткуда: и в семье Яшкиных, и у их друзей никому не приходило в голову бить своих детей в качестве наказания. Но не больнее же, чем проколоть насквозь ступню, наступив на брошенную каким-то уродом в высокой траве доску со здоровенным гвоздём - а именно это и произошло с Сережкой летом прошлого года. Пережил. Значит, и порку переживёт.
- Не её? А чей? - командир наемников скосил голову на звук.
- Мой.
- Твой? - Меро резко повернулся. Выглядел он очень удивленным: ещё бы, даже не надеялся, что всё так гладко получится. Впрочем, это только начало.
- Бежать, значит, хотел?
Мальчишка только передернул худыми плечами: чего спрашивать, если всё и так понятно. На самом деле, он сам ничего не понимал: ни Анна-Селена, ни он ремня не терли. Незачем: убежать из каравана было нереально. Да и не похоже, чтобы этим занимались другие рабы - во всяком случае, сам Сережка ничего подозрительного за эти дни не замечал.
Арш бросил девочку и схватился за ворот Сережкиной футболки, словно мальчишка собирался убежать прямо сейчас.
- А ну, пошел…
Мальчишка ничего не ответил, только встретив полный испуга и боли взгляд Анны-Селены подмигнул: мол, не волнуйся, всё будет хорошо.
Какое уж там "хорошо"… Наемники, кроме двух караульных, купцы, их слуги - все потянулись к ближайшему дереву, куда шел Меро, а следом Арш толкал Сережку.
Шеак недовольно морщился: наверняка наемник устроил скандал на пустом месте. Уж больно спокойно проходило путешествие, боится, небось, что купцы заартачатся и не захотят платить всю сумму, вот и доказывает свою пользу. Хорошо хоть, что не на его, Шеака, собственности доказывает.
Кеббан вообще скривил рожу: и так у пацаненка непонятно в чем душа держится, а уж после порки как бы совсем в царство Аэлиса не перебрался. И ведь не поспоришь: коли пытался бежать, то охранники имеют право наказать раба по своему усмотрению. Таковы и закон, и обычай.
Остальные наоборот радовались: в кои то веки развлечение привалило. Кто-то из наемников уже перекинул через толстую ветку веревку. При виде качающейся петли Сережка ощутил где-то в животе противный холодок: повесить они его хотят, что ли… Но тут же понял, что не повесть, а подвесить - маленькая петля предназначалась не для шеи, а для рук.
- Дюжину розог, - распорядился Меро. Опять-таки, половина того, что он имел право назначить. Незачем вводить почтенного Кеббана в излишнее волнение. - Кодд, раздень щенка.
- Не лапайте, - дернулся мальчишка. - Сам разденусь.
Оставаться голым на виду у этих рожь было не столько стыдно, сколько противно. Но - плевать. Им хочется видеть, как он будет плакать и унижаться? Не дождутся!
Меро только головой покачал. Ишь какой наглец выискался. Видать, непуганый. К эдакой храбрости следовало относиться крайне осторожно: много таких, что смелы на словах, но ломаются при первом же приступе настоящей боли.
Кодд крепко затянул на запястьях мальчишки петлю и подтянул веревку. Серёжка повис над землёй, вытянутый в струнку.
- Меро, разреши, я с него шкуру спущу, - попросил Арш. Он то и дело тер покрасневшее ухо. Видать, досталось парню серьезно, и теперь он горел желанием выместить злобу на том, кто послужил причиной его неприятностей.
- Не промахнешься? - подзадорил наемника кто-то из слуг.
Сережка вскинул лохматую голову. Сам ещё не понимая, почему, звонко воскликнул:
- Связанного бить - умения хватает.
Купцы, за исключением Кеббана, рассмеялись: дерзкий мальчишка их развлекал. Меро злобно скривился.
- Вам это кажется забавным, почтенные?
- Что возьмешь с глупого раба? - дипломатично произнес Шеак. Поведение Меро ему не нравилось: вся эта кутерьма явно была затеяна вовсе не ради банальной порки. Караванщик всё больше убеждался, что командир наемников желает показать свою значительность и ищет драки. Только, похоже, Меро не учёл дерзости маленького невольника. Благодаря ей у Шеака сейчас был абсолютно законный повод не позволить наемникам искалечить кого-нибудь поценнее мальчишки.
- За слова раба отвечает господин. Почтенный Кеббан, если ты считаешь, что мои воины способны справиться только со связанным мальчишкой, то тебе не составит труда преподать нам урок боя на палках. Эй, Шана, принеси пару дубинок - для Арша и для почтенного купца.
Шана довольно хмыкнул и заспешил к палатке.
- Ты что, Меро, - заскулил Кеббан. - Я доволен тем, как вы охраняете караван и плачу свой вклад за охрану в полной мере и в должное время.
- Но твой невольник…
- Да ты прекрасно знаешь, что я купил этого клопа только что, в Плескове. И что, мне ещё его учить?
- Так и быть, почтенный Кеббан, на этот раз я готов проучить не тебя, а твоего языкастого раба. Если, конечно, ты не против.
Вообще-то Кеббан был против: его собственности грозил изрядный ущерб. Но, в нынешних обстоятельствах, лучшего выбора у него не было.
- Конечно не против, почтенный Меро. Ты можешь пороть мерзавца до потери сознания, я разрешаю…
- Нет, почтенный, - ухмыльнулся наемник. - Я преподам ему иной урок. Мы, наемники, даем своим врагам шанс, но не знаем к ним жалости. Кодд, отпусти веревку!
Сережка окончательно перестал понимать, что происходит вокруг. Почему его вдруг опустили на землю и развязали. И только когда наемник сунул ему в руки палку, мальчишка понял, что ему хотят заставить сражаться против того здоровенного парня, того самого, что не уследил за перетертым ремнем. Мальчишка нерешительно повертел палку в руках, не зная, участвовать ли в этом балагане. Всё решили слова заметившего его колебания главного наемника:
- Что, ты только на словах смелый?
После этого отступать было невозможно, и Сережка шагнул навстречу противнику.
Это не было поединком, это было избиением. Техники боя на дубинках Арш был обучен не слишком хорошо, но это не имело никакого значения: Сережка совсем ничего не умел. Будучи лет на шесть старше и килограммов на двадцать тяжелее, молодой наемник имел подавляющее преимущество. На мальчишку обрушился град ударов, отразить которые не было никакой возможности. Ловкий и вёрткий, Сережка ускользнул от первых трёх, но на четвертый раз Арш достал его по правому бедру и тут же другим концом палки ударил слева по ребрам. На мгновение перехватило дыхание, но мальчишка палки из рук не выпустил. Словно нарочно наемник дал противнику передохнуть, а затем снова бросился в атаку. Теперь каждое движение отдавалось в ноге резкой болью, и уворачиваться от ударов мальчишка уже не мог, оставалось только их отбивать. Обманный маневр вынудил Сережку опустить своё оружие вниз, и тут же достиг цели сильный удар по плечу. Правая рука сразу онемела, пальцы непроизвольно разжались, Сережка едва удержал палку в одной руке. Мальчишка был в этот момент совершенно беззащитен, но Арш снова выдержал паузу, давая ему возможность собраться с силами. Зрители одобрительно гудели: благодаря Кеббану и Меро им досталось увлекательное зрелище. Сережку охватывала холодная злость. Очень хотелось достать этого самоуверенного наемника. Достать хотя бы один раз, а там - будь что будет: терять мальчишке было нечего. Неожиданно он бросился в атаку. Арш с большим трудом успел парировать несколько неожиданно сильных ударов, в которые его противник вложил всю свою злость. Гася атакующий порыв мальчишки, он сплел палки, лишая Сережку возможности маневра, а затем с силой наступил пяткой на пальцы голых мальчишкиных ног. От боли Сережка на мгновение ослабил внимание - и палка Арша тут же ткнула его в солнечное сплетение. А следующим ударом - под колени, наемник уронил задохнувшегося мальчишку на землю.
- Всё, - скомандовал Меро, обводя тяжелым взглядом купцов и их слуг. - Может быть, кто-то хочет испытать умение моих ребят на собственной шкуре?
Купцы хмуро молчали, слуги отводили взгляд. Большинство из них были невольниками и в любой момент могли оказаться на месте избитого мальчишки.
Наемник хмуро глянул на корчащегося у его ног Сережку, пытающегося встать на ноги. С нарочитой ленцой умело пнул мальчишку под ребра, так, что тот снова распластался по земле, пронзенный болью. Медленно наступил на пальцы правой руки, всё ещё сжимавшие палку, и давил, пока они не разжались.
- Полагаю, почтеннейшие, мы друг друга поняли. Рабам не следует распускать свои языки в присутствии вольных граждан. Я слышал, в Восьмиградье в каждом городе есть мастер по выдергиванию чересчур длинных языков.
- Истину говоришь. Если кто-то из моих рабов осмелится сказать лишнее - ты будешь свидетелем того, как он познакомится с клещами мастера, - поддержал Шеак. - Ну а нам, вольным гражданам, следует относиться друг к другу с надлежащим почтением и уважением, не так ли?
- Истину говоришь, - улыбнулся Меро. - Мы всегда готовы и честно отработать свои деньги и наказать того, кто попытается нас надуть.
- Вот и отлично. Я предлагаю выпить по кружке пива в знак того, что всё уладилось.
- Отчего ж не выпить. Кодд, Керж, швырните щенка к остальным рабам, - наемник указал на всё еще распластанного в пыли Серёжку. Те деловито подхватили мальчишку под локти и потащили к сидящим у костров невольникам. - Пойдем, почтенный Шеак, и вправду пропустим по кружечке.
От избиения Серёжка отделался достаточно легко: костей ему наемник не сломал. Помогло и то, что на следующий день ему удалось отлежаться: караван не двинулся с места - купцы устроили днёвку. Конечно, не из-за мальчишки: каждый пятый или шестой день всегда используются для отдыха. В общем, через день Серёжка был почти здоров, только вот очень болели пальцы на правой ноге, отдавленные сапогом, даром, что без каблука. Пришлось футболку, ещё в первый день после удара плетью лопнувшую на спине, порвать на тряпки и обматывать ими ступню: чтобы было мягче идти. Да ещё первые два дня после днёвки, привязывая по утрам и после обеда мальчишку к связке, главный наемник, нарочито усмехаясь, затягивал узел на запястьях изо всех сил, так, что кожа белела. Сережка молчал: не огрызался, но и не жаловался. Тем более, что узел наёмник предусмотрительно завязывал скользящий, через полчаса-час тот ослабевал. А спустя пару дней наемник и вовсе от него отстал, видимо, нашел себе другое развлечение.
Анна-Селена очень быстро догадалась, что самая действенная помощь с её стороны - не упоминать о наказании, как будто его и не было. О побеге они тоже не говорили: пока не заживут травмы от побоев, бежать было невозможно. Чаще всего, ребята рассказывали друг другу про свою прошлую жизнь, или обсуждали, как сейчас ищут их Балис и Наромарт. Вампирочке было забавно наблюдать за перепадами настроения мальчишки: он то кипятился, что их до сих пор не выручили, а через минуту горячо убеждал Анну-Селену, что ещё день-два и они будут освобождены. Девочка в ответ тоже выражала полную уверенность в скором освобождении, но в душе в этом сильно сомневалась: раз их до сих пор не нашли, значит, что-то случилось. Караван невольников плелся с маленькой скоростью, по всем расчетам, Наромарт давно должен был их догнать. Поэтому, в тайне даже от Серёжки, маленькая вампирочка не прекращала отрабатывать зов.
Волков она ощутила в ночь после второй днёвки, которая была через четыре дня после первой, когда уже стала терять надежду.
К тому времени местность сильно изменилась. Вместо полей, разбавленных редкими рощами, дорогу теперь всё чаще окружали леса. Сначала - лиственные, состоящие по большей части из буков, затем их вытеснили дубы и березы, а ещё через пару дней и они стали попадаться лишь изредка, уступив место темным соснам и елям. Приблизились горы, их поросшие хвойными лесами вершины были хорошо видны, когда дорога вырывалась из леса на редкие луга и поля.
Изменились и поселения: первое время это были веселые и какие-то яркие деревни, потом отдельные хутора, обнесенные редкой изгородью из высоких жердин. Теперь снова пошли деревни, но они стали какими-то темными и хмурыми, заборы домов - выше и крепче, а калитки и двери - толще. Люди в этих краях жили мрачные и смурые. На всём вокруг словно лежала невидимая печать тайного страха.
Когда рабов и охранников сморил сон, и Анна-Селена уже привычным образом принялась обшаривать окрестности, в поисках тех, кому сможет направить свой зов, она вдруг ощутила неожиданно сильный отклик. Это было похоже на поиск двери в тёмном коридоре. Таком тёмном, что глаза не видят решительно ничего, и, медленно передвигаясь приставным шагом, приходится тщательно ощупывать каждый сантиметр стены в поисках заветной двери. А та вдруг оказывается незапертой. Прочная стена под руками вдруг куда-то исчезает, и ты летишь вперед, в пустоту и в невесть откуда хлынувший свет.
Те же ощущения были и у Анны-Селены, когда, вместо привычных сумбурных и нечетких мыслей нетопырей она вдруг услышала спокойный и холодный голос:
- "Зачем ты зовешь нас, Возвратившаяся?"
- "Это ты… мне?" - у маленькой вампирочки только и хватило сил на удивление.
- "Разве кроме тебя ещё кто-то обращается к нам с призывом?"
- "А ты… кто?"
То, что возникло в её мозгу, не было смехом, но очень его напоминало.
- "Я тот, кого ты ищешь, Возвратившаяся. Мы - те, кого ты ищешь".
- "Вы - волки?"
Перед внутренним взором девочки явственно возник темный ночной лес и несколько крупных серых теней, неспешно трусящих между стволов. Эти тени вдруг, словно по команде, остановились, присели на задние лапы, задрав кверху заостренные морды, а в следующие мгновения до ушей девочки донесся тоскливый волчий вой. Страж-псы отозвались на это глухим злобным рычанием, в которое была вложена вековая ненависть к родственникам-врагам.
- "Ты не знаешь, чего хочешь, Возвратившаяся? Зачем ты тревожишь нас?"
- "Простите меня, я ещё маленькая", - Анна-Селена оробела.
- "Маленькая? Ты хочешь сказать, что не успела подарить жизнь, прежде чем ушла?"
Девочка окончательно растерялась, не понимая, что она должна ответить. Голос немного помолчал, а затем с удивлением продолжил:
- "Ты же ещё совсем щенок. Как же твои старшие отпустили тебя?"
- "Так получилось…"
- "Люди", - произнесено это было так, что маленькой вампирочке вспомнился школьный урок естествознания. "Запомните, дети, человек - самое совершенное существо на свете. Поэтому его и называют царем природы". Похоже, сама природа, в лице волков этих лесов, ценила своего царя не слишком высоко. - "Люди легко бросают свой выводок… Ну, а тот, кто провел тебя по пути Возвратившихся?"
На этот раз Анна-Селена поняла, что речь идет о Наромарте.
- "Меня украли у него. Я знаю, он ищет меня, но ему нужно помочь. Вы сможете помочь ему?"
- "Как это сделать?"
- "Вы можете напасть на караван и перебить охрану?"
После паузы голос ответил:
- "Ты просишь слишком много, маленькая Возвратившаяся. Цену крови дают лишь немногим - тем, кто действительно заслужил её".
- "А что же вы можете?"
- "Дети леса готовы дать тебе цену слова. Или даже цену дела, но только не цену крови".
- "Я не понимаю вас", - грустно сказала вампирочка. - "Цена дела, цена крови… Наверное, я слишком маленькая".
- "Цена слова означает, что мы готовы передать твоё слово тому, кому ты скажешь. Цена дела - мы можем сделать то, что ты попросишь, если это не будет угрожать нашей жизни. Цена крови означает нашу готовность сражать вместе с тобой".
- "Значит, вы можете отыскать Наромарта?"
- "Кого?"
- "Того, кто провел меня по пути вернувшейся", - девочка постаралась говорить в тон собеседнику.