Внезапно утробно взвыла полковая труба, ей вторили товарки. Офицеры встрепенулись, заозирались - протяженность сигнала говорила о появлении противника, но его не считая города нигде не была. Хотя нет, вон с юго-запада надвигается нечто непонятное, прямиком из леса, будто полчище диковинных зверей выходили солдаты в темно-зеленой форме.
Шеренги строились, казалось бы стандартно, но вот прогалы на стыках батальонов смущали принца Савойского. Уж он то знал точно, что залог успешного натиска, а следовательно и победы, заключался в плотном строе, дисциплине войска и боевом духе отдельно взятого бойца. Чем собственно как главнокомандующий без зазрения совести и пользовался.
- Дорогой Иоганн тебе кажется хотелось продемонстрировать своих бравых воинов? - задумчиво спросил моложавого генерала Иоганна Маттиаса фон дер Шуленбурга в саксонском мундире, командующего при принце Савойском полками Саксонии и Польского королевства. - Помнится в имперской армии, мы неплохо воевали. Сделай милость покажи, что не растерял былого пыла.
- Не разочарую вас, ваше сиятельство!
- Ну, так ступай, прогони прочь этих дикарей, а нам пора войти в Смоленск, и так уже слишком долго стоим в осаде. Прикажите батареям сделать один залп и начинайте штурм. Первым идет корпус Штраура, за ним отряды наемников, а после полки Хейнца. Ступайте, господа, пусть сегодня нам сопутствует удача.
Пока остальные командиры делали вид, что рвутся исполнить приказ фельдмаршала, генерал Шуленбург в сопровождении пары адъютантов направился к ставке своего корпуса, в котором помимо всего прочего не существовало единого штаба. Поляки и саксонцы были сами по себе, за время правления Августа Сильного два народа так и не смогли сойтись и год от года неприязнь между ними только увеличивалась.
Вот и сейчас, когда казалось бы в корпусе должно быть единство - его нет.
'Может бой их сблизит?' - с какой то безысходной грустью подумал Иоганн.
- Николас, зови полковников. Андрес - готовь коней, думаю нам будет полезно размяться, если представится возможность.
Оба адъютанта поклонились и бегом бросились выполнять приказ. Генерал спокойно дошел до своего шатра и налил кубок кислого венгерского вина, взятого в обозе принца Савойского. Вкус напитка конечно был далек от испанских или итальянских вин, но освежал превосходно, что Шуленбургу и было надо. Через несколько минут семь командиров зашли к генералу. Каждый из пришедших не был похож на остальных, хотя нечто общее было, неосязаемое, но связующее. Все офицеры излучали спокойную уверенную силу, как бы не повернулось дело без сомнения они знали свое дело.
- Господа все вы видели куцые полки русских, вышедших из леса будто не люди какие а медведи. И нам выпала честь первыми вступить с ними в бой! Так что стройте свои полки, готовьте гусарию. Через пятнадцать минут мы должны выступить.
- Наконец то, надоело сидеть, да и коннице пора себя показать, - ухмыльнулся полноватый полковник с длинными обвисшими усами. Пан Крайцик командовал в этом походе полноценным полком стрелков. Хотя имя у вчерашних крестьян кое-как научившихся заряжать старые мушкеты и никудышно стреляющих, довольно условное. Но тут уже не до жиру, как говорится за неимением служанки, приходится спать с кухаркой…
Остальные командиры ждали подробностей предстоящего боя. В шатре генерала на низком походном столе лежала схематичная карта местности с фигурками пехотинцев, кавалерии и артиллерии. Командующий корпусом взял первую фигуру - пехотинца.
- Ваш полк, пан Крайцик ударит в правый край русских.
Второй пехотинец замер напротив центра русского строя, а еще один чуть левее.
- Пан Скрад ударит по центру, а барон фон Ришт зайдет слева.
Трое полковников нахмурились. Все они уже сражались с русскими. Сообща против шведов. И видели на что они способны. Как видели то, что бывает с первыми шеренгами наступающих, отведавших русского огня.
- Если противостоящие нам хоть вполовину так же хороши как те кто сражался с нами против Карла мы понесем огромные потери, - заметил фон Ришт.
- Вы боитесь? - удивился генерал.
Барон улыбнулся, взял со стола фигурку пехотинца и спокойно заметил:
- Опасаюсь, что после боя у меня в полку останется треть способных двигаться, но не факт, что они смогут воевать дальше. Русские - противник тяжелый, недаром от них даже шведы убегали…
- Их всего горстка! Они не титаны и не какие-то небожители, умирают как все, так что нечего приписывать чудеса тем у которых в городах медведи гуляют! - взъярился Шуленбург. - Готовьтесь к атаке и не вздумайте бежать, иначе лишитесь не только должности, но и головы. Это надеюсь всем понятно?!
Полковники кивнули, но в глаза генералу смотреть не стали. Незачем. Уверенности в собственных силах у опытных офицеров хоть ложкой кушай, а вот в своих солдатах - не очень. Правда ослушаться приказа они не могли. Трибунал - при желании командира дело быстрое, а уж когда на носу сражение, вовсе мгновенное.
Через пятнадцать минут полки построились. Под барабанный бой они двинулись к опушке леса…
* * *
Генерал-майор Паскевич, поступивший на службу незадолго до смерти царя Петра, давно хотел прославиться на ниве баталий. С юности даровитый мальчик грезил военными свершениями, видел себя гордо входящим верхом на коне в побежденный город, под гордые звуки труб и грозный бой барабанов.
Вот только став генералом жизнь Стефана Паскевича сделала крутой поворот - участие его корпуса в баталиях последние годы сводилось к минимуму. По-крайней мере так считал сам генерал-майор, не понимая зачем охранять коммуникации и почему нельзя взимать необходимое у населения. Польский шляхтич, служивший всю молодость в армии Священной Римской Империи этого просто не понимал, как впрочем не понимал и многого другого не менее важного для победы, но столь же незаметное. Удивительное дело, но переаттестацию молодого царя, все чаще и чаще именуемого императором, Паскевич со скрипом прошел, у комиссии вопросы к нему конечно же были, но за неимением лучшей кандидатуры, оставили Стефана на своей должности, посчитали, что для корпуса близ польской границы особо рьяной службы не требуется - шляхта давно перестала представлять угрозу кому бы то ни было, кроме самой себя. И с этим мог не согласиться лишь слепец, ну или урожденный поляк.
И вот уже более двух лет сидит генерал-майор в Смоленской губернии, воспитывает по новым артикулам пополнение, обстреливает молодежь в потешных баталиях и нехотя выполняет указы государя, получая за службу немалые деньги. Которых с лихвой хватает на разгульную жизнь, двухэтажный терем с прислугой и маленькими излишествами о коих никто кроме Петра, личного слуги шляхтича, даже не догадывался.
Сколько бы подобная жизнь корпуса продолжалась никто не знает. Но развязавшие войну против России смахнули с этого казалось бы сонного царства скуку, взбодрив генерал-майора и дав ему возможность в кой то веки проявить себя в баталии. Тем более, что от генштаба пришел рескрипт: 'связать силы противника боем, вымотать основные силы и по возможности выбивать отряды фуражиров…'. Правда про окончание Паскевич решил не думать, ну подумаешь сказано не вступать в полноценное сражение. Да и как такое возможно генералу было непонятно - воевать так воевать. И нечего воду в ступе толочь, врага бить надо, а не па перед ним выписывать, не менуэты ведь танцуют!
Так что стоило авангарду противника пересечь границу как корпус узнал об этом. Однако вводить полки в город генерал-майор посчитал не нужным - артиллерию при таком раскладе придется уводить, а без нее воевать будет ой как тяжело. Хоть полевые пушки русской армии выглядели маленькими и неопасными, особенно если сравнивать их с циклопическими орудиями Османской империи, но это только казалось и в противостоянии батарей еще неизвестно способны ли в Европе им что-либо достойное противопоставить. Гений русских оружейников шляхтич со скрипом, но признал. А иначе просто не смог бы командовать корпусом, ведь сдавая аттестацию, приходилось не только на бумаге описывать разные ситуации, но и 'воевать', используя все имеющиеся под рукой силы.
В итоге после долгих дум Паскевич решил действовать самостоятельно, наплевав на рескрипт генштаба. И в течение почти трех недель ничем не выдавал своего присутствия. И вот когда город вот-вот должен был пасть (а уж разведчиков генерал выставить не забыл) он решил дать противнику бой.
Благо, что в корпусе шесть полков, с полевой артиллерией и гусарскими эскадронами. А это как никак девять тысяч воинов. Мало? Возможно, но план, по которому Паскевич хотел действовать предполагал атаку на пересеченной местности и большие силы для него не годились. К тому же два батальона из Смоленского и Тверского полков перекинули в город до осады. На усиление.
Загодя прорубили дорогу для полевых пушек, подпилили деревца рядом с краем леса, того откуда сейчас выходили и рыли сотни волчьих ям, изредка отвлекаясь на то, чтобы спрятаться от редких патрулей войска Савойского. Заботиться о деревенских жителях, в изобилии расселившихся на благодатной смоленской земле генералу не пришлось - те заблаговременно оповещенные собрали пожитки, выгнали скот и отправились в дремучие чащобы, пережидать бурю, обрушившуюся на их край. Да многие печалились, особенно по тому что скоро пахать да сеять надо, а времечко уходит, не будет русский человек под ярмом захватчика работать, знает, что добра от врага не дождется…
Правда остались некоторые семьи, надеялись, что минует их судьба, солдаты не злобливые попадутся, да и просто ленивые. Им то первым и подпустили красного петуха, потому как в окрестностях шастали не простые воины, от сохи, а псы войны - наемники, готовые за лишнюю медяшку брата с отцом удавить, да еще на их могилке сплясать!
И все же именно благодаря превентивным мерам провизии фуражиры собрали сущие крохи, а кормов для скота вовсе не нашли, разве что черные проплешины на земле - те что еще недавно стогами были…
- Ваше сиятельство! Полки готовы.
К генерал-майору подошел майор Пронин, штабной офицер, ведающий делами корпуса едва ли не больше самого командующего, однако соблюдающего должный пиетет и блюдущий чинопочитание. Увы, но именно таковы люди самые приспособленные к работе среди высших чинов и не важно армия это, министерство или вовсе какая-нибудь новомодная компания, коих за последние пяток лет развелось тьма-тьмущая.
Сам генерал восседал на гнедом невысоком жеребце с роскошной гривой и злобным характером. Каштар достался Паскевичу как дар одного из вождей калмыков, еще в ту пору когда их тысячи беспокоили прибалтийские земли и финский край. С виду жеребец был неказист, но норовом обладал бойцовским. Это генерал понял сразу как сел в седло. Эти двое нашли друг друга, признавая право одного командовать и второго творить все что ему заблагорассудится в остальное время. Каштара боялись. Но в бою конь отрывался на полную! Копыта, зубы и ломовая мощь творили нечто невообразимое со строем противника, нередко число убитых конем переваливало такое же число большинства кирасир или гусар, лихо рубящихся на передовой в самых жарких местах.
- Что ж, думаю можно начинать, полюбовались на нас и будет. Труби: 'Артиллерии бой!'.
Стоящий рядом горнист выдал три коротких и один длинный звук. Следом за ним вторили еще двое: на правом и левом флангах. Пока из леса вышли только четыре полка, еще два в это время обходили по флангам и уже вот-вот должны были оказаться едва ли не в тылу противника. По крайней мере на это был расчет штаба корпуса и огромная надежда самого генерала. В противном случае, если замысел не удастся им придется отступать и не факт, что удачно - потерю орудий оправдать не получится.
Однако как бы не мало казалось число воинов, построившись в двух шереножный строй с прогалами в виде полевой артиллерии на стыках батальонов, фронт удалось растянуть как на полноценных шесть полков. Тем более что фланги прикрывали по восемь эскадронов гусар, а инженерные роты суетились возле шести фунтовых орудий, спешно ставили рогатки и натягивали колючку.
Большая часть солдат прошла горнило не одного сражения, но были и новички, нюхавшие порох только во время учебных стрельб, да в потешных баталиях. Им то сейчас приходилось хуже всех, поэтому ветераны, из тех кто поязыкастей травили байки и прибаутки, внимательно наблюдая за однополчанами, не дай Бог, в решающей момент дрогнет у новичка рука или вовсе ноги сами собой понесут прочь от врага. Таких нужно отсеивать задолго до битвы, но увы во время учебы оные проявляют себя неохотно, а вот в сражении сразу вскрываются - такие за Родину и товарища не умрут, просто даже если захотят: не смогут. Такова их натура трусливая и винить в этом не стоит, из них хорошие снабженцы и хозяйственники получаются, но не воины…
Против русского корпуса противник вывел семь полков: по одному на центр и фланги - в первой волне и столько же во второй и еще один - конный стоял в резерве. Забили барабаны и враг двинулся к кромке леса, перед которой спокойно ждали неприятеля солдаты в темно-зеленых мундирах. По мере сближения барабанщики противника ускоряли темп…
Бабах! Солдаты вздрогнули, но взрывов ядер поблизости не было. Кое-кто из новичков счастливо улыбнулся: 'Уф, пронесло', - наверняка подумали они и крепче схватили приклад фузеи.
Причина 'промаха' выяснилась очень скоро. Через пару минут над Смоленском появились черные маслянистые столбы дыма. Видно удачно легли ядра… а еще чуть погодя донеся возбужденно-радостный крик штурмующих солдат. Этот ор спутать с другим нельзя, его любой воин узнает из тысяч других!
То, что город вот-вот падет генерал-майор Паскевич понял сразу, но менять план было поздно - если сейчас трубить отступление будет только хуже. Им остается только вступить в бой и отвлечь на себя как можно больше сил, чтобы дать защитникам время, авось отобьются. Вот только почему сам генерал в это не верил?
Между тем разноцветные мундиры приближались…
- Пронин!
- Я твое сиятельство! - словно вырос из земли майор.
- Бери все бумаги, отделение охранения и скачи в штаб корпуса, там должен быть вестовой из генштаба. Отдашь лично в руки. Понял?
- Так точно, господин генерал!
- Тогда чего зенками лупаешь? Исполняй!
- Но как же я вас брошу…
- Под трибунал захотел?! - взъярился Паскевич. Еще ни разу на памяти генерала майор не прекословил ему, а тут на тебе, в героя захотел поиграть. А вот фигушки! Сам командующий даже себе не признался бы, что не хочет видеть как погибнет молодой даровитый офицер. Нравился он ему светлой головой и въедливой натурой…
Русские стояли не шелохнувшись. Ждали момента. Того самого, когда заговорят орудия и фузеи, а если их не хватит, то и штыки. Тлели фитили на присадках, уже видны лица солдат противника, а залпа все нет, нервничают расчеты, кусают уголки усов унтера.
До противника остается шагов четыреста, когда батальонные расчеты получили одинаковую команду:
- Пли!
Падают на пороховую полку фитили. Вжик! Секунда и в противника несутся 'кубышки', снаряды с мелкими чугунными шариками, разлетающимися от взрыва в момент удара о землю. Недалеко стреляют шести фунтовые полевки, но для пехоты этого хватает!
Дудух! Дудух! Дудух!
Шестнадцать снарядов унеслось в сторону врага, десять разорвались в строю, три где-то с краю, а еще три вовсе не взорвались, остались лежать продолговатыми цилиндрами, зарывшись в землю. Казалось бы что такое десять попаданий в строй? От силы три десятка убитых и раненых… Ан нет! Не все так просто, в рядах где разорвались 'кубышки' в полутора саженях никого на ногах не осталось, все попадали! Этаким макаром пушчонки зараз больше батальона из строя вывели.
Генерал ухмыльнулся. Первый этап проходит как надо, теперь главное расчетам работать на скорость, еще разок другой успеть пальнуть и все будет отлично, от одного полка можно будет считай избавиться, а там глядишь вовсе остальные побегут. Проблема только в том, что командующий атакой может ускорить бой.
И правда, вон солдатики как ногами задвигали, того и гляди в штыковую бросятся, хотя до фронта русских полков им бежать не так и мало, это по траве то, да по кочкам! И словно специально для атакующих облака разошлись и весь фронт озарил солнечный свет.
Десять секунд и полторы сотни шагов позади, осталось не так много, всего то сотня и можно будет дать залп! Вот только пока солдаты бежали пушкари успели зарядить полевку вновь, сбили на пару насечек прицел вниз, наводя механизм прямой наводкой и дали залп. Вразнобой. Вновь свист, взрывы, а следом крики раненых и умирающих.
Половина первой волны лежала, но следом за ней двигалась еще одна, почти невредимая физически, но с упавшим боевым духом. Это было видно по бледным лицам, дрожащим губам части солдат.
Но вот они подошли на расстояние залпа, на самый край и офицеры противника рявкнули:
'На изготовку!'. Солдаты сдернули с плеч оружие и вскидывают мушкеты к плечу.
'Целься!' - противники наводят дула на строй в темно-зеленых мундирах…
'Пли!'
Шеренги затрещали выстрелами. Пороховые облачка на секунду скрыли за собой фронт. И тут же отвечая противнику, начали стрелять русские воины, получившие за секунду до выстрела противника команду 'На колено!'. Когда цель уменьшается в размерах едва ли не в половину попасть в нее становится делом много сложнее. Другой вопрос в том, что сделать это можно только обладая дисциплинированным отрядом, выдержкой и толковыми офицерами.
Именно поэтому потери в русском строю оказались минимальны - не больше полутора десятков солдат лежало на траве, по большей части раненные и к ним спешили лекари из вспомогательного отряда.
Русский строй стрелял не по общепринятой тактике ротных залпов, когда солдаты перед атакой выстраиваются в шеренгу и только потому стреляют. Солдаты в зеленых мундирах вели пальбу взводами по двадцать пять человек, достигая поразительной эффективности, ведь цели указывает сержант, а лейтенант лишь направляет роту в нужную сторону и следит за тем, чтобы команды вышестоящего командира исполнялись вовремя и точно. Сама же баталия пехоты ложилась прямиком на унтеров, главным среди которых бесспорно был старшина, заместитель ротного по военной части. Он ведь даже приказы командира дублирует, а во время боя может и самолично отдавать, если тот недееспособен.
Так что когда перед саксонскими и польскими солдатами видимость восстановилась они увидели жуткую картину: вместо организованной 'правильной' формации и четких приказов противник вел хаотичную стрельбу, когда не поймешь кто за кем и когда должен стрелять. С непривычки офицеры растерялись, но длилось это до той поры пока позади марширующей второй волны не показались эскадроны летучих гусар - по праву признанных одними из лучших кавалерийских соединений прошлого столетия. Когда-то гусария наводила ужас на вражеские полки, не стали исключением и русские войска. Ярким примером стала битва при Клушине. Тогда семь тысяч кавалерии поляков, разбили тридцати пяти тысячную русскую армию. Правда слава летучих гусар канула в Лету…