Глава 3
Пробуждение было... благостным. Моя горбунья шебуршилась за печкой (Моя? Ну-ну...). Оттуда доносилось курячье квохтанье, чьё-то меканье, ласковое "чипа, чипа, чипа...". Микросхемы сортирует? Или курей кормит? Чипами? Или эта "чипа" - что-то съедобное? Чипсы? По смыслу и по интонации что-то вроде: "цыпа, цыпа"... Тянуло свежим дымком, таким же навозом и довольно приятным по запаху варевом. А также застарелой сыростью, скотским дерьмом и такой же кислятиной.
Патриархальная идиллия... В которой отрубленная человеческая голова летает как новогодний пиротехнический снаряд... Из-за занавески появилась горбунья. С агрегатом в руках. Агрегат более всего напоминал здоровенную глиняную ложку. На ножках. С сильно фигурной ручкой. Поверх этой ручки располагалась длинная горящая щепка. Горящим концом над супонесущей частью. В которой была вода. Горбунья несла это сооружение осторожно, двумя руками, пристроила на столе рядом с моей головой и радостно мне улыбнулась. Или - оскалилась. Мимика при сломанном и свёрнутом на сторону носе... воспринимается несколько неоднозначно.
Что радовало - о пожарной безопасности здесь заботились. Все остальное... скорее огорчало. Свет, например, явно не включают. В принципе. Поскольку выключателей нет. Вообще. Вместе с проводкой, лампами, люстрами... Мораль - темно. И будет темно.
То, что светило - еще и грело, и воняло. Ну почему я не бард? Источник вдохновения в виде "смолистых веток" - вот он под носом. И, как я предполагаю, - надолго. Вместе со специфически запахом, от которого потом ничем не отмоешься. И такой же копотью. Огонёк тусклый, слабенький, все время пляшет. А вот от внезапного шипения дёргаться не надо - просто прогорел кончик щепки и упал в супонесущую часть.
А щепка называется... Конечно. Это - "лучина". Её - щиплят. Или щипают. Или щепят. Она рифмуется с именем Арина. Наверное - Родионовна. И песня так называется. Тоскливая. Как долгий зимний вечер в условиях одноимённого освещения.
А агрегат называется - "светец". Точно. Какой я молодец! Вспомнил и поименовал. Поименовать - это важно. Потому как одно дело просто сказать: "Пошёл ты". А совсем другое: "Пошёл ты на ..." с однозначным указанием пункта назначения, маршрута движения, рекомендуемого скоростного режима и возможных путей объезда. Для такого однозначно-исчерпывающего описания необходима соответствующая взаимно-принятая система поименования... путевых сущностей.
Моё бытописание вкупе с этнографией самопроизвольно перешли к следующему шагу - снова появилась горбунья с явным желанием меня покормить. Похвально. Из того что я помню, с самого моего самообнаружения на заснеженном склоне, моё ротовое отверстие функционировало исключительно реверсивно. Только на выход. А кушать-то хочется. Горбунья притащила миску с чем-то вроде бульона из лопухов. Явно из лопухов. И -- для. Для меня болезного. Поскольку запах мяса, а равно и что-то плавающее - не наблюдались. Наверное из сушенных лопухов - зима, однако. И сунулась впихивать в меня это... едево. Ложкой. Ложка деревянная. Явно не "Палех". Сильно отнюдь. А делают их из заготовок, которые называются "баклуши". Их бьют. Заготовку данной конкретной ложки били долго и упорно. Но без толку: горбатого - только могила...
А потом также использовали. Долго и сильно. Хорошо бы - по прямому назначению, для еды. Хоть - чьей. А то ведь, судя по серому цвету в разводах некогда белого дерева, могли и помешивать. Что-либо... Непотребное... Или даже помет из-под птичек... В курятнике всегда есть место подвигу, куда с лопатой не подберёшься.
Нет, прав был великий русский полководец финского происхождения Александр Васильевич Суворов, когда в своей поистине гениальной книге "Наука побеждать" уделил куда более внимания мытью ложек и дезинфекции полковых котлов, нежели широко известному "суворовскому" штыковому удару. Конечно, "пуля дура - штык молодец". Но кишечная палочка еще дурней. И когда чудо-богатыри дохнут не на поле брани за немецкую матушку-царицу, вымотанные стовёрстным "суворовским переходом", а у отхожего места, утомлённые бесконечным поносом - тут никаким штыком не поможешь.
Желудок принял пару ложек этого кипяточка с жиденьким силосным привкусом и взбунтовался. Бунт собственных членов. К этому надо - с уважением. Желудочный бунт -- он такой. "Бессмысленный и беспощадный". В смысле: ждать пощады от собственного желудка -- бессмысленно. Сам же накормил.
Я закрыл входное отверстие и отвернулся к стенке. Ну вот такая я неблагодарная скотина - его тут с ложечки кормят, а он морду воротит. Не тут-то было. Горбунья ухватила меня за нижнюю челюсть и рывком вернула в исходное рабочее положение. При этом что-то в челюсти провернулось, как-то нехорошо хрупнуло, я пошевелил языком и.. выплюнул прямо в ложку под моим носом зуб.
Реакция горбуньи оказалась... эффективной. Убрав миску и ложку, она переставила светец поближе и... полезла мне в рот руками. Я и мявкнуть не успел. Пока она своими пальцами ковырялась в моих зубах, я пытался вспомнить - а мыла ли она сегодня руки? Чёрная кайма под ногтями была, но небольшая. Поскольку и сами ногти коротко острижены. Точнее - обгрызены. Пока она у меня перед носом ложкой манипулировала - разглядел. Видно что с маникюром у неё проблем нет. Ввиду полного отсутствия оного. Как в птичнике своём за печкой у курей чистила - слышал. А вот плеска воды после этого - нет.
Тем временем моя птичница-стоматолог вытащила, вывернула, выковыряла из меня штук 8 зубов. Разных. Практически без боли. Отсела на лавку у противоположной стенки и начала разглядывать свою добычу.
Картина маслом: "Бодайбо. Алмазодобытчики вскрыли "Трубку мира" и думают: "ё-моё"". Деточка, ну откуда у меня там алмазы? Есть умельцы, которые камушки через таможню таскали. Но они же это же на другом конце пищеварительного тракта делали. Может, тебе и туда заглянуть? Горбунья подняла на меня глаза и...
"Из глаз её горькие слезы
Ручьём полились на лицо".
Точнее - двумя ручьями.
Честно говоря, я как-то растерялся. Как-то давненько никто "не плакал обо мне". О моих проблемах, попаданиях, зубах тех же... Конечно, плач женщины это вообще говоря... не эстетично. А когда у неё еще и нос на бок свернут, и кончик перебитый висит... А на кончике уже и сопля собирается...
Но глаза-то светлые, ясные. Слезы-то горькие, искренние... Как-то поддержать, утешить... И тут я сдуру ей улыбнулся. Ободряюще. Горбунья взвилась с места как истребитель вертикального взлёта, шарахнула в меня моими же зубами веером - только пулемётная дробь по стенке - и выскочила вон. Тук-стук-грюк и аж дальняя входная дверь хлопнула. Мда... А что бы вы хотели? Вы представляете себе улыбку лежащего на смертном одре синюшного лысого подростка в исполнении половины зубов?
Диктуя записки эти положил я себе за правило точно и детально восстановить события и мои собственные чувства того времени. Отнюдь не изменяя их в угоду мнениям и суждениям даже и нонешним собственным. Не нарушать писания сего знаниями, обретёнными в иные, последующие времена. Однако здесь полагаю необходимым отступить от своего же собственного правила и указать на две вещи.
Одна весьма конкретная: я в те времена совершенно не представлял себе причину слез этой женщины. Не имел никакого представления о её планах, для коих сие событие произошедшее представлялось угрозой. И это хорошо, ибо сказано у Екклесиаста: "Умножающий познания - умножает печали". Поделать я ничего не мог, находясь в те поры в состоянии совершенно немощном. Да и - в несмысленном. Печалей же у меня и без того довольно было.
Другая же мысль более общая. Я не понимал мыслей и стремлений людей сих. Видел в них людей осмысленных, равных себе. Ибо таковы были отношения между людьми в моей прежней жизни. Полагал я, по свойству натуры своей и совершенно безосновательно тому, что и думами своими они схожи со мною.
Ныне же, когда и звуки, и слова языков здешних, а равно и мысли, и чувства жителей местных мне вполне внятны, то и понимать их труда уж не составляет. Но теперь часто я и сам тому не рад. Ибо понимание означает со-чувствие и даже прощение. А по твёрдому убеждению моему, то, что сотворили они своими мыслями и душами вечными, делами и безделиями, то, что называют они "Русь Святая" - не может быть прощено. Ибо сие означало бы ослабить десницу мою на выях их, отпустить необозримый воз сей той дорогой, что для него удобной показалось бы. А дорога-то - в преисподнюю, в геенну огненную, в муки вечные.
И понимая - не прощу.
Мдя... Как-то неудобно с девушкой получилось. А раз неудобно - надо извиняться. Что невозможно ввиду состоявшегося "вертикального взлёта". Или - своё дело делать. "Труд сделал из обезьяны человека". Сделать-то он сделал. Но процесс еще весьма далёк от завершения.
Как только я попытался развернуть свои мозги в сторону анализа ситуации по существу дела, на периферии сознания снова замаячила паника. Безымянный ужас, нарастающая истерика... И как защитная реакция - снова ёрничество в смеси с сонливостью. Пурген с клофелином принимать не пробовали? А что -- и вздремнуть, и... посмеяться.
Пришлось мысленно надавать себе оплеух. И силком, насильно, вполне осознано заставить себя думать над проблемой.
А проблема простая: какого факеншита я здесь делаю?
Можно, конечно, начать с классики - с Чернышевского, с Ленина: "Кто виноват?","Что делать?", "С чего начать?". Вечные вопросы русской интеллигенции. Можно еще - "Кто такие друзья народа и как они воюют...?", "Как нам реорганизовать рабкрин?". Ну и общенародные "А кто чемоданчик спёр?", "Ты меня уважаешь?", "Куда вы дели Федю?"...
Да, много разных вопросов накопилось в многострадальном отечестве...
Мозги не строились. Упорно упирались.
Пришлось снова "заткнуть фонтан красноречия" и пойти в обход.
Значится так, я - Ванька. Ванюша. Иван Юрьевич.
Хорошее у меня имя. Народное. Исконное русское. Древнееврейское. Широко распространённое в моем отечестве. Поскольку именно наша русская народная мудрость гласит: "от тюрьмы и от сумы - не зарекайся". Связь? Прямая. Значение по ивриту: "будет помилован". Так что -- есть надежда. Хотя бы - в первой половине. Мудрости. Такое имя Ходорковскому подошло бы. Тем более что со второй половиной нашей народной мудрости у него проблем нет.
А я... Зачем мне помилование, если я не посажен. Ещё - не. И не хочу. Тем более такая неопределённая продолжительность в слове "будет"... Но "мудрость вкушаю" и "не зарекаюсь". Хорошо хоть - "помилован", а не - "реабилитирован". Посмертно.
Уж как папаня с маманей назвали... На мне вся Россия держится. Не на мне -- на имени. Я что, атлант каменный, чтобы всю эту дуру на себе... Седьмая часть суши. С горами-морями... Мне и своего держать хватает. За одними своими карманами уследить, пока там кое-чьи шаловливые ручонки не завелись. Да и поблизости часто наблюдается -- за что подержаться хочется. Ну там: "Эй девчонки! Держите юбчонки!". Что - "не держаться"? Ну и не надо -- и так хорошо. А то я могу помочь...
Семейное положение: женат, взрослая дочь... От края сознания долетело: "а внуков тебе уже не увидать. Никогда"... Молчать! Дура... Дурак...
По роду деятельности: эксперт по сложным системам. Обычно при таком представлении собеседники начинают оглядываться в поисках "реалистов в штатском". Зря. Не крутите головой -- открутится. Я на госслужбу не работаю. Никогда. На корпорации класса "Газпром" - аналогично. У меня на них - идиосинкразия. Мотив проще некуда - депрофессионализация. Проще говоря - слишком много факторов, оказывающих существенное воздействие на решения и результаты, но не относящихся к моему профессиональному полю. Не имея набора контролируемых исходных условий невозможно получить результат приемлемого качества.
Ещё проще - "Законы Паркинсона" читали? "Каждая иерархическая система стремится к тому, чтобы все её уровни были заняты некомпетентными людьми". А некомпетентность - заразна. Как свиной грипп -- летальные исходы редки, но понос гарантирован. Так что - держусь подальше.
Поэтому у меня есть долька рынка и мне хватает.
Работа для меня совпадает с хобби. Как там Энгельс припечатал: "Специализация - это рабство. Специалист - раб, который любит свои цепи". Это про меня. Люблю. Хорошо делать своё дело.
Помимо систем медийных, партийных, противоракетных, политических, мега-корпоративных... куда я не лезу, существует великое множество просто сложных систем: транспортные, энергетические, банковские, налоговые... При всех их различиях у них есть общее свойство - для работы с ними в мозгах должна быть такая штука, которая называется "системное мышление".
Я не имею ввиду тот смысл, который часто идет подтекстом при использовании данного термина на экранах. Там: "систематический откат. И - побольше". Это не ко мне. Я - инженер, а это к политикам, чиновникам... Иногда - церковникам, генералам, менеджерам, продюсерам...
Системное мышление... оно - или есть, или нет. Кстати, не столь часто встречается в природе. Но чаще чем, например, шестой палец. Если есть - его можно развивать, тренировать. Не палец -- мышление.
Затем, обычно, нужно добавить кое-какой математически инструментарий. Метод северо-западного угла, симплекс-метод, полумарковские сети... Да хоть что. На самом деле все сводится к типовой задаче белой мыши: как найти выход из лабиринта. Сколько их, бедненьких, на этом и жизнь сытую прожили, и головы сложили...
В моих сложных системах роль белых мышей исполняют либо сами люди, либо их существенные части. Деньги, например. Товары, информация...
Собственно говоря, последние пару десятков лет я переключился на чисто дискретные модели преимущественно в области информационных систем.
Во-первых, информационные системы легче в модификации. То есть не нужно так долго ждать зримого результата. А ведь хочется увидеть своё-то. Придуманное, сделанное. Вынянченное и выпестованное. В реале.
Во-вторых, есть удобный инструмент - сети Петри. Этакий двудольный ориентированный граф специального вида. Однажды я придумал для него очень простое, но весьма гибкое и эффективное расширение. И теперь получаю удовольствие от применения. Никаких тайн - все опубликовано. Только надо знать - что и где искать.
Ну и, конечно, принцип Беллмана. Основа философии оптимизации. Используется и в прямой, и в обратной формулировках.
В "противной" (от противного) это звучит так:
"если не использовать наилучшим образом то, чем мы располагаем сейчас, то и в дальнейшем не удастся наилучшим образом распорядиться тем, что мы могли бы иметь."
А если прямо в лоб, то:
"Не знаю, сынок, как ты умудрился в это вляпаться, но если сумеешь выкарабкаться и дойти наилучшим путём, то именно это дерьмо станет навечно частью твоего самого лучшего пути к твоему концу".
Ну как же этим не воспользоваться?
Как интересно устроены мозги у мужиков: стоит только загрузиться любимым делом и всякая паника, истерика вянут как цветочки под серной кислотой.
Мышление у человека многослойное. Пока поверху шёл вот этот внутренний монолог, чуть глубже рисовалась картинка, моделька текущей ситуации. Нарисовалась матрёшка - "три в одной".
Слой внешний - окружающий мир. Тёмный, холодный, грязный, жестокий, неблагоустроенный, чуждый... Дальше - нет информации.
Слой средний - моё тело. Маленькое, тощее, недоразвитое, синюшное, болючее, чужое... Дальше - нет информации.
Слой внутренний - я сам. В формате чистого духа. Личность, освобождённая от кариеса, астигматизма и геморроя свойством бестелесности. Две основных составляющих - свалка и молотилка. Свалка, она же хранилище, она же поле памяти - хранит. Молотилка, она же ум, она же интеллект - молотит. И то что хранится, и то, что на вход попадает. Частично. Остальное со входа - без фильтрации заливается на свалку. И от них двоих - куча производных: этика, эстетика, мораль, менталитет, социальность, границы допустимого, предпочтения, вера, предрассудки... Вообщем - все моё "о добре и зле" и "как ходят, как сдают".
На этом уровне вроде относительный порядок. Свалка - хранит, молотилка - молотит. Несколько досаждают некоторые производные, типа панического ужаса, ощущения всеобщей чуждости и предчувствия неизбежной катастрофы. Но и их - "смех страшит и держит всех в узде". Ёрничаем дальше.
Итак, в поход на свалку.
Жара, июль, Питер, пятница. Мы сдали проект. Хороший проект, чистенький такой, но с изюминкой. Клиент устроил корпоратив с выездом за город. Почему нет? "Ничто так не спаивает коллектив, как коллективный выезд за город". "За город" в данном случае - за Лугу. С тех пор как там нормальную объездную сделали - не проблема. Корпоративчик намечался как большой. Кроме нас должно было быть немало народу. Я даже прикидывал кое-какие дела порешать, контакты по-массировать, почвы прощупать. Но - несколько опоздал. К моему приезду мероприятие перешло в уже "литроприятие". Почву щупали без меня, причём самыми разными частями приглашённых тел. Ну и ладно. У меня с собой было. И - что наливать, и кого повалять. А вот дальше... С "Хеннеси" проблем не было. Ожидаемый и приятный вкус, букет, послевкусие... А вот с красавицей... Обычно она весела, забавна, игрива. А тут как с цепи сорвалась. То ли приближаются "критические дни", то ли наоборот -"не начинается". Слово за слово. Потом - в крик, потом в слезы. Короче, в 4 утра я хлопнул дверью моей "тэтэшки" и пошёл в Питер. Домой, к любимой жене, на любимый диван, за любимый комп. Естественно - придавил. А чего не давить, если дорога пустая? А то, что есть - навстречу. "Я туда, а все обратно". Киевское - неширокое, и с разметкой там... Но - мне не жмёт. Никто не мешает - дави и дави. До 200 я не дожимал, но близко.
На Киевском есть местечко - Никольское. Там поворот, от меня - вправо. Через пару километров, если свернуть - дурка имени Кащенки. В начале 80-х туда из Крестов на принудиловку сунули одного моего школьного товарища. Разок я к нему приезжал. Как выглядит здоровый молодой мужик после... медикаментозного вмешательства соответствующего госучреждения - одного раза посмотреть хватит. Спустя много лет он мне как-то рассказал как это посещение выглядело с той, с его стороны. Со стороны здорового человека, которого ежедневно накачивают лекарствами от несуществующего заболевания, а потом форсированно обкалывают ударной дозой и ставят перед родными и близкими. А он, все адекватно понимая, даже мяу сказать не может. Только плачет.
Мда...
"Не дай мне бог сойти с ума.
Уж лучше посох и сума".
И дальше:
"Не то что б разумом своим
Я очень сильно дорожил...".
Пушкин, однако! Ну так он же гений... Короче, по-пролетарски:
"Чужих мозгов мы не хотим ни пяди,
Но и своих вершка не отдадим"
Дурдом - это не дом для дур, это дом где разбивают и сердца, и головы.