Августина с легкой завистью спросила:
– Это хорошо! Гамильтон точно убит?
Блондинка уверено заверила:
– Мертвее не бывает.
– Отлично! – Рыжая бестия оглянулась. – А где Мелешко?
Маруся несколько растерялась:
– Тут есть проблема. В компьютере информация отсутствует. Кроме того, я полагала, что раз ты с ним спала то он твой.
Августина уже начала сердиться:
– Наивное предположение! С кем спишь тот и твой! Ну, это умора!
Маруся немного слезливо заметила:
– В целом такие вот дела, не имею понятие о Остапе Мелешко.
Августина жестко проинформировала:
– Атакуй штаб-квартиру группировки "Устойчивость" может быть, там кого-нибудь найдешь.
Маруся жестко высказалась:
– Я как раз к ней и подъезжаю!
Августина резво повернулась к полковнику:
– Ради дружбы народов иду на компромисс со своей совестью, но в следующий раз от меня не дождетесь пощады.
– Гоп-стоп! Теперь пощады не проси! Ну ладно атакуй мерси. – Подколол полковник.
Рыжая дьяволица решила пококетничать:
– Между прочем мадмуазель.
Полковник отмахнулся:
– Не принципиально важно. Все равно вы мясники.
– А ты возможно попросту шпион! – Подколола сердитая Августина.
Представитель спецслужб обиделся:
– Оскорбляешь?
Рыжая гарпия холодно подвернулась:
– Констатирую факты.
Полковник и в самом деле рассердился:
– Ты еще не родилась, а я прошел сквозь огонь и воду в Афгане и Чечне.
– Зато здесь расслабился. – Августина тоже сердилась, словно они не воины номер один. – В общем нам с тобой говорить не о чем. Я просто атакую и бью!
Девушка-рейнджер на всех скоростях побежала в строну, где неслась стрельба. Ее ножки уже не болели.
Маруся четкой огнезарной парой залпов подпалила штаб-квартиру группировки "Неизменность". Увидев автомобиль, такой дорогой, позолоченный прямо у входа в офис, девушка-рейнджер не удержалась от укола:
– Это круто!
И наехала гусеницами на машину. С боку в небо били пять струек фонтана из рыбок во главе с царем Нептуном. Это само по себе было красиво, а несколько трупов придавали зрелищу весьма экзотический вид.
Маруся прямо отметила:
– Излишняя роскошь признак легкомыслия, легкомыслие предвестник скорого разорения!
Стрелять по фонтану не хотелось, и девушка просто развернула пулеметы вверх и дала очередь по снайперам и орудийным гнездам. Затем, набрав скорость, таранила двери.
– Америка, Америка постиг ее прогресс, куда ни кинешь взора, рабочим нету мест! – Хихикнула с кислой миной девушка-рейнджер.
Выскочил из танка, она двинулась к офису. Машинка проникла первой, но пока следов Остапа Музычко не обнаружила. Командовал его заместитель Али Чагаев. По национальности узбек, бывший рэкетир и довольно не самый плохой боксер. Али кричал:
– Каковы последние сводки!
В ответ испуганный рев:
– Нас атаковали с моря уничтожено одиннадцать катеров, две баржи горят, поврежден траулер.
– Это прилично нас достали! – Звучит в ответ. – Где Джон Гамильтон?
Пищат:
– Не отвечает, но из его отеля идет огонь.
– Похоже и там нападение. Сколько же атакующей силы? – К слову, говоря, Али не смотря на криминальное прошлое, не любил блатных слов и выглядел вполне респектабельно.
– А кто разберет! Тут войска противника словно невидимки, то появляются то исчезают.
– Это или русский спецназ, или черный султан. Давно мы его пытаемся поймать, но никак не удается.
И опять визг:
– Пускай доведут счет до миллиарда и его сами подельники выдадут.
Маруся хоть слушала это, не останавливалась ни на мгновение. Девушка-рейнджер шла вперед, атаковала, била, кромсала. Крутую и жесткую Марусю больше увлекала возможность полоснуть кинжалом, чем просто застрелить. Действительно когда выбрасываешь пулю, то этого не чувствуешь, ну разве что легкую отдачу. Правда захватила парочку английских пулеметов. Они пробовали вести перекрестный огонь, но подвело наличие мертвого сектора. Маруся плотоядно облизнула губы:
– Будет на ком отыграться.
Вот как легко, даже у чудного ангела просыпаются звериные инстинкты.
Подняла красотка босыми пальчиками два диска-бумеранга и с ускорением запустила во врагов. Те прокрутились и срезали своих противников.
– Вот так! Не поймешь, что лучше метнуть или стрельнуть.
Августина ответила ей:
– Самое оптимальное это убежать!
Маруся подтрунила:
– Что же ты этому следуешь?
Огненная воительница серьезным тоном ответила:
– Я зачищаю южную сторону города.
Стремительная Августина и впрямь двинулась дальше от порта, стремясь собрать пообильнее урожай смерти. Организованного сопротивления уже не было.
Маруся белка-альбинос также не стояла на месте. Прихватила английские пулеметы "королевский бульдог". Конечно, автомат хорошо. А тут такие залпы: все сметают подряд, только что тащить на себе арматуру тяжеловато. Этаж за этажом, убитые их добиваешь.
Правда, уже на предпоследнем Марусю ждало очередное испытание. Ее атаковал боец похоже тоже прикрытый артефактом "броня". Во всяком случае, даже сплошной свинцовый поток пулемета его не брал. Сам вот урод – он изверг выстрелил из АК-103, тоже без эффекта, хотя девушка почувствовала легкий жар.
– От этих не пробиваемых у меня тошнит. – Заявила Маруся.
– А что ты птичка думала? – Бандит, похоже, догадался, что перед ним девушка-рейнджер.
Девчонка-мутант рассмеялась:
– Да разное! В частности как бы нам сразиться на кинжалах.
Неприятель, тоже усиленный артефактами, похоже чувствовал себя уверенным:
– Если тебе опротивела жизнь давай.
У противника похоже был настоящий меч. Вещица серьезная способна пощекотать не только девушку.
Маруся взвесила довольно длинный кинжал, он из такого твердого металла, что до сих пор не затупился:
– У тебя преимущество в длине, а у меня в уме!
Тот выдал спорную банальность:
– Женщины, особенно блондинки умными не бывают. Если хочешь сохранить свою жизнь, встань на колени и сделай, мне минет.
– Своим непристойным предложением ты сам себе продлил мучения. – Девушка-рейнджер прыгнула на своего противника. Тот изящно отступил, парировав выпад:
– Не слишком плохо для шлюхи!
Глава 18
Подъем прозвучал когда еще не было пяти утра. Естественно выспаться как следует не удалось. Впрочем Олег Рыбаченко быстро встряхнул с себя сонливость. Недосыпание для юного бойца привычно. Мальчишка даже заметил, когда Шамиль поэтому поводу просипел:
– Вот петухи ни свет ни заря!
Заметил:
– А на войне бывало куда хуже… Тут у нас на фоне фронта почти курорт!
Крендель с любопытство спросил мальчишку:
– Ты был на фронте?
Олег Рыбаченко уточнил:
– Не был, а реально воевал!
-Гонишь пургу! – Не поверил Крендель и перехватив злой взгляд, уточнил. – Таких юных по закону нельзя брать на фронт!
Олег согласно кивнул:
– Да нельзя… Но нашлись добрые люди, что приняли сыном полка… Я мог показать как умею стрелять.
Шамиль потрогав синяк на подбородке и виске, поморщился и согласился:
– Он отлично дерется. Может и в самом из фронтовиков!
Крендель хотел что-то спросить, но грубо покрикивая охрана, уже выводила из камеры пацанов. Тех кто опаздывал погоняли дубинками. Вели себя надзиратели крайне грубо, словно в фильмах про эсесовцев. Правда били только тех, кто опаздывал. Их троицу пропустили вперед, остальных построили по росту. Примерно четверо или пятеро мальчишек оказалось выше Олега, хотя это в общем камера мелкоты. Нахватанной в результате облав и различных семейных арестов.
Ну, что же суровое время войны при жестоком сталинском режиме. Олег Рыбаченко сам любил сочинять хвалебные стихи про Сталина. На Донбассе идеи сталинизма были необычайно популярны. Многие всерьез молились Сталину словно иконе. Но сейчас романтический окрас с режима спал.
Их повели на двор, видимо кормить. На зарядку тратить время не стали, а какой смысл, если за день они и так вымотаются, что им будет не до этого.
На дворе еще довольно прохладно – рассвет еще только вздымается. А вот горячая еда готова. Жидкий, крапивный суп, со следами капусты и брюквы, в него заключенные укладывают черствую хлебную пайку. Невкусен хлеб на лебеде, отрубях и даже опилках, но… Для голодных детей, которые и до тюрьмы не пировали, а впереди ожидает тяжелая работа, это наверное вкуснее пирожных.
Олег с трудом заставил себя, буквально влил это пойло. Мальчик понимал, что хоть и нет аппетита, а что-то съесть надо иначе точно загнешься. Тем более в голове промелькнула страшная догадка, что это не совсем ментальное видение. Скорее всего он и в самом деле залетел в какое-то параллельное мироздание и там может реально ослабеть и умереть. Во всяком случае все ощущения самые натуральные, от неприятных запахов потных тел, до колючей гальки тюремного двора. Тоже не слишком чистого.
А собралось тут ребят сотен пять. Разных возрастов, но не старше шестнадцати, так как таких в сталинские времена обычно держали вместе со взрослыми. Но несколько крупных пацанов с пробивающимися усами уже имелось. И все в ранге бригадиров отрядов, в новых робах и грубых ботинках. Их кормили отдельно…
Перед едой руки поласкали в стекающем с холма небольшом акведуке.
Олегу мучительно захотелось почисть зубы щеткой. Хотя у него уже была паста из древесной коры, но все же… Но тут мяса не дают, значит зубы будут целее…
Поскольку на всех заключенных не хватало цепей, самых младших просто привязывали к шесту. Затем стали разводить по разным местам.
Выглядело несколько комично, когда дети в полосатых пижамах и связанные пели патриотические песни. Понятно почему такое не хотели показывать иностранцам, особенно в период обострения советско-британских отношений.
А что они действительно обострились Олег Рыбаченко отлично чувствовал. Идти по разрушенному городу не слишком приятно, много камешек и щебня от слишком грубой подошвой. Хотя конечно все же мальчишка занимался единоборствами, ему не столь страшны этим мелкие и острые камушки. Но для некоторые детей, что не из нищих семей босоногость болезненна.
Их отвели к развалинам и началась в общем незамысловатая работа. Шуфлями грузили щебень и камни, а далее несли на носилках. Причем достаточно далеко.
Работа довольно тяжелая особенно для несытой пайки, но… Олег как тренированный пацан впрягся с энтузиазмом. Поначалу усталость, несмотря на активную работу в паре с Шамилем не чувствовалась. Но спустя несколько часов, уже мучительно заныли не только сбитые подошвы, но и мышцы тела.
Но это еще ничего, некоторые ребята уже стали терять сознания и самый полдень, когда жарко объявили полчаса перекура. Олег с удовольствием прилег на траву. Как у Черного моря хорошо – тепло и солнечно… И тут же провалился в сон.
Перед ним сразу же появилась Москва и заседание ставки Верховного Главнокомандования. Большой кабинет Сталина украшенный дорогими в масле портретами русских полководцев, и большая оперативно-тактическая карта на стене.
Сам Сталин казался маленьким, и рябым из-за оспинок. Совсем не страшный, пожилой грузин с хрипловатым голосом и кавказским акцентом. Но в данный момент вопреки стереотипам, когда Сталина рисовали как правило спокойным, вождь всех времен и народов был злой. Причины впрочем существенные.
– Эти господа англичане и янки освободили всех военнопленных стервятников. И это именно в тот момент когда наша славная авиация несет колоссальные потери от действий трупных грифов. Нас предали, и предали жестоко!
Сталин сделал паузу и красноречиво посмотрел на Жукова. Тот будучи заместителем Верховного главнокомандующего и первым замом министра обороны( нарком обороны сам Сталин!), логично заметил:
– А этого и следовало ожидать! Они хотят максимально ослабить СССР. И поступи капиталисты по иному, нас бы это еще более удивило бы.
Вождь сделал несколько шагов и обратился к Вознесенскому:
– Ты курируешь тяжелую индустрию, в общем на Берию я возложил курирование авиации… Но ты грамотнее Лаврентия. Можешь сказать – есть у нас шанс переломить битву в воздухе?
Вознесенский относительно молодой и с приятной внешностью человек, выглядевший несмотря на бессонные ночи весьма бодро ответил достаточно честно:
– Сейчас в выпуске самолетов у нас Германией почти паритет. Но фрицы имеют преимущество в вооружении и скорости в своих истребителях. Да и процент выпуска именно истребительной авиации у них выше. Плюс примерный расчет возможностей промышленности…
Сталин свирепо рыкнул:
– Ну короче говори!
Вознесенский ответил интеллигентно:
– Не хочу показаться банальным, но это в первую очередь зависит от умения и мастерства наших летчиков. Добиться над вражеской авиация превосходства в качестве и численности мы пока не можем!
Сталин явно недоволен ответом, но держит себя в руках. Голос смягчился:
– Ну, а как новые машины ЯК-3 и Лагг-7?
Вознесенский с печальной улыбкой произнес:
– Это хорошие машины, но… ЯК-3 требует большого количества качественного дюраля, из-за повышенной требовательности к прочностью крыльев. Так полная замена им ЯК-9 к сожалению не реальна. Мало того из-за прекращения западных поставок, видимо выпуск новой машины будет меньше, чем мы планировали. А ЯК-9 увы слишком уступает МЕ-109 "Г" в вооружении и немного в скорости. А если брать уже поступающий в Люфтваффе МЕ-109 "К" с его мощным более двух тысяч лошадиных сил двигателем, то обе наши машины проигрывают в вооружении и скорости!
Вознесенский печально развел руками:
– Увы только горизонтальная маневренность, то в чем ЯК лучше немецких марок. МЕ-109 "К" с исключительно сильным пушечным вооружением и скорость до 700 километров в час гробовая марка.
Сталин выдержал подкатывающийся к горлу рык гнева и вкрадчиво спросил:
– На яках довольно слабый и устаревший двигатель который даже после форсирования не превышает 1200 лошадиных сил. Естественно данная марка не может превзойти даже в принципе Фокке и Ме последних моделей в скорости и вооружении. Но вот ЛА-7, с его двигателем где используется немецкая система форсирования и достигает мощь до 1800 лошадиных сил, он то может с врагом потягаться?
Вознесенский согласился со Сталиным:
– Да это по скорости и силе мотора лучших наш истребитель. На форсировании его предельная скорость до 680 километров в час. Это почти как у последних серийных МЕ и Фокке и выше, чем более ранних моделей данных машин. Но и этот истребитель из дефицитности многих материалов не может быть слишком массовым. Да и вооружении он все равно послабее. Пока у нас нет ничего равного 30-миллиметровой немецкой авиапушке.
Сталин не согласился:
– А 37-миллиметровая?
Вознесенский заметил:
– Большая у нее отдача. Она сбивает машину с прицела после нескольких выстрелов. Не очень прицельная и её мы устанавливаем только для летчиков очень высокой квалификации, а таких пока относительно мало.
– И становится все меньше! – Сталин выглядел очень злым.
Вознесенский печально заметил:
– Ну это уже вопрос к Главкому ВВС. Не мне давать по летной тактике советы.
Сталин кивнул и заметил:
– С тобой лучше разговаривать об танках. В этом ты лучше шаришь.
Олег хотел послушать еще, но его разбудили хлестким ударом упругой палки по пяткам. Обожгло и заставило вскочить. Снова тяжелая работа, от которой так мучаются мышцы и особенно спина.
Вкалывал до темна и уже без перерыва. И как еще пацаны такое костоломство выдерживают.
Когда все кончилось и их прихрамывающий и голодный отвели во двор Олег Рыбаченко заметил:
– Порой мечта об подушке стоит миллиона баксов.
Пайку проглотил одним махом, для голодного желудка она показалась на редкость вкусной. Пахана дали еще четыреста грамм более качественного бригадирского пайка, селедки и чаю. Крендель и Шамиль предложили поделить дополнительный паек на троих. Голодный Олег с этим согласился. Бригадирский чай, казался сладким, но Крендель на вопрос, почему какой-то странный ответил:
– Тут не сахар, а сахарин. То есть поделка.
Шамиль оглянувшись неожиданно предупредил Олега:
– Мы с другом никогда не беспредельничали, но если попадешь в другую хату и тебе предложат свою пайку иные бригадиры и бугры, а тебе нечем будет отдавать то лучше…
Олег решил уточнить:
– Отказаться?
Крендель подтвердил:
– Хоть это с голодухи и тяжело, но да… – Пацан-пахан приложил палец к губам и шепнул. -Могут заставить отдавать.
Олег пожал плечами и глупо спросил:
– А как если у меня ничего нет!
Крендель хлопнул глазами и моргнул:
– Ну ты желторотый. Они могут заставить тебе делать то, что обычно женщина делает мужчине!
Олег который все-таки многое знал, а кое-что на войне и успел повидать сильно скривился и прорычал:
– Геев вообще мочить надо!
Крендель мотнул головой:
– Да тише ты… Иногда за слова получаешь перо. Помни что это тюрьма, тут другие ценности… Ну короче мы тебя в сводные дни поучим, а так и сами устали.
Действительно бригадиры вкалывали как и все. Тут хата справедливая. А сон мальчишку сморил словно хутор моровая язва.
Но к сожалению ничего нового в объятиях Морфея Олег Рыбаченко не увидел. Так что на следующий день все повторилось сначала. Даже место работы. Правда в супе на весь отряд попалась пара рыбьих голов. И это пока все.
На следующий день работать стало еще тяжелее, но пока терпимо. И так до вечера.
Авианалетов на Одессу почти не было. Немцы свирепствовали в Крыму и держали Севастополь. Там протекали воздушные сражения. Пока Роммель приказал придерживаться тактики Эпидриона. В одном узком месте подавляющий перевес. И это увы работало. Роммель великий полководец, и сильный организатор.
А советское командование пока не могло приспособится к изменившимся условиям.
Олег Рыбаченко это ощущал кожей, но ничего не мог изменить. Самому проявить инициативу и рассказать? Так только дубинкой получишь, и как знать не переведут ли в качестве наказания в камеру с контингентом по хуже. Где могут как одном кино, даже хорошему бойцу накинуть, когда то спит ремень на горло и… Даже думать об этом противно и хочется плеваться.
А так постепенно втягиваешься в работу и спокойно спишь у окна… Немного приподняв ноги, чтобы кровь отхлынула от сильно сбитых, на глазах грубеющих подошв. Затем…
Так прошла неделя, другая… И лишь в начале июня у них выдался выходной и пацанов оставили в камере. Затем ближе к обеду вывели на прогулку.
Олег Рыбаченко заметил Кренделю:
– Странно все это?
Мальчик-пахан переспросил:
– Что странно?
Олег разъяснил:
– Я уже тут третью неделю, а меня все еще не вызвали для допроса!
Крендель криво усмехнулся:
– А мы тут третий месяц и тоже никто не допрашивает. Просто используют как тягловую силу.
Рыбаченко нахмурил широкий лобик и заметил:
– В моем случае у них должно быть куда больше заинтересованности?