Затем появились стандартные вопросы регистрации с паролем, кодом доступа, именем-фамилией и другими личными данными. Наконец, в красной рамочке выплыл главный вопрос: "Цель погружения?" Я ответил. Честно, на сколько смог, в меру понимания: "Победа восстания декабристов".
Программа подумала и выдала "точки и объекты минимального воздействия на начальном этапе восстания":
1.) предотвратить предательство Я. И. Ростовцева;
2.) придерживаться первоначального плана восстания К. Ф. Рылеева и Е. П. ОболенскогоК. Ф. Рылеева;
3.) организовать действенное руководство восстания С. П. Трубецким.
Следовало понимать так, что воздействие возможно только на начальном этапе, а в процессе восстания бесперспективно? Или что программа может выдать еще один список на все случаи жизни? Кстати, зачем мне чужие рекомендации? Варламов совершенно четко сказал, что программа для лучшего запоминания. Значит, будем ее в этом ключе и использовать. Что надо запомнить? Некоторый объем информации? Какой именно? Программе виднее, конечно. А раз так, нажмем-ка мы на панельку "информация". И будем информацию воспринимать. Так… События. Предпосылки. Экономическое состояние. Топонимика. Действующие лица. Бытовые условия и реалии. Одежда. Еда. Стиль речи. Привычки. Ориентирование на местности…
Всё это выскакивало на экран и почти тут же переключалось на следующее. Я едва успевал бегло просмотреть заголовки, выделенные куски текста и картинки. При этом почти реально ощущалось, как информация жестким и твердым бревном пытается втиснуться мне в мозг. Сразу же начала болеть голова в тщетных попытках охватить всё сразу. И, главное, было совершенно непонятно – застревает ли в ней что-нибудь. Как приспичит, так и выяснится, что ничего не запомнил. Сейчас не проверишь. Придется воспользоваться старинным способом.
Я достал из кармана ручку, листок бумаги и выписал имена тех, чьи действия или бездействие реально могли повлиять на результат восстания:
Ростовцев Яков Иванович. Подпоручик лейб-гвардии Егерского полка.
Оболенский Евгений Петрович, князь, поручик лейб-гвардии Финляндского полка, адъютант Бистрома. Приметы: рост 2 аршина 7 1/2 вершка, "лицом бел, волосы на голове, бороде и бровях светло-русые, на левой щеке имеет бородавку, на правой ноге на берцовой кости знак прежде бывшей раны, говорит шепеляво, корпуса среднего".
Рылеев Кондратий Федорович. Отставной подпоручик. Правитель дел канцелярии Российско-Американской компании.
Трубецкой Сергей Петрович, князь, полковник, дежурный штаб-офицер 4 пехотного корпуса. Приметы: рост 2 аршина 11 1/4 вершков, "лицом чист, глаза карие, нос большой, длинный, горбоватый, волосы на голове и бороде темно-русые, усы бреет, подбородок острый, сухощав, талии стройной, на правой ляжке выше колена имеет рану от ядра".
Панов Николай Алексеевич. Поручик лейб-гвардии Гренадерского полка. Приметы: рост 2 аршина 4 4/8 вершка, "лицом бел, круглолиц, глаза голубые, волосы на голове и бровях светло-русые, нос мал".
Ну, и для полного счастья – генерал-губернатор Санкт-Петербурга Милорадович Михаил Андреевич.
Конкретных планов решил не составлять – соображу на месте. Если что, воспользуюсь аварийной кнопкой и начну еще раз. Варламов, вроде бы, в этом меня не ограничивал. Так и сделаю. Сначала осмотрюсь, попытаюсь что-нибудь сделать, не получится – вернусь и по новой. А сейчас посижу перед монитором, информацию усвою и спать. Если не усвою, всё равно – спать. При вторичном запуске знания освежу.
Это был чудный план. Я не сомневался, что легко его выполню.
Паша разбудил меня рано. На вопросы отвечал кратко и слегка раздраженно: "Да, именно сейчас". "Да, в это время". "Никто не спит, все работают. И тебе того же желаю". "Да потому что необходимо наименьшее воздействие сторонних электромагнитных излучений. Он бы и в пять утра разбудил, да я бы не проснулся. А для субботы семь – в самый раз. Так что иди, Костя, пора".
– Чего делать-то?
– Всё скажут, не беспокойся. Чтоб ты в курсе был, способ перемещения в прошлую реальность называется "методом подселения". Ну, ты понимаешь…
Я не понимал.
– Почему подселения?
– Потому что ты как бы вселяешься в сознание созданного нами индивидуума на основе заданных тобою параметров. Ты же их еще вчера выбирал, помнишь?
Возможно, и выбирал. Только сейчас это вспоминалось с огромным трудом. Зато информация о Петербурге девятнадцатого века так и лезла наружу.
– Так, – продолжал Варламов. – Вещи сложи здесь. Особенно всякую электронику, иначе столько помех будет, что неизвестно, куда закинет. Потом заберешь… И одежду – тоже. Спецкостюм, сам понимаешь, на голое тело надо надевать. И шлем. И сапоги. Всё стерильно, не беспокойся. Для полного погружения – идеальное решение.
Паша выдал мне целлофановый пакет с костюмом, показал шкафчик, куда надо сложить всё снятое с себя, и тактично отвернулся. Я переоделся, покидал в шкаф вещи и запер дверцу.
– А куда ключ?
– Ключ – мне, – довольно осклабился Варламов, – ты же мне доверяешь? Доверяешь?!
– Ну, доверяю… – уныло протянул я.
– Вот, то-то же.
Паша вдруг замялся, посмотрел в пол и, не глядя мне в лицо, сказал:
– Только ты, это, осторожнее.
– Чего осторожнее? Сам же говорил, что никакой опасности нету.
– Может, и нету. Может, и есть. Кто его точно знает. Разное бывает. Люди-то возвращаются – с этим проблем не бывает. Но часто – какие-то не такие. Будто пыльным мешком из-за угла пришибленные.
– И кто их пришиб?
– Не говорят. Молчат.
– Слушай, Паша, откуда ты про всё это в курсе?
– Оттуда. Знаешь, Костя, чего-то я передумал. Не стоит тебе в прошлое лезть. И в виртуальный мир – не стоит. Никуда не надо.
В этом весь Варламов: сначала раззадорит, наплетет всякого, воодушевит, на "слабо" возьмет, а потом на попятную. Тут, если даже сомнения есть, сразу наперекор его последним предупреждениям поступать будешь. Полезешь, куда он не советует.
– Нет уж, – говорю, – я все дела доделал, подготовился. И полезу. Куда надо. А потом расскажу, что там и как. И докажу, что я прав был.
– Ну, твои слова. Не буду отговаривать. Тем более что пуск через десять минут. Как раз под тебя готовили, – Паша с натугой открыл железную дверь и пропустил меня в небольшую комнату без окон. – Ты какой образ взял? – продолжил он, нажимая на сенсорную панель на стене. – Военный в отставке? Удачный. Ну, успеха тебе. Первопроходец…
Варламов криво улыбнулся, и оставил меня раздумывать над его последней фразой. Как-то она меня беспокоила. Что-то не очень для меня приятное слышалось в ней. Но додумать я не успел. Матовые стены неожиданно засветились оранжевым светом, причем, прямоугольник сенсорного экрана выделялся ярко-желтым, мигнули раз, другой, а потом вспыхнули нестерпимым белым светом. Я зажмурился и прикрыл глаза ладонью, легшей на стекло шлема.
А потом по лицу прогулялся холодный ветер…
3
Конечно, я открыл глаза.
Вместо спецкостюма я был одет во что-то другое, чему сразу не смог подобрать названия. Я тупо разглядывал сначала руки, потом ноги, прикрытые длинными фалдами, а потом то, на чем стоял. Стоял я на снегу. Я ковырнул его носком сапога. Да, действительно снег. Куда же делся дом, в котором я только что находился? И почему вдруг наступила зима, когда только что было лето? Ну, и вообще…
Я вспомнил. Вспомнил, где я и зачем сюда прибыл. Глубоко вздохнул, едва не подавившись морозным воздухом, и начал осваиваться.
Тяжелая шинель давила на плечи. Шапка сползала на глаза и совсем не грела. Но не это казалось главным. Главное – определиться, когда я и где. Я огляделся.
Совершенно незнакомое место. Какое-то чужое. Если это Петербург, то выглядел он каким-то слишком деревянным и низким. Причем, деревянные домики смотрелись недавно отстроенными. С чего бы такое? А вдруг что-то коротнуло, и меня забросило в другое место? Или даже в другое время? Техника же еще отлаживается, так что накладки вполне могут быть. Что ж. Аборигены нам помогут. Выйдем с ними на контакт и порасспрашиваем.
Улица не впечатляла жизнью: ни тебе гуляк, ни разодетых господ, ни даже простых людей. Пусто. Только вдали, там, где улица упиралась в перпендикулярную, кто-то маячил. Я неторопливо пошел в ту сторону, придерживая полы шинели, чтобы она не путалась в ногах, вспоминая, какие данные я задал программе. Имя, статус, возраст, в конце концов. Может, и внешность чужая. Гляну в зеркало и испугаюсь.
Пройдя полдороги, я смог разглядеть человека. Крепкий бородатый мужик, одетый в тулуп и шапку, держал в руках деревянную лопату и, чуть наклонив голову, в свою очередь меня разглядывал. Поверх тулупа на нем красовался белый фартук, слегка забрызганный по подолу. Тут же всплыло в памяти, что это дворник, в функции которого входила не только уборка определенной территории, но и соблюдение порядка. Тут можно и на неприятности нарваться. Нетривиальная ситуация. Может, свернуть к кому-нибудь во двор? Или повернуться и побежать обратно? Нет, это будет совсем подозрительным. Наберусь мужества и спрошу, что собирался. А что – вполне невинный вопрос. Может, я действительно заблудился? В первый раз здесь. Как там к дворникам обращаться?
– Эй, любезный! Это что за место?! – я показал рукой назад, откуда пришел.
Мужик как-то странно на меня посмотрел и хрипло сказал:
– Хлебная, милсдарь. Вам куда нужно-то?
– Да вот, заплутал немного.
– Чегось тогда извозчика отпустили? Он бы вам и дорогу показал, и до места довез.
Вопросы дворника казались подозрительными. Чего он пристал? Может, я чего-то не так сделал? Возьмет и полицию вызовет. А там меня в два счета расколют. И отправят в отдаленные места. На том мое приключение и закончится. Оно мне такое надо? Придется оправдываться.
– Понимаешь, я к друзьям приехал и извозчика тут же отпустил. А никого дома нет. Ушли, куда – не сказали. Вот не знаю, куда теперь идти, где искать.
– Как их звать-то? Знакомых-то ваших? Я в округе, почитай, всех знаю. Потому как должность обязывает, – мужик значительно выпятил грудь и оправил фартук.
Подловил. Как есть, подловил.
– Ладно! Ждать не буду. Не поймаешь ли мне извозчика?
– Это конечно ж, милсдарь. Всенепременно, – засуетился дворник. – Тут дождетесь, или пройдете чуток – до Торговой?
– На Торговую? Это можно! Чего ж сразу не сказал! Оттуда уехать – это ж легче легкого! Веди!
Дворник побежал вперед, а я направился следом, соображая – не переиграл ли. И еще. Если ехать на извозчике, ему же платить надо! Небось, немалые деньги. А есть ли они у меня? Поискал по карманам и обнаружил много интересного. Во-первых, деньги. Бумажные и металлические. Во-вторых, какие-то бумаги казенного вида. В-третьих, всякие мелочи в виде платка и маленькой коробочки.
Всё это я вынимал и тут же засовывал обратно. С бумагами разберусь на досуге. Денег должно хватить – я успел заметить две ассигнации по сто рублей, штук пять по десять и по рублю. Даже при курсе монет к бумажкам один к четырем – явно нехилая сумма. Но меня по-прежнему не отпускала мысль о том, какая сейчас дата и действительно ли я в Санкт-Петербурге.
Торговая улица ничем особым не отличалась от той же Хлебной – разве что на ней виднелось несколько небольших каменных домиков, по моим представлениям, никак не уместных для столицы. Два этажа – это разве дом? Но если я на окраине? Тогда ближе к центру и увижу привычные дома – дворцы да особняки. Глупо будет, если вдруг начну спрашивать у прохожих – в Петербурге ли я. Лучше увидеть самому. И сделать выводы.
Прохожих, кстати, здесь было порядочно. Они целенаправленно двигались вдоль по улице, не обращая внимания на редкие окрики извозчиков. Да и сами извозчики зазывали народ без всякого энтузиазма, по привычке. Ну, какой энтузиазм, если нос морозец щиплет, ветер под тулуп задувает, а шапку вчерась в кабаке потерял, когда отогревался. Лошадям проще – привычные. Стоят, не шелохнутся. Все мохнатые, только разной масти, попонами укрыты, из ноздрей пар валит. Санки тоже всех типов. От самых простых, до лакированных, на узких стальных полозьях.
Не успел я окинуть взором всю эту картину, как дворник с Хлебной подбежал к одному из извозчиков и начал что-то шептать, придвинувшись к самому его уху. Извозчик крякал и посматривал в мою сторону. Наконец, последний довод дворника убедил его, и он подъехал ко мне.
– Куда отвезти, барин?
– В центр, – сказал я не раздумывая, – ко дворцу, – надеясь, что хоть какой-нибудь дворец тут найдется.
– К Зимнему, что ль? А по какой надобности?
– Надобность тут казенная… – медленно начал я, раздумывая, стоит ли вообще рассказывать первому встречному о своих планах.
– Казенная? Да вы садитесь, садитесь, – внезапно засуетился извозчик, отстегивая жесткий полог, препроваживая меня на место и с почтением усаживая. – Сейчас с ветерком помчимся.
Он залихватски свистнул, дернул вожжами, и лошаденка потрусила по заснеженной улице, всё убыстряя ход. Извозчик не обманул и гнал во всю мочь. Санки резво неслись по накатанным колеям. Сначала по этой самой Торговой, затем – вдоль Крюкова канала и по Большой Морской, которую я всё-таки опознал, хоть и не сразу.
Город я начал узнавать ближе к Невскому. То там, то здесь мелькали смутно знакомые дома. Вот только в мое время дома эти в большинстве своем были выше этажа на два. Еще поражало некое архитектурное единообразие: треугольные фронтоны, портики, колонны. Очень похоже на казармы какого-нибудь Преображенского полка. Но не мог же весь город быть одной большой казармой!
Выехав на проспект, извозчик резко повернул, едва не задев встречные санки, помянул предков помешавшего ему возницы и прошелся по его лошади. Тот в долгу не остался. Но обменявшись парой фраз, извозчики благополучно разъехались.
– Видали?! – извозчик поворотился ко мне всем телом. – Этим лихачам палец в рот не клади – откусят! Но и мы не промах, чтоб им всё спущать! В другой раз подумает, как с Емелькой связываться! – извозчик погрозил кулаком назад и, переходя на иной тон, добавил: – Вам, барин, куда нужно? Где остановить-то?
– Стой! – приказал я.
Лошадь тут же встала.
Справа вдоль всей Дворцовой тянулся забор, за которым Росси строил Генеральный Штаб, слева желтело Адмиралтейство, а прямо передо мной жемчужно мерцал заснеженный Зимний. Отпали сомнения в том, где я нахожусь. А вот когда…
– Где бы календарь достать… – протянул я, надеясь на ответ.
Извозчик откликнулся:
– Да в лавке Смирдина. Она ж тут, недалече. Мимо проезжали. Прикажете поворотить?
– Постой пока. Напомни, число какое сегодня?
Извозчик не удивился моему интересу. Видно, переход от календаря к числам показался ему достаточно логичным.
– Да двенадцатое ж, барин. Суббота. А что такое?
– Точно! Двенадцатое декабря двадцать пятого года…
Я приготовился уже к тому, что меня поправят, но нет, извозчик никак не отреагировал. Значит, точно попал, куда и собирался.
– Так что, барин, в лавку езжать?
– Погоди… Нет, в лавку мы не поедем. А поедем-ка мы в аптеку, на Миллионную. Знаешь такую?
– Знаю. Таблички-то с названиями никто еще не сымал.
– А ты, чай, грамотен?
Извозчик замялся.
– Прочитать могу, если что. А вот самому писать, так руки вечно не то выводят. Потом ничего разобрать не могу.
– Грамота штука полезная.
– Оно точно. Да вот не каждый выучиться могёт. А нам, извозчикам, без грамоты нельзя…
Мужик тронул лошадь, и она неспешно потрусила через площадь к Миллионной улице.
– Раньше начнешь учить, лучше выучишь, – назидательно сказал я. – Детей учи. Они буковки на лету схватывать будут. Тебя в грамоте превзойдут – твое же дело продолжат.
Мой незамысловатый совет изрядно загрузил извозчика. Он сгорбился, едва шевелил вожжами и весь был какой-то пришибленный. Только когда мы уже проехали почти половину улицы, напротив приметного дома с черными мраморными колоннами, извозчик обернулся и, перестав вдруг хмуриться, сбил шапку на затылок:
– Благодарствую, ваше благородие. Научили Емельку уму-разуму. Без хорошего совета так всю жизнь в грязи и проживешь. Век вам здоровья.
Он подхлестнул лошадь, и остаток пути мы проехали значительно быстрее. Не добравшись до конца Миллионной, мы поворотили и встали возле зеленоватого здания стариннейшей аптеки, бывшей здесь чуть ли не с самого основания города.
– Всё. Дальше не могу – потом не развернуться будет, – извозчик показал на забитую санями улицу. – Хотите – вылазьте. Или к самому подъезду подвозить?
– Не обязательно. Пройдусь. Сколько с меня? – я вылез из саней и встал рядом с извозчиком.
– Целковый…
– Сколько?!!
– А что, барин? Ехали? Ехали! По городу кружили? Кружили! А мне лошаденку кормить. Она ж есть хотить. Да и детки то ж.
– Полтину.
Извозчик тут же надбавил:
– И полполтины сверьху.
– Гривенник сверху.
– Пятиалтынный, а? От сердца отрываю! Все есть хотють.
– Ладно. Уговорил.
Я полез в карман, достал горсть монет и отсчитал извозчику его шестьдесят пять копеек. Тот, довольный, ссыпал их в мешочек, который тут же подвесил обратно к поясу под тулуп, и оборотился напоследок ко мне:
– Здоровьица вам, барин. И жене вашей, и детишкам. И прислуге с челядью… Н-но!Свистнул и умчал, только снег столбом закрутился.
А мне предстояло начать воплощать в жизнь первый пункт предложенного мне плана.
Дом, в котором жили Оболенский и Ростовцев, искать не пришлось – он был второй от угла. Но, подойдя к подъезду, я остановился. Решимость моя куда-то испарилась. Да и в самом деле: если прийти к Ростовцеву на квартиру, то много шансов наткнуться на того же Оболенского, который с ним очень дружен. Какую в таком случае мне выдумывать легенду? Как представляться? Ростовцев просто не захочет со мной разговаривать, если не будет уверен, что я из рядов заговорщиков. Войти в дом и подождать внизу? Не оберешься вопросов от военных и слуг. Торчать же на улице еще хуже – вопросы те же задавать будут, так еще и намерзнусь.
Я чуть прогулялся по улице, постоял, не решаясь ни войти в дом, ни пойти прочь. Минута, другая, и я махнул бы на план рукой и отправился в какой-нибудь трактир отогреваться. Однако именно в этот момент из подъезда вышел сам Ростовцев. В такую удачу трудно было поверить. Посмотрев по сторонам, он скорым шагом направился прочь от меня, так что пришлось его догонять.
Разумеется, догнал. Пристроился сзади, раза два вздохнул для успокоения и позвал:
– Господин подпоручик! Яков Иванович!
Ростовцев явственно вздрогнул, приостановился и обернулся. Он смерил меня взглядом и недоуменно сказал:
– Ч-ч-ч-чем об-б-б-бязан?
– Вы же сейчас от князя Оболенского? Он просил вас догнать и кое-что передать.
– А вы, с-с-с-сударь, кто?
– Мое имя вам вряд ли что-либо скажет. Я знаком с князем еще по Павловскому полку. Он вряд ли упоминал меня. Константин Шумов. Поручик в отставке, – я приподнял шапку и наклонил голову.
Видимо, мой ответ удовлетворил Ростовцева. Он обмяк лицом и любезно улыбнулся.
– С-с-с-слушаю.