- Высшей? Почему сразу высшей? - удивилась Ольга. - Он что, так много японцев порубил своей лопаткой? Или из-за высокого звания?
- Точно не знаю, но говорят, что по личному представлению Сталина, дабы учесть в награждении и его старые заслуги. Он ведь не раз бывал в ближнем бою. В той же Чехословакии именно он захватил наш танк.
- И многим так, по совокупности, зачли старые заслуги?
- Единицам. Высшую степень - только ему. Еще десяток получили вторую. Остальным - по статуту.
- Удивительно сколько мифов о нем крутится, - улыбнулась Ольга. - И гениальный полководец, и грозный воин, бросающийся на врагов с лопаткой. Самолеты хмурым взглядом он еще не сбивает?
- Так ты не слышала новый анекдот про него?
- Что за анекдот?
- Говорят, что в степях Монголии Тухачевского укусила змея, а потом встретилась с ним взглядом и отсосала яд обратно.
- Какая вежливая змея! Это он сам про себя такие шутки распускает?
- Может быть. Никто этого не знает. Однако поговаривают, что он на слуху у всех правителей Европы как один из самых выдающихся военачальников современности. Новый Суворов, который не знает поражений.
- Я слышала, что во время советско-польской войны его разбили.
- То был другой Тухачевский… еще до своей знаменитой болезни, открывшей в нем массу талантов и скрытых качеств.
- В самом деле? - с усмешкой уточнила Ольга. - Дорогая моя, ты ему льстишь. Просто Советы создали красивую легенду. Практически эстрадную звезду.
- Тогда как ты объяснишь тот факт, что примерно месяц назад его жену убили. По слухам - британские шпионы. Легенда, конечно. Но ведь не за каждым театралом бегают наемные убийцы?
- Вот как, - заинтересованно произнесла Ольга. - Значит, он сейчас свободен?
- Дочь и траур, как я понимаю, тебя не смутят? - усмехнулась подруга.
- Дочь?
- Да, семнадцатилетняя девочка. По слухам, за ней ухаживает сын самого Сталина. Очень непростая особа.
- Я люблю сложные задачи, - лукаво улыбнулась Чехова.
- Он хорош, дорогая, но он тебе не по зубам.
- Ты так считаешь? - с вызовом произнесла актриса.
- За ним уже год как охотятся советские красавицы, но он стоит как скала, держа марку образца высокой морали и чести.
- Еще немного и я поверю, что этот офицер - рыцарь без страха и упрека, сошедший со страниц романтических повестей и рассказов, - шутливо ответила Ольга, поглядывая на маршала с явным интересом.
- Даже и не надейся, - с улыбкой заявила подруга.
- Да зачем он мне? - с наигранным удивлением ответила Чехова и посмотрела на Тухачевского с озорным блеском в глазах.
Там же, спустя пару часов.
- Добрый вечер, - поздоровалась Ольга с Францем Гальдером.
- Фрау Чехова! Я рад вас видеть! - разразился формальным ритуалом начальник ОКХ. Михаил Николаевич же, беседовавший до того с Гальдером о польском деле, лишь вежливо кивнул, в знак приветствия. А в голове промелькнула мысль о том, что очередная вертихвостка опять отвлекает от дел. Впрочем, вежливые реверансы затянулись, к неудовольствию маршала, и он с этим ничего поделать не мог - дама буквально прицепилась к нему с расспросами. И ладно бы она - Гальдер и сам с большим интересом слушал ответы, прицениваясь, что ли. А потом подошел Гудериан, Рычагов и начался натуральный балаган, из которого Михаилу Николаевичу удалось вырваться только глубоко ночью.
А в то же время в Москве шло приватное совещание Сталина с Берией по делу "Тишина".
- Первый контакт состоялся.
- Какие-то успехи?
- Объект держался прохладно, но "Валькирия" от этого только сильнее загорелась.
- Хорошо, - кивнул Сталин. - Что по проверке?
- Предоставил сведения по пластичной взрывчатке и полупроводниковому эффекту. По взрывчатке все подтвердилось, свойства и качества совпадают с описанными предположениями.
- Хорошо, - кивнул Сталин. - А что там с полупроводниковым эффектом? Что это вообще такое?
- Грубо говоря, это хороший шанс заменить лампы более компактными и надежными приборами, позволяющими в будущем серьезно миниатюризировать ту же радиотехнику, уменьшив ее электропотребление и повысив качество работы. В частности, он описал устройство точечного транзистора, сославшись на то, что это направление хоть и тупиковое, но достаточно простое решение. Полную проверку он пока еще не прошел, но предварительные отзывы наших специалистов можно охарактеризовать как восторги и общее воодушевление. Они говорят, что этот полупроводниковый эффект - новое слово в радиотехнике. Прорыв.
- Что по Агаркову?
- Нашли. Опросили. Сейчас обобщаем. В дело пустим после возвращения объекта из Берлина.
- Неужели он все-таки из будущего?
- Мне хочется верить в то, что он просто сошел с ума, но сумасшедшие не выдают таких сведений по ходу дела, - развел руками Берия.
- Если так, то нам нужно будет выжать этот вопрос по максимуму.
- Это очень опасно, - твердо глядя в глаза Хозяину ответил Лаврентий Павлович. - Мы не знаем точно, для чего он пришел сюда. Вполне возможно, что он - враг.
- Враг, который приносит нам победы?
- Отвлекает от чего-то главного? Вспомните его слова о коммунизме. Объект не является коммунистом ни в коем разе. Вообще. Однако нам помогает. Кроме того, его рука отчетливо прослеживается в XVIII съезде, который он готовил. Хитро. Обходными путями.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Что он старается нас увести от идей коммунизма.
- Объект это и так прямо сказал, - пожал плечами Сталин. - Причем объяснил почему.
- И мы должны верить ему?
- Мы должны пользоваться им во благо общему делу. Ты скажешь его предложения по реорганизации производства дали негативный эффект? Нет. Самым решительным образом сокращен брак и простои. Стремительно поднимается качество и культура производства. Рабочие сами рвутся в вечерние школы. Осваиваются новые, сложные технологии. Доводят старые. Отрабатываются новые схемы управления и контроля. И все это приводит к тому, что уже только за тридцать восьмой год наш объем выпуска продукции на единицу затраченных материальных ресурсов, часов и ватт возрос на двадцать процентов. Это колоссальный результат! А переработка нефти? Сравни положение у нас в тридцать шестом и сейчас. И ведь тоже без этого пострела не обошлось. И так буквально во всем, чего он касается. Враг? Пусть враг. Пускай он хоть трижды враг. Но он сейчас и здесь приносит пользу. И нам его нужно использовать на благо дела.
- Дела ли?
- Именно дела, - спокойно, но с напором сказал Сталин. - Увеличение эффективности нашей промышленности привело к тому, что мы смогли высвободить больше ресурсов для гражданских нужд. То есть на улучшение жизни простых советских граждан. Лаврентий, скажи прямо, ты считаешь, что это плохо?
- Нет, конечно, - недовольно пробурчал Берия. - Но я ему не доверяю.
- Это неудивительно. Такому человеку вообще глупо доверять, - усмехнулся Иосиф Виссарионович. - Но с ним нужно сотрудничать. Другого шанса нам может не представиться вытащить страну из этого дремучего болота. Так что не дури. Я же вижу, что тебя распирает.
- Он ведь меньшевик, - произнес Лаврентий Павлович. - А то может и вообще - монархист. Чужой. Совершенно чужой для нас человек. Враг. И мы с ним играем в кошки-мышки.
- Ты же сам мне говорил, что он нам выгоден именно как самостоятельный фигурант, - усмехнулся Сталин. - А теперь что? Передумал?
- Я же не знал, кто он.
- Ты и сейчас не знаешь. Как и я. Его слова - всего лишь слова. В душу мы к нему не залезем. Пока не залезем. Так что сосредоточься на операции "Валькирия". Нам нужно туда заглянуть. Иначе так и будем сидеть в потемках, да гадать. Не подойдет Ольга - найди другую. Кого угодно. Главное - чтобы он влюбился в нее и пустил к себе в душу.
ГЛАВА 3
11 августа 1939 года. Германия.
Ставка Гитлера.
- Итак, - начал совещание Гитлер, - господин Риббентроп смог окончательно утрясти все разногласия с Советами в предстоящей кампании. Так что теперь все зависит от вас, господа. - Он обвел всех присутствующих взглядом. - На каком сроке вы остановились? - обратился хозяин кабинета к начальнику ОКХ Францу Гальдеру.
- На первом октября, мой фюрер.
- Что нас останавливает начать операцию раньше? Со слов Риббентропа Советы готовы выступить хоть через две недели.
- Танки, мой фюрер. И самолеты. Все упирается в них. Согласно подписанному вами предписанию от пятого марта сего года мы сосредоточили все усилия на новых тяжелых и средних танках, отбросив все остальные как слишком слабые. "Тройки" сейчас переделываются в самоходные артиллерийские установки, а "двойки" переведены в категорию вспомогательных машин разведывательных батальонов и их производство серьезно сократилось за ненадобностью. Да и освободить промышленные мощности тоже потребовалось. С новыми же машинами натуральная беда. Даже успехи господина Шпеера не позволяют раньше названного срока завершить комплектование двух танковых корпусов и отдельного тяжелого полка. Альберт только разворачивается, а дела до него были слишком запущены. Господин Тодт уделял чрезвычайно большое внимание дорожному строительству. Настолько, что… - Гальдер замолчал, выразительно взглянув на Канариса, который все понял и поддержал начальника ОКХ.
- По сведениям наших разведчиков, в случае войны с Великобританией при равенстве потерь мы бы проиграли из-за того, что производим самолеты медленней.
- Так он вредил!
- Нет, - убежденно ответил Канарис. - Фриц просто не справился с возложенной на него задачей. Причем в вопросах, связанных с дорожным строительством, даже отличился. Поэтому я предлагаю выделить для господина Тодта отдельное ведомство и поручить следить за дорогами Рейха. Это его призвание. В отличие от промышленного производства. - Гитлер несколько секунд подумал, после чего кивнул и обратился к Гальдеру.
- Продолжайте, генерал.
- Особенно трудно идут дела с тяжелыми танками. Мы, в принципе, можем выкроить пару недель, отказавшись от участия этого полка в боях, но тогда наши потери будут значительно выше. Ведь у поляков нет противотанковых средств, позволяющих бороться с лобовой броней в сто миллиметров. Эти танки на острие главного удара станут надежным тараном, способным проломить любую оборону противника.
- Нет! - эмоционально отреагировал Гитлер. - Ни в коем случае нельзя отказываться от тяжелых танков. Мы получили хороший урок в Чехословакии. И такого повториться больше не должно!
- Так точно, мой фюрер, - кивнул Гальдер. - Аналогичная ситуация у нас с авиацией. "Штуки" и "стодевятые" - это ядро Люфтваффе. Без них мы ничего не сможем сделать. А после тех потерь, что мы понесли в Чехословакии оправиться нам не просто. Неожиданно мощная ПВО, организованная чехами, оказалась для нас сюрпризом.
- Поляки нам его не преподнесут?
- Никак нет. В этот раз мы тщательно следим за их покупками. Кроме того, в Польше, в отличие от Чехословакии обороной командует не Тухачевский.
- Тухачевский?
- Да, - кивнул Гальдер. - Маршал Советского Союза. Дважды награжден высшими воинскими наградами СССР - звездами героя. Именно он автор успешной оборонительной войны чехов и именно он стоял во главе советских войск в Монголии.
- Надеюсь, он будет командовать советскими войсками в Польской кампании?
- Так точно, - кивнул Канарис. - По нашим сведениям, Советы стягивают против Польши свои лучшие части, чтобы не ударить в грязь лицом на европейском театре. Маршал Тухачевский более-менее оправился от ранений, полученных в Монголии, и по нашим сведениям именно его поставят командовать войсками в Польше.
- Ранений? - снова удивился Гитлер.
- У маршала есть страсть - он любит наблюдать за ходом боя практически с передовой, а потому является частым гостем наблюдательных пунктов. В Монголии случился конфуз - небольшой отряд японских солдат прорвался через заграждение и атаковал позиции, где находился Тухачевский. Маршал лично принял участие в рукопашном бою, пользуясь, по слухам, малой пехотной лопаткой. Получил несколько неопасных ранений, но не оставил поле боя, пока его бойцы не обратили японцев в бегство. Причем продолжал сражаться даже раненым.
Гитлер задумался на минуту, прохаживаясь по кабинету.
- Хорошо. Что по остальным войскам? - обратился фюрер, выйдя из задумчивости, к Гальдеру. - Есть какие-нибудь затруднения?
- Есть, конечно, - невозмутимо ответил начальник ОКХ. - Но они все в пределах разумного и сроков не задерживают.
- Мой фюрер, - подал голос Гудериан, - вы позволите?
- Конечно, - улыбнулся довольный Гитлер, сделав приглашающий жест.
- Ваше решение о переводе Панцерваффе на средние "четверки" и тяжелые "пятерки" было дальновидно и правильно. Чехарда с мелочью нам совершенно ни к чему. Но работая над материалами кампании в Чехословакии, я пришел к выводу, что нам нужно строить больше бронетранспортеров. Пусть и не гусеничных, а колесных, но строить. Они очень серьезно повышают стойкость панцергренадир даже если в роте есть хотя бы одна или две машины. Да и штабным желательно выделить бронетранспортеры, дабы снизить потери от засад и внезапных обстрелов.
- Это реально? - обратился фюрер к Гальдеру.
- Колесные - да, с полугусеничными есть проблемы. Они очень трудоемки в производстве. По крайней мере, господин Шпеер утверждал именно так.
- Панцерваффе такое решение устроит?
- Вполне, - кивнул Гудериан.
- Прекрасно! - подвел итог краткой дискуссии фюрер. - Итак, господа, прошу высказываться. Какие еще у кого трудности? Мы должны произвести очень благоприятное впечатление на весь мир, продемонстрировав могущество Вермахта, - воодушевлено произнес Гитлер, продолжая долгое и непростое совещание.
Тем временем в Москве…
Тухачевский неспешно прошелся по своему кабинету и сел на мягкий, кожаный диван, который тут поставили за время его лечения в госпитале. Ему было слегка тревожно.
Вот уже несколько дней он проводил в относительном покое. Ни Сталин, ни Берия его не тревожили, занимаясь проверкой предоставленных сведений. Дела по подготовке к польской кампании шли своим чередом, а советские газеты буквально захлебывались в благоговейной ярости, описывая зверства польских извергов над белорусами, украинцами и немцами. Да и не только советские. СССР, Германия, Италия, Испания, Чехословакия, Венгрия пели в унисон. Даже французы с бельгийцами время от времени отличались статьями, в которых пересказывали антипольскую истерию. А ему было невыносимо скучно и тоскливо. Казалось, что он тут находится на каких-то птичьих правах и его в скором времени закроют в камере, начав выпытывать все, что накопилось в его голове за столько лет. Вполне рациональное решение. Где еще можно встретить такой солидный источник информации?
Тухачевский закурил папиросу и задумчиво посмотрел в окно. Прошло практически четыре года с момента внедрения. И все это время он ни на минуту не останавливался, стремясь сделать "последний вздох" перед смертью. Реализовать последний шанс. Последнюю надежду. Много ли получилось?
Полностью реформированная научно-исследовательская и опытно-конструкторская деятельность пошла буквально семимильными шагами. Серьезная модернизация и развитие промышленности в наиболее стратегических важных областях позволяла к концу текущего года начать массово выпускать новые, современные и вполне совершенные образцы техники, никак не увязывающиеся с воспоминаниями. Чего только стоит одна концепция боевых платформ и основной танк? А создание основного авиационного двигателя под собственный бензин "сотку", производство которого уже осваивалось на Рыбинском, Московском и Запорожском моторостроительных заводах. То есть тот зоопарк, который имел место в далеком прошлом, был приведен к более-менее приличному виду. Аналогично шло дело и в других областях. Например, в Красноярске достраивался алюминиевый завод и теплоэлектростанция для него. Да и вообще, алюминиевая промышленность СССР развивалась не в пример энергичнее альтернативной реальности, выползая, по прогнозам, к концу года практически на удвоение! А что будет дальше? При том, что СНК уже носом землю роет, пытаясь изыскать способы увеличить производство этого ценного сырья…
В этот момент зазвонил телефон, прервавший раздумья.
Тухачевский нехотя встал, подошел к столу и снял трубку.
- Слушаю.
- Товарищ маршал, - раздался в трубке голос секретаря, - вас просит товарищ Берия. - Михаил Николаевич напрягся. "Началось", - пронеслось у него в голове. Он до скрипа сжал трубку и спустя пару секунд ответил:
- Соединяй.
- Здравствуйте, Михаил Николаевич, - раздался спокойный голос наркома внутренних дел.
- Здравствуйте, Лаврентий Павлович, - ответил слегка опешивший от такого тона Тухачевский, ведь он знал о вполне явственной трещине, что пролегла между ними в последние недели. А тут - по имени-отчеству величает. Странно.
- Завтра в двадцать три часа будет совещание в Кремле по вопросу, поднятому пару недель назад. Вы меня поняли?
- Ясно понял.
- Хорошо. В таком случае не опаздывайте. И захватите с собой подготовленные вами материалы. Вы ведь их подготовили?
- Да, Лаврентий Павлович, подготовил. Мало, конечно, но сколько успел.
- Вот и замечательно. Предупредите дочку, что будете поздно. Разговор, вероятно, затянется.