- Товарищ генерал-майор, верить на слово вы мне, конечно, не обязаны, равно как и доверять взявшимся неизвестно откуда бумагам. Перед отправкой моей группы к вам в штабе это обсуждали. Давайте так. Наши истребители уже приступили к работе над территорией Белостокского выступа. С шести утра они полностью берут под контроль воздушное пространство, для этого выделена эскадрилья "Су-27" и эскадрилья "МиГ-29". Думаю, с рассветом люфтваффе снова начнет действовать, и вы сможете своими глазами пронаблюдать показательную порку. Далее. Назовите участок, где действует часть, с которой у вас есть надежная телефонная связь. Хорошо бы, чтобы позиции немцев просматривались с НП. Через двадцать минут после того, как вы назовете цели, по ним отработает наша ударная авиация. Это будет первый этап. На втором этапе, когда вы убедитесь, что мы воюем на одной стороне, планируется наладить воздушный мост, направить в ваше расположение аэромобильный госпиталь - знаете, у нас очень хорошая медицина, помочь вам кое-каким оружием и боеприпасами. Естественно, вы будете получать самые свежие данные авиаразведки. С первым же обратным рейсом в наш штаб убудет назначенный вами представитель. А насчет "немцев навести" - займите места в убежищах, ну и меня расстрелять вы всегда успеете. Ну? Так как, где разворачиваться?
Голубев долго смотрел на майора тяжелым взглядом, потом буркнул:
- Разворачивайтесь здесь…
Помолчал и с каким-то неожиданно жалобным выражением на лице спросил:
- "МиГ-29", говоришь? "Су-27"? "МиГ-1" знаю, "МиГ-3", "Су-2" знаю… А это что за звери? И что, две эскадрильи - это много?
- Вот вы их в деле и увидите, - ответил Перевалов. А сам подумал: "Ф-фух. Самый сложный выход. Сначала проникни в штаб, да так, чтобы никого не убить и чтоб тебя не убили, а потом этот разговор. Проще двух Хаттабов, трех Бараевых и четырех Гелаевых ухлопать…" Затем он нажал тангенту и негромко произнес в микрофон: "Бес! Кадет! Ко мне! Разворачивайте "Акведук" с планшетом и Р-853!"
Впрочем, Перевалов немного кокетничал. Он отлично знал себе цену, знал, что позывной Проф им вполне заслужен, что ходит в "группниках" в недавно присвоенном майорском звании просто потому, что группа его - особая, но что все равно пора с выходами заканчивать, возраст. И что если этот выход закончится успехом, то его заявлению на поступление в академию будет дан зеленый свет, и неприметный комплекс зданий, расположенный по адресу: улица Народного Ополчения, дом пятьдесят, откроет перед ним ворота новой карьеры.
В палатку, пригнувшись, один за другим вошли два таких же размалеванных "леших" и тут же начали расстегивать плоские зеленые ранцы. Майор повернулся к Голубеву:
- Товарищ генерал-майор, разрешите привести себя в порядок и камуфляж снять, а то неудобно как-то…
Через полчаса, когда солнце уже вставало, Голубев вернулся в штабную палатку. Здесь уже кипела жизнь. На дополнительных столах были установлены несколько окрашенных в защитный цвет металлических ящиков, в которых, несмотря на отсутствие привычных шкал, приборов со стрелками и верньеров, почему-то сразу угадывалась аппаратура связи. Над ними колдовали двое "леших", смывших с лица жуткую лягушачью раскраску и скинувших "лохмушки". Впрочем, свободного покроя форма, в которую были одеты разведчики, тоже была испещрена размывающимися коричнево-зелеными кляксами. На их работу и на прислоненные к столу автоматы со странными толстыми стволами с интересом посматривали связисты РККА, державшиеся, впрочем, особняком. Заинтересовавшийся Голубев подошел поближе и начал рассматривать форму.
- Это называется "цифровой камуфляж", товарищ генерал-майор, - пояснил из-за плеча возникший, будто из воздуха, Перевалов, одетый в такую же "цифру" и даже успевший побриться. На голове у него была гарнитура с одним наушником и микрофоном.
- И как, удобная форма?
И тут взгляд Голубева упал на плечи с майорскими погонами.
- Так это что же, вы там все - белогвардейцы?
- Погоны в армии введены приказом Наркомата обороны от января 1943 года за подписью товарища Сталина. Им же командиры переименованы в офицеров, - холодно ответил майор. Ему совершенно не хотелось вступать в политические дискуссии. - Кадет, ну скоро там?
- Что, и конституционных демократов у вас из штаба Духонина возвернули? - язвительно спросил генерал. Но Перевалов не отреагировал, потому как Кадет ответил:
- Есть связь, товарищ майор! Канал устойчивый!
- Ну что, товарищ генерал-майор, можно начинать работать?
В этот момент один из связистов оторвался от трубки полевого телефона: "Посты ВНОС сообщают! Наблюдают две группы самолетов противника, одну - со стороны Ломжи курсом на Осовец, вторая со стороны Сурожа идет к нам, а также три самолета-разведчика на большой высоте. Один входит в район расположения штаба!"
- Воздух! Всем в укрытия! Проверить маскировку!
Штабные командиры забегали, за стенами раздались выкрики командиров, повторявших команды.
Перевалов нажал на тангенту Р-168 и проговорил в микрофон:
- Редут, я Консул! Как слышите, прием!
- Слышу хорошо, Консул, как обстановка?
- ВНОС сообщают о двух групповых и трех одиночных целях. Видите их, прием?
- Видим их и еще на подходе. Маленькие в воздухе, готовы войти в зону. Позывной - Флакон. Связь на оговоренной частоте.
- Понял, Редут! Командуйте начинать работу с одиночной цели над Хорощем. Флаконы, это Консул. Как меня слышите?
- Здесь Флакон-4, Консул, слышу нормально, готов работать. РВП - семь минут.
- Флаконы, работайте по плану, только просьба - покажитесь земле.
- Принято, Консул, занимайте места согласно купленным билетам!
Перевалов повернулся к командарму.
- Товарищ генерал-майор, а есть у вас тут НП с хорошим обзором воздушного пространства? Ну и с укрытиями, на всякий случай…
- А пройдемте на ближний пост ВНОС, это метров двести отсюда, - предложил подошедший генерал с голубыми авиационными петлицами, орденом Ленина, Красной Звезды и звездочкой Героя Советского Союза на груди.
- Ну пойдемте, - обреченно махнул рукой Голубев. - И ты, Сергей Александрович, давай с нами. Все равно тебе командовать теперь некем. Пойдем посмотрим, что могут наши… из будущего…
Через пару минут быстрой ходьбы по лесной дорожке, вдоль провешенной на кустах "полевки", вся группа - пыхтящий, как паровоз, Голубев, летчик, оказавший командиром практически уничтоженной 9-й смешанной авиадивизии Черных, Перевалов, несколько командиров из штаба и старший лейтенант Ходоренко с тремя бойцами - вышла на опушку леса, где около выкопанных щелей разместился пост ВНОС - два красноармейца с биноклем и обшарпанным деревянным ящичком полевого телефона образца тридцать первого года. В небе уже висел заунывный вой ползущего на трехкилометровой высоте "костыля", одномоторного "Хеншеля-126", а на юге показались точки походящих к лесному массиву вражеских самолетов.
- Сейчас наводить будет… - обреченно произнес Черных.
- Не успеет. Внимание, начинается… - Перевалов уже услышал далекий, на грани восприятия характерный шум двигателей реактивных самолетов, приближающихся со стороны встающего солнца. Первая пара "МиГ-29" пронеслась над полем. Черных жадно рассматривал совершенно невообразимые в сорок первом очертания, серо-зеленый камуфляж, два киля, поблескивающий на солнце фонарь кабины и ощетинившиеся боевой подвеской скошенные назад плоскости с красными звездами. Между тем траектория полета "МиГов" упруго изогнулась, двигатели выплюнули густые шлейфы дыма, с консолей сорвались ясно видимые белые струи уплотненного воздуха, и пара почти вертикально ушла в зенит, в направлении разведчика.
- Загорелись… - буквально выдохнул Черных. Он привык считать, что дым из двигателя однозначно предвещает катастрофу.
- Нормально. "МиГи" всегда на форсаже дымят… - перекрывая накатившийся гром, успокоительно крикнул Перевалов.
Между тем в передней части фюзеляжа первой машины блеснул огонь, и трассы снарядов ушли к немецкому разведчику…
"Костыль" встал на крыло, пытаясь выйти из-под обстрела, раздался треск, как будто где-то рвали материю - это наблюдатель заметил приближающуюся снизу смерть и открыл огонь из пулемета. Но огненные шарики снарядов уже уткнулись в стык плоскостей и фюзеляжа, и самолет разломился на несколько кусков. Отвалившаяся плоскость закружилась, как падающий лист, а фюзеляж с единственным оставшимся крылом, охваченный пламенем, рухнул вниз. От него отделилась темная точка, над которой раскрылся белый одуванчик парашюта.
- Ходоренко, бери бойцов, немца задержать и в штаб!
Тем временем набравшая высоту пара "МиГов" сделала полупетлю и пошла в сторону приближающейся строем пеленг-группы немецких самолетов. На стоящих накатила следующая, вторая волна грома - это вторая пара прошла чуть в стороне, охватывая немцев (Черных посмотрел в бинокль и опознал двухмоторные истребители-бомбардировщики "Мессершмит-110") в гигантские клещи. Промелькнули дымные трассы ракет, и первые "мессеры" посыпались на землю. "Мессершмиты" рассыпались, начали разворачиваться, но пары "МиГов" продолжали качать смертоносные качели на встречно-пересекающихся курсах. Крутой набор высоты, полупереворот, пикирование и новый набор, иммельман и следующий заход с нового направления. И в конце каждой атаки - две-три падающие вражеские машины… Стрелки "мессеров" пытались огрызаться, но трассы их пулеметов безнадежно опаздывали, тянулись куда-то в сторону, в то время как огненные шарики, слетающие с острых клювов их стремительных палачей, находили свои цели с удивительной точностью. В это время на сцене появились новые игроки: подошла девятка Bf-109, и пилоты эскадры Мельдерса попытались, атакуя с пикирования, прекратить избиение. Только пилоты двадцать первого века, похоже, были готовы.
Одна пара осталась добивать "стодесятые", а вторая повернула навстречу "худым". Рокотнули авиапушки, и первые два "мессера", охваченные пламенем, так и не вышли из пике. Строй немецких истребителей смешался. "МиГи" же обогнули клубок по огромной наклонной дуге. Несколько томительных секунд - и вот они уже выше группы немцев. Тем временем к работе присоединилась и вторая пара, спустившая на землю последний двухмоторник. Один за другим еще четыре Bf-109 отправились на последнюю встречу с землей. Оставшиеся развернулись и, пикируя, попытались выйти из боя, но удалось это только двум. Четверка "МиГов" собралась и вновь прошла над полем, покачивая крыльями.
- Консул, мы бэка расстреляли и идем домой. Удачи!
- Флаконы, спасибо за красивую работу и удачи! - Перевалов повернулся к генералам. - Вот и все. Теперь только так и будет.
Черных смотрел на встающие над полем и перелесками столбы черного дыма в полном смятении чувств. Он безоговорочно поверил в "союзников из будущего", хотя всего четверть часа назад эти слова Голубева показались ему какой-то нелепой шуткой. С одной стороны, душа его испытывала мстительную радость от того, что "эксперты" люфтваффе, за два дня уничтожившие его дивизию, теперь догорают на земле. Одновременно он буквально задыхался от зависти к летчикам, пилотировавшим эти невероятные машины, которые вели бой спокойно и уверенно, словно выполняя привычную работу. Как опытный летчик он почувствовал это совершенно ясно. Да, это была именно работа, а не яростная схватка. Немецкие асы, с которыми у него были старые счеты еще с Испании, тоже так летали, но сейчас они столкнулись с противником, который неизмеримо превосходил их по оснащению. "Какие машины, боже, какие машины! - думал он. - Сколько раз пытался представить себе самолеты будущего, но никогда не думал, что они будут выглядеть именно так… А эти их эрэсы, которые сами за целями гоняются!" И еще где-то глубоко, в самом уголке души скреблась и не давала покоя обида: "Господи, ну где же вы были со всем своим сверхмогуществом вчера и позавчера, когда мои ребята гибли?" Умом Черных понимал, что мысль эта, наверное, несправедливая - немцы летали не только над Белостокским выступом, и у потомков, наверное, хватало дел и на других участках фронта. Но до конца отогнать эту обиду он все-таки не мог…
- Ну что, товарищи генералы, пора возвращаться в штаб? Будем штурмовики на немецкие позиции наводить.
Заканчивался третий день войны…
Вызванные в штаб командиры корпусов и дивизий выходили из палатки, где только что закончилось большое совещание, но никто не торопился возвращаться на свои КП - слишком необычным был этот день, слишком трудно было принять и осмыслить все то, что обрушилось на них, и слишком противоречивые чувства они испытывали. С одной стороны, чувство надвигающейся катастрофы, которое практически все они испытывали еще вчера, потихоньку отступало, уступая место надежде на успех. Ведь все они видели, как над всей территорией выступа сыпались с неба самолеты люфтваффе, видели эти фантастические разящие стрелы со звездами на крыльях. Многие вспоминали шок, который они испытали, когда на поле, как упавшие с облаков киты, опустились вертолеты "Ми-26", из которых начали выкатываться странные, непонятные машины. По дорогам к Осовцу, Сурожу, Домбровой уже пылили грузовики, забитые ящиками с противотанковыми гранатометами и одетыми в пятнистый камуфляж инструкторами, которые уже к завтрашнему утру должны научить бойцов пользоваться всеми этими "шмелями" и "мухами". Кто-то видел сам, а кто-то со всей серьезностью воспринял рассказы своих товарищей о том, как выглядят немецкие позиции после ударов "авиации потомков", как на участках километровой длины земля превращается в сплошную полосу разрывов и как мгновенно замолкают вражеские батареи. Да, с такой поддержкой можно и повоевать!
Но вот с другой…
Исчезновение целой страны и появление на ее месте каких-то других просто не укладывалось в голове. Сталина - нет, ВКП(б) - нет, Тимошенко, Василевского, Ворошилова - никого из них нет в этом мире. Люди в форме РККА оказались предоставлены самим себе и должны будут найти какое-то новое место в жизни. Они понимали, насколько это будет непросто. Прилетевшие на вертолетах для участия в совещании генерал-майор и два полковника из "штаба Западного направления объединенных сил государств ОДКБ" были доброжелательны, вежливы и профессиональны, но они были совершенно чужими. Чужими во всем, от своей пятнистой формы со старорежимными погонами, до выражения лиц, манеры говорить и держаться. А еще семьи… Большинство командиров все же не поверили успокоительному сообщению ТАСС и под разными предлогами спровадили семьи на восток. Теперь их жены и дети были там же, где Сталин и Ворошилов, то есть - неизвестно где, и вероятность увидеть своих близких, даже если они сами останутся живы, равна нулю. И это, как приговор трибунала, который "окончательный и обжалованию не подлежит", давило и мучило сильнее всего. Но как бы то ни было - нужно воевать…
На совещании, в котором дистанционно участвовал командующий силами ОДКБ генерал-полковник Постников (кстати, именно то, что участники могли видеть на натянутом белом экране вполне живого человека, сидящего в командном бункере где-то под Минском, а он, в свою очередь, их тоже видел и слышал, убеждало в возможностях потомков даже сильнее, чем бомбовые удары по немцам), решался в основном один вопрос: наносить сразу два удара, один на Сувалки, а другой - вдоль дороги на Слоним и Барановичи, или же сначала пробить коридор, соединяющий окруженную армию с силами ОДКБ, а уже потом совместными усилиями бить на Сувалки, навстречу войскам "потомков", наступающим из Калининградской области (которую командиры РККА по привычке называли "Восточной Пруссией"). Решили действовать по второму варианту. На подготовку к операции давались сутки.
Майор Перевалов, который все совещание тихо просидел в сторонке, тоже вышел из палатки, прислонился к еще хранящему дневное тепло стволу березы, вытащил из кармана пачку "Золотой Явы" и с удовольствием затянулся. Вообще-то, он курил исключительно редко, но сейчас почувствовал острое желание втянуть в себя ароматный дым. Он все сделал правильно. С того момента, как офицеры его группы один за другим канули в проем хвостового люка "Ил-76" и над ними раскрылись черные "матрацы" управляемых парашютов "Арбалет", прошло чуть меньше суток. За это время они успели просочиться мимо заслонов РККА, которые на тот момент были для спецназовцев даже более опасны, чем немцы, захватить и уговорить начальника охраны штаба 10-й армии (ну хорошо, не совсем уговорить, но сопли жевать было просто некогда), убедить Голубева разрешить включить радиостанции и делом доказать как союзнические намерения, так и силу современной техники. Теперь тысячи рядовых останутся живы, а если и погибнут, то совсем не так, как в сорок первом, и Черных не расстреляют, и мертвого Хацкилевича не будут везти на броневичке, а потом не похоронят в безымянной могиле на околице деревеньки Клепачи под Слонимом. Страны ОДКБ получили в качестве союзников целую армию, пусть уже изрядно потрепанную, но все же вполне способную компенсировать катастрофическую нехватку живой силы в войсках XXI века. В общем, Военно-дипломатическая академия, можно считать, уже в кармане.
И тут, словно прочитав мысли майора, к нему подошел командир с танковыми петлицами генерал-майора, с умным лицом, выразительными глазами и глубокой ямочкой на волевом подбородке.
- Хацкилевич, Михаил Георгиевич. Простите, вы куревом не богаты? Я свои в танке оставил…
- Да, конечно, пожалуйста! - Перевалов протянул раскрытую пачку и щелкнул зажигалкой.
Хацкилевич затянулся, пустил дым, хмыкнул…
- На мой вкус - все же слабоваты…
- А вы фильтр оторвите! Да, вот эту желтую штучку…
Потом, помолчав, Хацкилевич добавил:
- Мне послезавтра 7-й и 4-й танковыми атаковать. Тут сказали, что атаку поддержат какие-то "боевые вертолеты". На совещании неудобно спрашивать было, не просветите, что это такое?
Перевалов улыбнулся.
- Думаю, вам понравится, а вот фашистам - не очень… В общем, это танк, только летающий. Пушки тридцать миллиметров, эрэсы….
- И что, быстро летает?
Перевалов хитро посмотрел на Хацкилевича и сказал:
- Теоретически - триста шестьдесят километров в час, но практически он такой скорости не дает.[5]
Еще раз улыбнулся и неожиданно для самого себя, нарушая вбитые с курсантских времен правила субординации, подмигнул.