Ну что, облом? Я лихорадочно думал, что делать дальше. Вот всегда у меня так - когда надо принимать быстрое решение в экстремальной ситуации, у меня мысли скачут, как блохи… и в конце концов мой выбор обычно оказывается ошибочным. Может, и в самом деле надо добраться до облвоенкомата? Пойти, так сказать, нормальным официальным путем? Я потоптался еще с минуту у КПП и повернул обратно к автобусной остановке.
Тем временем, пока я совершал утреннюю прогулку, а потом маялся фигней у ворот воинской части, события на границе с Польшей зашли уже довольно далеко. Все началось с того, что под утро те, кто не спал, сидя на дежурстве, заметили странное свечение неба, кратковременные перебои со связью, несколько резких порывов ветра - и все пришло в норму. Лишь единицы смогли полюбоваться мистическим зрелищем - во внезапно сгустившейся и тут же снова просветлевшей предрассветной дымке южнее Мамонова и Железнодорожного исчезли здания пограничных и таможенных пунктов на польской стороне, да и весь ландшафт заметно преобразился. Куда-то пропали все постройки, возведенные за последние десятилетия. Деревья, которыми было обсажено шоссе, стали выглядеть явно моложе и вдруг оделись зеленой листвой, исчезли все таблички и надписи на польском языке, а на шоссе явственно проступил стык между дорожным полотном с нашей и с той стороны. Естественно, что в таких обстоятельствах обычная процедура пограничного перехода сделалась невозможной. Пока местное начальство таможенников колебалось - стоит ли названивать, поднимая из постелей свое сонное начальство в Калининграде, а погранцы автоматически сообщили о случившихся непонятках дежурному в погранотряд, получив от него порцию мата за нелепый розыгрыш среди ночи, решено было, от греха подальше, пока тормознуть всех желающих попасть в Польшу.
Между тем с польской стороны на шоссе стали появляться машины, которые можно было бы назвать мечтой коллекционера, - черный "Опель Капитан", светло-серый "Опель Кадет", два грузовика "Блитц" в армейской раскраске. Потом одна за другой появились три подводы на пневматическом ходу, влекомые флегматичными битюгами. Последним перед пограничным пропускным пунктом остановился сияющий черными, как будто лакированными, боками солидный "Мерседес". Несколько человек (среди штатских выделялись двое в форме вермахта и один - в светлой форме люфтваффе) вышли из автомобилей и, явно не веря своим глазам, рассматривали деревья с наполовину облетевшей золотистой листвой, указатели на русском языке, трехцветный флаг, эмблемы с двуглавым орлом и вереницу легковушек, грузовиков и автобусов никогда не виданных ими ранее моделей перед контрольным пунктом.
Один из офицеров в форме вермахта подошел к контрольному пункту и стал выспрашивать что-то на ломаном польском. Ему ответили по-немецки. По мере развития диалога лицо его все больше вытягивалось, он заметно занервничал и, прервав разговор, быстро вернулся к своему автомобилю, на ходу бросив несколько фраз окружившей его группе немцев. Вскоре легковушки и два грузовика стали разворачиваться на шоссе и отправились в обратный путь. Некоторое время спустя за ними последовали и подводы. Еще через полчаса на дороге показался мотоцикл, высадивший недалеко от пограничного перехода парный полицейский пост, который стал заворачивать обратно всех едущих и идущих по шоссе.
Не прошло и полутора часов, как пограничники и таможенники получили наконец какие-то распоряжения сверху. Они принялись разворачивать очередь автомобилей, скопившихся перед КПП, и, подгоняя водителей при помощи всего богатства русской лексики, направлять их в обратную сторону, к Калининграду. Еще через час к КПП подъехал БТР-70 и грузовик "Урал", из которого стали выскакивать пограничники и, повинуясь командам лейтенанта, разбегаться в стороны от шоссе, занимая позиции и начиная окапываться. БТР сдал немного назад и встал у поворота дороги, частично спрятавшись за угол старого кирпичного здания еще немецкой постройки.
Перед зданием облвоенкомата гудела толпа. Но здесь уже было видно некое подобие организации: перед зданием было расставлено несколько столов, за которыми сидели военные с какими-то бумагами. К этим столам выстроились очереди. Покрутив головой и обнаружив столик с надписью "Информация", я пристроился в хвост самой длинной очереди.
- Ну, что тут? - спросил я своего собрата по несчастью, стоявшего передо мной.
- Все просто: сортируют нашего брата и расписывают - кого куда. Ща узнаем, к какому столику пристраиваться, а там уже скажут… - он махнул рукой.
Наша очередь продвигалась неспешно, но вот наконец и я предстал перед мужичком явно пенсионного возраста в защитного цвета рубахе без знаков различия. Его камуфляжная куртка с серым воротником искусственного меха висела на спинке стула.
- Военный билет есть? - бросил он, на мгновение оторвав взгляд от списков и посмотрев на меня.
- Нету. В отпуске же… - я отрицательно помотал головой.
- Тогда паспорт, - мужичок опустил голову, снова уткнувшись в свои списки. Я протянул свой паспорт. Мужичок раскрыл его и стал аккуратно, не торопясь, записывать мои паспортные данные. Покончив с этим делом, он задал следующий вопрос:
- Состав?
- Командный, - отозвался я. Очередной вопрос не заставил себя ждать:
- Звание?
- Старший лейтенант.
- Код военно-учетной специальности?
- Что, я ее наизусть помнить должен?! - возмутился я. - Командир мотострелковой роты.
Мужичок никак не отреагировал на мое возмущение, неспешно вписывая мои данные в графы от руки разлинованной таблицы, и приписал в конце: "Заполнено со слов". Затем он снова оторвал взгляд от списков и вынес вердикт:
- К столику номер два, - и с этими словами он протянул мне листок с моими данными, заполненный под копирку. Хорошо, хоть второй раз все повторять и записывать не придется. Когда подошла моя очередь у второго столика, я молча положил перед сидевшим там капитаном свой листок. Пробежав его глазами, он протер носовым платком шею (припекало, надо сказать, уже изрядно - как будто не октябрь, а прямо июль!) и меланхолически произнес:
- Ну, роты вам, пожалуй, нигде не отыщется…
- И не надо! - поспешно поддержал его я. - Мне и взвода многовато будет.
- Ну, это как получится, - столь же меланхолически ответил он. - Тут у нас неподалеку как раз мотострелковая часть развертывается. Там вас куда-нибудь определят.
Он заполнил бланк предписания и назвал мне смутно знакомый адрес. Кажется, именно по этому адресу я в незапамятные времена, еще школьником, был в музее боевой славы 1-й Гвардейской Пролетарской Московско-Минской орденов кого-то там дивизии (по нынешним временам, впрочем, дивизия - в связи с неуклонным ростом мощи наших Вооруженных сил - усохла до бригады, а бригаду вскоре урезали до полка).
На КПП 7-го омсп меня встретили чуть более дружелюбно, чем в Переславском. Дежурный офицер с повязкой, глянув на мое предписание, протянул:
- A-а, партизан? - и, ткнув пальцем в сторону спортивной площадки между добротными казармами старой немецкой постройки, добавил: - Вон там вашего брата собирают.
Я присоединился к пестрой группе штатских человек примерно в полсотни, рядом с которыми не было видно ни одного представителя командования части.
- Всем здравствуйте! И чего тут слышно? - поприветствовал я собравшихся.
- И вам не болеть, - ответил мне моложавый, крепко сбитый и подтянутый мужчина средних лет, среднего роста и средней внешности.
- Похоже, не знают здесь толком, куда нас приткнуть. Нас тут почти половина - офицеры запаса, от лейтенанта до капитана. - Он вздохнул и добавил: - Самое печальное, что время обеда уже миновало и до вечера, похоже, нас тут кормить никто не собирается.
Я глянул на часы. Да-а, уже начало четвертого. Я покачал головой, сел прямо на посыпанный битым кирпичом плац, расстегнул рюкзак и громко произнес:
- Мужики! Кто пообедать не успел - налетайте, перекусим чем бог послал.
Кроме моих консервов, у нескольких человек тоже нашлось кое-что. Главное, что почти не было хлеба, да и воды на всех наскребли всего две полуторалитровых бутылки и одну пол-литровую. Но с горем пополам по два-три глоточка каждому досталось. Управившись с трапезой, вновь приступили к прежнему занятию - ждали, куда нас решат приткнуть. Разговоры крутились в основном вокруг того, что случилось и что будет делать наше правительство. Наиболее горячие головы полагали, что надо пустить в ход ядерные бомбы - и дело с концом. Другие возражали, что наши правители будут то и дело оглядываться на международное право, права человека и прочую лабуду, пока поздно не станет. Третьи довольно резонно замечали, что с современными вооружениями тот, прежний вермахт, можно растрепать за милую душу. Четвертые парировали, что, кроме вооружений, надо еще иметь желание и умение воевать. А у нас и с тем, и с другим негусто.
За этим трепом не заметили, как к нам подошел офицер в майорских погонах, сопровождаемый сержантом.
- Так, все за мной! - приказал он. Мы нестройной толпой проследовали за ним в казарму. Там он провел нас в нечто вроде актового зала, и когда мы расселись по стульям, собрал наши предписания и отдал их сержанту, который начал составлять сводный список. Пока сержант был занят этим делом, майор представился:
- Майор Ярославцев, замначальника штаба полка, - и тут же задал вопрос: - Кто из вас имеет боевой опыт?
Поднялись две руки. Майор кивнул, и первый поднявший руку встал с места:
- Старший лейтенант запаса Тюрин. На срочной три месяца провел в первую чеченскую башенным стрелком БТР.
- А что так мало? - поинтересовался майор.
- При подрыве БТР получил ранение, а после госпиталя уже туда не послали, - пожал плечами Тюрин.
- Вольно, садитесь, - скомандовал наш опекун. Затем майор повернул голову ко второму: - Ну, а вы?
- Капитан Баскаков! Служил срочную на погранзаставе в Таджикистане! - молодцевато вскочив и встав по стойке "смирно", отрапортовал тот самый средней внешности крепыш, который первым заговорил со мной.
- А почему капитан? - поинтересовался замначштаба.
- Шесть лет назад привлекался в качестве переводчика при составлении контрактов на поставку военного снаряжения в Таджикистан. Ну и кто-то из начальства написал представление, - разъяснил недоумение Баскаков.
- Так, - обвел глазами присутствующих майор. - Офицерских должностей для вас у нас практически нет. Своих, калининградских, не знаем куда пристроить. Рядовых вот не хватает. Поэтому формируем из вас сводную роту, - отрубил он. - Капитан Баскаков!
- Я!
- Назначаетесь командиром сводной роты 1-го батальона.
- Есть!
- Командиром 1-го взвода у вас утверждаю старшего лейтенанта Тюрина. Остальных назначьте сами и представьте мне на утверждение.
- Есть! - снова отозвался Баскаков.
- А сейчас - постановка на довольствие, получение оружия и амуниции, размещение в казарме. К ужину жду ваших комвзводов и старшину роты на утверждение.
Так мы стали сводной ротой. К немалому моему облегчению, взвода мне не досталось, но вот от должности командира отделения отвертеться не удалось. Впрочем, в первый день это еще не особенно напрягало. Все время мы потратили на бюрократические формальности, получение оружия и экипировки. Стрелковку получили почти по штату (по древнему, еще советскому) - не слишком новые "АКМ" каждому, по одному "РПК" и "РПГ-7" - в каждое отделение. Чей-то вопрос - "А пристрелять?" - повис в воздухе, оставшись без ответа. Потом наконец за ужином удалось поесть по-человечески нормальную горячую пищу. После ужина на скорую руку познакомился со своим отделением. А перед самым отбоем Баскаков собрал в отведенной ему комнате всех командиров взводов и командиров отделений только что испеченной роты. Только тут я узнал, что всего у нас личного состава 44 человека, разбитых на три взвода аж по 14 человек, и, соответственно, по два отделения во взводе. Оказалось, что на всю роту нам дают всего три БМП-1 и два БТР-60ПБ с консервации (я уж думал, что это старье все списали давно). А экипажи к ним обещали завтра.
- Так, мужики, - начал новый командир роты. - Что делать-то будем?
- В каком смысле? - подал голос мой комвзвода Тюрин.
- А ты еще не допер, что в нашу роту завтра сольют все, от чего кадровые командиры отпихнутся руками и ногами? А технику и вооружение дадут - старье, и того в обрез? Но вот расходовать нас будут безо всякого сожаления.
- На то оно и начальство, чтобы за нас решать - как нам жить и как нам умирать, - философски заметил кто-то.
- Надо умереть - умрем, - голос Баскакова стал жестким. - Но вот по дури отдавать жизнь неохота.
- Первым делом, - решился подать голос я. - Надо из глотки у них вырвать больше машин, чтобы отделения по разным коробочкам не делить.
- Говорил уже, - вздохнул капитан. - Майор этот, Ярославцев, ответил так - если добавится людей, то и коробочки добавим.
- А что до остального, - продолжил я. - Тот факт, что они нас за черную кость держат, мы пока отменить не в состоянии. Вот как покажем себя в бою, так и будут к нам дальше относиться. Другого пути я не вижу.
- Мыслишь в правильном направлении, - одобрил меня Баскаков. - А шанс нормально показать себя в бою у нас только один: держаться друг за друга, оставить все понты в прошлой жизни и работать в бою так, как если бы мы два года вместе в этой роте отслужили, из одного котла хлебали, в одних окопах ночевали. И если еще кого нам подкинут, вбить им в голову ту же мысль.
На том и закончилось наше совещание. Устроившись на своей койке, я думал, что не засну - столько мыслей сразу ворочалось у меня в башке. Но сон подкрался внезапно, и я заснул глубоко, без сновидений - видимо, прошедший день достаточно вымотал меня.
Оренбургская область. Виталий Сергеев. Юрист районной администрации
Утро Того Дня я помню смутно. Просидел до пяти утра в интернете, а в отпуске торопиться некуда. В восемь жена разбудила, уходя на работу, жаловалась, что интернет стал виснуть. Ей на это всегда везет. Встал только к обеду. Поел и "уткнулся" в интернет. Все же с ним были какие-то проблемы. Гуглевский Хром вис по-страшному, пришлось пытать Эксплорер, с ним пошло лучше, хоть что-то стало открываться. На мейле четыре письма - три рассылка, одно - от друга, сидящего в Одессе на проекте, наверное, про турпоездку в Египет… Что за хрень! "Нас бомбят! Сообщи моим…" и телефоны… Шутник, блин. А что в новостных лентах… Вчерашнее. Пойдем в ЖЖ - виснет… Черт. Когда это я лимит исчерпал? Полмесяца дома не был! Что это жена качала?! Соцсети… Ну, эти всегда виснут. Да ну его, пойду делом займусь, до первого шесть дней осталось - как-нибудь проживу без скоростного интернета!
Дел дома - мама не горюй. Светильник маме починить, канализация вон забилась. А я пялюсь в монитор…
Так… Надо Косте позвонить, он должен уже отоспаться со смены, заскочит объяснить - куда в колеса секретные болты вкрутить. Сотовая молчит. Все три симки показывают "нет сети". Как всегда, вовремя! Но почему все три оператора-то? Что, стационарным пользоваться? Нахожу в справочнике номер.
- Алло, здравствуй, Ларис, Костя дома?
- Нет. На работе.
- Он же с ночи?
- Вызывали. Мобилизация.
- Учения у них, что ли? А я-то думаю, что вся связь молчит!
- Не учения, - Лариса срывается в плач. - Война!
- Какая война? Казахи, что, сбрендили?
- С НАТО, телевизор смотри, - и снова плач. Лара вешает трубку.
Что-то, брат Костя, ты с женой перемудрил! Ну, работаешь в секретной связи на погранзаставе, ну, учения у вас, пошто милку-то пугать? Стоп. Телевизор.
Молча подхожу к телику, включаю его. "Теленяня" - "нет сигнала от спутника", "Дискавери" - "нет сигнала от спутника", "Евроньюс" - та же песня… Так, а если без тарелки… По "Первому" фоны, но заставку хорошо видно: "ВНИМАНИЕ! Трансляция обращения президента РФ Д. А. Медведева…" Приплыли, что-то действительно стряслось. Но война?! С кем? Если с НАТО, то о ее начале я уже через пять минут бы знал, а теперь бы уже и не помнил. Маточная точка в трех верстах - если "Сатана" из шахты пойдет, не от падающей крыши, так от гептиловой вони проснешься! Да и накрыло бы нас уже давно, разнесло на атомы. Пальцы немеют, в правом подреберье просыпается тяжесть. Начинаю растирать. Что ж doleo ergo sum! С кем воюем-то? Наши-то, понятно, боятся нажать "большую красную кнопку", а натовцы, если уж начали, то могли бы хоть по РВСН отработать? А я вроде еще живой? Снова "бежали робкие грузины"? Китай? Во хрень!
Снова тянет к компу, но тут просыпается телик, и Медвед начинает вещать…
Вот это да! Все-таки немцы… Опять… Снова тянет к компу, но тут просыпается телик: на экране появилась морщинистая башка в очках.
- Итак, здравствуйте. Сегодня внеочередной выпуск информационно-аналитической передачи "Времена", и с вами я, ваш Владимир Познер. Сегодня у нас в гостях - эксперты. Правозащитница Валерия Ильинична Новодворская, председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, журналист Леонид Млечин, историк Николай Сванидзе и политолог Сергей Кургинян.
Интересный форматик. Познер обычно вечером, один на один и не во вторник, а тут, поди ж ты, как!
- Итак, - продолжила голова с глубокомысленными морщинами, - тема нашей сегодняшней передачи Миротворческая операция сил НАТО на территории Белоруссии и Украины. Сегодня, как вы знаете, около четырех часов утра по Минску, Киеву, Львову, ряду других городов были нанесены ракетно-бомбовые удары странами НАТО.
- Все же НАТО. Стоп! СТРАНЫ НАТО?!!
- Имеются жертвы и разрушения. Пока нет официального заявления стран-участниц Североатлантического блока. Однако времена не терпят отлагательства. Я прошу высказаться наших экспертов. Как вы думаете, с какой целью войска НАТО вошли на территорию Белоруссии и Украины?
- Понятно с какой, - фыркнула Новодворская. - Установление демократии в тоталитарной Белоруссии и свержение незаконного правительства Януковича.
- Это почему же - незаконного? - удивился Кургинян.
- Он отверг достижения оранжевой революции! А значит, он нелегитимен! - затряслась правозащитница.
- Прошу прощения, помаранчевой революции, - мягко поправил ее Млечин.
- Народ имеет право на волеизъявление, и в Америке прекрасно понимают это в отличие от России, Украины и Белоруссии! - подняла кривой палец сморщенная Алексеева.
- А какую позицию должна занять Россия?
- Я думаю, у власти хватит ума поддержать инициативу Западной Европы и не вмешиваться в естественный процесс установления демократии, - поправил очки Сванидзе.
- Естественный? Естественный? Бомбардировки городов вы называете естественным путем становления демократии?! - взвился Кургинян.
- Конечно, - довольно улыбнулась Новодворская. - Если народ не понимает ценностей демократии - его нужно силой принудить к этому пониманию.
- Сегодня люди погибли! Люди! - стукнул по столу Кургинян.
- Каждый случай гибели людей мы будем тщательно расследовать! И мы накажем виновных, - опять заскрипела Алексеева.
- Мы - это кто? - интеллигентно спросил Познер.
- "Мы" - это правозащитники! Лев Пономарев уже отправился в Страсбург, на очередное заседание Европейского суда по правам человека для привлечения к суду Лукашенко и Януковича, - гордо ответила старуха.