Покидая кабинет, я едва сдерживал смех. Ничего, теперь этот жук никуда не денется, придется ему камеру доставлять как обещал, а то ишь как глазки заблестели, небось уже обдумывал, как пристроить ее в личное пользование. Хотя вот что бы он с ней делал? Сам бы кино снимал или успел бы перепродать здесь же, в Японии?
С камерой Накагава не подвел, с виду она выглядела очень даже профессионально и весила прилично. Интересно, он ее за свои деньги купил или выклянчил на студии в счет будущего блокбастера? Впрочем, это его проблемы, я свою часть сделки выполнил, и с чистой совестью отнес камеру в кабинет руководителя делегации.
А между тем наступил день финального матча. Газеты говорили о предстоящем поединке не иначе как о дуэли двух правых нападающих – венгра Ференца Бене и Егора Мальцева. Бене к финалу забил уже 11 мячей, правда, шесть из них в первой же игре. Я забил куда меньше, и догнать Бене вряд ли смогу, но газетчики выделяли именно наше противостояние. Ладно, игра, как говорится, рассудит.
Итак, пятница, 23 октября, стадион Олимпийский. 16.30 местное время, 65 тысяч зрителей на трибунах. Израильский судья Ашкенази Менахем дает свисток – поехали!
Установка на игру была следующая… Первые десять минут – внимательный контроль мяча, игра на контратаках. В случае если пропускаем быстрый гол – переходим на игру первым номером, форварды дежурят на линии последнего венгерского защитника, забыв о дороге домой. Если же забиваем первыми мы, то продолжаем играть на контратаках, встречая соперника в центре поля.
Судя по всему, венгры получили такую же установку. Неудивительно, что первый удар в створ ворот мы нанесли на 16-й минуте. Пройдя по своему правому флангу и сместившись к углу штрафной, исполнил – к счастью, без последствий для себя – травмоопасный финт Роналдо, навесил на открывшегося Андрея Бибу, а тот бьет точно в руки Антала Сентмихайи. Это удар оказался единственным опасным моментом в первом тайме.
– Так, ребята, соперник нас побаивается, и правильно делает, – отметил в перерыве Соловьев. – Раз отдает инициативу – мы ее возьмем. Поэтому стараемся активнее идти вперед, не забывая использовать фланги. И бьем, бьем чаще!
Выйдя на поле, мы словно сразу врубили четвертую передачу. К 50-й минуте нанесли три опасных удара в створ ворот. И на 57-й минуте разыграли трехходовку Мальцев-Мудрик-Севидов-Мальцев, после чего я метров с 17 вколачиваю мяч впритирку со штангой. Стадион, немного успокоенный неспешным ходом первого тайма, несколько секунд переваривал это событие, а затем по стадиону разнеслось "ГОАААААЛ!".
Венгры в шоке, пытаются если не перехватить инициативу, то хотя бы наладить контригру. Но нас уже не остановить. Не останавливаясь на достигнутом, через 15 минут удваиваем счет. Я делаю диагональную передачу на левый фланг, откуда московский спартаковец Алексей Корнеев навешивает в центр штрафной и мяч находит руку венгерского защитника. Пенальти исполнят Андрей Биба, который мастерски разводит вратаря и мяч по разным углам. Финального свистка ждем, как токарь премию. И вот он наконец звучит, после чего на поле тут же образуется куча мала. А затем мы качаем тренера, и совершаем по стадиону круг почета. Ощущение просто запредельные!
А тут подоспела и церемония награждения. Улыбки не сходят с лиц игроков. Получая награду от министра олимпийских дел Японии Иширо Коно, я поцеловал медаль и, подняв взгляд к небу, прошептал: "Спасибо!".
Книга II
Глава 1
На Родине нас встречали как героев. В аэропорту толпа с цветами, а после прохождения таможенного досмотра я моментально оказался в объятиях мамы и сестры. Тут же меня поджидали Ильич, в чьи крепкие объятия я попал чуть позже, и чуть в сторонке стояла Ленка, скромно чмокнувшая меня в щеку. Но по ее глазам было видно, что, не крутись вокруг куча постороннего народу и родственники, она с удовольствием изобразила бы французский поцелуй.
– Ну показывай медаль, дай хоть в руках подержать, – попросил Ильич.
Пришлось доставать из сумки награду, вокруг тут же собралась толпа любопытных, впрочем, такие же группки поклонников окружали и других футболистов, но моя выглядела самой внушительной. Как-никак сам Егор Мальцев, мало того что футболист, еще и песенник.
На следующий день последовало продолжение банкета в виде приема в Кремле у Первого секретаря ЦК КПСС Александра Николаевича Шелепина с присвоением нам званий Заслуженных мастеров спорта СССР. Вручая мне заветную алую коробочку с удостоверением, Шелепин негромко сказал:
– Не первый год слежу за твоей игрой, Егор, такой молодой, а уже столько выиграл… Но еще поражает, как ты успеваешь при этом сочинять столько песен, да еще и пластинки записывать.
– Сам порой поражаюсь, Александр Николаевич, – развожу руками и вдохновленно сочиняю. – Само рождается, буквально на ходу, бывает, даже во сне музыка приснится – и утром сажусь ее записывать, пока не забыл.
– У дочерей и сына обе пластинки есть вашего трио, "НасТроение" оно, кажется, называется? Точно, именно так, оригинально придумано с названием. Кстати, – посерзъенел Шелепин, – сейчас начнется фуршет, а мы с тобой после его начала кое-что обсудим в присутствии ответственных лиц.
Вот тут у меня в горле вмиг пересохло. Сразу в памяти всплыло письмо, благодаря которому этот подтянутый 46-летний мужчина не так уж и давно сменил на посту Первого секретаря веселого и малость придурковатого Хрущева. То есть это я был уверен, что письмо стало тому виной, хотя кто знает, как повернулась история после моего попадания в это время сама по себе. И естественно, сразу же представил, как Шелепин и Семичастный, который тоже присутствовал в зале, зажав меня в уголке, грозно спрашивают, потрясая злополучным письмом: "Мальцев, это твоя работа? Так это ты из будущего? Поедем на Лубянку, поговорим более предметно".
Вот как-то мне не очень хотелось стать подопытным кроликом, а потому даже мелькнула мысль, не срулить ли под шумок с этого самого фуршета. Понятно, что далеко от наших органов не убежал бы, но мысль была очень соблазнительной.
Тот самый момент настал в присутствии Шелепина, Семичастного, Тикунова и председателя федерации футбола СССР Николая Ряшенцева. Причем мы не просто отошли в уголок, а заперлись в одной из небольших комнат отдыха, отгороженной от зала, где пили и закусывали гости, толстой стеной.
– Николай Николаевич, – обратился к Ряшенцеву Шелепин, – может быть, вы начнете?
– Как скажете, Александр Николаевич, – откликнулся футбольный функционер. – Егор, тут такое дело… Интерес к твое персоне проявляет английский клуб "Челси". Слышал о таком?
Еще бы! Кто же не слышал об этой команде?! Особенно после того, как клуб приобрел миллиардер Роман Абрамович, у "Челси" тут же прибавилось российских болельщиков. Правда, это дела будущего, которое еще не факт что наступит в этой реальности, но в любом случае о "Челси" советские люди узнали еще в 45-м году во время британского турне московского "Динамо".
– Конечно, слышал, Николай Николаевич. И насколько серьезно они мною заинтересовались?
– Очень серьезно. Настолько, что предлагают за тебя весьма хорошие деньги, в случае, если соглашение будет подписано. Скаут англичан был на финальном турнире в Токио и впечатлился твой игрой за олимпийскую сборную. А у "Челси" молодой шотландский тренер Томас Дохерти, который умеет раскрывать таланты, хотя твой уже и так, по-моему, раскрыт. Он успел поглядеть кинопленки игр с твоим участием и с Олимпиады, и чемпионата СССР. А им как раз позарез нужен крайний атакующий полузащитник… В общем, теперь лондонский клуб предлагает Федерации футбола СССР хороший контракт. Пока на полгода, у них половина сезона позади, но с возможностью продления. Ну и ты будешь получать неплохую зарплату, больше, чем имел в "Динамо". Правда, деньги станут выдавать в торговом представительстве СССР, но какая тебе разница, по большому счету.
Ну что сказать… Сказать, что я охренел от такого предложения – это не сказать ничего. Я помнил, что в 80-е, кажется, один из игроков "Зенита" играл в Австрии, но этим прецеденты и исчерпывались. Это уже после падения "железного занавеса" наши игроки хлынули за рубеж, а в это время все было куда строже. Оттого такое предложение и оказалось для меня словно удар обухом по голове.
А ведь они могли поговорить со мной и без Шелепина, не такой уж государственной важности вопрос, на мой взгляд. Скорее всего, подвернулся случай с награждением в Кремле, решили привлечь Первого секретаря в качестве тяжелой артиллерии. Уж лидеру партии молодой футболист ни за что не откажет!
– Ты пойми, Егор, – по-своему воспринял мою заминку Шелепин, – нам предлагают неплохие деньги в валюте, а валюта стране очень нужна. Да и ты сам, как подсказал мне товарищ Ряшенцев, играя в английском чемпионате, обретешь немало нового для себя в профессиональном плане. Тем более клуб нам не чужой в своем роде, твое "Динамо" играло с "Челси" в 45-м во время турне, кое-какие связи поддерживаем.
– А я же вроде военнообязанный, – проблеял я.
– Этот вопрос мы уже практически решили, оформим как командировку, – усмехнулся Тикунов. – Так что можешь не переживать, настоящим патриотам у нас умеют делать… хм, приятные сюрпризы.
Однако, с этой стороны все складывается неплохо. И вообще, по здравому рассуждению, сегодня я схватил за хвост птицу удачи, которая, если честно, сама прилетела в мои руки. Только вот нужно бы убрать с лица то и дело пытавшуюся выползти глупую улыбку, желательно вообще изобразить внутреннюю борьбу.
– Ну хорошо, – тяжко вздохнул я, – если партия просит… Дайте хотя бы сезон доиграть за "Динамо", осталось-то всего ничего, три тура.
– Ну, время еще терпит, они хотели бы заявить тебя на второй круг, – сказал Ряшенцев. – Главным было получить твое принципиальное согласие. Не можем же мы отправлять в недружественную нам страну человека против его воли.
– Ну так я согласен… Но тогда у меня еще одна просьба…
– Слушаю, – откликнулся Шелепин.
– Могу я попросить за Стрельцова?
– А что с ним? Вроде бы уже условно-досрочно освобожден?
– Это так, только в большой футбол ему не дают вернуться. По слухам, против этого председатель Спорткомитета СССР Юрий Машин и Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Сергей Павлов. Но это по слухам… А ведь такие нападающие – наперечет. Можно как-то поспособствовать его возвращению в "Торпедо"? Да и не за горами чемпионат мира в Англии, глядишь, и пригодится там нашей сборной команде.
– Николай Николаевич, как вы на это смотрите? – обернулся Шелепин к Ряшенцеву.
– Я? – малость растерялся чиновник. – Да на чемпионат еще отобраться надо… А вообще я нормально смотрю… В смысле, почему бы не дать парню поиграть в футбол, он свое уже отсидел.
– А после нескольких лет в лагерях как его самочувствие? Вдруг не потянет?
– Потянет, – уверенно заявил я. – Пусть хоть торпедовский тренер его на тренировке посмотрит.
– Хм, что ж, если ты так уверен, Егор… Ни у кого нет возражений? Что ж, товарищи, тогда доверяю вам разобраться в этой ситуации, поговорите с Машиным и Павловым, почему они настроены против возвращения Стрельцова в большой футбол. И давайте уже расходиться, а то у меня через сорок минут назначена важная встреча с послом Канады.
После ухода Шелепина со мной еще несколько минут пообщался Тикунов.
– Егор, понимаю, что ты еще немного не в себе после такого предложения, – сказал он доверительно, – но, скажу тебе по секрету, новое руководство страны сейчас пытается наладить нормальные отношения с Западом, притормозить гонку вооружений и безумные траты на укрепление ядерного щита. Поэтому твой контракт пришелся как нельзя кстати, это одна из ступенек в грядущей нормализации отношений.
– Ну тогда все окончательно становится ясно, – улыбнулся я.
– Вот видишь, ты же умный парень! Так что езжай со спокойной душой, но не забывай, что ты советский гражданин и сержант милиции.
Домой я возвращался в тот вечер на такси, весь в думах по поводу столь фантастического предложения. Неужто я, просто советский паренек, буду играть за знаменитый английский клуб?! Нет, я в душе по-прежнему оставался динамовцем, но считал, что для любимой команды и так сделал немало, так почему бы не попробовать свои силы на следующем уровне, в аристократическом "Челси"? Вернее, пенсионерском. Ведь первой клубной эмблемой стала эмблема с изображением "Пенсионеров Челси", принятая в 1905 году.
Понятно, что советский чемпионат один из сильнейших в Европе, именно в эту эпоху, и играть в нем почетно. Но тут ведь помимо сильного европейского чемпионата вырисовывается еще и погружение, так сказать, а атмосферу "загнивающего" Запада. Ведь помимо стадиона я получу возможность бывать в любой части Лондона, в других английских городах, куда команда будет отправляться на выезды. Не говоря уже о том, что помимо футбола можно и музыкой заняться на другом уровне. Это ж какая благодатная почва – англоязычная публика! И своя неплохая, а там у меня столько материала может пойти в народ… В общем, перспективы вырисовываются такие, что дух захватывает.
Об этом я и рассказал дома Катьке, потом по телефону маме и бабушке с дедушкой. Старики велели не поддаваться на соблазны капиталистического мира и помнить о клятве комсомольца. Обещал не подвести. Само собой, позвонил и Ленке. Лисенок помимо радости выразила грусть относительно моего возможного отъезда.
– Это что же, мы с тобой сколько теперь не увидимся?
– Ну, во-первых, уезжаю я не завтра, надо еще сезон доиграть, а во-вторых, пока контракт заключается всего на полгода, это же не так страшно. Девушки из армии парней по три-четыре года ждут, и ничего… Жаль, конечно, что не разрешат тебя с собой увезти, мы же не муж с женой. Да и вуз у тебя… Как, кстати, учеба?
– Нормально, первый семестр еще месяц учиться, потом сессия. В учебники зарылась, сам видишь, встречаться из-за этого редко получается.
– Вот и не буду своим присутствием отвлекать тебя от учебы. А на прощание, – я понизил голос, чтобы не услышала из соседней комнаты Катька, – на прощание мы с тобой закатим такую вечеринку, что ты целый год будешь ее вспоминать.
Но до вечеринки нужно было доиграть чемпионат. С моей помощью мы сумели обыграть "Крылышки" и "Молдову" – я добавил на свой лицевой счет два гола и одну передачу – а вот с кутаисским "Торпедо" сыграли нулевую ничью, добравшись, таким образом, до бронзовых медалей чемпионата. В той истории вроде бы тоже "золото" в этом сезоне взяли тбилисские динамовцы, а их одноклубники из Киева финишировали вторыми. Вот такой получился динамовский триумвират. Как бы там ни было, московское "Динамо" отправилось в южноамериканское турне, а я полетел в столицу Англии.
Аэропорт "Хитроу" встретил пассажиров рейса "Москва-Лондон" знаменитым лондонским туманом с легкой изморосью. В той жизни я бывал в столице Англии несколько раз, и только однажды было пасмурно. Теперь вот опять, получается, попал под накрапывающий дождик. А ведь на улице конец декабря, но Новым годом даже и не пахнет. Эти католики и протестанты только свое Рождество отмечают еще более-менее, насколько же веселее наши новогодние праздники, когда вокруг все белым бело от выпавшего снега.
На выходе из так называемого "Океанского терминала" меня встречала небольшая делегация в составе представителя клуба, нанятого клубом переводчика и работника советского консульства в Лондоне, назвавшегося Леонидом Ильичом. Но не Брежневым, а всего лишь Федуловым. Толп фанатов поблизости замечено не было. Ну ничего, мы еще скажем свое веское слово, узнаете, кто такой Егор Мальцев.
– Егор Дмитриевич, я буду решать вопросы вашего пребывания в Лондоне, – заявил Федулов. – Если возникнут какие-то проблемы – сразу звоните. Вот моя визитная карточка, не потеряйте. Сейчас я буду сопровождать вас в поездке на базу "Челси", там пройдете медосмотр, а завтра, если все нормально – поставите свою подпись, где попросят, а я буду представлять интересы советской федерации футбола.
Клубная база "Челси" выглядела не в пример современнее того, чем могли похвастаться советские команды. Впрочем, в моей памяти всплыл эпизод, когда мне довелось побывать году эдак в 98-м на клубной базе мюнхенской "Баварии". Вот это реально было нечто, нынешнему "Челси" есть к чему стремиться.
Здесь я, наконец, познакомился с наставником "синих", улыбчивым обладателем мощной нижней челюсти и уроженцем Шотландии Томми Дохерти. Рукопожатие у него оказалось крепким, но я сдюжил.
– Надеюсь, сынок, мы не прогадали, когда сделали тебе предложение, – заявил коуч, гоняя меж зубов жевательную резинку.
– Надеюсь, что и я не прогадал, приняв ваше предложение, – отшутился я под смех собравшихся.
Медосмотр не выявил у меня каких-то отклонений, хотя я и переживал за свои колени, особенно за порою побаливающее левое. Но благоразумно решил промолчать, опасаясь, что еще, чего доброго, завернут в Москву. А после прохождения медосмотра, подслушав разговор консула с президентом клуба, которые решили снова сверить цифры, я узнал, что сумма моего полугодового контракта составляет 250 тысяч фунтов стерлингов, с возможностью продления. Если моя игра устроит боссов клуба, то Федерации футбола СССР предложат контракт со мной еще на один сезон, и советский бюджет разбогатеет еще на 500 тысяч фунтов. Откуда же им было знать, что Алексей Лозовой более-менее владел английским языком на бытовом уровне. Но я-то думал, что за меня хотя бы пару миллионов дадут… Хотя в это время фунт куда как больше весил, и вообще, вероятно, контракты были куда скромнее, это с годами они стали заоблачными, особенно в нашем футболе. А вот моя зарплата составляла сто фунтов в неделю, то есть в месяц четыреста с хвостиком, и получать я их буду в торговом представительстве СССР 7-го числа каждого месяца.
– Егор, можете при желании оформить перевод большей части суммы своим родным, их там конвертируют в рубли по текущему курсу, – предложил Федулов. – Клуб вам обеспечивает съемное жилье и оплату коммунальных счетов, бесплатное медицинское обслуживание, спортивная экипировка, так что все равно особо тратиться не придется, разве что на питание. Ну и если решите приодеться, это, наверное, само собой разумеется.
Поразмыслив, я принял этот вариант. Почему-то мне казалось, что я еще смогу здесь заработать не только игрой на футбольных полях. Вспомнилось, как в Союзе команда везде ходила строем, питались исключительно в столовых, редкий раз дома. Здесь же игрокам предоставлялась куда большая свобода, они сами следили за своим режимом. Разве что была предусмотрена система штрафов, причем могло набежать весьма внушительно, но я надеялся, что обойдусь без косяков.
Кстати, я поинтересовался у Федулова насчет связи с Родиной. Оказалось, что письма домой я должен был приносить в консульство, там же буду получать депеши от родных и близких. Подозреваю, что каждое письмо будет тщательно перлюстрировано, но от этого уже никуда не денешься. А также должен отзваниваться тому же Федулову хотя бы раз в неделю, так сказать, отчитывать о проделанной работе.