Андрей зашагал по переулку. В ту сторону, куда показал прохожий, был уклон. Вскоре в воздухе ощутилась влажность, и он вышел к реке.
Слева, у деревянных причалов стояли суда самых разных видов – от лодок до ушкуев.
Андрей обошел весь небольшой причал, пока не нашел попутное судно. И только когда судно, сбросив сходни и отдав швартовы, отчалило, он перевел дух. Собственно, он не вор, чтобы за ним погоню устраивать, но ушел как-то не по-людски. Хозяева к нему с добром, а он сбежал.
Плавание проходило спокойно. Первый день Андрей не ел вовсе, чувствуя себя сытым после вчерашнего пиршества.
Хозяин судна обеспокоился – ведь Андрей заплатил не только за провоз, но и за харч.
– Ты не болен, часом?
– Нет, чувствую себя хорошо.
– А почто не ешь? Или еда наша тебе не по вкусу?
– Не хочу. На пиру вчера был, объелся.
– А, тогда другое дело. На корабле разносолов нет, пища простая, но сытная.
Через несколько дней они добрались до Новгорода.
Андрей шел к Гермогену и размышлял: накажут его или нет? И удалась его первая поездка или оказалась провальной?
Гермоген оказался на месте. Он принял Андрея сразу, усадил напротив себя:
– Рассказывай все подробно и точно.
Рассказывать пришлось долго. Гермоген периодически прерывал, просил пояснить детали, полуприкрыв веки, кивал головой. Когда же Андрей дошел до стычки с разбойниками, недовольно скривился, но промолчал. А в конце, когда Андрей замолчал, окончив свой рассказ, неожиданно рассмеялся:
– От двух выгодных предложений отказался! Да ты, братец, бессребреник! Выбился бы в купцы, женился бы на красавице и жил бы в Москве!
Андрей покраснел. Купцом он уже был, хлебнул нелегкой доли.
Гермоген посерьезнел.
– В целом ты все сделал правильно. Думаю, на твоем месте другой, более опытный человек поступил бы так же. Моя промашка есть, и ты понял, в чем, – я не дал тебе запасного варианта. Но кто мог подумать, что боярина в застенок бросят? Жаль, очень ценный для нас человек был. Через него мы знали, что во дворе, в ближайшем царском окружении творится. Гаврилов такого доступа к царскому телу не имеет и, похоже, сам в опалу скоро попадет.
Андрей выложил на стол мешочек с деньгами.
– Вот, осталось.
– Забери, считай – твое жалованье. Даю тебе неделю отдыха, ты волен делать что хочешь. А в целом – действия твои разумные и быстрые. Рад, что не ошибся в тебе.
Андрей вышел от Гермогена с улыбкой на лице – от того, как воспринял Гермоген итоги первого задания, зависело очень многое.
Он направился на торг. Рубаха на нем новая, подаренная в Твери, но надо купить запасную, а главное – сапожки. Летом носили короткие, на тонкой подошве из мягкой кожи. Но пройдено в них было много, и Андрей опасался, что следующего похода сапожки могли не выдержать.
Неожиданно для себя он купил немецкие туфли из свиной кожи – добротной выделки и хорошего пошива. А главное – подошва у них была толщиной в палец, такая долго не сносится. Для тех, кто ходит много, удобная обувь очень важна.
Потом побродил по городу, зашел в Андреевскую церковь на Щитной улице, поставил свечку святому Пантелеймону. Вечер провел в харчевне, недалеко от порта, попил свежего пива с солеными сушками, послушал новости со всех концов Руси и Европы – здесь постоянно собирались купцы из многих стран. Обсуждалось все – от цен на товары до любовниц французского короля. За длинными столами сидели по национальностям – немцы с немцами, англичане с англичанами. Но больше всего, конечно, было русских.
Одно было плохо – у Андрея не было близкого друга. Знакомствами он обзавелся, но в душе был одинок.
Он отправился на подворье. Устал за поездку, хотелось отдохнуть. Андрей предвкушал неделю отдыха.
Глава 4
Тайная комната
Однако отдохнуть Андрею удалось всего два дня. На третий день утром к нему в комнату постучал послушник:
– Доброе утро. Тебя призывает к себе отец Гермоген. Просит не медлить.
Видно, что-то срочное.
Андрей вошел в келью Гермогена, поздоровался и поклонился.
– Не дал я тебе отдохнуть? Дело срочное появилось, думаю, как раз для тебя. Толмач нужен хороший. Придется ехать в Псков, причем безотлагательно. Поедешь не один, дам человека из Владычного полка – он будет заниматься лошадьми, охраной. Кстати, он знает того человека в Пскове, к которому вы приедете. Будешь выполнять его указания. Скажу больше: в Пскове состоится встреча наших врагов, естественно, тайная. Ты должен будешь слушать, о чем они будут говорить, и запоминать. Потом доложишь мне.
– Все исполню, как велишь.
– Твой провожатый, Петр, уже должен быть во дворе, с лошадьми. С богом! – С этими словами Гермоген передал Андрею небольшой мешочек с монетами. Андрей понял, что аудиенция окончена, и вышел.
Сначала он прошел к себе в комнату, надел перевязь с пистолетами, пояс с ножом, сунул в рукав кистень – безопасности много не бывает. Выбежав во двор, увидел, что у коновязи уже стояли две лошади и рядом – молодой парень, одетый как служилый человек – в кафтане и с саблей на перевязи.
– Ты, что ли, Петр?
– Он самый. На лошади ездил?
– Приходилось, но не люблю.
– Придется. Садись на пегую кобылу.
Петр ловко взлетел в седло, Андрей – несколько неуклюже. Они выехали со двора и переулками рысью припустили к городским воротам. Как только дорога стала свободнее от крестьянских повозок и пеших людей, Петр стегнул коня. Андрей не отставал.
Скакать было неудобно, седло било в пятую точку. Андрей привстал на стременах, пригнулся к шее кобылы. Так было удобнее, но быстро уставали ноги.
До вечера они сделали только одну остановку – дали передохнуть лошадям, покормили их и напоили. После отдыха темп сбавили и до ночи прошли еще верст двадцать.
На постоялом дворе Андрей упал в постель от усталости – даже ужинать не стал. Похоже, надо было успеть к определенному времени, иначе они не гнали бы так.
В общем, когда они подъехали к Пскову, Андрей уже сидеть не мог. С непривычки скакать верхом несколько дней с утра и до вечера было тяжело. Определенно, верховая езда не для него.
Петр, судя по всему, бывал в Пскове не раз, поскольку хорошо ориентировался на улицах.
Добравшись до невзрачного домика, они завели во двор лошадей. Хозяин, не задавая вопросов, завел скакунов в стойла, снял с них седла и задал корм.
– Пойдемте, покушаете с дороги и отдохнете, все дела с утра.
Они поели пшенной каши с пареной репой, запили ее сытом и легли спать. Андрей так устал, что проснулся на том же боку, на который лег вечером. Они умылись, позавтракали.
– Идем.
Андрей был рад идти пешком, хотя его походка была довольно своеобразной – враскорячку.
Они подошли к каменному дому на центральной улице.
– Неплохой дом! – заметил Андрей.
– Еще бы, ведь это дом дьяка Алексея Адашева, и пусть успокоится его душа.
– Это того самого, что советником при Иоанне Васильевиче был?
– Именно. За радение оклеветан был облыжно, заточен под стражу, где и помер.
– Он же не старый был!
– Говорят, отравили. Но то не нашего ума дело. Это парадный вход. Нам тут делать нечего, нам с заднего крыльца входить.
Они обошли дом, обогнув квартал. Парадный вход, предназначенный для хозяина и высоких гостей, был с одной улицы, устеленной дубовыми плашками, да и сам передний двор устлан соломой. Задний двор, он же въезд для телег с провизией, дровами, был для прислуги. И выходил он на узкую и грязную улицу, скорее, проулок.
Петр постучал в калитку. Вышел холоп, узнал Петра и пропустил их без вопросов.
В хозяйственной пристройке, где располагалась прачечная и кухня, были комнаты для челяди. Там Петр нашел ключника, фактически домоправителя.
– Добрый день, вот и мы!
– А я уже волноваться стал. Господа вскоре прибыть должны. С тобой толмач?
– Он самый.
– Пойдем проведу в тайную комнатку, только сидеть там придется долго и тихо, пока гости не уедут. Я сам за тобой приду, а до тех пор – сиди тихо как мышь.
– Понял.
Ключник провел Андрея на второй этаж. Пока поднимались по лестнице, Андрей поинтересовался:
– А кому дом теперь принадлежит?
– Да Федьке Басманову, кому же еще? Как прежнего хозяина, Алексея Адашева, сгубили, так старший Басманов, тоже Алексей, в силу вошел, и все вотчины адашевские – земли и дома – в казну отписали. Да и старший Басманов подсуетился, кое-что себе хапнул. Не без царева согласия, понятно. Пришли.
Они стояли в коридоре, и было непонятно, где дверь. Однако ключник нажал на что-то в стене, и деревянная плашка отодвинулась.
– Заходи и тихарись.
Андрей протиснулся в щель. Узкая комнатушка размером едва побольше шкафа, стул и больше ничего. А как же смотреть и слушать? Свет едва пробивался сквозь малюсенькое оконце у потолка. Он заметил на обеих противоположных стенах по небольшому рычажку. Сдвинул один, и перед ним открылось небольшое, размером с ладонь, затянутое полупрозрачной тканью оконце. Видимо, ткань маскировала оконце со стороны большой комнаты, скорее, даже зала.
Андрей приблизил лицо, покрутил головой. Зал был отделан шелком по стенам. В центре его стоял стол, вокруг – кресла. Вдоль одной стены – стеллажи с книгами. Учитывая, что печатные книги на Руси только-только стали выпускаться и преимущественно были рукописными, цену они имели немалую. "Наверное, адашевские еще", – решил Андрей. По свидетельству очевидцев, дьяк был рода простого, незнатного, но чрезвычайно способный, ума недюжинного, и начитан изрядно. И советы царю давал дельные. Но не всем в Боярской думе и ближнем окружении царя это было по нраву. Как же – человек низкого звания возвысился, встал вровень, а то и выше их, родовитых. Только если род древний, это еще не подразумевает, что его представитель – человек талантливый и даровитый. Андрей подумал, что Адашев был хитер. Дом постройки старой, новым хозяином, Басмановым, не переделывался, а комнатка сия, потайная, уже была.
Он сдвинул рычажок на противоположной стене. Откинулась маленькая створка. Отсюда была видна опочивальня: здоровенная кровать, шкаф, два сундука. Неплохо Адашев в свое время придумал с потайной комнатой, наверняка за границей подсмотрел, где-то в старинных замках.
Многие, если не все замки и дома имели потайные ходы в стенах, потайные комнаты, а также слуховоды. Например, находясь на первом этаже и даже в подвале у специального отверстия, можно было отчетливо слышать, о чем говорят в определенной комнате. История таких "подслушек" велась еще с Древнего Египта, где они использовались в храмах жрецами.
Время шло. Андрей, не видя ничего вокруг, кроме стен, уже стал опасаться, что встреча сорвалась и никто не придет. Но вскоре по коридору послышались тяжелые шаги нескольких человек.
Двери в зал открылись, и вошли четверо мужчин. Неспешно расселись в креслах.
Андрей, затаив дыхание, впился в них взглядом. Тонкая ткань, маскирующая смотровое окно, позволяла видеть, но черты лица смазывались, не было четкости. Тем не менее можно было разглядеть одежды и крупные черты лиц.
Двое из мужчин, судя по одежде, были точно русскими: бородатые лица, кафтаны и речь их не оставляли в этом никаких сомнений. Двое других были иностранцами. На них были камзолы, жилеты, короткие штанишки, чулки и туфли, а главное – у них были бритые лица. У одного – тонкие усики.
Разговор сначала шел на русском. Правда, иностранцы говорили с акцентом, подбирая слова.
– Не будем терять времени, судари, – сказал один из русских, – наша встреча должна остаться тайной.
– Мы согласны, господин Басманов, – ответили иностранцы.
Басманов! Андрей сразу насторожился. Но что-то этот Басманов слишком молод. А не сын ли это Алексея Басманова, Федор?
– Итак, судари, по слухам, богатые люди новгородские ведут переговоры с Литвой, желая пойти под руку польского короля. Новгород – пока свободная республика, но город исконно русский, и вера там православная. Великий князь и царь Иоанн Васильевич против того, чтобы насаждалась чужая вера на землях русских.
– Что же вы предлагаете?
– У вас же есть свои люди в Новгороде?
– Конечно, мы ведем там торговые дела.
– Надо как-то сбить их в группу, пусть покричат на вече – мол, хотим под Литву.
– Вам-то, Москве, зачем это надобно? – удивились иностранцы.
– Буду говорить прямо. Нужен повод.
– Повод для похода и покорения Новгорода? – догадались иностранцы.
– Конечно! – обрадовался проницательности иностранцев Федор. – Хорошо бы еще, чтобы переписка была, зримые доказательства измены.
Иностранцы переглянулись, затем один спросил другого по-польски:
– Москва затевает хитрую игру. А что мы с этого получим? Спроси его.
Один из иностранцев, видимо, старший, расплылся в улыбке:
– Наш король хотел бы знать, какая нам будет с того выгода?
– Царь Иоанн Васильевич не против прекратить войну в Ливонии и подписать мирный договор.
Наступила тишина. Иностранцы обдумывали предложение. Война длилась почти десять лет с переменным успехом, истощая людские и материальные ресурсы. Воевало земское войско и боярские полки, опричники в боях не участвовали. После измены князя Андрея Курбского и его бегства в Литву Иван Грозный воеводам не верил и всех подозревал в тайных умыслах.
Долгое молчание наконец прервалось.
– Предложение царя Иоанна Васильевича слишком серьезно. Мы не можем сами принять решение, нам надо посоветоваться, – заявили иностранцы.
– Да, конечно, мы предполагали такой ответ, – согласился Федор. – Сколько времени вам надо?
– Полагаем, месяца два-три. Сами понимаете, дорога занимает много времени, да еще король должен посоветоваться, взвесить все, принять решение. Мы известим тебя через своего человека.
– Вот и договорились. Господа желают отобедать чем Бог послал?
– Благодарим, мы сыты.
Федор проводил иностранцев. Второй русский, за все время разговора не проронивший ни слова, остался в зале.
Младший Басманов вскоре вернулся.
– Что скажешь? – спросил он.
– Думаю, клюнули! Новгород для них кусок лакомый, но сами они его проглотить не смогут, подавятся. Тем более им сейчас нужен мир. Швеция готовится к войне с Речью Посполитой, а вести войну с нами и со шведами они не смогут. Примут наше предложение, никуда не денутся.
– Отлично! Хорошо, что Сильвестра нет, он все время мешал, царю в уши дудел.
– Забудь о нем. О мертвых – хорошо или ничего.
Ого, неизвестный заговорил латинскими поговорками. Стало быть, человек начитанный, не из простых.
– Ты вот о чем сейчас подумай. Надо в Новгороде сторонников Москвы искать, объединить их. Или купить за деньги – все равно потом сторицей окупится.
– Есть такие люди.
– Нет, явных сторонников не надо, иначе все поймут, откуда ветер дует. Надо своих людей в стан "литовской партии" внедрить, действовать чужими руками. На сторонников Москвы даже тень подозрения упасть не должна. И главное – письма подметные должны быть. Потом при обысках мы их найдем, царю и Боярской думе предъявим, а пуще – митрополиту. Пусть лицезрят измену, сами убедятся в заговоре.
– А с ними, с заговорщиками, потом что будет?
– Царь решит. Но больно он жесток и кровожаден в последнее время стал. Думаю, казнит прилюдно, да то не нам решать.
– Как о прошлом годе царь в Москву из Александровской слободы вернулся, выглядит болезненным и постаревшим: волосы седые стали, похудел, руки трясутся.
– Молчи, не то сам на плаху попадешь.
– Неужели продашь, князь? Ведь у самого руки по локоть в крови.
– Мне перед Господом за то отвечать, – отрезал князь.
Хм, занятно. Князь – это серьезно, узнать бы еще, как его фамилия. Некоторые дворяне перешли из земства в опричнину, наплевав на честь и решив таким путем сделать карьеру и приблизиться к царю. Как мотыльки к огню слетались. А потом, после разгона царем опричнины, многие попали под секиру. Только сейчас никто об этом не задумывался, а Андрей твердо знал из истории, что опричники при нападении татар на Москву струсят, скажутся "в нетях". Разъяренный предательством своего детища, опричнины, он ее ликвидирует – как указом, так и физически.
Сейчас же Андрей понял, что царь и опричники злоумышляют против Новгорода, хотят подкупленными людьми подбросить новгородцам состряпанные литовцами фальшивые письма и "за измену" наказать весь город. Читал Андрей еще в школе, как будут разграблены храмы и монастыри, как опричники во главе с Малютой Скуратовым убьют более трех тысяч безвинных жителей новгородских. Кого убьют саблями, кого затравят собаками, а других спустят живыми под лед.
– Пойдем потрапезничаем, князь! Чай, не зря прислуга старалась, все утро готовила!
Оба удалились, и Андрей перевел дух. Мерзкие дела творятся с ведома и одобрения царя. Взять бы сейчас и убить обоих из пистолетов, да только этим делу не поможешь. Иноземцы уже уехали, а вместо убитого Федьки и князя царь других пришлет.
Сидеть в потайной комнате пришлось долго. Лишь ближе к вечеру, часа через четыре в коридоре послышались осторожные шаги, щелкнула и отворилась дверца. В потайной комнате было душно, и Андрей с облегчением выбрался в коридор.
– Слава тебе господи, уехали душегубы! – сказал ключарь.
– А кто был второй, кроме Басманова?
– Так это же князь Трубецкой, не узнал?
– Не видел прежде. А иноземцы?
– Не ведаю.
– И на том спасибо за помощь.
Ключарь вывел Андрея из дома через черный ход.
Петр ожидал его в хозяйственной избе. Оба вышли со двора.
– Ну, все слышал и видел?
– Как тебя.
– Время позднее. Ночуем и завтра с утра едем.
При упоминании о езде у Андрея заныли отбитые ягодицы. Уже лежа на топчане, он мысленно припомнил весь разговор, стараясь закрепить даже оттенки, интонацию – ведь через несколько дней все придется в точности воспроизводить Гермогену.
Правда, обратно в Новгород они не гнали, как по дороге в Псков, и Андрей перенес езду верхом относительно благоприятно.
По прибытии Петр забрал лошадей и попрощался, Андрей же направился к Гермогену. Время было уже позднее, и он не надеялся, что застанет священника на месте. Однако, постучав в дверь, он получил приглашение войти.
Гермоген сидел за столом с лупой в руках, изучая бумаги, стопкой лежащие перед ним.
– С возрастом плоховато стал видеть, – пожаловался он, – особенно вечером, при свечах.
И в самом деле на столе стояли два подсвечника с четырьмя свечами, но их неровный, колеблющийся свет не достигал углов комнаты.
– Ты с дороги? Одежда пыльная.
Андрею стало неудобно. В самом деле, мог и почиститься. Однако не подумал, поторопился.