Осколком разорвавшейся гранаты был тяжело ранен в бок сам Боске, все время невозмутимо стоявший у бруствера передней траншеи. Генеральская свита с криком бросилась к нему, но раненый повелительным жестом остановил их кудахтанье.
- Пошлите гонца к Дюлаку, я хочу, чтобы он атаковал немедленно!! - крикнул Боске, не желая покидать поле боя. Его желание было немедленно исполнено, и вскоре французы в третий раз устремились на штурм 2 бастиона и куртины.
Наибольший успех сопутствовал атакующим цепям при штурме куртины. Поддержанные огнем с Малахового кургана, французы смогли захватить часть куртины прилегающей к бастиону, но дальше продвинуться не смогли. Картечь пушкарей с батареи Геннериха и пушки Парижской батареи поставили надежный огневой заслон солдатам Мартинели на подступах ко второй линии обороны.
Успехи бригады Мароля, подошедшей из тыла, были куда менее весомы. Неся огромные потери от картечи, французы могли только закрепиться в наружном рве 2 бастиона и вели яростную перестрелку с солдатами Ладожского полка, которые сверху забрасывали их камнями.
Испытывая жесткие мучения от раны, генерал Боске мужественно терпел терзавшую его боль в ожидании, когда трехцветное знамя взовьется над валами 2 бастиона, но так и не дождался этого момента. Солдаты генерала Сабашинского твердо держали свои позиции. Едва только французы, ведомые генералом Маролем, все-таки смогли подняться на бастионные валы, как попали под штыковую атаку русских. Завязалась рукопашная схватка, в которой от удара штыков погиб сам Мароль и многие его офицеры.
Лишившись командиров, французы моментально дрогнули и обратились в неудержимое бегство, нещадно поражаемые огнем, как с валов бастиона, так и с бортов русских кораблей. Наружный ров второго бастиона и все пространство перед ним было густо усеяно телами погибших, которые лежали друг на друге буквально несколькими слоями.
Вслед за этим французы потерпели неудачу и в сражении за куртину. Подошедшие подкрепления русских выбили французов из захваченной ими части укрепления, несмотря на их отчаянное сопротивление. Не помогли даже гвардейские гренадеры генерала Понтенэ, которые были присланы сюда лично генералом Пелесье для одержания победы. При поддержке Лабораторной батареи, чьи орудия смогли полностью нейтрализовать фланговый огонь с Малахова кургана, солдаты полковника Нейдгарта сошлись с врагом в рукопашной схватке и отбросили его с куртины. Французская пехота ничего не смогла сделать с неистовыми русскими солдатами, хотя постоянно имела над ними почти трехкратное превосходство в штыках.
Потери французов в этой атаке были очень чувствительны. От русского ядра погиб генерал Понтенэ, которого все в один голос называли самым одаренным генералом в империи. Погибли генералы Мелине и Монтер, тяжело ранены Бланшар и Уриха. Все это успел услышать Боске, прежде чем серая пелена боли не поглотила его сознание и раненого генерала, спешно отправили в тыл. Французы были полностью отражены по всей линии обороны за исключением Малахового кургана. Там прочно засел Мак-Магон, успешно отбивая попытки Хрулева его отбить.
Британские войска, расположившиеся напротив 3 бастиона, или как его называли "Большой Редан", вели себя согласно особенностям своего национального характера. Милостиво предоставив право французам первым влезть в кровавую драку, они хладнокровно дожидались её результатов. Лишь только когда на Малахове кургане взметнулось императорское знамя и продержалось более двадцати минут, генерал Кордингтон отдал приказ о штурме русских позиций.
Англичане не сильно преуспели в постройке новых траншей и параллелей, и потому им предстояло пройти чуть меньше трехсот шагов под жестким огнем противника. Как результат этого - большие потери среди наступавших солдат.
Штурмовая колонна генерала Ширлея приняла на себя главный удар пушек бастиона и от того большая часть потерь легла на их плечи. От пулевого ранения в голову погиб полковник Унет, а сам генерал от удара ядра лишился ноги и был спешно унесен в тыл.
Единственное, что смог сделать принявший командование солдатами полковник Бамбури, это остановить дальнейшее продвижение своих войск, и огнем поддержать колонну полковника Виндгама, у которого наметился явный успех.
Его колонна наступала на тот участок бастиона, который особенно сильно пострадал от вражеской бомбардировки, и там находилось всего три исправных пушки. Их огонь никак не мог остановить наступление славных бобби, которые, благодаря основательно засыпанному рву, легко ворвались на бастион. Владимирцы, вместе со своим командиром полковником Перелешиным, мужественно защищались. Полковник лично принимал участие в рукопашной схватке, в которой ему оторвало пулей два пальца и распороло руку ударом вражеского штыка. Истекая кровью, Перелешин продолжал руководить боем, пока не потерял сознание, и не был на руках унесен в тыл.
Используя численный перевес, британцы смогли вытеснить остатки Владимирского полка ко второй линии обороны и принялись спешно заклепывать русские пушки. Усердно предавшись этому занятию и время от времени постреливая в сторону русских, они полностью проморгали их контратаку, за что жестоко поплатились.
Полковник Венцель приведший в качестве подмоги две роты Якутского полка, принял под свое командование потрепанных владимирцев и, не теряя ни одной минуты, бросился в штыковую атаку. Их порыв вовремя поддержали два батальона суздальского полка под командованием полковника Мезенцева, наступавших со стороны батареи Никонова.
Так как суздальцы были ближе к британцам, то на них и обрушился их губительный огонь из штуцеров. Сраженный двумя пулями пал полковник Мезенцев, но русские солдаты не дрогнули и, повинуясь призыву подполковника Артемьева, бросились в штыки.
Столь героический поступок по вызову огня врага на себя, позволил солдатам полковника Венцеля быстро и без особых потерь достичь бастиона и ворваться в него. Подвергнувшись двойному удару с фланга и фронта, британцы не выдержали и бежали.
Когда полковник Виндгам предстал перед генералом Кордингтоном, то охваченный горячностью боя он стал возбужденно попросить у него резервов для проведения нового штурма.
- Вы действительно надеетесь еще что-либо сделать? - спросил генерал.
- Да!! - пылко заверил его Вингдам.
- В таком случае, возьмите резервы, - молвил Кордингтон, не утратив невозмутимости. Полковнику были выделены шотландцы Колин-Кемпбеля и, встав впереди колонны, Виндгам обратился к ним с пафосной речью:
- Господа офицеры, вперед! Пойдем в порядке, и если только не расстроимся, то бастион наш! - воскликнул Виндгам, указывая шпагой направление, куда должна была следовать колонна. Шотландцы покорно двинулись на бастион, но было уже поздно. Подошедшие со второй линии обороны два батальона Селенгинского полка, полностью перевесили чашу весов в пользу русских.
Имея в своем распоряжении несколько орудий, незаклепанных неприятелем, за которые из-за недостатка перебитой артиллерийской прислуги, встали селенгинцы, картечью и ружейным огнем, русские методично выбивали неприятельские ряды. Только небольшой кучке англичан удалось достигнуть рва бастиона и засесть там; но поручик Дубровин с охотниками, вызванными из Владимирского полка, спустился в ров и частью истребил, частью забрал в плен всех, скрывавшихся во рву неприятелей. Среди пленных оказался и сам Виндгам оглушенный в результате сброшенного на него большого куска камня.
Одновременно со вторым штурмом 3-го бастиона, англичане атаковали смежные батареи небольшими колоннами и были везде остановлены. На батарее Яновского, влево от бастиона, их опрокинул полковник Дараган с двумя баталионами Суздальского полка и частью курской дружины полковника фон-Аммерса. На штурмовых же батареях, вправо от бастиона, англичане опрокинули Сводный резервный Минско-Волынский батальон, но вслед затем были выбиты за вал шестью ротами Камчатского полка под командованием майора Торнау.
Больше в этот день британцы не атаковали. Когда к генералу Кордингтону прискакал гонец от генерала Симпсона с вопросом почему "Большой Редан" все еще не взят, тот спокойно ответил.
- Передайте его превосходительству, что на сегодня больше атак не будет. Мы уже полностью исполнили свой долг, и предоставляем нашим французским союзникам право биться за Севастополь до последней капли крови. Своей крови - холодно уточнил генерал и в этом, была вся суть британского характера.
Если англичане атаковали русские позиции только к часу дня, то французские части под командованием генерала де Сальи атаковали Городскую сторону с еще большим часовым опозданием. Причиной подобной нерасторопности послужила плохая видимость, из-за которой генерал не разглядел условного сигнала. Пока войска Боске упорно атаковали Корабельную сторону, против 4 и 5 бастиона стояла напряженная тишина.
Только после того, как специальный гонец привез приказ генерала Пелесье, французские войска покинули свои траншеи и бегом устремились на штурм бастионов. Дивизия Левальяна наступала двумя колоннами; бригада Трошю атаковала угол 5 бастиона и люнет Белкина, тогда как бригада Кустона устремилась к люнету Шварца, до которого от передовых траншей было не более пятидесяти шагов.
Благодаря малому расстоянию до русских позиций, французы позволили защитникам сделать только несколько картечных выстрелов, после чего приблизились к укреплениям и бросились в штыковую атаку. Используя численное превосходство, французы смогли прорваться через амбразуры правого фаса люнета Белкина и серьезно потеснить его гарнизон сначала к левому фасу, а затем и вовсе отбросить в Городской овраг.
Обрадованные успехом, французы решили штурмовать вторую линию обороны, однако их дальнейшее наступление, было остановлено картечью и ружейным огнем 5-го бастиона, на котором штурм тогда уже был отбит. Одновременно с этим, подоспевший с Чесменского редута, командир Житомирского полка, полковник Жерве, с одним из своих батальонов стремительно атаковал неприятеля в штыки и выбил французов с люнета.
Не желая смириться с неудачей, Левальян приказал штурмовать повторно. Вновь, благодаря близкому расстоянию, французы смогли достичь люнета и даже ворваться в него, но после жестокой схватки были полностью выбиты оттуда подошедшим подкреплением, в виде двух рот Минского полка, прибывших с Чесменского редута во главе с самим генералом Хрущевым. В результате жаркой схватки французы были отброшены к своим траншеям, потеряв множество людей убитыми и девяносто человек пленными; в числе последних находился подполковник Ле-Баннёр.
В отличие от своего соседа, люнет Шварца не был захвачен лобовой атакой противника, во многом благодаря картечному огню, который велся из нескольких орудий 5 бастиона. Сам генерал Кустон, который вел одну из своих колонн на штурм этого укрепления, был тяжело ранен в ногу и покинул поле боя. Так же от картечного огня выбыли из строя многие офицеры бригады, что самым пагубным образом сказалось на управлении войсками.
Понеся большой урон и спасаясь от губительной картечи, французы бросились в глубокую лощину около 5 бастиона и залегли в обрыве, откуда до люнета им оставалось не более 40 шагов. К большому несчастью солдат императора, там ещё весной, были заложены, три камнеметных фугаса с гальваническим приводом, на случай штурма бастиона. Как только неприятель столпился в лощине, фугасы были немедленно взорваны.
Дым еще не рассеялся полностью, а те, кто уцелел от ужасного взрыва, уже были атакованы ротою Подольского полка под командованием подпоручика Банковского. Озлобленные непрерывным обстрелом и большими потерями среди личного состава, русские солдаты перекололи всех, кто не успел вовремя поднять руки и покорно бросить оружие к ногам мстителей. Всего в плен было взято шесть офицеров и семьдесят восемь нижних чинов.
После взрывов гальванических мин атака на 5 бастион шла довольно вяло, потому что французы сильно боялись новых взрывов. Поэтому они ограничивались лишь громкой перестрелкой с гарнизоном бастиона. Во время стрельбы загорелась туровая одежда внутренней крутости, которая угрожала перейти на пороховой погреб. Возник критический момент, с которым гарнизон бастиона блестяще справился. Стремясь спасти бастион и своих товарищей, солдаты Белостокского полка храбро сражались с огнем, тогда как остальные их товарищи густым ружейным огнем отогнали неприятеля от бруствера и заставили скрыться его в траншеях.
Неудачей закончилась попытка штурма 4 бастиона войсками генерала д'Отемара, которые согласно плану командующего наступали вместе с сардинцами. По замыслу Пелесье, 4 бастион был должен быть взят совместным ударом с фронта и фланга, причем роль "пушечного мяса" во фронтовой атаке отводилась сардинцам.
Как только прозвучал сигнал штурма, французская колонна во главе с генералом Риве устремились к промежутку между 4 и 5 бастионом, намереваясь выйти в тыл 4 бастиону и захватить его с горжи. В момент атаки к ним присоединился отряд генерала Трюшона из дивизии Левальяна, вместе с которым был начальник штаба дивизии Левальяна, полковник Ле-Телье-Валазе. Кроме этого, в помощь сардинцам была направлена бригада генерала Бретона, которая должна была вселять в них уверенность, а так же контролировать действия столь ненадежных итальянцев.
На бумаге все было прекрасно, и 4 бастион должен был непременно пасть, однако, едва лишь эти полки тронулись с места, как жестокий картечный огонь полностью перемешал все карты союзников. Едва пройдя половину пути, сардинцы бросились отступать и никакими силами, нельзя было заставить их двигаться вперед. Пытаясь остановить итальянцев, погиб генерал Бретон, что самым пагубным образом сказалось на наступлении французов.
В распоряжении генерала де Салю были отнюдь не самые лучшие и стойкие части, все самое лучшее было брошено Пелесье на Малахов курган. Поэтому, как только вслед за Бретоном погибло несколько штаб-офицеров, французы поспешили отойти в свои траншеи. Такая же участь постигла штурмовую колонну генерала Риве.
Стремясь подать живой пример своим не очень активным солдатам генерал постоянно находился в передних рядах наступающих войск. До цели оставалось всего двадцать шагов, когда от очередного залпа русской артиллерии пал генерал Риве, а генерал Трюшон был сильно контужен взрывом вражеской гранаты. Одномоментно лишившись командиров, французы решили больше не испытывать судьбу и отступили.
Около трех тридцати пополудни, генерал де Саль, собрав в траншеях дивизию Левальяна, которая потеряла общими выбывшими более тысячи шестисот человек, собирался вновь атаковать 4 и 5 бастион в содействии с дивизией д'Отемара и резервов. Но в это время пришел приказ от генерала Пелесье, ограничиться канонадою по русским укреплениям.
Подобное решение французского главнокомандующего было обусловлено его желанием, сковать русские войска боем и не допустить их переброски к Малаховому кургану, где в этот момент решалась судьба всего сражения. Кроме этого, не будучи уверен в том, что занятие Малахова повлечет за собою падение Севастополя, он хотел сохранить свои войска в целости.
Тем временем вокруг Малахова кургана шло ожесточенное сражение. Русские стремились всеми силами вернуть утраченную позицию, тогда как французы хотели расширить свой плацдарм в обороне неприятеля. Узнав, что Боске выбыл по ранению, к месту сражения прибыл сам Пелесье, взяв в свои руки ведение штурма русских позиций. Повинуясь его приказам, французы еще трижды пытались овладеть вторым бастионом, но каждый раз откатывались обратно под ударами штыков и картечи обороняющихся.
Терпя неудачу со вторым бастионом, Пелесье решил ударить по батарее Жерве, которая примыкала своим левым флангом к Корниловскому бастиону. С этой целью "африканец" послал Мак-Магону подкрепление в три тысячи человек вместе с мортирной батареей, доведя общую численность французского гарнизона кургана до восьми тысяч человек.
В атаку на батарею Жерве Мак-Магон бросил зуавов из дивизии Вимпфена, под командованием генерала Корнюлье. Поражая защитников батареи из своих штуцеров с фланга и тыла, они смогли беспрепятственно приблизиться к русским позициям и ударили в штыки.
Батальон Казанского полка храбро встретил врага, намереваясь погибнуть, но не отступить. Их ярость и ненависть к противнику была столь велика что, даже находясь в меньшинстве, они смогли не только остановить натиск неприятельских стрелков, но даже отбросить их с центра батареи. За врагом остался только левый край, который зуавы смогли удержать только благодаря огневой поддержке мортир с кургана.
Видя, что защитники батареи несут сильные потери от огня вражеской артиллерии, на помощь им была послана батарея майора Гринича. Развернувшись в тылу батареи, канониры открыли ответный огонь и вскоре французские пушки были полностью подавлены.
Не желая уступать русским, генерал Мак-Магон приказал выставить новую мортирную батарею, но и она вскоре замолчала под огнем пристрелявшихся пушкарей Гринича. Охваченный азартом боя Мак-Магон в третий раз выставил свои пушки, но результат был еще плачевнее. Русские не только сбили батарею противника, но и нанесли сильный урон неприятелю. Одно из их ядер попало в зарядный ящик французов, от чего погибло большое количество солдат.
Едва только на Малаховом кургане взвился столб огня и дыма, как солдаты Казанского полка, бросились в штыковую атаку и в считанные минуты смогли полностью очистить свою батарею от императорских зуавов. Генерал Корнюлье вместе с отступающими алжирцами был сброшен в ров, где и погиб придавленный упавшими сверху телами исколотых солдат.
Если дела на батарее Жерве у русских шли хорошо, то отбить Малахов курган у врага им никак не удавалось. Храбрец Хрулев приведший к Корниловскому бастиону две роты Белозерского и Ладожского полка, переколовший несколько сот французов, оказавшихся на его пути, попытался с ходу захватить курган.
Соскочив с лошади, он построил солдат в шестирядную колонну и бросился в атаку, намереваясь ворваться в бастион через горжевой проход. Все пространство, по которому надлежало наступать нашим войскам, простреливалось огнем густой цепи алжирских стрелков, занимавших траверсы и блиндажи Корниловского бастиона. Они стреляли почти в упор по головным рядам колонны Хрулева. От пуль врага солдаты падали десятками, но ведомые храбрым генералом они продолжали наступать, невзирая на ужасные потери.
Уже остается не более тридцати шагов до траверса, за которым находились французы, как вдруг Хрулев получил пулевое ранение. Вражеская пуля полностью оторвала ему палец на левой руке. Превозмогая боль, генерал сделал еще несколько шагов вперед, когда разорвавшаяся рядом с ним граната контузила его в голову, и Хрулев упал. Бежавший рядом с ним ординарец штабс-капитан Павлов едва успел подхватить потерявшего сознание генерала на руки, как сам получил тяжелое ранение в плечо. Страдая от сильной боли, он смог вынести раненого командира из-под огня противника и тем спас его.
К этому времени был ранен командир Ладожского полка полковник Галкин, а так же перебиты все старшие офицеры. Лишившись своих командиров, солдаты сразу остановились и отошли, под непрерывным огнем зуавов. Став позади горжи, за траверсами или укрылись за развалинами строений, яростно перестреливаясь с противником, не в силах преодолеть открытое пространство.