Глава 7
Алексей Коршунов. Местные понятия о браке
Просвещал Алексея Книва. Сигисбарн же – присутствовал. Восседал на пеньке с важным видом, молча свидетельствуя истинность сказанного младшим братом.
Итак, все здешние женщины, обладающие гражданскими правами, делятся на три категории: мави, тиви и квено.
Мави – это незамужняя девица. Мужней власти над ней нет, только родительская. Посему она может делать все, что ей заблагорассудится. В рамках дозволенного традицией. Рамки эти довольно широки, но кое-что запретно. Например, нельзя вольной девице потерять невинность. Потому что после этого она автоматически переходит в одну из двух следующих категорий: становится квено, то есть мужней женой, если совратитель девицы выразит на то свое желание. Или же – тиви, если попользовавшийся девушкой такового желания не выразит. Но он может оставить бывшую девицу при себе. В качестве наложницы. Или не оставить. Опять-таки – на усмотрение совратителя. То есть девица сама остро заинтересована в том, чтобы соблюсти честь, иначе ее социальное положение может существенно упасть, поскольку ярлык "тиви" – это пожизненно. И это не только позор, но и ущемление в правах – и для самой согрешившей девицы, и для ее детей. Ограниченное право наследования, например. Но не следует думать, что любому обольстителю "порча" невинной девушки сойдет с рук. Потому что за каждой здешней девушкой, как правило, стоит род. А родичи могут счесть, что превращение их представительницы в "тиви" является оскорблением рода. Согрешившую могут и убить: как-то казнить с помощью лошадей. Ну и совратителю, ясное дело, тоже мало не будет. Вопрос о том, ущемлена ли честь рода, решает старейшина. Например, если род не Бог весть какой крутой, а совратитель – рикс или выдающийся воин – согласен взять бедняжку в наложницы, так и ладно. Но "тиви" – это пожизненно. В законные жены ее уже никто не возьмет.
Вот, например, Аласейа мог бы Рагнасвинту в наложницы взять. При желании. Поскольку он есть официально признанный "небесный герой", а Рагнасвинту к нему лично батька Фретила заслал. Но Аласейа, к роду Фретилы и раньше необычайно расположенный, решил и вовсе беспредельное почтение роду сему оказать: взял девку в законные жены. И это хорошо, потому что крайне своенравна Рагнасвинта. Не то что братьям старшим – отцу с матерью непрерывно перечила. Чтобы такую укротить, настоящий герой нужен: обычному мужу не совладать.
Сказать, что Коршунов удивился, получив эту информацию, – значит, сильно преуменьшить его истинные чувства. Неожиданно узнать, что милая подружка, которую ты рассматриваешь именно в этом качестве и ничуть не более, – является твоей законной женой… Конечно, Алексею хватило ума держать свое удивление при себе. А то ведь оскорбленные родичи и зарезать могут. Или конями стоптать. Предельно деликатно и осторожно Коршунов попытался выяснить, в чем выразилось его согласие взять очаровательную Свинку в законные жены. Выяснил. Выматерился про себя самыми нехорошими словами.
Оказалось, знаком согласия является так называемый утренний дар. Компенсация за пролитие девственной крови. В данном случае – шелковый вкладыш от спальника, так его растак! Муж дает этот самый "утренний дар", а жена приносит приданое, примерно равное по стоимости "дару".
Тут Книва поспешил заверить новоявленного родича, что это самое приданое никто не замылил. Все уже отложено в отдельный сундучок. А ежели Аласейа решит, что мало – они же понимают, как велика цена "небесной" ткани (Сигисбарн энергично кивнул), – то можно и прибавить, нет проблем. Род Фретилы – богатый. Вотан свидетель, не пожалеет Аласейа, что с ними породнился.
"А может, все не так уж и огорчительно?" – подумалось тут Коршунову.
Кто он тут? "Небесный герой". Статус, конечно, высокий, но неустойчивый. Насколько знал Коршунов, чтобы стать своим в сообществе подобного типа, надо здесь родиться. Пришелец, проживи он рядом хоть тридцать лет, все равно остается пришельцем. Но если он женат на местной – совсем другой расклад. Да везде так! Хочешь войти в высшую касту: соединись супружескими узами с тем, кто уже внутри. Иначе так и помрешь нуворишем.
– А как насчет развода? – поинтересовался Коршунов. – Что делать, если взаимоотношения супругов не сложились? Бывает такое?
Бывает, признал Книва. В этом случае жена собирает вещички (приданое и часть нажитого совместно имущества – сколько муж даст) и возвращается к папаше. Тиви она после этого не становится и может вдругорядь замуж выйти за хорошего человека. Но такое редко бывает. Чаще квено не разведенкой становится, а вдовой. Вдова же может наследовать имущество мужа полностью. Но традиция этого не одобряет. Традиция полагает, что жена обязана последовать за мужем. В лучший мир.
А вот для тиви это не обязательно. Хотя ежели захочет – милости просим. Общественное мнение такое решение вполне одобрит.
"Надо будет завещание составить, – сделал заметку в памяти Коршунов. – Ежели со мной что случится, то я настоятельно требую, чтобы Рагнасвинта за мной не последовала". Обоснование какое-нибудь серьезное придумать и Фретилу в свидетели взять. По здешнему образу жизни, грохнуть могут в любой момент. И незачем юной Свинке в его погребальном костре гореть. Ни к чему.
Внезапно в голову Коршунову пришла интересная мысль.
– А сколько у мужчины может быть жен? – поинтересовался он. – Одна? Или больше?
Книва с Сигисбарном искренне удивились.
– Конечно, одна, – последовал решительный ответ. При двух женах как после смерти мужа имущество делить между наследниками? Нет, квено только одна. А вот тиви – сколько потянешь. Вот у Одохара, военного вождя, – две тиви. А у Стайны, вождя мирного, – целых три. Хотя говорят, он, хи-хи, и с одной-то еле управляется. И такому воину, как Аласейа, просто положено тиви иметь. Куда он иначе будет силу свою изливать, когда у квено дни неподходящие или там беременность на последнем месяце?
Тут впервые подал реплику Сигисбарн: мол, можно и без тиви. Можно и рабыню попользовать. Вот он, Сигисбарн, вполне обходится. С рабыней оно даже и проще: подол задрал – и поехали. Никаких хлопот, и от дурного женского нрава ущерба не потерпишь.
Книва возразил, что это у Сигисбарна могут быть с женщинами хлопоты, а у "небесного героя" Аласейи таких проблем в принципе быть не может. Под Аласейей любая женщина змейкой стелиться будет. Вот на ту же Рагнасвинту поглядеть: до чего вреднющая девка, а Аласейе просто в рот смотрит. Аласейа и сказать не успел, а Рагнасвинта уже бежит исполнять.
"Ну Аласейа иной раз и скажет – не поймешь", – возразил Сигисбарн. Но в целом согласился: вышколил Аласейа жену. Причем в самые кратчайшие сроки. Ну так и не удивительно: он же герой.
"Н-да, – подумал Коршунов. – Какие интересные вещи вдруг про себя узнаешь. Самому бы сроду не догадаться".
Глава 8
Алексей Коршунов. "Одохар зовет!"
Послышался стук копыт. Со стороны поселка наметом подлетел всадник. Осадил, красуясь, точно у ворот.
Агилмунд.
– Аласейа! Одохар зовет! – Подумал немного и добавил: – Хорошо зовет. Приходи! – Развернулся и полетел обратно.
Сигисбарн и Книва проводили старшего брата завистливыми взглядами.
Коршунов озадачился: в каком смысле "хорошо зовет"? В смысле: приходи по-хорошему? Или – с почтением приглашаю?
Решил, что второй вариант ближе. С чего бы рикс стал ему угрожать?
– Я сейчас, – сказал он новообретенным родственникам и зашел в избу – переодеться.
По зрелом размышлении решил снятую с квеманского вождя куртку, местный "бронежилет", не надевать. И шлем тоже. Нацепил трофейный пояс непомерной ширины, к поясу привесил тесак и "рэмбу", выживательный ножик. На шею хронометр нацепил. На местных жителей хронометр производил убойное впечатление: днем блестит, ночью светится, циферки мигают, стрелки двигаются…
Поверх всего этого "великолепия" накинул плащ из красной парашютной ткани. С точки зрения нормального человека – натуральный клоун, но местным должно понравиться. Им – чем ярче и пестрее, тем лучше. Вот и братья Фретилычи аж рты открыли в восхищении. Эх, им бы телевизор показать или почти новую сотую "авдюху", которую Алексею из Германии полгода назад пригнали… Эх! Да… – Коршунов печально вздохнул.
– Пошли, – сказал он. – Рикс ждет.
Одохар "съехал" с холма и теперь квартировал у Фретилы. Дружинники тоже разбрелись по уцелевшим дворам. Все они были или сами здешние, или родственники здешних. Вот уж воистину родовой строй.
Внешний вид Коршунова риксу понравился. Особенно плащ и хронометр. Плащ восхитил – таких ярких красителей здесь не водилось, а хронометр заинтересовал. Коршунов отметил в уме: надо бы Одохару кусок парашюта подарить.
– Добро тебе, рикс, – поприветствовал Коршунов.
– Добро и тебе, Аласейа.
Домочадцы Фретилы вкупе с прочими любопытными по ту сторону плетня с интересом внимали.
Одохар окинул взглядом "зрителей", хмыкнул:
– Пойдем, Аласейа, – и, со значением: – Это разговор двоих.
Они вышли с подворья, и Одохар решительно направился к холму. Вопреки ожиданиям Коршунова, никто за ними не увязался.
– Ты не нашел своего друга-героя, Аласейа, – утвердительно произнес рикс. – Будешь искать?
– Буду, – ответил Коршунов. – Не сейчас. Позже.
– Понимаю. – Одохар шагал быстро, размашисто, совсем не так, как ходят во время прогулки. Но рикс всегда так ходил. – Понимаю. Ты герой. Но ты – один. Квеманов много. Даже Иббе-вутье не победить всех квеманов.
Коршунов слыхал это имя и знал, что вутья – что-то вроде берсерка. Вероятно, рикс сказал ему комплимент.
– Даже герою нужна дружина. Я дал бы тебе воинов, Аласейа, – сказал Одохар. – Я знаю, что ты удачлив. В нищем селении большую добычу взял, пленников всех своих обратно привел.
– Твои воины хорошо бились, – тоже решил польстить Коршунов.
– Они всегда хорошо бьются, – отмахнулся Одохар. – Храбрости воинов мало. Удача вождя нужна. Ты удачлив. Я дал бы тебе воинов, чтобы отыскать твоего друга Гееннаха, но не могу. Я большое дело задумал, Аласейа. Большой поход. Не один я пойду. Другие вожди тоже пойдут. Не одни лишь гревтунги. Герулы пойдут. Боранов позовем. Большое войско поднимем. Богатую добычу соберем. И славу немалую… – Рикс остановился, заглянул в глаза Коршунова: – Пойдешь со мной, Аласейа?
У Коршунова чуть не сорвалось: "Да", но он вспомнил, как Генка когда-то сказал: "Никогда не говори "да" сразу. Сначала подумай. А если думать не о чем, просто помолчи".
Поэтому Коршунов молчал, и Одохар, видимо, решил, что собеседник колеблется.
– Твой друг – великий воин, – сказал он. – Сам Овида-жрец так сказал. Не станут квеманы такого воина губить. И боги их не станут. Вернемся из похода – сам к квеманам пойду. Не отдадут Гееннаха добром, силой возьмем… Пойдем со мной в бург, Аласейа! Пойдем со мной в великий поход! Я тоже удачлив, но и твоя удача пригодится! Больше удачи лучше, чем меньше! – Рикс улыбнулся. – Что тебе здесь, Аласейа? Вон и родичи твои со мной в бург пойдут. Фретила тебе телегу даст: добро везти. Я слыхал, у тебя много добра, Аласейа?
"Интересный вопрос", – подумал Коршунов. Ответил осторожно:
– Кое-что есть. Не так уж много.
Одохар расхохотался.
– Вижу, не зря Фретила с тобой породнился, – заметил он. – Такие, как он и ты, бедными не бывают. Таким люди сами дают и спрашивают: не мало ли дали?
"Твои бы слова – да в уши каким-нибудь питерским банкирам, – подумал Коршунов. – А еще лучше московским…"
Тут он вспомнил, что нет больше ни банков, ни банкиров и от всего прежнего остался только спускаемый аппарат, утопший в здешнем болоте, да Генка Черепанов – неизвестно где… Вспомнил и опечалился. Но виду не показал.
– Благодарю тебя, рикс, за приглашение, – произнес он ровно. – Я поеду с тобой в бург. И в поход с тобой пойду… Если не передумаешь.
– Мое слово крепко, как древко копья Вотана, – с легкой надменностью произнес Одохар. – Иди собирайся. Завтра поутру уходим.
Глава 9
Алексей Коршунов. "Были сборы недолги…"
Самым ценным предметом, оставшимся от ТОГО мира, безусловно, была аптечка. Антибиотики, стимуляторы и транквилизаторы, обеззараживающие и дезинфицирующие средства, витамины, даже сыворотка от змеиного яда. А вот самым ценным с точки зрения мира ЭТОГО, несомненно, являлся парашют. Хотя и прочие предметы были весьма ценными. Например, два отличных компаса. Ножи, фляжки, "пингвин", шестнадцатикратный монокуляр (к счастью, без электроники, голая оптика), спальники, крохотная палатка. И даже кучка вроде бы бесполезной электроники, вроде компактного газоанализатора. Все имущество ОТТУДА, за исключением парашюта, уместилось бы в одном рюкзаке, а весило вообще пустяки. Поскольку те, кто комплектовал снаряжение, боролись за каждый грамм веса. Но кроме имущества "небесного" у Коршунова имелись и "земные" богатства. Трофеи, взятые во время набега на квеманов: тройная доля, причитавшаяся Алексею, формальному командиру. Одного только "сырого" железа – почти три пуда. Железо Коршунов уже "пристроил": договорился с Травстилой, который тоже ехал в бург вместе с Одохаром. Но доставка – на Коршунове. Еще – приданое Рагнасвинты. Два бочонка, набитых всяческим барахлом, несколько мешков зерна, пудовая "упаковка" меда. Все принято Коршуновым, можно сказать, "по описи". Пришлось. Иначе Фретила обиделся бы смертельно. Так что телега, предоставленная тестем (на время, как было особо подчеркнуто), оказалась нагруженной под завязку. Кроме того, Коршунов обзавелся конем. Коня, крепкого рыжего мерина, сторговали для Коршунова вместе с упряжью Сигисбарн с Книвой. Выглядел мерин так себе, но братья утверждали, что конь хорош. Алексей не спорил: он разбирался в лошадях примерно как братья – в мотоциклах. Стандартную местную упряжь Коршунов дополнил собственным новшеством: стременами. У некоторых дружинников новация вызвала улыбки. Мол, если кто верхом ездить не умеет, так все равно свалится, а от этих висюлек только хуже будет. Нога, например, застрянет… А вот рикса идея весьма заинтересовала. Он даже самолично их попробовал, проехавшись на коршуновском мерине. И заявил, что для обычной езды от стремян проку немного, а вот для боя они могут быть очень полезны: это ж совсем другой удар получается, если ноге есть во что упереться. Одобрил, одним словом.
Утром тронулись. Одохар – впереди. С широких риксовых плеч волной – бело-алый плащ из двух сшитых вместе кусков парашюта. Коршунов выполнил данное самому себе обещание. За риксом – дружина. За дружиной – караван. Шесть возов. Вернее, фургонов. Напоминающих те, что Коршунов видел в ковбойских фильмах: солидные деревянные платформы на больших колесах, с "верхом" из толстой кожи. Плюс упряжка из пары лошадей. Фургоны везли квеманскую добычу и кое-какое барахло, переправляемое поселянами в бург. Первым экипажем, набитым имуществом Коршунова, правила Рагнасвинта. В синем плаще из дареного супругом вкладыша. Сияя, как хромированный чайник.
За первым возом следовал второй. С добром Фретилы. И третий – тоже с имуществом "тестюшки". Вторым фургоном правил Книва. Третьим – коренастый квеман, трофейное "имущество" Коршунова. Не то чтобы Алексей рвался в рабовладельцы, но квеман, как выяснилось, не имел ничего против. Больше того, был даже горд, что попал в рабы к самому "небесному герою".
Ехали по дороге, мало чем отличающейся от обычного проселка между какими-нибудь Дьячково и Осинниками. Только колеи поуже: под тележное колесо, а не под трактор. Вокруг шумел лесок, довольно молодой, чирикали птички, в кустах шустрила какая-то мелочь. Да и не только мелочь: нередко пересекали дорогу цепочки "парнокопытных" следов. С дичью тут было все хорошо. Что естественно. Вон сколько места вокруг, а народу – раз-два и обчелся.
Дружинники ехали беспечно: дозоров не высылали, чесали языками, дремали… Ахвизра вон меч взялся шлифовать, который на свою долю квеманского железа сменял. А когда по клинку точильным камнем водят, звук известно какой. Дружинники ворчали, а Ахвизра и в ус не дул. Совершенно безбашенный мужик. Особенно ежели выпьет. Есть такой тип… "искателей приключений", которые, накушавшись, только и ищут, какое бы безобразие учинить. Тем более, Ахвизра, как пояснил Книва, старший в роду. И последний. С тех пор, как Нидаду на болоте зарезали. Так что Ахвизре стесняться некого. Он вообще только Одохара и слушается. Да еще Агилмунда, потому что Агилмунд – посильнее Ахвизры. И ума у Агилмунда побольше, не без гордости добавил Книва.
Когда Коршунову наскучило стучаться копчиком о седло, он перебрался к Книве. Безрессорная телега тоже не "мерседес", но если сесть на мешок с шерстью – вполне терпимо. По пути Алексей попытался прояснить для себя навязчивый вопрос: почему не страдающие трусостью квеманы вдруг так резко сломались и пошли – кто под рабское ярмо, кто и вовсе на тот свет?
Оказалось – элементарно. Потому что исход любой битвы (по местным понятиям) зависит не столько от количества войска или храбрости оного, сколько от благорасположения горних сил к конкретному полководцу и конкретному же военному мероприятию. А божественное благорасположение, в свою очередь, определяется по прогнозам профессиональных предсказателей (жрецов), личному рейтингу полководцев и, главное, по результатам самой акции. Иначе говоря, если ты победил, значит, боги к тебе благоволят. А к противнику, соответственно, нет. И следовательно, ни о каком немедленном реванше или продолжении борьбы и речи нет. Сначала надо реабилитироваться в глазах высших сил. Например, личным участием в погребальной церемонии противника. В качестве жертвы.
"Выходит, если я удачлив, то могу в одиночку победить десятерых, не уступающих мне силой?" – осведомился Коршунов.
"Если твоя удача с тобой – можешь", – последовал уверенный ответ. Но тут же последовало дополнение: только вутья, личность, особо приближенная к богам, набрасывается один на десятерых. Тот же, кто, не будучи вутьей или величайшим воином, попытается проделать подобное, тот просто дурак. И получит соответственно. Ведь все знают: кого боги не любят, того они лишают здравого смысла. О какой же удачливости тут может идти речь? – Книва даже удивился, что Аласейа не понимает таких элементарных вещей.
Конечно, Коршунов отдавал себе отчет в том, что услышанное – изложение местной воинской доктрины в понимании местного же салажонка. Но Книва же не сам все придумал. Нет, такой подход определенно открывал Коршунову отличные перспективы. Особенно если учесть, что сам он, окажись в положении кандидата в жертвы, изо всех сил постарался бы унести ноги. Пусть местные боги обижаются: их проблемы. С другой стороны, набрав значительную массу личной харизмы, можно игнорировать мелочи, которые путаются под ногами. В том числе и "благорасположение" местных богов. Если даже допустить, что они существуют. Анекдот есть такой, про носорога. Носорог очень большой, у него хорошее чутье и слух тоже хороший, и бегает он очень быстро. Правда, зрение у носорога совсем плохое, не видит ни хрена… Но это уже не его проблемы.
С квеманов разговор перешел на более общие темы. О том, где какие народы живут.
Книва, разумеется, был полностью в курсе. Информацией, как всегда, делился охотно. Правда, понимал Алексей не все, но суть, как ему казалось, улавливал…