Я понимал, что мой призыв некоторые россияне посчитают наивным, но приказ о ликви – дации вражеских наймитов, группы захвата получат в письменном виде. Может, кто-то испугает- ся и, заявившись в отделение полиции или отделение госбезопасности, выдаст ядро заговорщи –ков. А если не сдадутся, то пусть пеняют на себя. По этому поводу после своего выступления я дал Нургалиеву и Бортникову соответствующие распоряжения.
Когда я вернулся из Кремля на свою дачу, то сразу напряг жену:
-Оль, скоро День защиты детей и тебе надо будет первого июня посетить два-три детских дома. Или детдом и детсад. Можешь съездить в дом малютки и детское отделение любой боль –
ницы.
-Только в дом малютки, - не задумываясь, выпалила супруга. – А телевидение будет?
-Скорей всего, будет.
-Ой, а мне надеть нечего.
-Оль, ну, хватит притворяться. Вон полный шкаф одежды.
-Так я же в ней везде ходила.
-Оль, да какая разница – ходила ты в этой одежде где-то или не ходила. Главное, чтобы одежда была чистой и отглаженной. Всё. Вопрос закрыт. Кстати, а почему ты хочешь пойти только в дом малютки?
-Потому что там с детьми разговаривать не надо.
-Почему не надо? А посюсюкать?
-Посюсюкать перед камерами?! – ужаснулась жена.
-Оль, если не хочешь сюсюкаться, тогда поезжай в детсад, и пообщайся там с малышней.
-Лёнь, ну ЧТО я им скажу?
-Как – чего скажешь? Здравствуйте, дети. Любите ли вы манную кашу?
Супруга фыркнула, а я продолжал:
-Какие ваши любимые игрушки? Слушаетесь ли маму с папой? Любите ли дедушку с ба – бушкой? Подаришь всем по шоколадке. Поговоришь с директором.
-О чём?
-Не нужно ли сделать ремонт в детском саду. Ну и всё. Чего детей-то бояться? Вспомни, как ты с Витьком разговаривала, когда он маленьким был.
-Ну, то Витенька, а то чужие дети, к которым не знаешь на какой козе подъехать.
-Оль, ну, настройся на встречу с детьми. Ты – первая леди России и поэтому тебе надо появляться в школах, роддомах…
-Точно.
-Чего – точно?
-Я поеду в роддом. Пообщаюсь с мамочками.
-С мамочками будешь общаться в День матери. А в День защиты детей нужно смотреть на детей, и интересоваться у акушеров о рождаемости, и часто ли рождаются дети с патологиями, ну и так далее.
-Договорились. А ты куда поедешь в День пограничника в Министерство обороны или на заставу?
-На заставу далековато. В Министерство обороны? Может быть. Или без приглашения за – явлюсь в пограничный институт. Я слышал, что они ещё один корпус возвели. Надо посмотреть на него.
Мой начальник охраны запротестовал, когда я сказал ему о том, что желаю в День погра – ничника встретиться в парке имени Горького с бывшими воинами, и побрататься с ними.
-Леонид Игоревич, это очень опасно, - очень испугался генерал Крышкин. – В парке будут гулять пьяные парни. От них вы можете пострадать.
-Михал Иваныч, а вы на что?
-Но там может быть много пьяных парней,– подумайте об этом.
-Михал Иваныч, а вы на что? – я повторил вопрос ещё громче.
-Мы, конечно, сделаем всё возможное, чтобы не допустить вашего ранения, но я бы не советовал вам двадцать восьмого мая появляться в парке имени Горького. Вдруг кто-то из вы – пивших пограничников очень отрицательно относится к вашей политике. И вдруг этот кто-то будет вооружён огнестрельным оружием. А если таких людей будет несколько?
-Михал Иваныч, я не должен бояться своего народа.
-Леонид Игоревич, вот Николай Второй тоже не боялся своего народа, и поэтому плохо кончил.
-Михал Иваныч, но у меня же вы есть.
Потом со мной связалась Набиуллина, и по её голосу я понял, что министр экономического развития то ли на что-то гневается, то ли чем-то раздражена. Может, потому и гневается, что раз -дражена. Но потом из нашего разговора я узнал, что Эльвира Сихипзадовна гневалась не на что-то, а на кого-то. И этим кто-то был я. После приветствия и обмена любезностями, типа, как здо – ровье? Как семья? Набиуллина задала мне вопрос. Вопрос был прямым, и требовал моего немед -ленного ответа:
-Леонид Игоревич, вы что-нибудь в экономике понимаете?
-Зачем мне что-то понимать в экономике, если у меня есть министр экономического раз – вития. К тому же в помощь вашему министерству я направил толкового парня.
-Леонид Игоревич, мне трудно, почти невозможно сработаться с Явлинским.
-Почему?
-С Григорием Алексеевичем у нас разные взгляды на экономическое развитие России.
-Эльвира Сахипзадовна, Явлинский тормозит развитие страны?
-Нет. Он не тормозит развитие страны. Григорий Алексеевич видит его по -другому. И
поэтому я прошу вас, отозвать Явлинского, чтобы он не мешал мне работать.
Я задумался: как лучше поступить? Вернее, как лучше будет проходить экономическое развитие страны: по – набиуллински или по – явлински? Но в споре рождается истина, и поэтому если Эльвира Сахипзадовна будет работать с Григорием Алексеевичем, то, я уверен, нужный эко – номический курс они совместно определят. Но почему от министра экономического развития я услышал вопрос: понимаю ли я что-нибудь в экономике? Я решил узнать – ЧТО имела в виду На – биуллина, интересуясь моей компетенцией в экономике.
-Эльвира Сахипзадовна, а почему вы спросили – понимаю ли я что-нибудь в экономике?
-Да потому, Леонид Игоревич, что мне, как я уже сказала, мешает Явлинский. А во-вторых; ваш Сергей Миронов со своим снижением цен по-вашему приказу может развалить и промыш – леность, и сельское хозяйство.
-Эльвира Сахипзадовна, ну, о промышленности и сельском хозяйстве я поговорю с Ман – туровым и со Скрынником. А во–вторых; пусть промышленники и фермеры выпускают конку -рентноспособную продукцию, а не всякую ерунду, типа, колбасы без мяса.
-Да, Денис Валентинович и Елена Борисовна боятся вам слово поперёк сказать.
-Потому что я – сатрап и диктатор?
-Да. Потому что вы сатрап и диктатор.
-Эльвира Сахипзадовна, я подумаю над вашими словами. До свидания.
-До свидания, Леонид Игоревич.
Значит, дальнейший монетаризм, по задумке Егора Гайдара, выведет экономическое раз – витие России на нужную высоту. Но! Мне не нужно социальное напряжение в стране. У людей есть высшие образования, вот и пусть думают – как развивать экономику России, и при этом не повышать цен. А если они не додумаются, то какие они, на хрен, министры?
Когда я вернулся домой, то есть на дачу, ко мне кинулась Ольга, и сунула под нос "Мос – ковский комсомолец".
-Лёнь, Минкин в своём открытом письме опять назвал тебя сатрапом и диктатором.
-Оль, я уже говорил тебе, что эти слова для меня не открытие. Повторяю, что я и без Минкина знаю, что являюсь сатрапом и диктатором. Тоже мне – откровение журналиста.
-Но он там пишет, что…
-Оль, если тебя раздражают статьи Минкина, читай статьи Хинштейна. Понятно?
-Понятно, но Минкин выставляет тебя в чёрном цвете.
-Ну и всё правильно. Пусть враги России и нерадивые чиновники боятся моего гнева. Минкин, сам того не подозревая, льёт воду на мою мельницу.
Двадцать восьмое мая был тёплым солнечным днём.
Мы на четырёх автомобилях подъехали к парку имени Горького.
Ребята в фуражках с зелёными околышами небольшими группками и поодиночке направ -лялись в парк. За их поведением зорко следили полицейские патрули. И бывшие солдаты, и блюс- тители порядка замерли, и уставились на наш кортеж.
-Леонид Игоревич, может, всё-таки не будете выходить из машины? – с надеждой в голосе спросил генерал Крышкин.
-Нет, Михал Иваныч, я решил пообщаться с народом, значит, буду общаться.
Я вышел из автомобиля и крикнул:
-Товарищи пограничники, привет вам от связиста, - я помахал всем ребятам.
-Сам главнокомандующий меня поприветствовал, - радостно завопил подвыпивший парень в фуражке с зелёным околышем, и, улыбаясь, двинулся ко мне.
Полицейские преградили ему путь.
-Чё за дела? – возмутился парень. – Мне – что – нельзя поздороваться с президентом за руку?
-Тебе нельзя, - ответил старший лейтенант полиции.
-Пусть подойдёт, - приказал я. – У него сегодня армейский праздник.
Меня обступили со всех сторон. Бывшие военнослужащие лезли обниматься, жали обе руки, а полицейские усилили мою охрану. Откуда-то взялись телевизионщики, влюблённые па – рочки, и вся площадка перед входом в парк наполнилась народом. А я поздравлял погранични –ков с их профессиональным праздником. Говорил о том, что все дома для ветеранов Великой отечественной войны, ветеранов локальных войн и военнослужащих будут построены вовремя. Но, к сожалению, есть отдельные чиновнички, которые то ли по недомыслию, то ли из-за корыст – ных соображений ухудшают жизнь россиян. И все эти вредители будут наказаны. Без перерыва, где-то чуть больше часа, объяснял свою политику. Мне аплодировали, и ничего обидного в мой адрес не кричали – то ли были со мной во всём согласны, то ли боялись, что им сразу же намнут бока парни в фуражках с зелёными околышами. Закончив выступать и, пожав руки всем, кто снова захотел за меня подержаться, я поехал в Кремль. Но у меня возникла такая мыслишка: а не съездить ли в погранинститут, который расположен между Осташковской и Енисейской улицами? Мне сообщили, что на территории института построен не только новый учебный корпус, но ещё и жилой дом. И квартиры в половине дома выставлены на продажу. Может, заявиться в институт, показать на только что построенный дом и сказать: желаю приобрести квартирку в этом здании. Сколько стоит квадратный метр? Интересно, а сколько в самом деле стоит квадратный метр жи – лой прощади в новом доме на Осташковской улице? Но, немного подумав, я решил в погранин –ститут не ездить. Меня там не ждут, а я заявлюсь, и тем самым могу поставить начальника в не – ловкое положение. А зачем так делать? В неловкое положение надо ставить чиновников и мо – шенников, которые чморят народ. Вот так.
Нургалиев, Бортников и Чайка решили со мной встретится.
Савенков доложил, что эти господа хотят со мной поговорить о чём-то важном. Ну, если люди такого ранга хотят со мной побеседовать, то почему бы с ними не встретиться? В тот момент не было телевизионщиков, и я не знал – как к этому относиться – то ли радоваться, то ли огор - чаться. Если мне нужно будет сделать какое-то заявление, то это плохо, что телевизионщиков нет. А если состоится неприятный для меня разговор, то отсутствие телевизионщиков меня порадует.
Первым начал Нургалиев:
-Леонид Игоревич, ситуация, которая стала развиваться с вашей подачи, выходит из-под контроля.
-Какая ситуация? – не понял я.
-Так получается, что уже мстят мстителям.
-Каким мстителям? - опять не понял я. – Рашид Гумарович, вы о чём пытаетесь мне рассказать?
-Леонид Игоревич, вы разрешили россиянам убивать бандитов, и запретили наказывать мстителей. Так?
-Так.
-А сейчас начали убивать этих мстителей родственники или друзья бандитов. Да, можно сказать, что началась гражданская война. И лет через пять Россия понесёт большие потери среди населения.
-Всех, кто убивает мстителей, поймать и отправить на каторгу.
-Много людей придётся ловить, - сказал Генеральный прокурор России. – Всех не пере- сажаешь.
-Ваше предложение? - спросил я.
-Леонид Игоревич, вам нужно объявить на всю страну, что вы запрещаете мстить банди –там, - то ли посоветовал, то ли приказал мне директор ФСБ.
-Александр Васильевич, я не рассчитывал на то, что будут мстить мстителям. Я рассчитывал на то, что после моего разрешения убивать бандитов без опасения быть наказанным, в нашей стране люди будут бояться заниматься грабежами, изнасилованиями и так далее. Через такую шоковую терапию я мечтал избавиться от криминала.
-Так мстители сами становятся бандитами, - сказал Чайка. – И поэтому их убивают.
Мне было обидно, что моя задумка с треском провалилась. А вдруг все мои замыслы тоже провалятся в тартарары? Из меня получается плохой руководитель государства. Но порадовало то, что Россия избавилась от многих закоренелых преступников. И вдруг я задал неожиданные, даже для себя, вопросы:
-Господа, а почему убивают мстителей? Кто указывает убийцам мстителей – кого надо ликвидировать?
-Они и сами могут вычислить – кто убил их друга или родственника, - ответил Генераль – ный прокурор.
-Юрий Яковлевич, а если бандит совершил несколько преступлений, то его кореша или родственники как правильно определяют мстителя?
-Значит, кто-то из полиции или прокуратуры за приличное вознаграждение снабжает информацией того, кого не надо снабжать. Втихаря расследуют убийства бандитов, и торгуют информацией, - предположил Бортников.
-Александр Васильевич, пусть ваша контора займётся этим делом, - попросил я. – Кто из сотрудников силовых структур работает на бандитов, всех отправить на пожизненную каторгу. Нечего власть подставлять. Я не хочу, чтобы в России представители власти были продажными. Ладно, господа, я выступлю по телевидению.
Вызвали телевизионщиков, и пока они расставляли свою аппаратуру в четвёртой комнате Кремля, да настраивали микрофоны, я передумал выступать с той речью, которую подготовил. Дело не в том, что я закрыл бы свой проект, по ликвидации бандитов мстителями, и в душе не смог бы с этим смириться, а дело в том, что бандиты перестанут бояться мщения. И значит, я про – явлю малодушие, и пожалею бандитов? Да никогда.
-Здравствуйте, уважаемые верноподданные, - начал я, глядя в кинокамеру, и никакой телесуфлёр мне был не нужен. – В нашей стране широким ходом идёт моя программа по ликви – дации бандитов. Но, к сожалению, эта программа дала побочный эффект. Кто-то стал мстить за погибших бандитов, и ликвидирует мстителей. Я не отдавал приказа – убивать мстителей. Тех, кто ликвидирует первых мстителей, нужно найти, обезвредить и отправить на пожизненную каторгу, или ликвидировать при задержании. Всех сотрудников силовых структур, работающих на банди – тов, нужно выявить и отправить на пожизненную каторгу.
Я понимал, что и Чайка, и Нургалиев, и Бортников посмотрят в вечерних новостях моё очередное обращение к россиянам, и будут возмущаться, что я их обманул. Но пару часов назад я и сам не знал, что скажу то, что сказал. Получился экспромт. А правильно ли я сделал, что не сдержал обещания – покажет время. Вернее, не время, а криминогенная обстановка в России.
Вечером, когда я уже был на своей даче, позвонил Генеральный прокурор России:
-Леонид Игоревич, вы не сдержали своего слова.
-Извините, Юрий Яковлевич, но в самый последний момент перед эфиром я передумал.
-Леонид Игоревич, неужели вы не понимаете, что убийств будет больше. Почему вы не хотите признать того факта, что ваша идея по ликвидации бандитов руками обиженных дала сбой?
-Юрий Яковлевич, если ваши подчинённые хорошенько поработают, то и всех, кто уби – вает мстителей, выловят. Так что, Юрий Яковлевич, поторопите своих подчинённых. Вопросы есть?
-Есть. В трёх мордовских лагерях заключённые объявили голодовку.
-Они боятся, что когда выйдут на свободу, их пристрелят?
-Нет. Вы объявили, что кто из заключённых не будет работать, того не надо кормить.
-Всё правильно.
-Ну, вот их и перестали кормить.
-Пусть работают.
-Но воры в законе не работают.
-Тогда пусть их родственники содержат, или друзья посылки присылают.
-Но не всегда вовремя могут прийти посылки. Да и не у всех есть состоятельные родствен -ники и друзья. Поэтому некоторым заключённым приходится по нескольку дней голодать в карцере. Вот поэтому в знак солидарности остальные зеки отказались выходить на работу, и объ – явили голодовку.
-Юрий Яковлевич, а вы-то чего переживаете? Принимать пищу или не принимать – это личное дело каждого человека.
-Леонид Игоревич, но они могут умереть от истощения.
-Ну и наплевать на них. Меньше будет работы для мстителей.
-Это да, но…
-Юрий Яковлевич, повторяю: голодовка – это личное дело каждого. Отказались работать – не кормить. Объявили голодовку, ну и наплевать. Солдатам больше еды достанется.
-Но, Леонид Игоревич, вы понимаете – какой международный скандал может разразиться, если за границей узнают, что у нас заключённые объявили голодовку, а власти для устранения её не идут на переговоры с осуждёнными? К нам могут нагрянуть из международного Красного крес-та, организаций по правам человека, да мало ли кто может приехать.
-Ну, приедут спасатели бандитов, а что дальше? Кто их допустит к забастовщикам? С завтрашнего дня во всех лагерях, где проходят забастовки, будет объявлен карантин. Никого из чужих за колючую проволоку не пускать, и ни кого в поселковые или городские больницы не выпускать. Всё. Ещё вопросы есть?
-Вопросов нет, но…
-Никаких "но", Юрий Яковлевич. Спокойной ночи, - я положил трубку.
Сразу все мои реформы не могут пойти гладко. Да и противники есть, которые тормозят и снижение цен, и национализацию тяжёлой промышленности и прочее, и прочее, и прочее. Но потом-то должна наступить такая жизнь, которая устраивала бы всех, кроме бандитов и мошен – ников. Но ту жизнь ещё надо было построить, отправив на каторгу одних, и оштрафовать после увольнения других. За невыполнение моего приказа были оштрафованы два телеканала. Я же говорил, что нужно убрать смех за кадром, то есть во время демонстрации российских глупых комедий, "приклеенного смеха" быть не должно. Но руководители тех телеканалов меня не пос – лушали. И где сейчас те руководители? А штраф в сумме двух миллиардов рублей поступил в гос – казну. Жёстко я поступил? Жёстко. А иначе нельзя. Не накажешь провинившегося за невыполне – ние указа, другие не будут выполнять моих распоряжений. А мне это надо?
На следующий день в мой кабинет вошёл Савенков, и смущённо протянул несколько писем.