- Ты радоваться-то не спеши! Это Мурка передумала обрывать тебе уши, а у меня еще остались претензии. Например, я хочу узнать, почему ты не посвятил в свой план остальных. Неужели сложно было все им объяснить? Откуда такое наплевательское отношение к близким? И откуда столь пофигистическое отношение к собственной жизни? Нет, я еще могу понять нежелание делиться подробностями с Викой и Лисенком - кто-то (не будем показывать пальцами) мог невзначай проболтаться, кто-то (опять же вспомним о культуре поведения) из благих намерений сообщить мне, но Мурке ты обязан был рассказать. Из соображений элементарной безопасности. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Окажись у нее чуть меньше благоразумия, или сними я блокиратор эмоций - и кто знает, чем могла закончиться твоя авантюра!
Странно, но на Ушастика мои аргументы не произвели ровным счетом никакого впечатления. Отряхнув штаны, он преспокойно заявил:
- Ты преувеличиваешь, никакого риска не было. Я знал, что марилана не сможет нарушить приказ. Метка не позволит. Ник, я же рассказывал о ее основных функциях, неужели ты забыл?
- Нет, я помню - структура метки насильственным образом обеспечивает кошкам безграничную преданность хозяину. Но ведь ко мне Мурку магически никто не привязывал, а значит, ничто не принуждает ее слушаться. И я не понимаю…
Дар не дал мне закончить:
- Ник, при чем здесь моральные установки? Я говорю о самой основе метки! Даже после потери главного управляющего центра она должна исправно функционировать и обеспечивать полное подчинение, так как по сути своей является модифицированным вариантом рабского ошейника. Не важно, что в твоей ауре нет для него якоря - для большинства структур данного типа он является необязательным дополнением, поскольку метке достаточно осознанного образа. Иными словами, пока марилана считает тебя своим хозяином, нравится ей это или нет, она выполнит любой твой приказ.
От слов Дара у меня все внутри заледенело. Нет, я отказываюсь в это верить! Моя подруга - не рабыня! Смерть бывшего хозяина должна была сбросить оковы с ее шеи, а я никогда не посмею одеть новые! Мурка, родная, почему ты молчишь? Прошу, успокой меня, скажи, что Ушастик ошибается… Но большая кошка не спешила избавлять меня от моральных терзаний. Она тяжело, совсем как человек, вздохнула, печально поглядела на меня и передала кусочек своих воспоминаний.
Какая ирония - всего несколько минут назад я сравнивал опыт получения памяти от разных реципиентов, отдавая предпочтение воспоминаниям подруги. Так вот, я был не прав. В этот раз все прошло иначе. Мое сознание отключилось, но не мягко и нежно, медленно погружаясь в туман с картинками, увиденными чужими глазами, а резко и больно, как будто меня по голове приласкали разводным гаечным ключом. Мгновение дезориентации, яркая вспышка - и я перестал быть собой…
Комната, наполненная странными запахами, заставляющими нос сильно чесаться. Я удобно устроилась на полу, обвив лапы хвостом. Хозяин сидит рядом на лавке. Ему плохо, я это вижу, но его учитель не испытывает беспокойства. Выходит, опасности для жизни хозяина нет. И все же я волнуюсь. Его дыхание учащается, а мысли становится все труднее различать. Почему эльф ничего не предпринимает? Хозяину все хуже, а я ничего не могу сделать!
Наконец, ушастому надоедает возиться со своими мисками, наполненными разной несъедобной гадостью, и он подходит к нам. Во мне зарождается надежда. Сейчас он все исправит, сейчас хозяину станет легче… Что? Не мешать эльфу, что бы ни случилось? Хорошо, не буду. Он же собирается помочь, ведь так? Но учитель берет хозяина за лапы и внезапно резким движением ломает их. Я слышу возмущенный возглас и бросаюсь на выручку. Тело пронзает вспышка боли, от которой темнеет в глазах. Она останавливает меня лучше любых цепей, и я понимаю, что это означает. Такое уже бывало, когда я пыталась пойти против воли старого хозяина. Я не могу ослушаться приказа!
Вскоре зрение проясняется, и я вижу, как эльф снова ломает хозяину кости, заставляя того кричать. Убью, растерзаю, вырву сердце! Однако и этот порыв порождает дикую, невыносимую боль, которая не позволяет мне сдвинуться с места. Лапы сводит судорога, тело деревенеет, дыхание перехватывает. Я могу лишь наблюдать за тем, как эльф швыряет хозяина на пол и выворачивает ему лапы. Быстрый рывок, громкий хруст, и в моем разуме, там, где раньше ощущалось присутствие сознания родного и горячо любимого человека, появляется пустота. Но издевательства продолжаются, и я понимаю - эльф хочет убить моего Ника!
Всепоглощающая ярость заполняет мое нутро и на краткий миг заглушает боль. Не позволю! Умру, но доберусь до тебя! Древнее, доставшееся от диких предков чувство пробуждает во мне новые силы. Но даже их оказывается недостаточно, чтобы нарушить приказ. И хотя острые когти, наконец, покинули мягкие подушечки на лапах, очередная вспышка боли, много сильнее предыдущих, пронзает меня от хвоста до кончиков ушей, заставляя покориться. Я рычу, но этот рык жалок и еле слышен. Я ничего не могу сделать, не могу защитить своего хозяина. Я бесполезна.
Появляются самки. Может, они помогут, прогонят эльфа? Но нет, после кратких пояснений их волнение утихает, а худший кошмар моей жизни возобновляется. Все мое естество требует броситься на ушастого, ударить, оттолкнуть, сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти Ника, но любая попытка пошевелиться приносит невыносимую боль, которая сворачивает мышцы в тугой узел и застилает сознание темным покрывалом.
Когда в очередной раз из глаз уходит тьма, я вижу своих детей, замечаю испуг на их мордочках. Они слышат мои чувства, но не знают, что нужно сделать, чтобы прекратить мучения. А подсказать я не могу, мои мысли захлестывают волны боли. Все, что мне удается - попросить их уйти. Котята подчиняются, а я продолжаю сопротивляться. Снова и снова я борюсь с собой. Нет, уже не надеясь вырвать Ника из лап его мучителя. Я хочу, чтобы пришла боль, которая не даст мне услышать, как хрустят кости моего хозяина, которая не позволит мне увидеть его беспомощное, изломанное, умирающее тело, которая убьет меня прежде, чем я опять потеряю цель своей жизни…
Воспоминание кончилось так же неожиданно. Осознав себя в родной двуногой тушке, я почувствовал, как медленно отступает чужая боль, вытесняясь дикой неуправляемой яростью. Моей собственной яростью, в один миг сорвавшей мою изрядно потрепанную крышу, полностью отключившей тормоза и загнавшей остатки здравого смысла глубоко в подсознание.
Развернувшись, я со всего размаху зарядил Дару в челюсть. Реакцией Ушастик обладал отменной, но фактор внезапности был на моей стороне, так что отшатнуться эльф не успел. Мой кулак угодил ему точнехонько в левую скулу и отбросил назад. Плюхнувшись со всего размаху на пятую точку, Дар схватился за челюсть и замер с выражением вселенского недоумения на лице. Его ошарашенный вид только плеснул маслица в огонь моего гнева. Из груди на свободу вырвалось глухое рычание. Ощерившись, я шагнул к Ушастику, намереваясь хорошенько разукрасить его удивленную рожу, зарядить по печени и между делом сломать пару-тройку ребер, но мне помешали.
Перед эльфом возникла Линь. Да-да, именно "возникла", я не оговорился. Ее прыжок был настолько стремительным, что у меня сложилось впечатление, будто кошечка натуральным образом телепортировалась. Развернувшись, маленькая марилана продемонстрировала острые зубки и грозно зашипела. Ее поза недвусмысленно заявляла о готовности защищать Ушастика до последнего вздоха, кончик хвоста подрагивал от напряжения, но выражение мордочки было не злым, а каким-то испуганно-обиженным. Так смотрят дети на своих родителей, увлеченных выяснением отношений.
Секунду спустя количество защитников Ушастика увеличилось ровно на штуку - к нам подбежала Лисенок. Шлепнувшись на колени рядом с Даром, девушка обхватила его за плечи и с вызовом уставилась на меня. Вставшие по стойке смирно ушки, нахально приподнятый подбородок и воинственно хлеставший по сторонам хвост рыжей ясно говорили: "Попробуй только тронь!". А в наполненных слезами глазах девушки плескался ужас. Он-то и помог мне прийти в себя.
Ярость схлынула, оставив после себя гнетущую пустоту. На душе сделалось так гадко и мерзко, что захотелось пойти и повеситься. О боги, какой же я кретин! Всеми силами пытался сгладить конфликт, найти оправдания действиям своего учителя, уберечь его от гнева Мурки, но даже не поинтересовался причиной ее чувств. Я сразу и безоговорочно принял сторону эльфа, не удосужившись толком разобраться в сущности претензий подруги. Месть за мои страдания? Абсурд! Как сильно должно было раздуться мое самомнение, чтобы выдать подобное предположение?
Плюнув на Ушастика и его малолетних защитниц, я опустился перед подругой, обхватил ее большое, сильное и такое родное тело, зарылся лицом в мягкую шерстку и прошептал:
- Прости. Из меня получился на редкость отвратительный хозяин. Одним своим невежеством я причинил тебе боли больше, чем все твари Проклятых земель, с которыми ты когда-либо встречалась. Но самое ужасное, что понял я это только после того как меня взяли за шкирку, словно нашкодившего котенка, и ткнули носом в лужу. Мурка, я - идиот! Я недостоин тебя…
- Нет! - решительно прервала мои самобичевания подруга. - Это твой учитель заставил меня мучиться, а ты ни в чем не виноват. Ты замечательный хозяин, и я счастлива, что могу быть рядом с тобой. Ты дал мне все, о чем я могла только мечтать. Ты заботишься обо мне, даришь тепло и ласку, позволяешь наслаждаться своими эмоциями… А еще я чувствую, что ты любишь меня. Так же сильно, как свою старшую самку. И сейчас ты боишься, что я могу обидеться на тебя и уйти, - тихо фыркнув, Мурка нежно лизнула меня в щеку. - Не волнуйся, котенок, этого никогда не случится. Ведь я тоже очень-очень сильно тебя люблю. Не потому, что обязана, а потому что сама так хочу. И я скорее умру, чем потеряю тебя.
Слова кошки принесли облегчение. Не особенно заметное - я все еще был готов от стыда сквозь землю провалиться, но мысли суицидального характера покинули мою дурную голову. Слегка отстранившись, я заглянул в янтарные глаза и четко произнес:
- Такого больше не повториться! Клянусь, отныне и впредь никаких приказов, только просьбы. А они, как ты сама понимаешь, совсем другое дело. Их ты вольна выполнять так, как посчитаешь нужным, и тогда, когда захочешь. А можешь и просто проигнорировать, если решишь, что так будет лучше. Тебе все ясно?
- Да, - отозвалась марилана.
Вот и славно! Если я правильно понял объяснения Ушастика, работа рабского ошейника опирается на разум, а главной причиной боли является осознание факта неподчинения приказу. Чем оно полнее, тем боль ярче и насыщеннее - в этом мне довелось убедиться самому. К сожалению, избавить подругу от корня всех бед - магического механизма контроля я не способен, но обойти его мне вполне по силам.
Я вымученно улыбнулся Мурке. Хоть что-то у меня сегодня получилось сделать правильно. Жаль, эта маленькая победа на фоне огромного поражения выглядит блекло и неубедительно. Да, пора признать очевидное - несмотря на все усилия, семью мне сохранить не удалось. И попытка подправить прикус Дара тут не при чем. Вся эта затея изначально была обречена на провал по одной простой причине: нельзя сохранить то, чего нет.
Сейчас отчетливо понимал, мы - не семья и никогда ею не являлись. Мы - команда нелюдей, на время решивших объединиться. На Проклятых землях, в условиях смертельной опасности мы крепко держались друг за друга, плечом к плечу сражаясь с врагами, но лишь только угроза для жизни исчезла, наш маленький отряд начали раздирать внутренние противоречия. И это естественно. Ведь для того, чтобы склеить в единый монолит пеструю компанию столь непохожих друг на друга разумных существ нужно нечто большее, нежели необходимость проживания под одной крышей.
Не буду врать, от этих мыслей у меня сердце кровью обливалось, но винить в произошедшем я мог только себя. Я давно должен был заметить, что Лисенок боится и ненавидит меня, считая монстром, что Дар наплевательски относится к чувствам Вики, что Мурка для него - вещь, не обладающая правом голоса. Тогда было бы не так больно. Но я предпочел остаться в розовых очках, потому что после долгих лет одиночества мне захотелось обрести семью. Получить свой кусочек обычного человеческого счастья. Наивно, не правда ли? А что в итоге? Я прожил несколько беззаботных дней в прекрасном сне, воплотившим все мои потаенные желания, на радостях позабыв о том, что когда-нибудь придется проснуться.
Что ж, начало нашей новой жизни на поверку оказалось весьма поганым. А я так надеялся на "жили они долго и счастливо".
- Ник, что с тобой? - ворвался в мои невеселые мысли голос встревоженной Вики. - Ты… плачешь?
"Плачу? Что за глупые инсинуации!" - хотел воскликнуть я, но провел пальцами по лицу и с немалым изумлением обнаружил на них влагу.
Полный песец! Что со мной творится? С самого момента пробуждения веду себя как натуральная истеричка - эмоции зашкаливают, а меняются так быстро, что сознание порой не успевает за процессом. Неужели, все дело в Мурке, а точнее, в ее чувствах, которые мой разум с готовностью поддерживает и усиливает до невероятия? Вряд ли. Раньше ничего похожего не наблюдалось. Значит, причина в портяночном зелье, это из-за него меня так колбасит. Видимо, не все компоненты тошнотворной отравы покинули мой организм. Некоторые, из числа отвечающих за воздействие на сознание, предпочли немного задержаться. Правда, по словам Ушастика, его зелье должно подавлять волю, а не стимулировать эмоции, но у меня же вечно все не как у людей! Хотя, может статься, мое взвинченное состояние - всего лишь побочный эффект процедуры разработки связок, о котором Дар среди прочего забыл упомянуть.
- Нет, тебе показалось, - ответил я орчанке, вытерев ладонями мокрые дорожки на щеках. - Просто соринка в глаз попала.
- Тогда уж в оба глаза, - поправила меня супруга. - Но шутки в сторону! Ник, что происходит? Что такого тебе сказала Мурка, отчего ты едва не лишил Дара зубов?
Тон Вики непрозрачно намекал: моя дражайшая половинка весьма недовольна тем, что перестала понимать происходящее, и если я не поспешу исправить положение, могут последовать репрессии. Тоже мне, нашла крайнего! Как будто это я виноват, что эльф смастерил "парные" толмачи, из-за которых наших кошек понимают только их хозяева!
- Все прозаично до безобразия, - ответил я, поднявшись с колен. - Выяснилось, что я был в корне не прав, считая Ушастика безответственным болваном. На самом деле он жестокий и бессердечный палач. Желаешь подробностей? Изволь! Перед началом процедуры, воспользовавшись моим предобморочным состоянием, Дарит вынудил меня отдать Мурке приказ не вмешиваться. После чего принялся убивать меня с особой жестокостью. Само собой, он просто занимался разработкой моих суставов, да только нам с подругой это объяснение в головы не пришло. Сложно, знаешь ли, думать, барахтаясь в океане боли. И если мне еще повезло - спустя пяток секунд я позорно отрубился, то Мурка до конца продолжала бороться со своей меткой, не позволяющей ей ослушаться приказа. Она предпринимала все новые попытки спасти меня, в ответ на которые получала одну лишь боль. Невыносимую, удушающую, сводящую с ума, выворачивающую кишки наизнанку…
- Этого не может быть! - воскликнул Дар, успевший с помощью Лисенка утвердиться на ногах. - В отличие от стандартного рабского ошейника, в основу метки марилан вплетен механизм психологических противовесов. В случае осознанного неподчинения он задействует адекватное чувство, которое стимулирует желание выполнить приказ. Я не знаю, что конкретно заставило Мурку придерживаться твоего пожелания - страх потерять доверие хозяина или наоборот, уверенность в правильности действий, но одно могу сказать точно - это была не боль! Возможно, большая кошка через канал связи приняла часть твоих ощущений, которую не смог заблокировать амулет, и ошибочно посчитала их своими.
Я ощутил, как во мне снова разгорается огонь ярости. Вот сволочь! Да как он смеет?! Подскочив к эльфу, я схватил его за грудки, не обратив внимания на жалобный треск рубахи и протестующий возглас рыжей. Линь, что удивительно, препятствовать мне не стала. Маленькая марилана мягко скользнула в сторону, чтобы не путаться под ногами. Видимо, почувствовала, что я себя контролирую и не намерен причинять вред ее любимому хозяину.
Да, сейчас я крепко держал эмоции в узде, и не только из-за опасения снова сорваться. Просто я понимал - Ушастику хватит секунды, чтобы скрутить меня в бараний рог, а потому не тешил себя напрасными фантазиями о вдумчивой рихтовке наглой эльфийской физиономии. Я лишь хотел заглянуть в эти бесстыжие глаза и честно, без оглядки на цензуру, высказать все, что думаю о своем учителе… Но вместо этого неосознанно, действуя на чистой интуиции, отыскал в своем разуме недавнее воспоминание Мурки, мысленно подхватил его, смял в компактный комок и толкнул Дариту.
Не представляю, что побудило меня так поступить. Может, обида на бестолкового братишку, желание поделиться пережитой болью, а возможно, необычные ощущения, которые я испытал перед тем, как принять память Дара, неосознанно потянув на себя картину из его жизни. Во всяком случае, я понял, что именно пытаюсь сделать, лишь когда воспоминание ушло. Нет, оно не стерлось из моей головы (хотя я был всеми конечностями "за"), осталось таким же ярким и свежим, просто у меня появилось очень странное чувство, которое я сразу идентифицировал как завершение передачи информационного пакета.
Почему так - хрен его знает! Раньше, само собой, я ничего похожего не испытывал, но едва задумался над причиной возникновения необычного чувства, как в голове словно выскочило окошко-пояснение с текстом: "Ваше сообщение отправлено". Возможно, память Мурки решила напомнить о себе, иного объяснения на ум не приходит. И я догадываюсь, что побудило ее проснуться. Сильные эмоции. Ведь именно с их помощью я получил возможность на порядок ускорять свое восприятие, а совсем недавно на голом энтузиазме активировал режим слияния. М-да… Как говорится, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Интересно, сколько еще мариланьих навыков, о которых я до сих пор ни сном не духом, тихо дремлют в подвалах моей черепушки?
Пообещав как можно скорее прояснить этот момент, я сосредоточился на лице Дара и ужаснулся. В глазах эльфа не наблюдалось ни капли осмысленности - зрачки сужены, как у наркомана под кайфом, физиономия перекошена мукой, а рот приоткрыт в беззвучном крике. Похоже, посылка дошла до адресата. Вот только радости от удачного завершения спонтанного эксперимента по передаче памяти я не ощутил. Напротив, в душе нарастала тревога. Прошло с десяток секунд, а Ушастик продолжал изображать статую, что было плохим знаком.