* * *
В прошлой жизни - и это, между прочим, как понимал теперь Олег, было самое лучшее определение - так вот в прошлой жизни он легко и охотно засыпал, в любом транспортном средстве, где не надо рулить самому. Но вот за окном ночь, и поезд стучит на стыках рельсов, и до Вены еще "пилить и пилить", а сна ни в одном глазу. То ли молодость вторая спать не дает, то ли мысли "разные", то ли близость Тани…
"Спит или делает вид?… Не лишено…" - Думает Олег, удаляя за ненадобностью громоздкие черновики своих трудных мыслей.
И в самом деле, последнее предположение не лишено смысла. Рядом с такой женщиной разве уснешь? Таня… вот появилась здесь и сейчас… И поломала великие планы!..
Поломала, не могла не поломать, потому что потерять ее он себе позволить не мог, но и более того не посмел бы ею даже рисковать. Впрочем, он все это уже обдумал, взвесил и разложил по полочкам. Так что весь развернутый текст долгого внутреннего монолога мог быть без сожалений выброшен на свалку истории за ненадобностью. А для утреннего разговора с Жаннет у Баста имелся готовый результат. И тут, словно услышав ехидный голосок Татьяны: "Замыслы наши, может быть, великие, - а ты их знаешь? Мы моря хотим воевать…Это что же… Крылья мне подшибаете?", - чуть не выругался в слух, - ее-то планов он не знал и желания в учет не принимал - "Вот и поговорили… бы… "
Он тихо встал, намереваясь выйти покурить в коридор, но его остановил ее совершенно лишенный и тени сонливости голос:
- И для этого ты покупал купе первого класса?
- Не хотел тебя тревожить, - пожал он плечами, встречая ее взгляд из-под ресниц.
- Кури уж, я не сплю, - усмехнулась она в ответ и включила настольную лампу, из-под абажура полился мягкий розовый свет.
- Выпить не хочешь? - спросил Баст, возвращаясь на диван.
- "Заметьте, не я это предложила", - сказала Татьяна, подняв бровь, - Барон, вы алкоголик?
Олег знал эту "игру" российских женщин - это как в армии комплекс опознавания "свой-чужой", - не узнал цитату - "чужой", с тобой и общаться будут как с чужим, а еще и круг твоих интересов прощупают и интеллект проверят…
- Не алкоголик, и не барон, - Баст достал из кармана фляжку и поболтал ею в воздухе, давая Жаннет возможность, услышать аппетитное бульканье. - Я Риттер - то есть, рыцарь, мадемуазель, а это французский коньяк. Вернее арманьяк, но сути дела это не меняет.
- А вы, женщина, - лейтенант? - добавил "отзыв" Олег уже от себя, слегка переделанной цитатой из "Гусарской баллады".
Татьяна улыбнулась и, уходя от скользкой темы, спросила:
- А ты знаешь, что арманьяк производят совсем недалеко от тех мест, где родился д'Артаньян?
- Да что ты говоришь?! - Удивился Шаунбург, он никогда, кажется, не знал, где на самом деле находятся все эти французские Шампани, Коньяки и прочие Божоле.
- Ты не знал! - Победно улыбнулась Жанна. - Ладно, дай мне глотнуть. Только совсем чуть-чуть.
- А я много и не дам! - Баст демонстративно налил ей арманьяк в тот наперсток, который служил его фляжке крышечкой.
- Все ясно: жмот!
"Черт, а это откуда? Какой-то фильм…" - попытался вспомнить Олег…
- Мы, немцы, народ прижимистый, - улыбнулся Баст, сделав порядочный глоток. - Ты разве не знала?
- Знала, - серьезно кивнула она и выпила свой "грамм". - Все боши свиньи и скупердяи!
- Ну, что ж… - Олег достал сигарету, повертел в пальцах, подыскивая правильные слова, но потом решил, что дело не в форме, а в содержании, и заговорил, так и не прикурив: - Через три года здесь начнется война, - сказал ровным голосом. - А в Союзе чистки, считай, уже начались…
- Так! И? - Таня тоже смахнула с лица веселость.
- Я к тому, что Южная Америка далеко и в отличие от Африки имеет вполне цивилизованные города, где…
- Что, правда? - именно этим, ехидным голосом, что Олег "услышал" и спросила Татьяна.
- Вполне. Чили, Бразилия, Аргентина, в конце концов! - не повелся Олег.
- "Зачем нам, поручик, чужая земля?" - Пропела вдруг Таня.
- Мне незачем, - пожал плечами Ицкович. - Я…
- Спасибо, Олег, - как-то неожиданно мягко и душевно сказала Таня, не отводя взгляда, ставшего, напротив, неожиданно твердым. - Но никуда мы не поедем.
"Мы! Или она просто?.."
- Я не о себе забочусь.
- Я поняла, - кивнула она. - Но ты себе никогда этого не простишь. И мне не простишь.
- Не простишь! - Повторила она, останавливая Олега жестом руки. - Даже если никогда слова не скажешь, все равно не простишь. А я… Впрочем, это не важно пока, - прервала она какую-то свою мысль, не захотев озвучивать. - Но ведь и я себе не прощу. Я уже думала об этом… Что ты делал в Праге? - спросила она вдруг.
- Я убил Гейнлейна, - забывшись, по-немецки ответил Олег.
- Писателя?! - Округлила глаза Таня.
- Какого писателя? Ах, вот ты о чем! - усмехнулся Олег, сообразив, в чем тут дело. - Во-первых, не Хайнлайна, который живет в США, а Хейнлейна, который лидер судетских немцев.
- И за что ты его?
- Да, в принципе, не столько за что, сколько для чего, - объяснил Олег. - Он был ключевой фигурой в 38-м, может быть без него и Мюнхен не состоится.
- Мюнхен… Ты уверен? - Уточнила Таня, не отреагировав на факт убийства.
- Ну, какая, к черту, может быть тут уверенность! - Ицкович все-таки закурил. - Я просто пытаюсь сделать то, что в моих силах. Хоть что-нибудь сделать.
- Думала об этом, к сожалению, кроме Гитлера и остальных Г, ничего не надумала, - призналась Таня и потянулась за сигаретой. - Но вдвоем-то мы больше сможем, как считаешь?
"А вчетвером? Ну, да, снявши голову, по волосам не плачут!"
- Что, правда? - Повторил ее собственную реплику Олег.
- Абсолютно!
- А… - Решиться на вопрос было, ой как, не просто, но Олег уже начал понимать простую истину: не сделанное сегодня, возможно, уже не удастся сделать никогда. - Таня я тебя…
- Не торопись! - Ее пальцы стремительно коснулись его губ, что называется, "запирая уста". - Пожалуйста! - Добавила она. - Дай мне собраться с мыслями, разобраться… с собой… Ну, ты же не маленький, должен понимать. - Грустно улыбнулась она. - И потом, после Зальцбурга я, скорее всего, должна буду вернуться в Москву.
- И вернешься? - Насторожился Олег.
- А почему бы и нет? До 37-го целый год. Снова пошлют, а если не вернусь… Нелегальное положение?
- А так легальное?
- Так я под своим именем в Париже могу появиться, а если не вернусь, искать станут. Ты же знаешь!
- Тоже верно, - кивнул Олег, в голове которого вдруг начала формироваться нетривиальная идея. Рискованная, дерзкая, но зато куда как более эффектная и эффективная, чем индивидуальный террор мелкого пошиба.
- Что? - Насторожилась Таня, почувствовав что "что-то происходит".
- Ты едешь, как курьер? - спросил он вместо ответа.
- Да.
- А вот скажи, мог бы кто-нибудь "вычислить", что ты связана с коммунистами?
- В каком смысле? - нахмурилась Таня, еще не уловившая к чему он клонит.
- Ну, кто-нибудь, кто мог бы "стукнуть" мне - немцу - что вот эта барышня была связана с французской компартией?
- Ты серьезно?
- Вполне, Танечка! Ну, напрягись!
- Питер Кольб! - Выпалила Таня.
- Кто он? - Сразу же взялся за дело Олег.
- Мы с ним учились вместе… он эльзасец… Он мог знать, хотя я не уверена, что знал… А потом он уехал в Германию… Вроде бы вступил в НСДАП…
- Ты знаешь, где он сейчас?
- Семь месяцев назад был в Париже.
* * *
- В Зальцбург тебе нельзя. - В этом вопросе Таня была непреклонна и, в принципе, совершенно права. Разведка не детская игра в песочнице, но сердце, черт возьми, с прописными истинами соглашаться не желало.
- Я вернусь завтра, но завтра ты ко мне даже близко не подойдешь - Сказала она непререкаемым тоном и посмотрела Олегу в глаза уже взглядом "я начальник - ты дурак". Судя по всему, она знала, какое впечатление производит на него - и, вероятно, не только на него - этот взгляд "глаза в глаза". - Вполне возможно, что за мной будут следить.
- С чего бы это? - Насторожился Ицкович.
- У меня это первое самостоятельное задание, - объяснила Таня. - И отсюда я еду в Голландию к нашему резиденту, так что вполне могут проследить.
"К резиденту… в Голландию…" - что-то мелькнуло в голове, но ушло раньше, чем Олег смог сосредоточиться на этой смутной, - а иначе бы и не ушла, - мысли.
- Значит… - Сказал он, но Таня его сразу же перебила, по-видимому, выудив содержание его несостоявшейся реплики из весьма, следует отметить, прозрачной интонации.
- Значит, мы встретимся через неделю в Антверпене, - пообещала Жанна и улыбнулась. - Говорят там замечательный железнодорожный вокзал. Я приеду из Гааги днем…
- Гаага! - Ускользнувшая в небытие мысль вернулась к Ицковичу, как собака с палкой в зубах, только вместо палки, она притащила обрывок воспоминания, что-то читанное много лет назад в одной из любимых Олегом книг по истории разведки. - Гаага… - повторил он. - Ты едешь к Вальтеру?
- А ты откуда?… - Татьяна не то, чтобы была напугана, но, пожалуй, все же встревожена.
- Знаешь, сколько я этой мути в свое время прочел? И его книгу читал, и книги о нем. Интересная личность. Впрочем, там неинтересных не было.
- Там неинтересных нет. - Поправила Олега Таня.
- Поймала! - Усмехнулся он. - Значит, 16-го в Антверпене.
- 16-го или 17-го. - Кивнула женщина. - Встречай меня с двух до четырех. А если не появлюсь… Ну! Баст, не будь ребенком!
Очевидно, выражение лица Олега недвусмысленно отразило эмоции, но он вдруг настолько испугался, что она вот так вот уйдет сейчас в никуда и больше не вернется, что даже стесняться не стал. Не до стеснений ему было.
- Баст, мы же договорились! - Татьяна и встала из-за стола. - Если ты думаешь, что мне не страшно, ошибаешься. Но если не появлюсь, действуем, как договорились. - Она еще раз посмотрела ему в глаза, повернулась и, уже не оглядываясь больше, вышла из кафе, где они коротали время до отправления поезда на Зальцбург.
"Вернется? - Спросил себя Олег. - Вернется! - Твердо решил Баст. - Не может не вернуться, и если вернется, значит…"
"Ничего это не значит, - вынужден был согласиться он через минуту. - Даже если она вернется, что из этого? Дружба и любовь - суть разные вещи".
- Оберст! - Окликнул он кельнера. - Здесь можно достать французские газеты?
- Разумеется. - Сдержанно поклонился кельнер. - Какую именно газету желал бы получить, господин.
- Le Figaro.
- Я сейчас же пошлю мальчика, - кивнул кельнер, и через пять минут - Олег даже не успел допить свой кофе по-венски - ему действительно вручили газету. И следующие пятнадцать минут, кляня себя за глупость, Баст фон Шаунбург вынужден был имитировать заинтересованное чтение. Разумеется, Баст в отличие от Олега знал французский, что называется, изрядно, но все же не настолько, чтобы просто читать и уж тем более, чтобы получать от этого удовольствие. Однако за муки свои он был вознагражден самым неожиданным образом: в разделе объявлений Ицкович наткнулся на краткое и совершенно невразумительное для непосвященных сообщение о женитьбе некоего Николя Саркози на некоей Карле Бруни. Остальное было уже полным бредом, который, однако же, расшифровывался, как номер парижского телефона.
Теперь оставалось только опрометью нестись на главпочтамт и звонить… А кому кстати? Кто дал объявление? Поскольку сам Ицкович его не давал, полагая излишним, это мог быть или Витька, или Степа. Но кто из них и почему сейчас, а не через месяц или два, как договаривались? Темна вода во облацех…
Глава 5. Дороги, которые мы выбираем.
- Дамы и господа, через несколько минут наш поезд прибывает на морской вокзал Гавра.
Повторяя эти слова раз за разом, кондуктор шёл по коридору и звонил в колокольчик. Степан посмотрел на часы - с утра всё шло по расписанию. Семь утра - подъём, без пятнадцати восемь - завтрак, девять - Северный вокзал и поезд для пассажиров "Compagnie générale transatlantique", спешащих на рейс Гавр - Нью-Йорк. Теперь полдень - через час пакетбот "Иль-де-Франс" отвалит от берегов Европы и через пять дней доставит его в порт Нью-Йорка - вечную пристань европейцев, желающих начать новую жизнь.
Поезд затормозил, и за окнами вагона стало темнее - они въехали под крышу вокзала. Пассажиры поднялись с мест. Сразу стало тесно.
- Мадам, вы позволите? - Степан снял с багажной полки тяжёлый чемодан и поставил его на пол.
- О, большое спасибо, мсье, - поблагодарила его пожилая дама чуть старше его (в смысле, его старого) возраста, - не были бы вы так любезны, помочь мне ещё с тем чемоданом?
Если этот чемодан был большим, то тот, второй, оказался попросту огромным. Степан еле удержал его от падения на голову старичка в шляпе. Что эта тётка там запаковала? Вывозит из Европы золото в слитках?
- Ещё раз большое спасибо, - старушка не отставала, - таких любезных молодых людей теперь не каждый день встретишь.
"Теперь не открутиться, - подумал Степан, - сейчас попросит дотащить её баулы до выхода".
- Большое спасибо, мадам, никаких проблем, - сказал он ей обречённо.
- Ой, - всплеснула она руками, - а вы не могли бы мне помочь донести мои чемоданы до выхода? - Степан мысленно возвёл очи горе.
- Разумеется, мадам.
По сравнению с тёткиными без малого сундуками его чемоданчик выглядел лёгкой и изящной безделушкой. Правда, держать два чемодана в одной руке было неудобно. Впрочем, в проходе сразу образовалась пробка, так что багаж приходилось не столько тащить, сколько шаг за шагом перетаскивать.
- Скажите, мсье, - не унималась старая дама, - вы ведь бельгиец? - ответа она ждать не стала, - Скажите, вы не знакомы с капитаном Бараном? С капитаном Филиппом Бараном из Брюсселя?
- Мне очень жаль, мадам, но, к сожалению, я никогда не слышал о капитане Баране, - выдавил из себя Степан, протискивая тёткины чемоданы ещё на один шаг вперёд.
- Ой, какая жалость, - воскликнула дама за спиной, - а то я надеялась, что наконец-то найду кого-нибудь, кто его знает. Вы знаете, мсье, мы познакомились с ним, когда он был в отпуске в Париже. Это было как раз в разгар Великой Войны. Мы с ним…, - она запнулась, - А когда война кончилась, он вернулся к себе в Брюссель. А потом письма от него перестали приходить. Может быть, вы его всё-таки где-то встречали, может быть не в Брюсселе…, - в голосе засквозила тоска.
К счастью для Степана, он, наконец-то, добрался до выхода. Вытащил оба тяжеленных чемодана на перрон и рукой подозвал носильщика с тележкой.
- Мадам! - Матвеев приподнял шляпу, - Разрешите пожелать вам счастливого пути!
Дама хотела что-то сказать, но Степан уже развернулся и пошёл вдоль по перрону. "Не догонит, - облегчённо подумал он, - от чемоданов не убежит". Путь был свободен. Он встал на ступеньку эскалатора и расслабился. Интересно, что его акцент приняли за бельгийский - это что, так переплелись русские и английские языковые навыки?
Жаль, что не удалось попасть на "Нормандию" - самый быстрый трансатлантический лайнер, известный Степану ещё по книжке Ильфа и Петрова, был сейчас в ремонте. Какая, с другой стороны, разница, приплывёт он в Штаты днём раньше или днём позже. Билет первого класса на имя из одного из его поддельных паспортов всё равно гарантировал максимальный комфорт в течение путешествия.
В одной из зал он подошёл к лотку с прессой и купил газеты. Вероятно, это были последние европейские газеты, которые ему предстояло прочитать. Хотя какая, по большому счёту, разница, что именно они пишут. Он-то знает все сенсации этого столетия лучше всех газет этого мира, вместе взятых.
"Figaro" на первой странице рассказывало о позиции Англии перед лицом мирового кризиса. Перепечатанная из английской "Morning Post", статья утверждала что состояние английского флота недостаточно для обороны Британской Империи. Приводились цифры, положение дел сравнивалось с концом Мировой Войны, рассказывалось о недостаточных запасах вооружения. Они ещё не знали, что та война была не просто Мировой, а "Первой Мировой" войной, и что весь этот флот и все эти запасы в ближайшее время ждёт очень интенсивное использование по назначению.
На следующих страницах сообщалось о визите в Прагу австрийского канцлера Шушнига. Канцлер обещал развитие отношений со странами Малой Антанты, а также сближение с дунайскими странами вообще. Одновременно Италия обвинялась в бомбардировке английского лагеря Красного Креста в Эфиопии, и в свою очередь сама обвиняла Эфиопию в применении разрывных пуль "дум-дум". Французский посол в Германии встретился с германским статс-секретарём, а министр иностранных дел Польши выражал поддержку французской политике и объявлял о том, что его страна никогда не откажется от прав на Данциг. В общем, обычная международная суета. Покойники поднимают бокалы с шампанским за здоровье друг друга и желают долгих лет жизни.