- А в Израиле половина населения будет говорить по-русски!
- Как это?
- Все наши евреи побегут в землю обетованную, когда выезд перестанет быть сложным. В общей сложности свалят около полутора миллионов человек. Останется только пятая часть от тех, что живут в СССР сейчас. Правда, большинство из тех, кто сбежит - осядут в Германии и США. А в целом Израиль… будет потихоньку воевать с палестинцами, ругаться с окружающими арабами - постоянно. С применением танков и авиации. Я не знаю подробностей. Видимо, тот я - из двенадцатого года - темой не интересовался.
- Зря, - сокрушился Захар.
- Тебе-то чего? Разве ты еврей?
- Да просто интересно! А что США?
- США надолго останутся доминирующей в мире силой, почти единолично решающей, кто прав, а кто виноват. Ведь "Империи Зла", как назвал нас Рейган полгода назад на восьмое марта, не останется и щелкнуть им по носу никто не сможет! Разбомбят Югославию, Афганистан, Ирак - дважды, Ливию тоже дважды… Сомали, Гренада, Панама, Судан, Босния, Сирия, Иран. Короче, "Империя добра" разгуляется не на шутку! Только успевай трупы считать. Пока Китай не начнет в "приветливой" улыбке зубы скалить - американцы будут делать все, что захотят.
- Китай? - Майцев поперхнулся очередным глотком и закашлялся. - А Китай-то с какого боку? Они же нищие как крысы церковные!
- А Китай, дружище, станет через пятнадцать-двадцать лет очень силен. Необыкновенно. Сильнее СССР, Германии, Японии. Потому что первым сообразит, что плановая экономика в соединении с частной инициативой и наплевательским отношением к авторскому праву - смесь чрезвычайно продуктивная, позволяющая реализовывать такие проекты, которые при отдельной плановой экономике или при отдельном частном производстве никогда не станут достижимыми. Это назовут "китайским экономическим чудом". Как тебе программа строительства в течение двадцати лет по двадцать городов-миллионников ежегодно на пустых землях? Представляешь: стоит город - с магазинами, домами, кинотеатрами и стадионами, с библиотеками… Короче - настоящий город, размером со Свердловск или Куйбышев, а населения там - тридцать тысяч человек? При вместимости в миллион?! Пустые улицы и дома, магазины и школы - никого нет! И никакого квартирного вопроса! Но им мало этого - они такие же города и в Африке возводить начнут. Посреди пустыни поставят город за пару лет на полмиллиона человек, а жителей - три сотни. Как тебе масштабы?
- Интересно. То есть плановая экономика и частное производство?
- Ну есть еще несколько сопутствующих моментов. Про компьютеры слышал?
- БК-ашки, что ли? Читал в "Науке и жизни". Они только-только в серию пошли. Еще про ЕС ЭВМ Хорошавин рассказывал в прошлом семестре. И про "Агаты" - их вроде бы как раз с чего-то американского слизали. Или ты про БЭСМ-6? Тоже занятная штука. Только старая.
- Да про все! Через двадцать - двадцать пять лет они будут повсюду: от пылесосов до космических кораблей. Они будут управлять движением на железных дорогах и аэропортами, распределением электроэнергии по всему миру и помогать водить машины, хранить милицейские базы данных и обучать людей. Словом, их распространение станет тотальным. Они заменят людей, книги, дома культуры… Да даже не представляю такого места, где бы их не было! Японцы их даже в унитазы пихать станут - для мгновенного медицинского анализа мочи и какашек.
- Бе! - поморщился Майцев. - И к чему ты это?
- Ха! К чему?! - Я уже порядком захмелел и поэтому стал говорить громко. - Да к тому, что для их создания нужна элементная база! Полупроводники! А для них нужны всякие редкоземельные металлы! А их доступные месторождения - на девяносто процентов в Китае! Вот тебе и источник бешеных успехов: либо мир развивается и платит за это Китаю, либо развивать становится нечего!
- Да, удивительное - рядом… - глубокомысленно пробормотал Захар. - А на Марс когда высадятся?
- В обозримом будущем не до Марса будет человечеству. Все силы уйдут на войны, на борьбу с экономическими неурядицами…
Вещая, я не заметил, как рядом с нами примостился какой-то потрепанный дядька с наколотыми якорями на руках, но он бесцеремонно влез в разговор:
- Парни, дайте мне рупь, а лучше пять - на бутылку "Московской" и плавленый сырок "Дружба", и я вам расскажу хоть про Марс, хоть про Юпитер! Даже про "черные дыры" Джона Уиллера! Могу еще про общую или специальную теорию относительности, но тут уже лучше два пузыря иметь! Я же с самим Челомеем в одном бюро три года бок о бок! Ракеты-космолеты, все такое…
- Иди отсюда, мужик, - нахмурился Захар. - Вот тебе тридцать копеек, купи себе пивка на опохмел.
Он протянул дядьке две монетки по пятнадцать копеек.
- Спасибо, сынки. - Мужик сжал в ладони деньги. - Но лучше бы рупь и потом поговорить, а?
- Иди! - строго сказал Захар. - Магазин скоро закроется - вообще сухой останешься!
Когда мы остались вдвоем, Майцев почесал горлышком бутылки затылок и вновь задал исторический вопрос:
- Так что же делать, Серый? Мы же не можем вот так взять и оставить все как есть! Мы же потом себе локти изгрызем, что могли и не стали! А?
- Изгрызем, - подтвердил я. - Однако, Захарка, чем больше думаю, тем менее очевидно мне - что стоит делать?
- Как это? - возмутился Майцев. - Должно быть наоборот!
- Может быть и должно быть наоборот, только получается так, как получается. Вот взять хотя бы цели вмешательства. Чего мы хотим достичь?
- Ну… это, - неопределенно покрутил в воздухе ладонью Захар. - Миру - мир, войне - пиписька!
- Вот именно. Как говорит мама, которой кто-то подарил книжку с китайскими мудростями: кораблю, который не знает, куда плыть, любой ветер будет попутным.
- Эт точно, - промямлил Захар.
- Но мы-то с тобой будущие инженеры и должны понимать, что произведенная полезная работа зависит от направленности вектора приложенных сил? Какой смысл барахтаться, выбиваясь из сил и не приближаясь при этом к неосознанной цели?
- Эт точно, - повторил Захар. - А ты не можешь посмотреть - к чему следует приложить силы, чтоб добиться максимальной отдачи?
- Не-а… Для того чтобы увидеть изменения, мне нужно что-то сделать, ведущее к этим изменениям. Рассуждать можно до бесконечности - пока нет действий, ничего не изменится.
- Эх, а я-то думал…
- Еще подумай. Вопрос тот же - цели?
- А какие они могут быть? Есть варианты?
- Записывай, - хмыкнул я. - Первая: сохранение СССР и вообще всего, что мы видим вокруг. На мой взгляд - полная чушь, потому что механизм уже запущен и противиться ему - только слегка оттянуть время и умножить количество пострадавших.
- Нет, Фролов, ну что ты говоришь! - возмутился Захар. - Если Союз сохранить, то мы им всем по жопе настучим!
- Наша цель - настучать кому-то по жопе или чтобы все было ништяк?
- Ну вообще-то, чтобы все было ништяк. Хотя и по жопе кое-кому настучать… Заманчиво.
- Тогда, как будущий инженер, ты должен понимать, что остановить несущийся под откос каток не сможет никто, ни один кролик, ни второй. Ни оба вместе взятые. Размажет по дороге.
- А если нас будет тысяча?!
- Захар. - Я устало пожал плечами. - Давай разговаривать не лозунгами, а предельно прагматично и приближенно к жизни? Сколько тех кроликов передавит твой каток, прежде чем хоть на чуток притормозится?
- Не мой, а твой! - уточнил Майцев. - Ты про каток придумал!
- Хорошо, мой! Но все-таки давай будем реалистами?
- Легко тебе говорить: ты будущее видишь!
- И прошу у тебя совета и помощи.
- Ладно, давай, что там "во-вторых"?
- Пожалуйста: не допустить доминирования США! На мой взгляд, тоже ерунда.
- Почему это?
- Потому что есть такая наука - экономика. И в ней, не в науке, а в самой экономике, США уже доминируют полвека, подмяв под себя полмира. И если СССР своих ненадежных друзей кормит, уменьшая собственные силы, то американцы поступают мудрее - делают должными своих подопечных, а потом обдирают их как липку под пение о демократии и равноправии. Но ты еще маленький, тебе рано об этом знать.
- Да уж не меньше тебя!
- Только у тебя, Захарка, нет сорока пяти лет памяти и опыта. А у меня есть.
Захар отвернулся, чвыркнул носом, но, посидев пару минут в позе роденовского "Мыслителя", согласился:
- Не поспоришь. Что там в-третьих?
- В-третьих? Чтоб на Марсе яблони цвели!
- Ерунда! - отмахнулся Захар. - Давай по существу?
- Вот что получается, Захарыч. Если мы пытаемся лезть в политику, к каким-то официальным лицам, нам, скорее всего, не поверят. Будет хуже, если нарвемся на тех самых пресловутых "агентов влияния" - тогда точно будет "Здравствуй, речка Колыма!" Если начнем "просветительскую" работу среди своих друзей и знакомых - будет совсем плохо. У нас в Конституции прописана "руководящая и направляющая роль партии", а мы, получается, попытаемся ее собой подменить - а это вообще ни в какие ворота не лезет. Мне моя шкурка дорога. Можно попробовать самим пролезть на самый верх - при нашем-то знании раскладов это не сложно. Но есть одно "но" - у нас совсем нет времени, и мы слишком молоды, чтобы всерьез рассчитывать в ближайшие пять-семь лет достичь какого-то авторитетного положения в обществе. Хоть и был Гайдар не единственным, кто в шестнадцать лет полком командовал, но времена те прошли.
- Эх, куда ни кинь - всюду клин, - прокомментировал мои рассуждения Майцев.
- Слова не мальчика… Ладно, Захарка, вот что я надумал. Как говорил наш вождь и учитель Владимир Ильич, тогда еще просто Ульянов - "Мы пойдем другим путем"! Если уж не получается у нас встать на пути исторического процесса, мы должны им воспользоваться! Оседлать несущийся каток, так сказать, и постараться поиметь на этом…
Я не закончил фразу, потому что из-за дома вышел наш вчерашний противник - Васька Глибин со всей своей компанией.
- Кажется, мы влипли, - проследив за моим взглядом, прошептал Захар.
Но он ошибся. Васька остановил свою кодлу и указал им пальцем на скамейку метрах в тридцати от нас. А сам, улыбаясь и слегка прихрамывая, подошел к нам.
- Привет, чуваки! - В правой руке у него был пломбир в стаканчике, немного уже подтекающий. По руке извивалась молочная дорожка, которую Васька периодически слизывал.
- Здоров, Вась, - поздоровался я один. - Как колено?
- Хрустит, - коротко пожаловался Глибин. - Сам-то как?
- Да мы нормально. У Захара вон ухо зарастет, и вообще все отлично будет.
Васька присел на корточки напротив нас, цыкнул слюной в сторону, взглянув на стаканчик, отправил его вслед за плевком и после этого задумчиво произнес:
- А Олька-то с Кузьменом домой ушла.
Кузьмен был районной знаменитостью - играл на гитаре, колол партачки желающим, пил почти круглосуточно дешевый вермут и играл в карты на деньги. Стопроцентно асоциальный элемент, которому почему-то нипочем были все андроповские строгости.
- Да пофиг, - жестко ответил я. - Хоть с футбольной командой "Пахтакор". Пиво будешь?
- Не, я сегодня в завязке, - отказался Глибин. - Вечером на водительские курсы идти, учиться. Так что я пас.
- Ну как хочешь.
Повисло молчание, нарушаемое лишь Захаром, чвыркающим своим распухшим носом.
- Ты что там про Мазари-Шариф говорил? - наконец подошел к теме своего появления Васька. - И где это?
- Просто будь осторожнее. Если, конечно, тебе не хочется стать памятником.
- Откуда ты знаешь?
- Можешь забить. Я не неволю. - У меня не было желания посвящать кого-то еще в свои дела.
- А с Санькой все точно?
- Посмотрим.
- Ладно, Серый, бывай. - Василий поднялся. - Мы ж не враги?
- С чего бы? - Наша стычка была не первой и даже не десятой.
- Ну и ладненько. Пока.
- Пока.
Захар порывался сказать что-то обидное Ваське вослед, но сдержался, потому что я показал ему кулак.
- Ты ему что-то сказал? - ревниво спросил Захар, когда Глибин отошел достаточно далеко, чтобы уже не услышать.
- Не обращай внимания, вырвалось случайно.
- Ты, Серый, смотри мне! - построжился Захар. - Ляпнешь где-нибудь неосторожно, и - капец! Повяжут и в дурку! А то еще антисоветчину пришьют! Тебе оно надо?
- В дурку, говоришь? Вот кстати вспомнил. Не мешало бы мне провериться на предмет шизофрении.
- Если верить всяким "свободным голосам", то у нас у всех поголовно вялотекущая шизофрения. Во всяком случае - диагноз частый и опротестовать его сложно. - У Захара отец был психиатром, а под кроватью мой друг прятал радиоприемник "Грюндиг", выменянный на старый мопед. - Так что не испытывай судьбу. О том, что у тебя есть эта самая вялотекущая шизофрения, я тебе безо всяких консилиумов скажу. Даже гадать не нужно.
Солнце уже опустилось за дома, и стало стремительно холодать.
- Ну так что с твоим оседланием исторического процесса?
Я немножко подумал - как бы поточнее и покороче это все объяснить…
- Почему произошел с нашей страной такой коллапс? - спросил я. И сам себе ответил: - Причин по большому счету две. Первая - действия внешнего врага - США и Великобритании, вернее, наоборот - Великобритании и США, потому что главнее всегда мозг, а не кулаки. А вторая - желание наших доморощенных карьеристов получить законные неоспоримые права на владение тем, чем они управляли. Внешние силы создали подходящую конъюнктуру, внутренние - ее реализовали. Но в основе обоих встречных движений лежали деньги.
- Как это?
- Леонид Ильич со товарищи на волне подъема нефтяных цен в начале семидесятых очень своеобразно перестроил нашу внешнюю торговлю и соответственно внутреннюю структуру производства и потребления. Теперь СССР полностью зависим от цен на нефть. А цены устанавливают они - американцы и англичане - на своих биржах. И цена выражается в долларах. Которыми, и только ими, за нефть и расплачиваются. Для того чтобы накормить детей в пионерском лагере, нам нужно продать тонну нефти. Но если цена упадет в пять раз? Если ее сознательно уронят? Достаточно ли будет нам продать пять тонн, чтобы обеспечить детишек? Удивишься, но нет! Потому что добыча нефти тоже стоит денег и когда для выкачивания одной тонны нефти нам нужно будет продать две - наша экономика рухнет в такую яму, что выкарабкиваться придется десятилетиями. И в эту нефтяную яму мы будем падать несколько раз - каждые десять лет. Наше престарелое Политбюро, состоящее, кстати, сплошь из материалистов, почему-то считает, что политика первична над экономикой. Странно, материалисты, а проповедуют оголтелый идеализм. Вроде того, что возбужденный лозунгами энтузиазм победит любую экономическую реальность. Что достаточно рассказать негру в Анголе про идеи Карла Маркса (ну и подкинуть немного крупы и пару "калашниковых"), и он перестанет желать здоровья своим детям, богатства родителям и жена его откажется от новой швейной машинки, и все вместе они ринутся на штурм правительственных казарм. А так не будет! Если у тебя есть деньги - можешь исповедовать любую идеологию, ее примут. Но если свои слова ты не можешь подкрепить ничем, кроме других слов - то перспектива твоя рисуется очень ясно. И тот же Карл Маркс это прекрасно понимал. Только почему-то излишне уверовал в разобщенность капиталистов и в солидарность пролетариев. А все ровно наоборот. Капиталистам проще договориться. Они умнее, образованнее, сытее - у них есть время на обдумывание, и им есть что терять. И когда наши старцы - политические долгожители не смогут обменивать нефтяные доходы на датскую свинину и канадский хлеб - их ближайшие помощники сами начнут раздирать страну на части, норовя ухватить кусок побольше и пожирнее.
- Подожди-подожди-подожди, Серый, - запротестовал Захар. - Я ничего не понял! Нам-то что делать, если целое Политбюро со всеми их отделами ЦК, с аналитиками КГБ, не понимают, куда движется страна?
- Сдается мне, многие прекрасно понимают, - не согласился я. - Только их это устраивает. Каждый второй секретарь хочет стать первым. И лучше не секретарем, а хозяином. Врубаешься?
- Так это же заговор! Нужно все-таки писать в Политбюро!
- Успокойся, писатель! - Надоел он мне со своим письмом! - Есть старинная английская поговорка: когда правила игры не позволяют джентльменам выигрывать, джентльмены меняют правила!
Майцев задумался.
- Как это?
- Когда тебе из колоды выпадает "очко", то, чтобы тебя победить, мне нужно придумать комбинацию "королевское очко"! И убедить тебя в него поверить.
- Разве это честно?
- Какова цель игры у ее участников? Если игра идет не на фантики?
- Выиграть, разумеется.
- Что-то не слышал я в твоем определении цели слова "честно".
- Не, ну это как бы само собой!
- Вот поэтому нашу с тобой страну и поставили в позу пьющего оленя. Мы полагали, что с нами будут поступать "честно". А цель у игроков была - всего лишь "выиграть". Неважно как. И теперь ты предлагаешь играть по их правилам: "письмо в Политбюро". Это психушка, химия всякая и бесславный конец, в котором ты ничем не управляешь. Нет… нам нужен совсем "другой путь".
- Ты что-то придумал!
- Я знаю будущее! - подмигнул я. - Пусть кусками, но не это главное. Главное - я могу его менять в нужных мне направлениях. И узнавать то, чего никогда не должен был узнать!
- Как это? - Захар даже привстал и прошелся передо мной. - Как можно менять будущее? Не, ну то есть это понятно, мы все его ежеминутно меняем, но как ты собрался делать это в нужном направлении?
Я задумался, соображая, как бы попроще объяснить свою догадку.
- Раз уж мы с тобой начали говорить о картах, то вот ты что знаешь о преферансе?
- Брат двоюродный Мишкан, приезжал в прошлом году, показывал, но я не запомнил торговлю. Ну в общаге еще у Санька с Виталем в комнате часто народ собирается - под пивко месятся - тоже смотрел как-то пару раз. Только я не знаю, как пулю рисовать.
- И я не умею играть, даже пулю твою не видел никогда. Но стоит мне однажды сесть с кем-то за стол с серьезными намерениями научиться - и я буду обладать всем своим двадцатипятилетним опытом знания этой игры. И как думаешь, кто тогда выиграет первую же пульку? Врубаешься, доктор Пилюлькин?
Захар неторопливо сложил пустые бутылки в сеточную авоську и только потом ответил:
- Так это же вообще!.. Если нас не затопчут, то мы их порвем! Говори, что делать? Я тебе верю.
Я рассмеялся.
- Захар, давай завтра, хорошо? Мне нужно немножко пораскинуть мозгами.
Мы направились к перекрестку, на котором всегда прощались после института.
В этот раз прощание затянулось: Захар изводил меня малозначительными вопросами, два раза уходил и потом догонял меня, но все-таки мне удалось его спровадить, пообещав, что теперь он будет обо всем узнавать новости из первых рук - раньше, чем они случатся.
Дома меня ждала записка:
"Борщ на балконе под столом. Я у д. Миши на ДР Светы. Захочешь - приходи.