- Признаться, с экономической точки зрения, я политику, к сожалению, ещё не рассматривал. Но обещаю вам в ближайшее время ознакомиться с предлагаемыми документами. И ещё, - герцог непроизвольно улыбнулся. - Предложенная мною модель побега сильно напоминает историю французского короля Людовика XIV, брат-близнец которого всю жизнь провёл в Бастилии под железной маской. Может быть, уже тогда алхимики владели искусством клонирования?
- Значит, история возвращается на круги своя.
- Именно так!
Герцог Гамильтон ушёл, а рейхсминистр несколько дней оставался в неведении о своей дальнейшей судьбе. Тем не менее он не переставал надеяться, что разработанные им планы овладения планетой не покажутся герцогу Гамильтону слишком глобальными, астрономическими и невыполнимыми. Ведь лучше плохой мир с Германией, чем хорошая война. Это подтверждало и поражение англичан при Дюнкерке, и потеря Великобританией власти на большинстве водных пространств. Тем более герцог по характеру своей души был всё же авантюристом, способным на выходки экстравагантного порядка. Об этом свидетельствовал тот же полёт над Эверестом и множество других, более мелких жизненных приключений англичанина, о которых в светских кругах вспоминать было не принято. Вопрос заключался не в этом.
Важно, чтобы герцог внимательно изучил предоставленные ему материалы, потому что там, в первую очередь, предлагалось завоевание России отнюдь не вооружённым путём. С древних времён войны воспринимались только как тяжёлые, справедливые, освободительные, оккупационные или же захватнические. Причём никто и никогда не пытался одержать победу руками противника. Это было выше помыслов всех знаменитых полководцев и вождей. Но такое пришло в голову знаменитого "серого кардинала", как иногда за глаза величали Рудольфа Гесса. Только протолкнуть свои идеи к исполнению пока не удавалось, несмотря на то, что власть в Германии он имел немалую. И вот теперь от решения одного человека зависело будущее Германии, Англии, России да и всей планеты в целом. Оставалось только ждать. Кто не умеет терпеливо ждать, тот не умеет ни любить, ни жить по-человечески.
ГЛАВА 7
Скорый поезд, упрямо раздвигая металлическим лбом закатный воздух Средней Руси, мчался вперёд к своему светлому, радостному и праздничному завтра. Ведь утром должен настать конец затянувшемуся путешествию, и бесконечные рельсы упрутся в тупик Павелецкого вокзала в Москве или, как этот город часто называли особенно в последнее время, Третьем Риме.
В тесном вагонном купе за столиком, заваленным различной закуской и бутылкой настоящего армянского коньяка, примостились трое пассажиров. Неизвестно, как водится в других странах, только в России, особенно под шашлычок с коньячком, почти всегда велись политические беседы, а чаще всего - исповеди. И эти вагонные исповеди всегда были в порядке вещей. Никого не удивляло, что кто-то из пассажиров купе вдруг начинал признаваться сокупейникам в таком, в чём никогда бы не признался ни следователю, ни прокурору, ни партийной и комсомольской ячейке, не говоря уже о каком-то там профкоме, заботливой жене или любимой тёще-затейнице.
Может быть, это стремление возникало под монотонный гипнотический стук колёс по рельсовой стали, может, исповедям помогала выплеснуться очередная бутылка горячительного напитка - кто знает? Но такие непредсказуемости в непредсказуемой стране случались сплошь и рядом. Поэтому трое мужчин, поднимая очередной стаканчик за "то, чтобы все!", ничуть не удивились своим непроизвольным откровениям.
Собственно, большей частью откровенничали только два молодых офицера-пограничника, возвращавшихся в родные московские пенаты, чтобы навсегда забыть о минувшей армейской жизни. Конечно же, это были молодые братья Кудрявцевы, обиженные на офицерский суд чести, который им устроили замполит майор Деев и командир части полковник Бурякин.
К начальнику погранотряда братья не имели почти никаких претензий, но к его заместителю, майору Лиходееву - так они обзывали офицера - у братьев имелось множество причин для сатисфакции. Причём используя любое оружие по выбору противника или совсем без оружия. Офицеры не могли простить начальству то, что им обоим пришлось подавать официальные рапорты о демобилизации. Братья не для того проходили обучение в Московском погранучилище, чтобы какой-то майор устраивал им офицерский суд чести, а его начальник, полковник Бурякин, с лёгким сердцем подмахнул рапорты об увольнении в запас!
- Я этому козлу Лиходееву, - горячился Вадим Кудрявцев, - все рога пообломаю! А заодно и полковнику Бурякину!
- Тихо, Вадик, тихо! - пытался охолонить расшумевшегося братца Сергей Кудрявцев. - Ты всю жизнь должен помнить, что Воинский Устав мы с тобой никогда не нарушали, что присоединить нас к оккупационным войскам - это самовольство полковника Бурякина и долбанного Лиходеева. Приедем домой, сходим на приём к Юрию Владимировичу Андропову, и нам восстановят офицерские звания. Я даже претендовать буду на благодарность от Верховного командования за чёткое соблюдение Воинского устава.
- Выходит, вы не по своей воле демобилизуетесь? - удивился их третий собутыльник. - Как же так, вы же офицеры?!
- Вот именно, Муса! - снова принялся возмущаться Вадим Кудрявцев. - Ты извини, что мы за столом это вспомнили, только нам с Серёгой высокочтимое начальство устроило обрезание серпом и молотом.
- Это как? - не понял Муса.
- А вот так, обрезание без спроса по самым проверенным еврейским традициям.
- Он хотел сказать, - влез с объяснениями Сергей, - что полное игнорирование в части подействовало на нас, как скрежет железа по стеклу. Причём непрерывный.
Их собеседник - то ли узбек, то ли таджик, - даже передёрнул плечами, представив потрясающее звучание "обрезания". Он снял пиджак, потому что в купе было довольно тепло, повесил его на вешалку и снова подсел к столу.
- Ничего в этой жизни не происходит случайно, - философски произнёс Муса и принялся снова разливать по пластмассовым стаканчикам армянский коньяк. - Если б вы не настояли на соблюдении Воинского устава, если б вам не устроили пограничное "обрезание", то вы до сих пор оставались бы служивыми, честно выполняющими свой долг и, служа неизвестно каким ишакам, никогда б не встретили меня.
- Как - неизвестно кому служили? - взорвался Вадим. - Мы Родину защищали! Слышь, ты, Родину! Ты знаешь, что такое Родину защищать?!
- Знаю, - уверенно кивнул мусульманин. - Я тоже в армии служил и знаю, что такое выполнение воинского долга.
- Да? - Сергей с любопытством взглянул на собеседника. - А в каких войсках служил и почему мы должны радоваться, что нас судьба свела?
- Собственно, я и сейчас служу, - дружелюбно улыбнулся их собеседник. - И вам хочу предложить неплохую сделку. Начальство пограничной части заставило вас демобилизоваться только за то, что вы выполняли свой долг. Так?
- Ну, так, - хмуро кивнул Вадим.
- Дело в том, что не одним вам зажравшееся начальство "кидняк" устраивает. Почему многие рядовые просто бегут из армии? Слыхали про такое?
- Да, - кивнул Сергей. - Слышали. Но в погранвойсках не бывает никакой дедовщины и все относятся друг к другу по-человечески.
- Ха! Недаром вы остались так довольны человеческим обращением со всем офицерским составом! - рассмеялся Муса. - Так довольны, что до сих пор готовы к стенке поставить каждого второго из своих бывших сослуживцев, включая командира части.
- Но-но, ты говори, да не заговаривайся, - набычился Вадим. - А то мы самого тебя сейчас по стенке размажем.
- Я вам дело хочу предложить, а вы тут в кулачки меня взять готовы. Ай-ай, нехорошо! - улыбаясь, покачал головой мусульманин.
- И что за дело? - поинтересовался Сергей. - Торговать гашишем, так мы торговле не обучены. Да и ни к чему это.
- Э-э-э, ни к чему, - развёл руки Муса, будто хотел обнять Сергея. - Я сам торговлей не занимаюсь и вам не советую. А вот знания, полученные вами в воинском училище, могут сослужить неплохую службу. Сейчас вы уже, по сути, никто. Никем и останетесь, сколько ни жалуйтесь в Москве, сколько ни ходите по кабинетам военного министерства. Это государственная, давящая всех и всё машина. Так что останавливать из-за каких-то двух обиженных офицеров асфальтовый каток никто не будет, сколько ни кричите, сколько ни бросайтесь на этот каток с шашками наголо. Когда-то ваш Сталин сказал золотые слова: "Есть человек - есть проблема. Нет человека - нет проблемы". Так что побегаете вы сначала по кабинетам, потом, если не угомонитесь, вас просто заставят замолчать. Для этого у государства есть много разных способов и возможностей.
- И какой выход ты предлагаешь? - нахмурился Сергей. - Ведь мы с братом действительно ничего не знаем и не умеем, кроме воинской службы.
- Всё очень просто! - радостно закивал головой Муса. - Я сам верующий. Мать с детства даже звала меня - Иса. Поэтому мне с раннего возраста дано было понимать людей, и я вас понимаю, иначе не предложил бы вам выход. Ведь ничего не происходит случайно!
- Это мы уже слышали, - перебил его Сергей. - Если есть что сказать, говори. А если нет, не мети пургу.
- Вот я и говорю, - согласился мусульманин. - Вам не надо будет отстаивать какие-то свои права. В этом коммунистическом государстве все правовые отношения отсутствуют с тысяча девятьсот семнадцатого года, так что вы ничего не измените. Вас изменят. А чтобы этого не случилось, можно заключить договор с другим государством и служить не на опасных участках, а, скажем, в армейской охране правящей верхушки. Такие, как вы, без работы не остаются, но только не в этом государстве.
- Кажется, он нам предлагает стать рекрутами, - повернулся Сергей к Вадиму. - То самое, о чём на политзанятиях говорилось: убивать за деньги - наивысшее скотство и деградация человеческого сознания.
- Вот, вот, - кивнул Вадим. - Короче, к чему ты нас подбиваешь?
- Не к чему, а на что? - поправил брата Сергей.
- Да, - не смущаясь, согласился Муса. - Только не подбиваю, а предлагаю достойный выход. Служить в армейской охране правящих лиц любого государства - это честь и достоинство. Причём в такие войска не набирают добровольцев с улицы. Так что вам действительно повезло, что судьба столкнула нас прямо в поезде.
- Постой-ка, - перебил собеседника Сергей. - Ты - мусульманин. Значит, вербуешь нас куда-то в восточные страны, например, в Саудовскую Аравию, Непал или Ирак?
- О, да! О, да! - закивал Муса.
- Но куда всё-таки?
- В Афганистан.
- Опаньки! - подал голос Вадим. - Воевать против своих? Ты, нерусь, нас с кем-то перепутал. Я понимаю, если бы против америкосов или жидов на их исторической родине, а то против своих же, против русских!
- Своих? - пожал плечами Муса. - Именно из-за них вы возвращаетесь сейчас в неизвестность, то есть в светлое будущее, если поточнее, которое обещал вам великий Ленин, да так до сих пор и обещает. Куда вы работать пойдёте? Дворниками или газонокосильщиками? Что ж, это тоже выход. Но в гвардейском охранном корпусе вы за пять лет сколотите себе приличное состояние. Во всяком случае, хватит на всю оставшуюся жизнь. Вот тогда оба можете приступать к подробным воспоминаниям о солдатской жизни в Советской Армии или же сами будете набирать рекрутов для защиты родины прямо на границе. Я вас не заставляю, не соблазняю, не даю каких-то дурацких обещаний, не заманиваю халвой. А просто ставлю перед выбором. Оба вы взрослые люди, оба вправе решать, как поступить и стоит ли?! Я, признаться, искренне обрадовался, что сама судьба свела нас в купе вагона и что не придётся искать в Москве бравых отставников, согласных послужить не только отечеству, а что-то заработать для себя лично. Ведь наёмные войска сейчас существуют в каждой уважающей себя стране и подписавшие договор ещё ни разу не жаловались и не старались досрочно расторгнуть соглашение. Что вы теряете, можете мне объяснить? Родину, которой наплевать на своих защитников? Свободу нищенствования, когда вас с волчьим билетом увольнения в запас не возьмёт на работу ни одна организация? Или желаете воровским путём зарабатывать себе на хлеб? Тогда уж надо было прихватить с собой хотя бы по стволу на первое время.
- Чёр-р-рт, - выругался Сергей. - А ведь он прав, братуха! Куда мы в Москве? Кому нужны с отметками в военном билете? Ни одна брежневская крыса не решится принять на работу уволенных в запас совершенно здоровых офицеров. Как ни крути - мы попадаем под режим ужесточения, а значит, узаконенного уничтожения. Тем более в столице постоянную чистку начали устраивать со времён Олимпиады. Думаешь, нас домой пропишут? Как бы не так. За сто первый километр - и не чешись, Вася. А вякнешь - и до Магадана недалеко. Вот и весь офицерский суд чести. Если выкрутишься с пропиской, то всё равно на работу никуда не возьмут. Зачем на нас пули тратить - они денег стоят. А с голодухи мы и сами подохнем без всяких пуль, это факт. Думаешь, наши мудозвоны не знали, под какие молотки мы попадаем в Москве?
- Ещё как знали!
- Вот и я говорю - знали!
- Спокойно, друзья, - остановил их Муса. - Давайте лучше выпьем ещё по одной и подумаем, что же нам всё-таки выбрать?
После очередного "принятия на грудь" в купе на некоторое время повисло молчание, прерываемое только покашливанием в кулак, чавканьем и шумными вздохами сожаления о бесцельно прожитых днях беззаботной жизни. Но предложение Мусы заставило близнецов задуматься о недалёком будущем, о родном городе, о смысле жизни и о многих других вещах, которые до этого просто не приходили в голову.
- Значит, так, - Сергей хлопнул себя ладонью по колену. - Давай-ка теперь поточнее расскажи нам, что мы обязаны будем делать, попав в наёмники, какая служба, в чём конкретно она заключается. В общем, желаем слышать весь расклад, прежде чем на что-то соглашаться.
- И это правильно, - кивнул Муса. - Семь раз отмерь, один - отрежь, как говорили наши предки. Я, как вы уже, наверно, поняли, воевал против шурави.
- Против кого? - не понял Вадим.
- Против ограниченного контингента советских войск, пришедших в Афганистан как оккупанты, и старающихся по сей день узаконить оккупационный режим, - терпеливо объяснил Муса.
- Разве всё так плохо из-за ввода советских войск? - прищурился Сергей. - Всё было по официальной просьбе аятоллы Хомейни, иранского имама, выступавшего адвокатом исламских революций.
- Хорошо, - нахмурился Муса. - Тогда объясни мне, почему те разрушения, которые несут американцы и советские войска, - это свобода и демократия, а сопротивление им - это терроризм и фанатичная нетерпимость? Мы сражаемся с вами потому, что мы свободны и никогда не смиримся с тем, что кто-то пытается нашу свободу отнять. Вы разрушили нашу уверенность в завтрашнем дне, мы разрушим вашу. Именно так, как вы убиваете нас, мы будем убивать вас. Или я в чём-то не прав?
- А знаешь, - повернулся Сергей к брату, - он действительно прав. Ведь мы с тобой про то же самое говорили нашему начальству, плюс статья Воинского устава, по которому мы обязаны охранять государственную границу, а не ввязываться в интервенцию любого вида, что бы нам ни говорили. Однако теперь мы оба оказались виноваты и поди докажи, что ты не верблюд.
- Ну и что ты предлагаешь?
- А ничего! - ухмыльнулся Сергей. - Служить, как служили, исполнять свой воинский долг и обязанности, только…
- Что?
- …только на другой стороне!
- Молодец! - удовлетворённо причмокнул Муса. - Это действительно правильное решение. Думаю, вы никогда не пожалеете, что согласились стать моджахедами.
- А мы не попадём под очередные молотки, братуха? - нахмурился Вадим. - С виду всё так просто, а если копнуть?
- Сколько хотите! - согласился мусульманин. - Я - человек честный. Я обманывать не стану, это недостойно настоящего воина. Вы скорее всего попадёте в личную охрану принца Саудовской Аравии Турки аль-Фейсала.
- А при чём здесь Афганистан?
- Э-э-э, - снова проблеял мусульманин. - Ты никак не поймёшь, что это тоже исламская страна и там борется с кафирами сам Усама бин Мухаммад бин Авад бен Ладен. Вот его фотография.
Мусульманин встал, снял с вешалки пиджак и вытащил из внутреннего кармана цветную фотографию молодого азиата с густой бородой и накинутой на голову куфией. Чёрные блестящие глаза молодого вождя глядели на русских офицеров с лукавой усмешкой и вызовом.
- Любопытный у него взгляд, - сказал Сергей, возвращая фотографию. - Про такого можно сказать - мыслящий человек.
- Ещё какой мыслящий! - закивал Муса. - Недаром принц аль-Фейсал его назначил своим посланником. Но тут непредвиденная война, в которую неожиданно ввязался ваш Брежнев! Усама бен Ладен в Пакистане под Пешаваром организовал лагеря для обучения наёмных солдат: "Аль-Ансар", "Масадат" и ещё несколько в других местах. Вы сначала туда попадёте. Но, поскольку уже являетесь офицерами, вас перераспределят и отправят в батальон охраны принца. Во всяком случае, не пожалеете. Тем более что в лагерях Усама бен Ладен со всеми русскими, желающими воевать под его началом, беседует лично.
- Значит, так, - решил поставить точку Вадим. - Ты, я вижу, хороший парень и зря баланду травить не станешь. Но дай нам сначала до дому добраться. Ты ведь тоже в Москву едешь и, насколько я понял, собираешься там набрать хороший отряд наёмников. Так? Поэтому у нас есть время подумать…
Это прошлое возникло перед глазами Вадима с такой необычной силой, будто кто-то в пещерной темноте принялся прокручивать перед ним отснятый фильм о давно минувшем времени. Шума в проходах пещеры не было слышно. Наверное, там, наверху, мародёрствующие офицеры успели уже вытащить свою добычу наружу, спустить на верёвках со скалы и увезти в часть. Вадиму очень повезло: пуля Лиходеева задела только щеку и разорвала ухо. Это было обидно, но терпимо. Кинувшись в один из пещерных коридоров, беглец смаху ударился в темноте головой о какой-то базальтовый выступ, отлетел на несколько шагов в сторону и свалился с небольшого обрыва прямо в подземную речку.