Вот такой прокол обнаружился у Сергея. Вадим ничего не стал выяснять хотя бы потому, что впереди - Афган. С этим не шутят. Лишь ненаглядной Анфисе на прощание он всё-таки написал стихотворение с откровением, сожалением и даже с неумирающими надеждами:
Не меня ты звала и ждала,
но покой у меня забрала.
Скрывшись в ночь, в соловьиную трель,
не со мной ты делила постель
и среди раскалённого дня
никогда не любила меня.
Сон мой,
стон мой,
тоска н печаль,
пожалей меня, если не жаль.
Посмотри на меня, посмотри
сквозь рассвет, сквозь улыбку зари.
Бьётся крик, словно птица, в груди:
- Не гляди на меня! Не гляди!…
Я останусь за сеткой дождя,
не глядя на тебя, не глядя…
Девушка получила листок со стихами в кассовом зале "Аэропорта", что недалеко от метро "Динамо". Оттуда уходил экспресс в Шереметьево. Анфиса тут же прочитала посвящённое ей стихотворение и чуть не расплакалась. Сергей тоже хотел было прочитать листок, но девушка быстро спрятала его в сумочку. Вадим благодарно кивнул ей, а Серёга весь закипел, как старый дырявый чайник, но Анфиса так и не дала ему прочитать заветные строки.
А вот сейчас Анфиске уже выбирать не из кого. Одному, без лошади, без каких-то средств передвижения, с высокогорья выбраться сложно, если не сказать, невозможно. Тем не менее Вадим не думал отступать. Ведь никогда они с Сергеем не отступали в пиковых ситуациях, да и остальные рекруты тоже оказались надёжными ребятами. Каждый знал, за чем и на что шёл, подписав договор на пять лет.
По прибытии в лагерь боевиков "Завакили аль-Бадр" их держали в карантине целых пять дней. Начальник карантина Фазлуля аль-Рахман Халиль, владевший русским языком, сообщил рекрутам, что карантин проходят все и скоро будет всеобщее распределение. Через несколько дней новобранцев выстроили в подсобке и по одному стали вызывать в какой-то кабинет. Завербованные, вошедшие в кабинет, назад уже не возвращались. Очередь Серёги дошла чуть раньше. Он обернулся к Вадиму и коротко сказал:
- Не грусти, братуха, мы обязательно прорвёмся.
Потом подошла очередь Вадима. В кабинете кроме старшего по карантину аль-Рахмана Халиля, сидел ещё один мусульманин в накинутой на голову куфии и дорогом зелёном халате, не подпоясанном ничем, но без узорчатых росписей, как любят восточные падишахи.
- Этот тоже из пограничников, - ткнул пальцем в Вадима старший карантинной казармы. - Перед тобой господин Директор, - добавил он, обращаясь уже к Вадиму.
Видимо, Серёгу также представили мусульманину в зелёном халате, то есть Директору. Он, в общем-то, почти ничем не отличался от обычного араба, вот только атласный зелёный халат - в таких рядовые служители и обычные почитатели пророка Мухаммеда не ходят.
Мусульманин внимательно посмотрел в лицо Вадиму блестящими, как чёрные маслины, глазами и погладил левой рукой бороду с незаметными прожилками седины. Видимо, гладить бороду, особенно при принятии каких-то важных решений, у арабов было генетической привычкой.
- Говоришь, вместе с братом на погранзаставе служил? - поинтересовался мусульманин на чистом русском языке почти без примеси арабского акцента. - Голос мусульманина прозвучал довольно тихо, но Кудрявцев всё понял. - Учти: мы не делаем различия между теми, кто одет в военную форму, и теми, кто носит гражданскую одежду. Все они для нас - ходячие мишени. Сможешь ли ты стрелять по своим?
Вадим на несколько секунд замешкался с ответом и всё-таки непроизвольно саркастически улыбнулся на вопрос мусульманина. Это не укрылось от взгляда внимательного собеседника, только новобранец больше ничем не выказал своего пренебрежения к инородцу. Он лишь пожал плечами и так же прямо, не пряча глаз, посмотрел на собеседника:
- Мы с братом выросли в семье русского офицера, поэтому с детства считаем себя военными. Во всяком случае, искусству ближних боёв и военной стратегии обучены не только на полигоне. Умеем исполнять свои обязанности и "не делаем различия между теми, кто носит военную форму, и теми, кто носит гражданскую".
- Вот как? - озадаченно пробормотал мусульманин. - Так вы участвовали при вводе Советских войск на территорию Афганистана?
- Напротив, мы с братом вынуждены были подать в отставку из-за отказа сопровождать контингент Советских войск. Мы - пограничники. Значит, в обязанность нашу входит охранять государство, а не вступать на чужую территорию.
- Вот как? - повторил Директор. - Значит, отказались охранять государственную границу и выполнять приказ для вас - военная фикция? Что ж ваш брат ничего нам не рассказал? Или это для него до сих пор является государственной тайной?
- Может быть, и так, - усмехнулся Вадим. - Только пограничники действительно должны охранять границу, а не соглашаться на неоправданную интервенцию.
- Вот это верно, - кивнул мусульманин. - Но вы должны доказать истинность вашего стремления служить воинами Аллаха.
- Может быть, обоих определить на зачистку мотоманевренной группы при Мургабе? - вставил Фазлуля аль-Рахман, начальник карантина.
Вадим был уже наслышан про мотоманевренную группу. Примером для них, наверное, послужили фашистские мотоманевренные войска времён Второй мировой. Здесь же, в Афганистане, советские боевики врывались на мотоциклах в населённый пункт и на ходу проводили "зачистку". Под пули попадали все, кто не успел скрыться за стенами дома. Но иногда мотоманевренники проводили "зачистку" из гранатомётов. Тогда уже найти кого-нибудь в живых вряд ли было возможно.
Видимо, афганцев приводило в бешенство такое ведение боёв, где погибали все без исключения, но большей частью всё-таки мирное население. Советское командование с чьей-то досужей подачи определило, что войну с басмачами, "духами", разработал ещё комиссар Фрунзе и что эти "зачистки" заставят население Афганистана полюбить северных братьев и послушаться их советов, хотят они этого или не хотят. Но теперь ещё один советчик предлагал определить Сергея с Вадимом в группу таких же мотороботов, только со стороны афганцев. Мусульманин не спускал глаз с Вадима. Увидев, как тот поморщился, он жестом остановил карантинного советчика:
- По-моему, братья послужат нам в другой, более полезной для них ипостаси. Видишь, они оба не постеснялись явиться к нам в своей военной форме, только без знаков различия. Поэтому оба они прекрасно будут выглядеть в моей личной охране. Согласен? Потом, чтобы не казаться кафирами, они, наверное, не откажутся принять ислам?
Вопрос был задан уже Вадиму, но он не смог сразу ответить, потому что не рассчитывал, оказавшись наёмником, попасть в гвардию личной охраны! Они с братом ещё не были проверены ни на боевые качества, ни на "мусульманскую" лояльность, но перед Вадимом, вероятно, сидел сейчас тот самый бен Ладен, про которого им сообщил вербовщик, а прозвище Директор - это для более лёгкого общения. И всё же Кудрявцев попытался с достоинством ответить на прямо заданные вопросы:
- Для нас с братом, господин Директор, было бы большой честью послужить в вашей охране. Но, не меняя формы, так вот сразу принять ислам - это выказать неуважение прежде всего к вам, потому что для начала нам необходимо хотя бы прочесть Коран. Одно дело - участвовать в подготовке всемирной исламской революции, совсем другое - тут же менять веру, подобно флюгеру.
- В твоих словах есть доля правды, - согласился Директор. - Однако если вы примете ислам, то доставите мне личное удовольствие. Но торопить я вас не собираюсь. Фазлуля, - обратился он к начальнику карантина, - накорми отобранных в мою охрану и уложи спать. Рано утром они должны быть готовы.
Аль-Рахман кивнул и показал Вадиму выход через другую дверь. Они прошли коридором, и начальник карантина открыл перед ним дверь в более пристойное помещение, чем большая и грязная карантинная. За столом, ножки которого были прикручены к полу вместе со скамейками, сидели три человека. Одним из них был Сергей. Значит, это те, кого Директор отобрал в свою личную охрану.
Младший Кудрявцев тоже обрадовался, увидев, что их с братом зачислили в один и тот же батальон. Остальные двое новобранцев просто с любопытством оглядывали Вадима. Но за столом они не успели даже толком перезнакомиться, потому что дверь снова открылась, и повара вкатили столик на колёсиках, на котором в железных мисках дымился горячий суп. На нижней полке столика стояли тарелки с салатом и настоящий плов.
Обед понравился всем и, поскольку велено было отдыхать, четверо наёмников расползлись по кроватям. Неизвестно, что снилось остальным, а Вадиму тогда приснилась та пещера, где шейх, убегавший из России, спрятал свои сокровища. Вадим также стоял возле входа на базальтовой площадке, а перед ним вдруг возникли три старца в длиннополых халатах из китайского тонкого шёлка, подпоясанных широкими кушаками, и в остроконечных шапках на головах. Этакие волхвы. Значит, старцы были исконными уроженцами Востока.
- Мы пришли возвестить тебе правду жизни, - произнёс один из них. - Ты, смертный, должен запомнить, что отсюда начнётся твоя другая жизнь, где каждый день будет равен ста земным дням. Мы недаром шли с севера на юг за звездой, которая показала нам Младенца в Вифлееме. В этой пещере ты тоже найдёшь дары, которые мы принесли тебе, хотя ты не Сын Божий, а только Его творение. Но должен будешь сделать то, что должен, иначе снова наступит хаос.
Вадим так явственно чувствовал присутствие странников, хотя возникли они ниоткуда, что даже поёжился. В этом сне у Вадима произошло явное раздвоение личности. Он будто наблюдал себя со стороны, но в то же время чувствовал, что это он сам и что явившихся из ниоткуда надо о чём-то спросить. Только вот о чём? Ах, да!
- Как вас зовут, странники? Откуда вы пожаловали?
Даже во сне Вадиму вспомнилось изречение апостола Павла: "Спрашивайте у явившихся вам: от Бога ли они? Если не от Бога, то имён не назовут, а просто исчезнут".
- Каспар, Мельхиор, Бальтазар, - назвались странники и поклонились юноше. - Путь наш за Вифлеемской звездой. Помни: ты должен следовать за разумом, озарённым учением; отвагой, которую ничто не остановит; волей, которую невозможно сломить; и благоразумием, которое не смогут ни извратить, ни опьянить никакие человеческие страсти. ЗНАТЬ, ОСМЕЛИВАТЬСЯ, ЖЕЛАТЬ, МОЛЧАТЬ - вот твоя Вифлеемская звезда. Иди за ней, и она приведёт тебя к Сыну Человеческому.
- Я знаю, вы - волхвы? - утвердительно переспросил Вадим и тут же проснулся.
Странники не успели даже ответить, хотя никакого ответа и не требовалось. Но тогда беглец ещё не знал, почему вдруг явились эти старцы, и какую роль в его жизни сыграет приснившаяся пещера. Впрочем, видение не исчезло из памяти, и он не раз вспоминал о нём потом, только объяснить увиденное никак не мог.
Всех четверых наёмников подняли ещё затемно. Братьям Кудрявцевым принесли знаки различия Советских Пограничных войск даже с аксельбантами, которые надо было пришить к кителю, а двум другим рекрутам была предоставлена форма полностью, но тоже Пограничных войск. Видимо, всем четверым предстояло играть роль пограничников-перебежчиков. С одной стороны, это было довольно забавно, а с другой - заставляло наёмников исполнять роль русских скоморохов, погнавшихся за полновесным динаром и зелёным долларом.
Пока Володя с Юркой натягивали парадную форму погранвойск, Сергей с Вадимом тоже привели себя в порядок. Все четверо осматривали друг друга с нескрываемым любопытством.
- Ничего, мужики, эта форма для нас даже привычнее, - хмыкнул Володя. - Вот только б духи не подстрелили.
- Башку не подставляй, - резюмировал Юра.
- Я думаю, народ, - начал философствовать Сергей, - мы встанем грудью! Да-да, я не оговорился, встанем грудью… за спиной Бенчика Ладена.
- Как ты сказал? - поперхнулся Вадим.
- А что! - хорохорился Сергей. - Бенчик - он же наш, одесский. Неужели не слыхали? А зря. Ведь всему миру известно, что не было бы у Америки никакого Брайтон-бич, не заселись там наши одесситы. Вот и здесь. Кто смог бы моджахедов научить воевать, кабы наш одессит Беничка Ладен не переметнулся в лагеря саудовских арабов?
Володя с Юрой заметно развеселились. Быть может, ребятам в их новом положении действительно не хватало плоской армейской шутки. А Сергей умел разряжать обстановку в ситуациях и похуже, чем нынешнее переодевание в гвардейцев Директора.
В коридоре послышались шаги, дверь открылась. На пороге стоял Фазлуля аль-Рахман:
- Готовы? На выход!
Но вместо того, чтобы выйти на плац перед бараком, Халиль повёл рекрутов глубоко в подвал. Когда лестничные пролёты закончились, новобранцы увидели большую подземную площадку и уходившие из неё в разные стороны подземные коридоры. Увидев это, Юра даже присвистнул и негромко произнёс:
- Мужики, нашему Московскому метро до этих шахт как до Луны раком.
- Скажешь тоже, - зашипел Сергей. - Под Москвой самый большой подземный город в мире. Так что здесь только пример с России берут.
Аль-Рахман ничего не сказал, но недовольно оглянулся на разговорившихся наёмников. Все сразу замолчали и безропотно зашагали к нескольким бронетранспортёрам. Директор был уже там в том же дорогом халате, лишь куфий сменил на белую чалму. Видимо, в дороге так было удобнее. Все разместились по машинам, но пока не трогались. Вскоре по лестницам в подземелье спустились несколько женщин. Пещера освещалась хорошо, и восточных женщин в паранджах увидели все.
Женщины прошли в отдельный бронетранспортёр, уселись, и моторы взревели. Кавалькада из четырёх машин двинулась по одной из шахт в неизведанную подземную темноту. Но удивлялись только русские. Видимо, такие путешествия здесь были не в новинку.
Кузов бронетранспортёра, где по бокам сидели боевики, освещался тусклой лампочкой. Все боевики были, конечно же, наёмниками, и не представляло труда проследить географию завербованных по их внешнему виду. Большинство рекрутов было из Ирана и Саудовской Аравии, лишь возле заднего борта сидели один японец и два эфиопа, возле которых на полу лежали два диковинных гранатомёта. К тому же эфиопы завязали разговор на каком-то непонятном языке, что озадачило прислушивавшегося к беседе Сергея.
- Вадим, погляди, - кивнул брату Сергей. - Кажись, серьёзное оружие. И эти негры разговаривают на каком-то непонятном языке.
- Здесь говорят на арабском, иранском, бурду, дари, фарси, пушту, монгольском, китайском и, конечно же, русском, - ответил Вадим. - На каком языке должны болтать эфиопы, чтобы ты сумел подслушать? А оружие - это американские "стингеры". Эх, ты, офицер, оружие потенциального врага не знаешь!
- "Стингеры"? - озадаченно переспросил Сергей. - Да ты что?! Откуда у афганцев американское оружие? Тем более что "стингеры", кажется, предназначены для ракетных выстрелов по самолётам.
- Слушай, братан, - обозлился Вадим, - ты иногда таким "тормозом" кажешься, что можно удивиться, как ты только сумел Московское погранучилище закончить на отлично! Мы же не навечно под землю забрались! Хватит тебе и самолётов, и вертолётов, и точечных ракетных ударов. Думаю, мало не покажется.
- Ага, - кивнул Сергей. - А вместе с нами в окопах отстреливаться пакистанские бабы будут. Видал, сзади нас едут женщины! Целых десять штук!
- Знаешь, твой одессит Беничка Ладен насмотрелся в детстве наш фильм "Белое солнце пустыни", вот и возит с собой гарем, как тот самый басмач Абдулла. Скажешь, не похоже?
- Похоже, - хохотнул Сергей. - Может быть, у него в гареме и какая-то Гюльчатай имеется?
- Уж не для тебя ли?
- А что, - мечтательно закатил глаза Сергей. - Гюльчатай, покажи что-нибудь! Вдруг покажет?
- Ты не забывай, чем Петруха из фильма кончил, гоняясь за личиком, - обозлился Вадим. - И здесь Анфиска для тебя - уже отработанное прошлое, которое пора выкинуть на помойку?
- Что Анфиска?! - защищался Сергей. - Она тебя любит!
- Любит меня, а спит с тобой? - процедил сквозь зубы Вадим. - Мы ещё освоиться не успели, а ты уже на баб засматриваешься!
- Фильтруй базар, братуха, - пожал плечами Сергей. - С чего ты взрываешься? Мы ещё освоиться не успели - передразнил он Вадима, - а ты обвиняешь младшего брата, родившегося на целых три минуты позже, во всех существующих и не существующих грехах! Не стыдно, братец?
Вадиму нечего было ответить на укор, и всю остальную дорогу они промолчали, думая каждый о своём.
Через несколько часов беспрерывной езды по подземным галереям бронемашины наконец вынырнули на поверхность недалеко от дороги, уходившей вверх, в горы. Видимо, это был тот самый район в пятидесяти километрах от Кандагара, о котором Вадим слышал, ещё будучи офицером Пограничных войск. "Завакили аль-Бадр" - так назывался район боевых баз моджахедов. Только хозяин этих мест оставался пока в тени. Оказывается, сам Усама бен Ладен сделал это место центром для разжигания всемирного исламского джихада.
Может быть, он был прав, когда говорил, что ни американцев, ни русских афганцы не приглашали. А зажравшаяся Европа и весь остальной Запад защитников своей родной страны, своих семей тут же обозвала террористами. Дескать, каждый афганец безропотно должен сносить, если в его дом врываются одурманенные запахами афганской нефти захватчики, о которых нельзя говорить плохо, потому что эти воины несут для местных жителей "блага цивилизации".
"Посмотрим, - мысленно отметил Вадим, - в ту ли команду мы с братом угодили. Хотя деньги за службу обещали вроде немалые".
К вечеру того же дня бронетранспортёры прибыли на место дислокации центрального лагеря моджахедов. Длинной дорога оказалась не потому, что она была в тысячу километров, а потому, что в горах быстро передвигаться не получается. В этот раз, правда, путь сократили подземные туннели.
Спрыгнув на плац, новобранцы принялись первым делом осматриваться. Посмотреть было на что. По ущелью, где расположился базовый лагерь, протекала быстрая горная речушка. В одном месте строительные рабочие вырыли котлован и воздвигли небольшую дамбу. Речка послушно наполняла своей жизненной силой котлован, и сделанное руками человека озеро украсило ущелье. К тому же по ту сторону озера красовался сколоченный из досок купальный домик. Возможно, эта купальня предназначалась для наложниц Директора и его самого. Значит, где-то там находятся и палаты Венчика Ладена.
Всё это почти бессознательно отметил для себя Сергей. Замечание брата о том, что красноармеец Петруха в кинофильме "Белое солнце пустыни" окончил жизнь от удара штыком, который нанёс Абдулла, смутно задело болезненное сознание Сергея. Он решил когда-нибудь всё же наведаться в купальню и отыскать там свою Гюльчатай.