Пожилая женщина так расстроилась от слов Михалыча, что встала из-за стола и нервно теребила салфетку. И вот тут на передний план вышел Серый. Он медленно встал из-за стола, подошел к Михалычу, взял его за плечи и сказал:
- Стыдно, отец! Как же стыдно! Не уберегли посла!
Михалыч в третий раз рухнул за стол и заколотил кулаками.
Что за бред? Подумал Дима. Зачем они это делают? Глупость какая-то. Их сейчас засмеют. Тут Дима поднял глаза и с некоторым удивлением увидел, что все немного не так как ему думается. Народ сочувственно повставал из-за столов и поглядывал на бившегося в истерике Михалыча.
И тут Серега выдал. Он взобрался с ногами на стол и обратился ко всем присутствующим:
- Друзья! Мне стыдно, что мы не уберегли посла великой демократии. Американцы прислали к нам своего славного сына, чтобы он научил нас, как нам нужно жить, что делать, и кто виноват! А мы? Не уберегли! Кто же мы после этого? Русские неблагодарные сволочи! Вот кто мы! Как жить дальше?
"Что за чушь он несет?" - думал Дима. Серый продолжал свою провокацию, явно насмехаясь над людьми.
- Мы общество негодяев! К нам присылают великих людей, а мы их убиваем! Мы не уберегли посла! Мы не уберегли посла! Мы не уберегли посла!
На третий раз к причитаниям Серого уже прибавилось несколько тихих голосов. Через минуту все кафе в едином порыве скандировало: "Мы не уберегли посла!"
Да это же полный бред! Шизофрения. Дима просто не верил своим глазам. Серый же разошелся не на шутку.
- Прости нас, Америка! - Истерично кричал Серый.
- Прости нас, Америка! - Вторила ему разгоряченная толпа.
- Покаемся! - Кричал Серый.
- Покаемся! - Выла толпа.
Неужели они правы? Эти бывшие каторжники и террористы правы? Неужели в наших людях не осталось ничего человеческого? Неужели они разучились думать? Неужели мы можем только каяться и самоуничижаться? Но как так? Ты же этого не замечал. Ты же такой как они, все те, кто сейчас взял на себя вину за мифическую гибель неизвестного посла в несуществующем пожаре. Или не такой? Не жрешь ВПП еду? Общаешься с Глыбой? И ты думаешь, что этого достаточно? Внезапно накатило ужасающее отчаяние. У Димы вдруг пирожок встал поперек горла, он подавился и его вырвало. Ему немного полегчало, но Серый решил его добить.
- Смотрите! - Закричал Серый, показывая на Диму.
- Его вырвало! Он очистился! Он очистился от позора! Как же ему хорошо! Он покаялся по-настоящему! Мы гордимся тобой! Наша демократия может спать спокойно! Либеральные ценности под надежной защитой! Я хочу быть как ты! Мы все хотим быть как ты.
- Да! Мы все хотим быть как ты!
Какие же вы бараны! Кем вы хотите быть? Дима краем глаза заметил, что какой-то паренек пытается вызвать у себя рвоту, засунув себе в горло руку чуть ли не по локоть. Вашу мать! Что ж вы такие тупые? Дима одновременно поймал себя на мысли, что он несколько раз назвал про себя людей баранами, перехватил торжествующий взгляд Серого и понял, что долго этого не выдержит. Снова подкатила тошнота.
Разблевался как красна девица. Тряпка ты, а не мужик. А еще туда же, спорить лез. Как Серый тебя уделал. А все они бараны! Тупые бараны! Как во рту то неприятно пахнет. И вовсе не пирожком. Умыться надо. И рот прополоскать.
Дима краем глаза увидел Михалыча. Михалыч больше не ломал комедию. Он с тревогой глядел на разошедшегося Серого. Серый был в ударе. Народ плакал, каялся, кое-кто блевал. В общем Серый упивался победой в споре с Димой. Да, такие парни видимо и делали в свое время революции. Из-за таких как он, мы до сих пор краснеем перед всем миром. Стоп! Кто краснеет? И за что? И почему мы из-за кого-то краснеем?
Диме было настолько плохо, в голове все настолько сильно перемешалось, что он уже почти ничего не соображал. Единственное, чего ему хотелось, это умыться. Дима медленно по стеночке пошел по направлению к туалету. Все происходящее превратилось в какую-то череду размытых картинок. Как будто и не с ним. Как будто и не здесь. Дима видел происходящее, но не отдавал себе отчета в том, что происходит.
Он видел, как в помещение вошли несколько людей в белых балахонах. "1000 Правых"! Сейчас они наведут порядок. Стоп, кто наведет и какой порядок!? Он видел, как метнулся в сторону запасного выхода Михалыч. Он видел, как Серый нырнул в толпу стоящих на коленях баранов и внешне превратился в одного из них. Уже подходя к туалету, он краем глаза заметил, как Михалыч, которому отрезали путь к черному ходу, побежал к комнате-рефрижератору и спрятался в ней. Дима умылся холодной водой и понемногу начал приходить в себя. Уже твердо стоя на ногах, он вышел из туалета и заметил, как в комнату вслед за Михалычем вошли трое в белом и прикрыли за собой дверь. Дима шатаясь, прошел по коридору и поглядел в стеклянное окошко комнаты-рефрижератора.
Михалыч стоял у дальней стены. В глазах его не было страха. Была скорее досада, что он так глупо попался. Двое в плащах остались у входа, третий подошел к Михалычу на расстояние двух шагов.
- Где второй? - Он говорил с каким-то легким акцентом. Похоже на западнославянский.
- А он покаялся в побеге и вернулся. Дерьмо по пакетикам фасует. - Михалыч усмехнулся. Было видно, что он совершенно не боится людей в плащах. Чтобы в этом ни у кого не осталось сомнений, Михалыч смачно плюнул стоящему напротив в лицо:
- Курва!
Человек в плаще, вытер с лица плевок.
Дима с некоторым восхищением и уважением посмотрел на Михалыча. Сейчас его будут бить, подумал Дима. Но не угадал.
Никто Михалыча бить не стал. Человек в плаще быстро достал из спрятанной под плащом кобуры пистолет и выстрелил Михалычу прямо в лоб. Красное пятно вмиг возникло на стене позади Михалыча, а сам он рухнул на пол.
С улыбкой. Дима, готов был поклясться чем угодно. Михалыч умер с улыбкой.
Человек в плаще вложил пистолет назад в кобуру, шагнул к Михалычу, пнул со всей силы его бездыханное тело, плюнул на него сверху и сказал:
- Русская свинья. Пся крев.
Затем он развернулся и пошел к выходу. Двое других подошли к телу Михалыча. Один начал деловито обрабатывать следы крови на стене из какого-то баллончика, второй начал быстрыми движениями, сдирать с Михалыча одежду, словно пытаясь найти на нем какие-то метки. А может, просто нужно было по инструкции тело без одежды увезти. Дима не успел об этом подумать, как главный начал открывать дверь. Убежать не успеть! Но Дима от неожиданности принял единственно верное решение. Он распластался по стене, рядом с дверью. Дверь распахнулась и прикрыла собой Диму. Человек в плаще вышел. Через пару минут двое тысячников вынесли завернутое в оранжевый мешок тело Михалыча. У Димы пересохло в горле. Он не раз видел эти мешки. "1000 Правых" перевозила в них почту. То есть Дима раньше думал, что почту. Так всем говорили. И Дима верил. А теперь он видел, что в мешках этих вовсе не почта, или, по крайней мере, не всегда почта. Он потихоньку прокрался к запасному выходу, через который вышли люди в плащах. Через щель между дверью и косяком увидел, как они подошли к большому пикапу, закинули в кузов Михалыча в мешке, и как ни в чем не бывало, рассевшись по сиденьям, рванули с места.
Пережитое за последние пять минут привело Диму в чувство похлеще, чем холодная водичка из-под крана. Дима медленно вернулся в комнату-рефрижератор. Никаких следов только что произошедшей там трагедии не наблюдалось. Только на полу валялся небольшой медальон Михалыча. Видимо сорвали случайно, когда одежду снимали и не заметили. Дима поднял медальон. Он был самодельный, сделанный из какого-то значка. Значок был неправильной формы. На белом фоне в центре была красная звезда, вокруг нее венец из колосков и красное знамя сверху.
На знамени было написано: ГВАРДИЯ. В самом верху знамени была просверлена маленькая дырочка, через которую была продернута тонкая веревочка. Веревочка была разорвана. Дима поднял медальон, положил его в карман и направился в основной зал кафе.
Народ в зале немного отошел, утирал друг другу сопли, потихоньку всхлипывал и лишь изредка до Димы доносилось едва уловимое: "Не уберегли, стыдно-то как". Похоже, никто ничего не заметил.
Серый с каменным лицом сидел за столом. Дима, проходя мимо него, пнул стул, на котором сидел Серый и пошел к выходу. Серый встал и пошел следом. Они вышли, сели в машину, и выехали со стоянки.
Некоторое время они ехали молча. Дима хотел что-то сказать, но не находил слов. Перед глазами стояла улыбка Михалыча. Любые слова становились в горле комком. Но все-таки Дима выдавил из себя несколько:
- Урод ты, Серый! Придурок, он же из-за тебя ... его нет ... ты понял!?
- А как тебе было объяснить иначе? - Как ни в чем ни бывало, ответил ему Серый. Либо ему было абсолютно наплевать на Михалыча и на то, что его больше нет, либо Серый так часто терял товарищей, что просто научился относиться к этому по-философски. Скорее всего, второе. От этой мысли у Димы мурашки поползли по коже. Больше он ничего не говорил до конца поездки.
"А как тебе было объяснить иначе?" Действительно, а как? Дима не знал как, но ощущение того, что Михалыч отдал свою жизнь всего лишь за то, чтобы Дима посмотрел на мир другими глазами, было не из приятных. Должен был быть и другой способ показать ему всю нелепость массовых покаяний. Однозначно должен. Не может же каждый раз кто-то отдавать жизнь, за то чтобы другой всего лишь поменял точку зрения. А может в этом и все дело? В том, что иначе нельзя. Иначе было бы слишком просто. И сколько еще должно погибнуть людей, чтобы Дима все до конца осознал?
Дима взвыл. Тихо, но так искренне, что Серый даже встревожился. Ничего-ничего. Я-то рано или поздно все пойму. Я узнаю все, что от меня так тщательно скрывали. Лишь бы никто больше не погиб. Ни Олеся, ни этот придурок Серый, никто. О себе Дима, почему то не подумал. А нужно ли ему это все это понимать? Он не знал ответа на этот вопрос. И вряд ли узнает в ближайшее время. Но процесс пошел, и не в Диминых силах было его остановить. Неожиданно в стекло начали бить капли дождя, Дима включил дворники, ближний свет, и снова вспомнил Михалыча. Где-то там впереди в полумраке, за каплями дождя, размываемая дворниками, виднелась его последняя улыбка.
До самого железнодорожного вокзала Дима не проронил ни слова. А вот слезы были. Скупые и молчаливые.
И что теперь!?
На Диму смерть Михалыча подействовала очень сильно. Первый раз в жизни он увидел смерть вот так рядом. Поэтому он решил помочь выбраться Серому. Странно, ведь этот человек его чуть не придушил, а Димино сознание все равно начинало бастовать, как только он представлял, как этого хмурого великана люди в белых балахонах в оранжевый мешок упаковывают. Не мог Дима этого допустить, никак не мог.
Дима действовал с какой-то мрачной решимостью, но без продуманного плана и хитрых изысков. Приехав в Архангельск, он закинул Серого в гостиницу, а сам поехал и взял два билета на поезд Архангельск-Москва. В СВ. Оформил на свои документы и зарегистрировал просто - "Дмитрий Донской +1". Затем он отвез Сергея в дорогой салон красоты, где из Серого за 3 часа и кучу денег сделали икону моды и стиля. А купленный дорогой костюм и лакированные туфли отлично дополнили эту картину и теперь Серый смотрелся респектабельным бизнесменом. И ни один наряд полиции на вокзале на Диму и Серегу даже взгляда не кинули, когда те к поезду шли. А дальше еще проще - забились они в свое купе и уже через 10 с небольшим часов прибыли в Москву.
Эта кажущаяся простота операции по спасению "беглого раба" не была обусловлена только везением. Просто билеты и гостиницу заказывал Дима, а в общей базе данных граждан ЛЕР у него был такой высоченный рейтинг благонадежности, что проверять с кем он и куда едет у "1000 Правых" оснований не было. Да и не могли они себе представить, что беглый сможет так быстро добраться до Архангельска.
Вариантов, где разместить в Москве Серого вопрос не возникал. Только у Димы дома. Где Серый и отсыпался уже третьи сутки. По приезду он залез в ванную, и, фыркая и плескаясь как ребенок, провел там почти два часа. Дима за это время приготовил ужин. Серый, выйдя из ванной, красными глазищами посмотрел на еду, выдавил из себя: "Сейчас 15 минут посплю, поедим и поговорим". И отрубился. 15 минут дремы продолжались уже третьи сутки. Изредка Серый просыпался, ел в полубессознательном состоянии, и опять падал на диван. Дима, в один из таких редких моментов бодрствования, взял с Серого слово, чтобы тот за дверь квартиры даже носа не показывал. Потом Дима набил под завязку холодильник продуктами, вздохнул и вышел на работу.
Что делать дальше, Дима себе не представлял. Он думал, что узнает про заводы, привезет Серого, напишет Глыбе и тот ему расскажет как жить дальше. Дима забросал Глыбу сообщениями в духе: "Привет, напиши мне, как будешь доступен", "Глыба, мне надо, чтобы ты срочно со мной связался" и даже "Глыба, ты вообще еще жив?". И ни одного ответа, ни одной строчки. Ситуацию еще резко ухудшала Олеся - с момента приезда Димы они так ни разу не увиделись, и она постоянно твердила по телефону о необходимости срочной операции. Да и сам он не настаивал на встрече с Олесей, что приободряющего он мог ей сказать? Диму вся эта ситуация добивала морально. Серый парень конечно хороший, но всю жизнь прятать у себя беглого анархиста Дима был не готов. И Олеся отдаляется от него все дальше и дальше. И Глыба пропал. Голова кругом. Хорошо, что уже конец рабочего дня. Может завтра отпишется. А может никогда.
Круговерть этих невеселых мыслей сопровождала Диму по дороге домой. Да и в квартиру он зашел, явно не веселясь. В коридоре его встретил Серый. Анархист анархистом, но пожрать и поспать явно не дурак. Сейчас они представляли собой две противоположности. Вымотанный и издерганный Дима. И небритый, помятый, но совершенно счастливый Серый.
- Оторвал, наконец, зад от кровати? Поди и холодильник опять пустой? Зато унитаз полный под завязочку? - Начал вымещать злобу на Сером Дима.
А вот у Серого и характер изменился. Даже речь преобразилась. Видимо после побега его нервы были на пределе, отсюда и повадки волчьи были. А сейчас отдохнув, он стал больше походить на довольного жизнь медведя. Который вместо человечинки предпочитает сладкую малину. Поэтому Серый вальяжно потянулся и вымолвил:
- Дмитрий, вы чего такой заведенный? Вам бонус на работе не додали? Или пришлось на семь минут в офисе задержаться? Других то проблем у вас в жизни не должно быть.
- Что ты про мои проблемы знаешь! У меня уже голова кругом блин!
- Вот ты расскажи, а я попробую помочь. Одна голова хорошо, а умная голова еще лучше. Спрашивай.
Дима вкратце обрисовал ситуацию с Олесей. И с тем, что он понятия не имеет, куда девать собственно Серого. И про Глыбу.
Серый опять осклабился, панибратски приобнял Диму и поволок его на кухню. Усадил за накрытый стол, достал из холодильника запотевший штоф с водкой.
- Ну, вот теперь можно продолжить серьезный разговор. - Садясь сам, произнес Серый. - По первому вопросу, куда меня девать. Все просто, мне Михалыч после побега что-то типа пароля для подпольщиков сказал. Чтоб если он сам не доберется, меня приняли, как родного. А знаешь почему? Я столько про эти лагеря и заводы знаю, что я очень ценный фрукт теперь. Да эти подпольщики еще передерутся за меня. Пароль я тебе скажу, но попозже. Испытаешь его с твоим Глыбой, когда объявится. Не появится, буду к себе в Нижний пробираться. Все, вопросов нет? Теперь по поводу твоей крали. Хорошо, не обижайся, по поводу твоей невесты. Ты чему поражаешься? Ты себя неделю назад вспомни. Она же, как слепая и глухая одновременно. Ей глаза открыть надо. А кто лучше меня это сможет сделать?
- Ага, помню я, как ты мне глаза открывал. Чуть на тот свет не отправил!
- Так ведь не отправил же! Это у меня терапия такая, шоковая. Дима, я не успел, все некогда было. А вот сейчас скажу - ты извини меня. И спасибо тебе за все. Если б ты нам тогда не попался, не ушел бы я оттуда. Рано или поздно меня бы грохнули. Так что жизнь ты мне спас. Вот я и хочу тебе должок вернуть. Давай сегодня вечером, приглашай свою невесту. Посидим-поговорим. Я ей мозги вправлю ... то есть расскажу, что вокруг нас на самом деле происходит. Я тебе и сотой части рассказать не успел. Да и доказательств у меня куча, я по большому счету сам сплошное доказательство.
- И уговор - чтоб без матов!
- Да какие маты Дим! Я кто был? Беглый каторжник в лесу! А теперь я сытый, довольный и даже почти законопослушный гражданин ЛЕР. Шучу. Скажи, а подружки у твоей Олеси симпатичные есть?
Тут Дима не выдержал:
- Чтооо!?
- Да ладно-ладно, не ори. Просто стоило попытаться после двух лет воздержания. Все иди, звони своей невесте. А мне надо помедитировать и подумать, про что ей рассказывать.
Дима не обратил внимание на возбуждение, которое охватило Серого. А зря! Точно так же радостно Серега руки потирал и перед цирком, который он в закусочной устроил. Но Дима не замечая "буревестника", раскинувшего "руки-крылья", созвонился с Олесей и сильно ее заинтриговав, договорился, что она к нему заедет.
Олеся приехала почти ровно через час. В никаком настроении. Было видно, что все время пока Дима отсутствовал, ее мозг подвергался атакам родни и знакомых. И, по всей видимости, атакам успешным. Волосы всклокочены и как попало уложены, под глазами черные мешки, макияж невнятно размазан. И это была Олеся, которая всегда и в любом состоянии могла себя в порядок за 5 минут привести и выглядеть потом куколкой. У Димы от вида ее потухших глаз сердце сжалось. Сцену всеобщей скорби с присущей ему бесцеремонностью оборвал улыбающийся Серый:
- Привет! Так вот ты какая, Олеся. Я про тебя слышу круглые стуки. Потому что Димка даже по ночам твое имя произносит каждые полчаса. А за день я его вообще раз 200 слышу!
Олеся после такого странноватого комплимента, выглядела несколько смущенной:
- Извините, но мне про вас Дима не рассказывал ...
- Я Серый. Называй меня на "ты". Да давайте уж на кухню пройдем, чайку попьем. Там и познакомимся поближе.
Олеся потеряно посмотрела на Диму. Тот ей кивнул и сам повернул в сторону кухни. Как только все уселись на табуреты, Серый продолжил:
- Олеся, прежде чем рассказать, кто я такой и как мы с Димой познакомились, я хочу у тебя прощения попросить.
Олеся начала уже раздражаться. Своих проблем куча, а тут еще этот Димкин чудик. Сергей выдержал ее взгляд и продолжил:
- Именно извиниться, а не покаяться. Ведь я, в какой-то мере, променял твою жизнь на свою. Если б я не работал, меня бы ликвидировали по-тихому. Но я работал и делал это дерь ...
У Димы брови взлетели вверх. Серый понял и на лету исправился:
- Это барахло. Которое тебя в конечном итоге отравило. Да и не только тебя - десятки тысяч людей.
Олеся, ничего не понимая, повернулась к Диме и спросила:
- Дима, это кто? Он про что вообще говорит?
Дима, не глядя ей в глаза, ответил:
- Олеся, это Сергей. Он ... он знает, о чем говорит. Ты его дослушай.
Олеся перевела взгляд на Серого и он продолжил: