- Папа, я хочу познакомить тебя с моим мужем, Ричардом Колином. Ричард, это мой папа Мэнни, Мануэль Гарсиа О’Кэлли Дэвис.
- Добро пожаловать в семью, полковник!
Он протянул мне правую ладонь.
- Благодарю, сэр!
Хэйзел обернулась к третьему мужчине.
- Ричард, это…
- Это доктор Хьюберт, - прервал ее дядя Джок. - Лэйф, пожми-ка руку моему племяннику, полковнику Колину Кэмпбеллу. Добро пожаловать домой, Дикки! Что ты делаешь в этой детской колясочке?
- Да просто нежусь, не иначе! А где тетя Сисси?
- Заперлась, конечно, знает, что ты пожаловал… Но что же с тобой приключилось? Выглядишь как в воду опущенный. Сэди, от Дикки всегда можно ожидать такого: он всегда был тяжел на подъем! Подолгу торчал в туалете и никогда не учился по-настоящему печь пирожки!
Я пытался подобрать достаточно оскорбительный ответ на подобные инсинуации (в стиле наших семейных "перебранок"!), как вдруг земля задрожала и раздался ужасающий грохот: "КРРУМП!" Звук взрыва: правда, может, и не ядерного, но очень сильного. И ощущения были пренеприятнейшие. Дядя хохотнул:
- Не намочи штанишки, Дикки! Это не в нас стреляют. Лэйф, а вы не хотели бы его осмотреть здесь? Или лучше в доме?
Доктор Хьюберт произнес:
- Позвольте мне посмотреть на ваши зрачки, полковник!
И я взглянул на него, а он - на меня. Космолет, находившийся слева от меня, после взрыва внезапно исчез. Ушел, "не оставив позади ни хвоста".
Последнее подтвердило гипотезу о том, что я, несомненно, не в себе. Впрочем, никто этого не заметил. Поэтому я не стал ни на чем настаивать и попытался припомнить - где я мог раньше видеть этого лекаря?
- Я думаю, сотрясения нет… Скажите, чему равен натуральный логарифм от "пи"?
- Если все мои шарики на месте, то как я могу быть здесь? Только, пожалуйста, доктор, безо всяких там игр с гипнозом, я слишком устал для этого.
Еще один "взрыв" (а может, и бомба?) прозвучал еще ближе, чем первый. Доктор Хьюберт отвернул полотенце с моей левой ноги, пощупал повязку, наложенную Ксией.
- Болит?
- Ох, черт, да!
- Хорошо. Хэйзел, его лучше отвезти в дом. Я вряд ли сумею по-настоящему помочь, пока его не поместят в Нью-Харбор в Бьюлаленде. Энджеленос с монашками уже в пути. Для человека, перенесшего удар, полковник в приличном состоянии, но лечение следует начать немедленно.
Я спросил:
- Доктор, а вы не в родстве ли с рыженькими девицами из того космолета, который нас доставил сюда?
- Они не девицы, а великовозрастные юные преступницы. И что бы вам ни говорили, я буду все категорически отрицать! Передайте им мою любовь!
Хэйзел воскликнула:
- Но я же должна отчитаться!
Тут все заговорили одновременно, пока доктор Хьюберт не гаркнул:
- Молчать! Хэйзел поедет со своим мужем, проследит за его устройством и останется столько, сколько найдет нужным, а потом доложит в Нью-Харборе… но отсчет времени начался сейчас. Возражения? Принято!
Новое появление космолета оказалось еще более странным, и я рад, что не увидел его. Или не очень заметил. Двое красноголовых (как выяснилось, их там было всего четверо, а не целая толпа, как мне показалось раньше) занесли меня и коляску внутрь. Хэйзел вошла со мной в тот странный освежитель… и почти сразу Лэз (или Лор?), появившись там, сообщила:
- Тетя Хэйзел, мы дома.
"Дом" начался с плоской крыши большого здания. Был поздний вечер, солнце уже садилось. А космолету следовало бы называться "Чеширским котом"! (Хотя его звали, кажется, Гэй… Ее звали Гэй… Ох, да какое это имело значение!)
Здание оказалось госпиталем. Когда люди попадают в госпиталь, их сперва в течение часа и сорока минут мурыжат, пока не заполнят сто бумажек. Затем человека раздевают и кладут на каталку под тонкое покрывало, из-под которого торчат на холоде голые ступни, и оставляют ждать перед лабораторией икс-лучей. После этого юная леди заставляет помочиться в пластический баллон для анализа, при этом стоит рядом со скучающим выражением лица и разглядывает потолок. Правильно я говорю?
Но здешняя публика была, очевидно, не знакома с параграфом первым госпитальных правил приема больных. Мои здоровые попутчики (пострадавшие лишь от чрезмерных перегрузок) были уже на выходе, помещенные в сверкающие "тележки для гольфа", а меня только еще подняли, понесли и поместили в такую же штучку (каталку, коляску, "плавающие" носилки?). Рабби Эзра оказался рядом со мной, но в собственной коляске. Хэйзел сопровождала нас, неся дерево-сан и пакет с костюмом Наоми. Космолет испарился. Я едва успел сказать Лэз (Лор?), что доктор Хьюберт шлет свою любовь. Она фыркнула:
- Если он думает, что сладкие речи помогут ему выбраться из конуры, то пусть подумает еще!
Но ее грудки слегка выпятились, из чего я заключил, что моя информация не была ей неприятна.
Нас на крыше осталось всего четверо: мы втроем и женщина из госпиталя, маленькая, темная и, казалось бы, сочетавшая лучшие черты Матери Евы и Матери Марии, но при этом безо всякого стремления это сходство подчеркнуть.
Хэйзел положила пакет на меня, вручила деревце рабби Эзре и распростерла руки:
- Тамми!
- Арли соол, м’тенга!
Женщина с материнской нежностью поцеловала Хэйзел.
- Рэкси, рэкси - как же это долго!
Они разняли объятия, и Хэйзел произнесла:
- Тамми, это мой любимый муж, Ричард.
Та поцеловала меня в губы, предварительно подняв и отставив в сторону пакет. Человек, которого облобызала Тамми, остается с ее поцелуем надолго, даже если он ранен и если поцелуй совсем краток!
- А это наш дорогой друг, преподобный рабби Эзра бен Давид.
Эзра не нуждался в такой заботе, как я. Тамми глубоко присела и поцеловала его руку. Таким образом, я остался в чистом выигрыше.
Тамми (то есть Тамара) сказала:
- Я могу взять вас обоих внутрь, и чем раньше, тем скорее мы вылечим Ричарда. Но оба моих возлюбленных гостя пробудут здесь немало времени. Хэйзе, ты согласна разделить комнату с Джубалом?
- Тамми, это же чудесная идея! Тем более что я иногда буду отлучаться. Джентльмены, а вы согласны поселиться вместе на то время, пока вы - пациенты этого госпиталя?
Я уже хотел сказать: "да, разумеется, хотя…", но рабби Эзра, опередив меня, возразил:
- Здесь какая-то ошибка! Миссис Гвендолин, объясните, пожалуйста, этой леди, что я не пациент и не кандидат на госпитализацию. Совершенно здоров! Ни насморка, ни даже заусениц!
Тамара глянула удивленно и… нет, не обеспокоенно, но как-то задумчиво. Она приблизилась к рабби и легонько коснулась рукой его культи.
- А мы разве не будем возвращать вам ноги?
Рабби Эзра перестал улыбаться.
- Я уверен, что вы желаете мне добра. Но я не могу носить протезы. Это правда!
Тамара снова перешла на непонятный язык, обращаясь к Хэйзел. Та выслушала и обратилась к рабби:
- Ребе Эзра, Тамара говорит о настоящих ногах! Из плоти и крови. Они здесь это могут. У них есть целых три способа.
Реб Эзра глубоко вдохнул, выдохнул, поглядел на Тамару.
- Дочка, если вы можете вернуть мне ноги… то - вперед! Пожалуйста!
И что-то добавил еще. Я думаю, на иврите.
Книга третья
СВЕТ В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ
21
Бог создал женщину, чтобы приручить мужчину.
Вольтер (1694–1778)
Я просыпался неторопливо, давая возможность своей душе потихонечку вернуться обратно в тело. Не открывая глаз, ощущал, как восстанавливается память, а с нею и осознание того, кто я, где я и что со мной произошло.
Да, да, я женился на Гвен Новак. Это было неожиданно, но восхитительно! А потом мы… Эй, это же не вчера случилось! Вчера ты…
Малый, вчера у тебя выдался хлопотный денек! Стартовал из Луна-Сити, а прискакал в Гриннелл… Как? А зачем спрашивать "как" о нелепице? Просто прими ее и все! Так как же назвала это место Гвен? Погоди-погоди, ее-то саму звать вовсе не Гвен, а Хэйзел! Правда? Выяснишь позднее… Так вот, Хэйзел назвала его "Третьей Землей" - Теллус Терциус. А Тамми еще как-то обозвала. Тамми? Ну да, Тамара. Всякий же знает Тамару!
Тамми не дала им притронуться к моей раненой ноге, пока я бодрствовал. А как, черт побери, я получил эту рану? Стал, что ли, неповоротливым на старости лет? Или уставился на рожу Билла в гуще тех липовых "храмовников"? Как-то непрофессионально дать себя повалить, даже напоровшись на неожиданное. Если в драке покажется, что видишь свою бабушку, все равно стреляй и двигайся дальше!
А как ты понял, что они не храмовники? Ну, это просто: настоящие храмовники - люди пожилые и дородные, а эти жеребцы были молодые и жилистые. И агрессивные.
Но ты же только что до этого додумался. Да неужто? И все же это так. Ты просто ощутил это вчера, но не осознал. На то, чтобы думать, времени не было. Просто увидел эту банду - что-то внутри заорало: "Враг!" - и ты прыгнул на него раньше, чем он рванулся к тебе. Если ты в драке позволишь себе "сортировать" впечатления, считай, что ты уже мертвец. Потому-то и надо всегда действовать немедля.
А ведь вчера ты действовал не слишком-то проворно, хоть и прихватил с собой неплохого дружка, правда? Быструю маленькую коралловую змейку по имени Хэйзел. Впрочем, если ты вышел из потасовки с температурой тридцать семь, то эту потасовку нельзя считать полным поражением.
Кончай себя тешить. Ты сам-то скольких уложил? Двоих? Остальных прикончила она. И если по правде, то это она тебя "прихватила", а не то… ты давно уже был бы хладным, как камень. А может, ты как раз и таков? Давай-ка проверим. И я открыл глаза.
Место поистине выглядело райским. Но именно это и свидетельствовало, что я жив, ибо рай вовсе не для меня! Кроме того, каждому известно, что когда помрешь, то первым делом проходишь через длинный туннель, дальний конец которого светится. И там тебя должна ожидать возлюбленная. Но ведь со мной ничего такого не случилось! Ни туннеля. Ни света в конце. И, к сожалению, совсем не видно Хэйзел!
Итак, я пока не мертвец, и это - не рай. Но и не госпиталь. Ни в каком госпитале не бывает так красиво и не пахнет так хорошо! И где же шум и суета, которые всегда доносятся из коридора, когда лежишь в госпитале? Ведь здесь слышится только пение птиц и далекая музыка струнного трио.
Эй, а вот и дерево-сан! Тогда, значит, где-то неподалеку обретается и Хэйзел? Где ты, сладкая моя девочка? Мне нужна помощь! Найди мой протез и дай его, пожалуйста! Я не рискну прыгать на одной ноге при этом притяжении: уже отвык от него, да еще… черт возьми, мне надо помочиться! Это что-то кошмарное, аж зубы сводит!
- Вижу, вы уже проснулись, - произнес нежный голос у моего правого уха.
Я повернул голову, а она обошла кровать и стала так, чтобы мне легче было ее увидеть. Молодая женщина, миловидная, стройная, с небольшим бюстом и длинными черными волосами. Она улыбнулась, встретившись со мной взглядом.
- Я - Минерва. Что вам угодно на завтрак? Хэйзел говорила, что вам по вкусу вафли. Но можно заказать любую другую еду.
- Любую? - пробормотал я, задумавшись над открывшейся возможностью. - А как насчет филе бронтозавра, поджаренного на медленном огне?
- Пожалуйста. Но его придется готовить дольше, чем вафли, - ответила она совершенно серьезно, - Может, пока что-нибудь перекусите?
- Да нет, мне бы сперва получить свою ногу, ту, искусственную… Мне до завтрака надо наведаться в освежитель, а для этого - пристегнуть протез. Понимаете, при этом притяжении…
Минерва без околичностей объяснила мне, что к чему.
- В эту кровать вмонтирован санузел. Вы все равно не можете еще пользоваться освежителем: у вас блокирован позвоночник ниже пояса. А это устройство очень удобно, в самом деле. Так что давайте делайте, что вам нужно!
- Уф… я не могу.
(Я был уверен, что и вправду не смог бы: когда ампутировали мою ногу, персоналу госпиталя пришлось порядком со мной повозиться. Наконец они стали вводить мне катетер и кое-что еще, пока я не научился ходить на костылях.)
- Вы сами поймете, что можете. Все будет в порядке!
Я попробовал двинуться, но ни одна из моих ног - ни длинная, ни короткая, - меня не послушались.
- Миссис Минерва, а нельзя ли принести мне обычную госпитальную "утку"?
Она посмотрела на меня с тревогой.
- Если желаете. Но вряд ли она вам пригодится, - тревога на ее лице сменилась озабоченностью. - Я пойду поищу. На это уйдет время. Не меньше десяти минут. И придется запечатать вашу дверь, чтобы никто вас не потревожил, - она повторила: - Десять минут!
И направилась к белой стене. Та, щелкнув, распахнулась, и женщина вышла.
Я тут же хотел сдернуть простыню, чтобы поглядеть, что там они сотворили с моей целой ногой.
Но простыня не отдернулась - я спасовал перед ней: мне стало очень больно.
Я попытался ее перехитрить: не может же простыня причинять боль, как живая? А вдруг может? Да, увы, она могла.
И я наконец сказал себе: слушай, дружок, мы же с тобой находимся нигде. И давай предположим, что миссис Минерва сказала истинную правду. Что эта кровать с вмонтированным в нее "отводом" способна выдержать худшее из того, что может сделать лежачий больной. Сказав себе это, я мысленно решил парочку баллистических задач, достаточно замысловатых, чтобы отвлечь даже того, кто идет на гильотину! А попутно "спустил" с поллитра жидкости, вздохнул и дал стечь остальной половине… Да нет, постель, вроде, совершенно не намокла!
Какой-то женский голос нежно проворковал:
- Славный бэби!
Я поспешно огляделся. Никаких признаков носительницы голоса.
- Кто это сказал, и где вы?
- Я - Тийна, сестра Минервы. Нахожусь не дальше вашего локтя… притом на расстоянии полукилометра. И ниже на двести метров. Если что надо - только скажите. Мы найдем это, или сотворим, или подделаем. Чудеса мы творим сразу, а остальное - еще быстрее. Исключение: настоящие девицы по спецзаказу. Среднее время изготовления - четырнадцать лет. Девы заводского изготовления - четырнадцать минут.
- Да кто же, к дьяволу, просит девиц? Миссис Тийна, вы полагаете, что это прилично - наблюдать, как я мочусь?
- Юноша, не учите свою бабушку, КАК НАДО СПЕРЕТЬ КОРАБЛЬ! Одна из моих обязанностей - наблюдение за всеми отделениями этого забавного домика и предупреждение ошибок прежде, чем они свершатся. Во-вторых: я сама девица и могу это доказать, а вы еще пожалеете, что родились мужчиной! Уж я постараюсь, раз вы так неучтиво отзываетесь о девах!
(О черт!)
- Миссис Тийна, я вовсе не хотел вас обидеть. Просто стало неудобно, вот и все! Но ведь позыв был такой сильный, а это занятие требует уединения.
- Только не в госпитале, крошка! Все эти дела входят в общую клиническую картину в любое время.
- Но…
- А вот и моя сестра. Если не верите, спросите у нее.
Через парочку секунд стена распахнулась, и вошла миссис Минерва, неся госпитальную "утку" старинной формы, без всякой автоматики и электроники.
- Благодарю вас. Но она мне уже ни к чему. Впрочем, думаю, сестра уже сообщила?
- Да, сообщила. Но ведь она не сказала вам, что сообщила мне?
- Нет, я просто сам догадался. А правда ли, что она помещается где-то в подвале и подглядывает за каждым пациентом? И ей это не надоедает?
- Она не обращает внимания ни на что, пока не появляется необходимость. У нее тысячи других хлопот, куда важнее и интереснее.
- Уж куда интереснее, - подтвердил голос, лишенный лика. - Минни, он не любит девушек! Я поведала ему, что сама из них. Подтверди это, сестренка, я хочу утереть ему нос!
- Тийна, хватит его дразнить!
- Но почему? Мужчин дразнить так забавно! Они начинают ерзать, словно их пихаешь рукой. Но что нашла Хэйзел в этом, ума не приложу. Какой-то угрюмый увалень…
- Тийна, перестань! Полковник, Афина сказала вам, что она - компьютер?
- Да что вы! Повторите это еще раз!
- Афина является компьютером. Она - компьютер-надзиратель планеты. Остальные компьютеры здесь - просто машины, лишенные всяких чувств. Она ведает всем. Совсем как Майкрофт Холмс (или Майк) когда-то ведал всем на Луне. Я знаю, Хэйзел говорила вам об этом, - Минерва мило улыбнулась. - А Тийна считает себя девственницей потому, что у компьютера ведь нет опыта плотских сношений! Стало быть, она права.
- Зато я о них знаю все! - вставила Афина.
- Да, сестренка. Я имею в виду сношения с мужчинами. Но когда ты обретешь тело из костей и плоти и станешь человеческим существом, ты не сможешь оставаться девственницей, поскольку признаки невинности атрофируются при сотворении тела в лабораторных условиях, а то, что от них остается, тоже исчезнет еще до всякого соприкосновения с мужским началом. Точно так же случилось со мной.
- Ты с ума сошла, Минни, позволив Иштар так поступить с тобой! Со мною этого не случится. Я решила испытать все, что положено девице. Пройти обряд бракосочетания и лишения невинности. И непременно облачиться в наряд невесты и отпраздновать свадьбу. Как ты думаешь, можно это поручить Лазарусу?
- Сильно сомневаюсь. А ты рискуешь впасть в глупую ошибку. Ненужная боль первого сношения может вызвать у тебя отрицательные эмоции и отвратить от прекрасного занятия. Сестрица, секс - это наиболее важная составная часть человеческой сущности. Не испорть ее себе!
- Тамми говорила, что не так уж это и больно.
- А зачем вообще нужна любая боль? Кроме того, ты не сможешь склонить Лазаруса к формальной свадьбе. Он обещает тебе место в нашем семействе, но ничего более того!
- А может, мы склоним к этому полковника "Зеро"? Он же обязан доставить мне полное удовольствие, а Морин говорит, что из наших никто больше в женихи и не годится! Как насчет этого, солдатик? Подумай о чести быть моим женихом на шикарной свадьбе в июне! Парень, продумай свой ответ поаккуратнее!
У меня в ушах уже стоял звон, и я чувствовал, как наплывает головная боль. Интересно, если плотно закрыть глаза, не удастся ли вновь оказаться в своей холостяцкой норе на "Золотом правиле"? Я попробовал зажмуриться и вновь открыл глаза.
- Отвечай-ка! - потребовал голос, лишенный тела.
- Минерва, а кто пересадил мое маленькое деревце?
- Я. Тамми заметила, что ему не хватает жизненного пространства, и попросила меня найти горшок побольше. Вот я и…
- Это я нашла!
- Да, нашла Тийна, а я пересадила. Посмотрите, насколько оно стало счастливее! Выросло более чем на десять сантиметров!
Я бросил взгляд на деревце, потом вгляделся в него пристальнее. Так сколько же я пробыл в этом госпитале?
- Так сколько же дней я пробыл в вашем госпитале?