В известной грономфской Тхелосалле, место, где трудились лучшие мыслители Авидронии, Провтавтха почитали как полубога. Но не дремали и его многочисленные враги. Когда он, увлекшись астрономией, заявил, что Шерас круглый, а Хомея – такая же планета, только значительно меньшая, поднялся невообразимый шум. Дело дошло до самых высоких сфер. Тхелосу припомнили все, включая его многочисленные речи на народных собраниях, направленные против Инфекта. Провтавтха лишили почетных званий, запретили проводить опыты, публично выступать и изгнали из Тхелосаллы. Согласно указу, его имя предали забвению, в связи с чем его книги более не переписывались. Сто двенадцать статуй и бюстов Провтавтха, которые успели установить в городах Авидронии, сняли с постаментов, вывезли в мастерские и там уничтожили.
Так тхелос и попал в небольшие военные ходессы. Старания "друзей" не пропали даром – Провтавтх был в отчаянии. Здесь ко всем "невоенным" наукам относились с абсолютным презрением. Пропуски его уроков едва ли не поощрялись. Сколько тайных горьких слез пролил несчастный в тщетном ожидании учеников и последователей!
Но надо было знать Провтавтха. Поборов уныние, тхелос взялся за дело. Занимаясь с мальчиками, он устроил обучение в форме веселых бесед, зажигательного спора. Ему удалось увлечь большинство воспитанников. Через два года упорных трудов ситуация в ходессах изменилась. Мальчики цитировали по памяти целые поэмы Урилжа, говорили на разных языках, в уме производили трудные подсчеты, разбирались во многих сложных физических явлениях и имели по любому поводу самостоятельные суждения, излагая свои мысли красивым и правильным слогом. Влияние Провтавтха на его подопечных было столь явным, что даже недалекие военные наставники прониклись к тхелосу искренним уважением.
Лучшим учеником Провтавтха стал Алеклия. Его жажда познания была беспримерна. Тхелос проникся к юному воспитаннику отеческой любовью, передал мальчику, а потом юноше всю глубину своего понимания Истины.
Через много лет ученики Провтавтха добились славы и наград, стали почетными эжинами. Одни водили в походы огромные армии, другие торговали по всему континенту, владея десятками кораблей, третьи возглавляли Липримарии и выступали в Ресториях, поражая собрание мудрыми речами. Алеклия, получив в кровавых сражениях немало страшных ран, добился звания Либерия и водил по военным дорогам континента двенадцать с половиной тысяч конных авидронских цинитов, разбитых на пять партикул. Его шею украшали два золотых платка – редчайшее свидетельство огромного количества совершенных подвигов.
Наконец, оставив военную службу, будущий Инфект стал наместником липримы. Встретив однажды, после долгих лет разлуки, Провтавтха, он поселил его в своем дворце и употребил всё влияние для того, чтобы вернуть тхелосу его былое влияние и авторитет. И это удалось. Теперь раскатистый глас Провтавтха вновь раздавался на площадях Грономфы.
Вскоре Инфект Авидронии Ромитридат, разоривший страну своими действиями, был низложен Кругом Ресторий. Он отправился в одной холщовой рубахе в "долину Смерти", как и подобает изгнанному Инфекту. Народные собрания всколыхнулись. День и ночь белиты проводили в жарких спорах, которые иногда заканчивались резней. Рассматривались десятки кандидатур, достойных стать Божественным. Гномам давно уже не поклонялись, а единственным богом авидронов теперь считался Инфект Авидронии. Провтавтх предложил на собрании своей Ресторий кандидатуру Алеклии. Народ откликнулся на его слова: мудрый тхелос умел убеждать.
Провтавтх выступал день и ночь на площадях городов, на форумах, в Ресториях и Театрах. Через некоторое время вся Авидрония повторяла имя, достойное стать Божественным, – Алеклия. Провтавтх был послан от своей Ресторий выборщиком на Круг Ресторий, где рассматривалось несколько кандидатов. Своей пламенной речью он зажег сердца сотен лучших представителей авидронского народа. Ему поверили, за ним пошли. Большинство участников Круга Ресторий вписало в счетный онис имя Алеклии. Не изменили результат и два десятка фальшивых счетных онисов, обнаруженных позже при пересчете голосов. Алеклия стал Инфектом Авидронии и в один день из обычного человека превратился в Божество. Теперь ему поклонялись миллионы и проливали слезы умиления в многочисленных храмах Инфекта. Так Провтавтх помог бывшему ученику стать Богом.
Новоиспеченный Инфект отблагодарил учителя всеми возможными способами. На улицах и площадях восстановили статуи тхелоса. Умозаключения ученого теперь самым непосредственным образом влияли на авидронские законы. Сотни Тхелосалл наперебой приглашали Провтавтха возглавить свои советы. Его книги во множестве переписывались и быстро распространялись. Речи его передавались из уст в уста. Алеклия сделал Провтавтха личным тхелосом, членом Совета Пятидесяти, и ежедневно призывал к себе, обсуждая с ним вопросы, касающиеся государственных интересов.
Провтавтх внимательно выслушал Инфекта, иногда в задумчивости морща лоб. Несколько своих мыслей он записал в трубчатом свитке, который всегда был при нем.
– Я вижу, ты полон сомнений и тревоги, – отвечал тхелос, когда Инфект закончил. – Это нормальное чувство, присущее не только людям, но и богам. В сомнении рождается Истина, а чувство тревоги свидетельствует о глубоком переживании за судьбу Отечества.
– Но, учитель, страх – это презренное чувство, сжигающее душу, сеющее панику. Оно позорит любого авидрона. А Инфекта и подавно. Я недостоин столь высокой должности, если боюсь врага. Что сталось со мной?
Провтавтх скрутил свиток и убрал его в складки плавы. Он провел пальцами по гладко выбритому подбородку, собираясь с мыслями, – шестидесятилетний философ никогда не носил бороды, с презрением относясь к моде. Алеклия ждал ответа. В волнении он снял с головы божественный венец и крутил его в руках.
– Страх, сын мой, испытывает каждый. Он помогает мыслить трезво, оценивать ситуацию здраво, совершать поступки взвешенные. Разве имеет хорошую цену бесстрашие юнца, который мужественно бросается на врага, но погибает неразумно? Ведь он мог, подумав, взять противника хитростью. А для тебя, которого избрали Богом, отсутствие страха даже опасно…
– Ты хитришь, Провтавтх, – перебил Алеклия с раздражением в голосе. – Ты желаешь меня успокоить, но только разжигаешь огонь недоверия…
Провтавтх поднял руку, прерывая Инфекта. Он сделал так, как когда-то делал в военных ходессах во время уроков, требуя внимания непослушных подростков. Алеклия умолк, с улыбкой вспомнив жест, знакомый с детства.
– Многочисленные противники твои, могущественные враги Авидронии, только и ждут от тебя опрометчивых поступков. От острова Нозинги и до берегов Бесконечного океана, от Бантики – до Штрихсванд, во дворцах большинства правителей царит уныние. Большинство интолов только и мечтают о том, чтобы ты оступился. И тогда померкнет слава нашего государства, и сбежится свора ненасытных шакалов и растерзает, урча, то, что мы сейчас с гордостью называем Великой Авидронией. Со всеми ее липримами, зависимыми землями, дружественными племенами и союзными полисами. И подлый Берктоль им поможет. А ведь не ты ее основал, а твои великие предшественники. И ни тебе ее губить.
Поверь мне, я знаю тебя давно: тебе не занимать ни мужества, ни отваги. Но слава Гномам, или, говоря сегодняшним языком, слава Божественному, то есть тебе, ты достоин быть Богом авидронов. Поэтому я и сделал все, что от меня зависело, десять лет назад на Круге Ресторий. Но внемли правде: я не произнес бы ни слова в твою пользу, если б не верил. То, чего раньше тебе недоставало, той взвешенности поступков и выдержки, которой сейчас ты можешь похвастаться, – всё это тебе принесли годы, которые ты прожил во славу Авидронии. Такое дается только опытом многих лет жизни. Оценивая опасность по достоинству, ты сможешь принять единственно правильное решение.
Алеклия едва заметно улыбнулся и благодарно кивнул головой. Ему понравились слова тхелоса.
– Но что ты скажешь о моем сне, – всё же спросил Инфект. – Не может ли он предсказывать скорую погибель?
– Ничуть. Внемли самому достойнейшему толкователю снов в Грономфе. Ты забыл об одном: ты и сам Бог. И, будучи Богом, ты можешь предсказывать события, пусть даже это происходит во время сна. Думаю, твой сон – не будущее страны, а лишь напоминание об опасностях, которые могут подстерегать всех нас. Во сне тебе указаны истинные твои враги, и, зная их в лицо, ты не получишь нож в спину. Прими достойные меры, и тогда Грономфе ничто не будет угрожать…
Провтавтх говорил еще долго, и взгляд Алеклии постепенно прояснялся.
– О учитель, твои слова живительной силой наполняют мое сердце. Я так рад, что ты рядом, – ведь только тебе одному я могу довериться. Я даже проголодался и хочу, чтобы ты разделил со мной утреннюю трапезу. И ты не можешь отказать Инфекту.
Провтавтх замахал руками, но Алеклия был неумолим. Схватив препиравшегося тхелоса железной хваткой бывшего цинита, он потащил его во дворец.
Три тысячи восемьсот слуг день и ночь трудились в Дворцовом Комплексе Инфекта. Несколько сотен из них имели счастье обслуживать утреннюю трапезу величайшего правителя. В трапезной зале, где размещалось не менее тысячи гостей, всё было отделано розовым мрамором, а из настенных массивных глыб смотрели высеченные изваяния, соединяясь в длинный барельеф, повествующий о беспечных застольных традициях древних авидронов.
За утренней трапезой Алеклия и Провтавтх говорили о совершенствовании законов, о доходах и расходах казны и о податях, которые либо губят страну, либо ее возвеличивают. Тхелос ел мало, предпочитал мясу и рыбе корнеплоды и травы. Говорил он неспешно, иронично и иногда слегка назидательно.
Авидронскую казну Провтавтх сравнивал с рекой Анконой, которая, насыщаясь из тысяч источников, заполняет широкое русло полноводными потоками. Если из реки черпать умеренно, не строить плотин и отводных каналов, то русло никогда не обмелеет и река будет вечно радовать жаждущего прохладными водами.
Казна страны, как верно утверждал тхелос, пополнялась из многих источников. Восемнадцать стран, тридцать племен и пятьдесят четыре города платили за защиту и военное покровительство, оказываемые Авидронией. Семь государств, поверженных в битвах, выплачивали ежегодный откуп. Инфекту принадлежало около пяти тысяч кратемарий, каждая из которых приносила в год не менее пятидесяти берктолей. В тысяче семистах двадцати акелинах Инфекта, разбросанных по всему континенту, работали пятьдесят шесть тысяч люцей. Матрос или мастеровой платил за наслаждение не больше пяти фив, эжин посещал богатую акелину, согласуя выбор с собственным положением и возможностями, и удовольствие ему обходилось в несколько паладиумов. Услугами авидронских люцей пользовались даже правители городов и интолы других стран. Продажа женских ласк ежегодно пополняла казну Авидронии примерно на триста тысяч берктолей.
Двадцать девять Ристалищ, с представлениями каждую триаду, по дням Божественного, и платой за вход в полпаладиума, приносили не менее двухсот тысяч берктолей. Немалый доход давали золотые и серебряные рудники, шахты и каменоломни, работорговля – особенно во время войны, продажа и аренда земли, услуги почтовых постов, общественный извоз, охрана торговых судов, большие мастерские, торговые форумы… Нескончаемым потоком сыпались в казну монеты, вырученные от продажи кораблей и оружия, всевозможной внутренней и континентальной торговли. Наместники территорий, липримары, отправляли Инфекту три четверти своих доходов.
В больших городах более трети населения проживало в так называемых доходных домах – пяти-семиярусных зданиях, которые внутри разделялись на несколько десятков самостоятельных жилищ. Более половины подобных доходных домов Авидронии принадлежало Дворцовому Комплексу, а плата за каждое жилище обычно составляла от половины до двух инфектов в год. Огромное значение для казны Авидронии имели и сотни других источников поступлений, мелких, но многочисленных. Размер взимаемой подати обязательно должен был получать одобрение народных собраний и составлял сейчас десятую часть от годового прироста имущества.
Таким образом, источники доходов Авидронии были достаточно разнообразными и позволяли неизменно, вне зависимости от обстоятельств, из года в год, не только покрывать огромные расходы, прежде всего на содержание армий, гарнизонов и кораблей, но и увеличивать неприкосновенный запас – копи Радэя. Передававшиеся из уст в уста легенды о несметных авидронских сокровищах, хранящихся во дворце авидронского правителя, были не так уж и надуманы. Действительно, в глубоких дворцовых подвалах хранились миллионы серебряных, паладиумных и золотых монет, а также золото Яриады в слитках весом по сто грос, деньги Медиордесс в виде миниатюрных золотых статуэток полногрудых женщин, бесчисленное количество сосудов с драгоценными камнями и еще несколько миллионов берктолей, поступивших сюда за последнее столетие. На сегодняшний день государственное состояние, начало которому положил Радэй Великолепный, оценивалось в двенадцать миллионов берктолей. Впрочем, Инфект Авидронии мог воспользоваться этими деньгами только с разрешения Круга Ресторий. Для этого нужно было выступить перед выборщиками от народных собраний и убедительно доказать им необходимость использования неприкосновенных средств. Авидронские законы строго обязывали Инфекта не транжирить, а преумножать государственный запас, хранящийся в копях Радэя. За время правления Алеклии накопления увеличились на два миллиона берктолей, а сами подземелья пришлось значительно расширить.
Никто из прежних правителей так быстро не увеличивал богатство Граждан. И всё же Провтавтх постоянно критиковал действия Инфекта.
Плата за военное покровительство и откупы стран, проигравших войны, могли быть значительно больше. Ведь Авидрония, вынужденная содержать огромную армию и многочисленный флот, несла колоссальные расходы.
Частные кратемарьи лишают большей части доходов кратемарьи Инфекта. Требуется значительно увеличить их количество, расположив в самых людных местах.
Продажа рабов могла бы принести вдвое больше золота, если б рабство не было запрещено на территории Авидронии. Ведь по законам страны каждый раб, ступивший на землю авидронов, становится свободным. Нет, речь не идет о попрании священных законов. Да и Ресторий никогда не пойдут на возврат рабовладения. Но следовало бы создать хотя бы несколько невольничьих рынков. Например, в Грономфе – центре континентальной торговли. А сегодня рабов, захваченных в военных экспедициях, отдают за бесценок крупным торговцам живым товаром или отправляют окольными путями за тысячи итэм на невольничьи рынки Бионриды, Штрихсванд, Панайросов, Медиордесс. По дороге тысячи рабов гибнут от голода и болезней. Такая торговля приносит значительно меньше, чем следовало бы.
Теперь о боях капроносов. Народ, восхищенный ими, с удовольствием платит немалые деньги за это зрелище, пополняя казну. Но всем не хватает места. Да и в некоторых городах вообще нет ни Ристалищ, ни Ипподромов, ни Цирков. Требуется построить много новых зданий и арен для развлечения народа. Это прекрасное вложение золота…
Алеклия слушал тхелоса очень внимательно, иногда переспрашивал, уточнял. С чем-то он соглашался, чему-то противился. Но Провтавтх не настаивал, а только высказывал свое мнение. Не было и дня, чтобы Алеклия и сам не думал обо всем этом. Избранный Инфектом, он поначалу решил, что легкие неутомительные обязанности всемогущего правителя много времени не займут. Однако Божественный быстро убедился, насколько тяжела его ноша. Каждый день был полон неотложных забот. Чего только стоило управление армией или липримами. Чуть не каждое мгновение от него ждали ясных указаний, верных решений, смелых действий. Десятки послов, сотни онисовых свитков, указы, казни, донесения, строительство новых крепостей и Великой Подковы. Голова кругом. Справился бы он без помощи своего названого отца, мудрого учителя, доброго друга?
– Теперь, мой Бог, становится очевидным… – продолжал наставления Провтавтх, почти не обращая внимания на еду, – становится очевидным, что подати, собираемые с граждан и ремесленных братств, безмерно велики и не приносят пользы.
– Как же так? – удивлялся Инфект, впрочем едва поддерживая разговор, так как увлекся блюдом из печеных морских стоножек. – Я требую всего десятину, в то время как большинство интолов отбирают почти всё у своих бедных подданных. А кроме этого, облагают их транспортным оброком, трудовой и военной повинностью, сбором с рабской головы, многими натуральными податями, да еще и не забывают взимать поземельную плату. Несчастный народ бросает все, что нажито предками, и бежит куда глаза глядят!
Провтавтх окунул пальцы в чашу с душистой водой, отогнав несдержанным жестом докучливых слуг, которые хотели помочь ему омыть руки.
– Разве может величайший правитель Шераса, Бог своего мужественного и трудолюбивого народа, сравнивать себя с какими-то нищими интолами? Авидрония безмерно богата, владеет несметными сокровищами, которыми умело распоряжается и которые каждый год преумножает. Доходы значительно превышают расходы. В этих условиях теряется надобность в податях. Это очевидно. Да и составляют они не больше шестой части всех поступлений.
– Но разве не должны люди оплачивать гиозов, которые охраняют их покой? Армию, которая защищает их жилища? Платить за дороги, оросительные системы, водопроводы, празднества?
– Это так. Но не забывай, мой Бог, что все, чем владеет Авидрония, принадлежит не тебе и не Инициатам, но народным собраниям, которые тебя избрали. Всем: копями Радэя, кратемарьями, акелинами, верфями, Ристалищами – всем этим владеют белиты. Ты не интол – авидроны покончили с кровавыми династиями. Ты Инфект – слуга Граждан. Следовательно, колоссальный доход, полученный с имущества граждан, и есть их подать. И если страна получает больше, чем достаточно, разве не пропадает необходимость в дополнительных поборах?
– Трудно согласиться с тобою, Провтавтх. Даже при нашей десятине некоторые белиты непомерно богатеют, скупают лавки, земли, корабли, мастерские. Разве не ужасно, что одни люди имеют всего один клочок земли и еле сводят концы с концами, а другие – владеют обширными территориями, которые и за день не объедешь, и норовят скупить еще больше, изгоняя слабых с исконных земель?
– Богатство белитов – не порок, а достояние Авидронии. Ты путаешь понятия, словно нерадивый ученик. Бойся только богатства, нажитого нечестно. Слабых же оберегай добрыми указами. Пусть их защищают твои слуги – росторы Инфекта или Липримарии. Сегодня же их действия напоминают мне бесчинства лимских пиратов, которые останавливают одинокие корабли и отбирают десятину от стоимости перевозимого груза, а при малейшем сопротивлении забирают все, сжигают корабль и убивают матросов.
– Разве это так? – нахмурился Алеклия.