ДозирЭ не мог сказать наверняка сколько времени он просидел в каменном мешке, куда его бросили. Оглядевшись, он обнаружил в потолке небольшое отверстие, через которое в помещение проникал тусклый свет. ДозирЭ встал на ноги, приблизился к узкому проему и различил едва уловимый шум грономфских улиц. Внезапно раздался лязг засова, обитая железом дверь со скрипом отворилась, и темницу осветили зловещие факельные всполохи. Сощурившись от света, молодой человек поднял голову и увидел перед собой уже знакомого десятника – начальника отряда гиозов. Его хмурое лицо было покрыто старыми шрамами и изъедено оспой, поредевшие светлые волосы ниспадали на плечи неказистыми прядями. У двери застыла равнодушная фигура ключника, вооруженного мечом. В помещение ловко протиснулся маленький человечек в красном с желтым подбоем плаще лекаря, подскочил к ДозирЭ и ощупал его голову. Когда он дотронулся до самого ушиба, молодой человек почувствовал резкую боль и прикусил губу; лекарь произнес под нос несколько неясных фраз, потом удовлетворенно хмыкнул и с той же поспешностью удалился.
– Имя мое Арпад, – назвался десятник гиозов, – я служу Грономфе. А кто ты?
– Я ДозирЭ, сын Вервилла из Грономфы, гражданин. Направляюсь в лагерь Тертапента, чтобы пройти Испытание и стать цинитом.
Арпад поднес факел к лицу пленника и всмотрелся, пытаясь, видимо, понять, правду ли говорит незнакомец. Вскоре он отвел факел, и злые морщины на его лице немного разгладились, – наверное, он остался доволен. Гиоз махнул рукой ключнику, и тот, коснувшись пальцами лба, удалился.
– Да, ты похож на грономфа. Твой вчерашний поступок меня огорчил и… и порадовал. Огорчил, потому что ты – один из виновников бесчинств, которые произошли в непосредственной близости от Дворцового Комплекса Инфекта. Но с другой стороны, я славлю Авидронию за то, что ее сыновья готовы сразиться с любым врагом и даже сразу с тремя.
ДозирЭ удивленно посмотрел на стража порядка, не очень-то понимая, куда тот клонит, но оказалось, что гиоз уже выяснил все обстоятельства дела, и, более того, он всецело на стороне молодого человека.
– Судьба, мой друг, свела тебя с маллами, – тем временем благодушно втолковывал Арпад. – Более опасного противника трудно представить. Даже в центре Грономфы проклятые инородцы ведут себя как дома. Я очень доволен, что ты оказал им достойное сопротивление. Появись мы чуть позже, думаю, застали бы три бездыханных тела. Где ты научился так сражаться?
ДозирЭ рассказал о своих наставниках из военных ходесс.
– Что ж, если бы боги наградили меня сыном, я бы не пожалел целой горсти инфектов для таких учителей… Прости же меня за то, что я тебя ударил, – я должен был прекратить драку.
– Когда меня отпустят? – спросил ДозирЭ. – Я могу опоздать в лагерь.
Гиоз помедлил, а потом тон его речей изменился: он уже достаточно холодно разговаривал с юношей.
– Не о лагере тебе сейчас следует беспокоиться. Вооруженная стычка в кратемарье – очень серьезное преступление. Виновников нередко подвергают малой ристопии, и это если нет пострадавших. В любом случае можно угодить на галеры или оказаться на рудниках…
ДозирЭ поник, и даже капли пота выступили у него на лбу; увидев это, Арпад поспешил его несколько обнадежить.
– Не сомневайся – я на твоей стороне, храбрый юноша. – Голос его вновь потеплел. – Поверь мне: я сделаю, всё что смогу. Но я всего лишь десятник, и не мне вершить наказание. Совет ристопии определит степень твоей вины.
– Но как же так?! – возмутился ДозирЭ, едва не плача от обиды. – Я защищал наших сограждан, которых оскорбляли, я защищал честь Авидронии!
– Я знаю. Тебе нечего бояться. Я уверен, что Совет встанет на твою сторону. Еще раз тебе говорю: я сделаю все, что будет от меня зависеть!
С этими словами Арпад кликнул стражника и, когда тот появился, коротко, по-товарищески кивнул пленнику и вышел вон, оставив ДозирЭ в самом смятенном расположении духа.
"Неужели, – подумал молодой человек, сжимая кулаки, – Авидрония предпочтет сделать из меня не верного цинита, готового умереть за Родину на поле боя, а подневольного гребца?!"
Для должного управления страной территория Авидронии издавна была поделена на двести пятьдесят девять частей, названных липримами, от яриадского "липро" – место. Территории липрим могли быть маленькими или очень большими – они создавались, прежде всего, из того расчета, чтобы в каждой липриме оказалось примерно одинаковое количество жителей. Таким образом, крупные города чаще состояли из нескольких липрим. Липримы управлялись из Липримарий – роскошных многоярусных общественных зданий; каждой Липримарий было придано определенное имущество: земли, плантации, дома, мастерские, корабли и много чего прочего, а также вверено право на сбор части податей. На вырученное золото возводились общественные постройки, прокладывались дороги, строились укрепления, устраивались шумные празднества. На эти же средства надо было содержать гиозов, которые следили за порядком на улицах, Советы ристопии, которые определяли преступникам меру наказания, и так далее. В Грономфе было двадцать пять Липримарий, и ими управляли двадцать пять липримаров – наместников, назначаемых самим Инфектом.
Поздним утром сто третьего года пятнадцатого дня первого месяца у входа в Липримарию "Меч бога" столкнулись два влиятельных мужа. Один из них – достойнейший эжин в белой плаве, только что вышел из закрытых носилок и под охраной трех телохранителей направился к широкой лестнице из розового камня. Другой – изящный военный из армии Вишневых плащей, бросил поводья конюху, оставив ему высокорослого, серого в яблоках коня, и с озабоченным видом двинулся вслед за эжином. Через мгновение знатные авидроны встретились и приветствовали друг друга, приложив пальцы ко лбу.
Человек в белой плаве был липримаром "Меча бога", о чем говорил венец в драгоценных камнях на его голове. По всему было видно, что встреча его не радует. Он поспешил продолжить путь, но военный увязался следом.
– Ты не рад меня видеть, рэм? – спросил он с едва заметной усмешкой. – Чем же не угодили тебе мы, Вишневые?
Липримар подал знак телохранителям, и они немного отстали. Степенно ступая по пологим ступеням, он отвечал, с трудом скрывая досаду:
– В последний раз, уважаемый Сюркуф, когда я рад был тебя видеть, неожиданно пропали два моих помощника, и их до сих пор никто не может найти. И из казны Липримарии были изъяты десять тысяч инфектов. А ведь на эти деньги я мог бы построить много новых зданий и облагодетельствовать тысячи нищих.
Подобрав длиннополый вишневый плащ рукой, Сюркуф с трудом приноравливался к мерной поступи наместника.
– Твои помощники обворовывали Инфекта и его граждан и поэтому заслуживали смерти. А что касается денег… уж не думаешь ли ты, что наш правитель распорядится ими с меньшей пользой?
Горячая струя воздуха, подняв с земли песчаную пыль, закрутила на лестнице хоровод и растрепала седые волосы липримара. Он тщательно пригладил пряди пухлыми ладонями.
– Что привело тебя к нам сегодня?
Сюркуф взялся за уголок наградного платка зеленого цвета и помахал им:
– Желание улучшить цвет. Только на этот раз повод намного серьезней!
Липримар заметно расстроился. Приложив пальцы ко лбу, Сюркуф оставил эжина в неведении и скрылся в бесконечных залах и галереях дворца.
Десятник гиозов Арпад был на ногах с ночи. Поток уличных воров, конокрадов, пьяниц, драчунов, насильников и должников не иссякал, словно воды Анконы. День клонился к полудню, а клетки, где сидели преступники, задержанные накануне, всё еще были полны. На открытой галерее – площадке, вмещавшей несколько сот человек, толпились свидетели. Стоял шум – приходилось говорить, напрягая голос.
Десятки писцов за столами усердно водили лущевыми стержнями в свитках и книгах, стражники приводили и уводили обвиняемых, гиозы и их начальники разбирали жалобы потерпевших. В закрытых решетками нишах томились только что схваченные преступники и подозреваемые. Кто-то спал. Кто-то плакал, взывая к милосердию, иные молились. Шелковые плавы соседствовали с грубым некрашеным полотнищем.
Арпад отпустил домой тех, кого посчитал невиновным, кому-то, чья вина была незначительна, назначил денежное наказание, отправил в подземную тюрьму тех, чьи истории были запутанны и требовали дальнейшего разбирательства, остальных послал на Совет ристопии для немедленного осуждения. Но всё это время, несмотря на усталость, десятник помнил о молодом человеке, томившемся в одном из подвалов.
Почувствовав крепкий запах розовых ароматов, гиоз оторвался от очередного свитка с петицией лиги торговцев жемчугом и увидел перед собой сотника Вишневых. Тот был без шлема, красовался короткой кирасой, имитирующей рельеф мужской идеальной мускулатуры; на поясной портупее висели в изящных позолоченных ножнах меч и кинжал.
Появление в зале Наказаний столь высокого чина Вишневых плащей было редчайшим событием, почти происшествием, и Арпад почему-то сразу догадался, о чем пойдет речь. Еще вчера он заподозрил, что скандальные чужеземцы, замешанные в схватке, – не простые путешественники.
– Я – Сюркуф и пришел сюда по важнейшему делу. Скажи мне, десятник, не по твоей ли милости упрятаны в темницу малльские вожди?
Гиоз, не обращая внимания на вызывающий тон, невозмутимо кивнул головой и рассказал о вчерашнем происшествии, предоставив в подтверждение сказанного соответствующие свитки. Вишневый просмотрел записи и оставил их у себя.
– Я в жизни не встречал более бестолкового гиоза, чем ты, Арпад, – гневно вымолвил он. – Вчера сам Инфект должен был принимать этих важных гостей. Сегодня Авидронии, как воздух, нужен мир с окружающими нас племенами. И что же? На прибывших послов предательски нападают, проливается кровь, а наши доблестные стражи порядка вместо того, чтобы защитить дружественных маллов и препроводить их во дворец, избивают их палками и бросают в грязную темницу. Немедленно освободи их!
Лицо Арпада потемнело от сдерживаемого гнева, отчего на коже отчетливо проступили старые шрамы; глаза налились кровью.
– Эти послы, как ты говоришь, сами во всем повинны, – решительно отвечал гиоз. – Они оскорбляли Авидронию, угрожали гражданам Грономфы. Молодой авидрон, направлявшийся в лагерь Тертапента, вынужден был заступиться за обиженных. Хозяин и слуги это подтверждают. Их судьбу должен решать Совет ристопии.
Сюркуф приблизился к десятнику и вкрадчиво заговорил:
– Ты непонятлив, как ребенок, гиоз… Хозяин и слуги кратемарьи давно у нас и указывают на этого…Ди… ДозирЭ, как на виноватого. Молодой повеса был пьян и гнусными действиями склонял служанку к немедленному совокуплению. Маллы попытались защитить несчастную.
– Это неправда! – вскричал Арпад, захлебываясь от возмущения.
Сотник Вишневых схватился за рукоять меча.
– Может, мне распорядиться отправить и тебя к нам, в подвалы Круглого Дома? Поверь мне, Арпад, там ты быстро начнешь понимать все, как нужно. И захочешь переменить свое представление о случившемся. Однако тогда будет поздно. О, Божественный Алеклия, наш мудрый правитель, – произнес он, подняв глаза и руки к небу, – если бы ты знал, от каких слепцов зависит судьба Авидронии! Страна наводнена иргамовскими лазутчиками. Они вредят изо всех сил, чтобы помешать нам хорошо подготовиться к войне. Может быть, этот новобранец – вовсе не грономф, а подослан к нам Тхарихибом? А может, иргамы купили и тебя самого?..
Далее Сюркуф, одно за другим, швырял в лицо гиоза хлесткие, унизительные обвинения, а в заключение вновь потребовал освободить "посланников мира" и взамен обещал десятнику утаить от строгих начальников его преступную промашку.
У Арпада не осталось выбора: грозный посетитель был несоизмеримо сановнее его, и он обязан был ему подчиниться, чтобы не навлечь на себя беду. Арпад распорядился привести томящихся в заключении маллов.
В скором времени горцы были доставлены. Сюркуф исподлобья разглядел грязных, избитых, затравленных чужеземцев, которые еле стояли на ногах, и невольно усмехнулся. Скрыв свои истинные чувства, он шагнул вперед и в самых изысканных выражениях принес им глубочайшие извинения. Он сообщил послам, что произошла ошибка, что виновные будут жестоко наказаны, что послы свободны и что, если угодно, им будет предоставлен для жилья великолепный дворец. Кроме этого, он предложил маллам помощь лучших лекарей, которые самым чудодейственным образом излечат их раны, а также выразил уверенность в том, что Инфект, когда рэмы будут готовы к этому, примет их безо всякого промедления.
Реакция инородцев была неожиданной. Один из послов, с выбитым глазом и с запекшейся на лице кровью, принялся кричать на всю залу Наказаний. Ему были знакомы многие авидронские слова, которыми он щедро пересыпал свою диковинную речь, и поэтому смысл его воплей был ясен всем. Удивленные писцы оторвались от свитков, оглянулись многочисленные гиозы, смолкли свидетели на галерее и преступники в клетках… Сотник Вишневых плащей, потупив взор, терпеливо выслушивал эту оскорбительную тираду.
– Я говорил своему отцу, мудрейшему Аквилою, что авидроны – подлые змеи и переговоры с ними бессмысленны! – подвел итог своей дерзкой речи говоривший – тот, кого называли Ахлерой. – Мы покидаем Авидронию, и будьте вы все прокляты! А ты, – обратился вождь к Арпаду, гневно сверкая единственным глазом, – поверь, будешь жестоко наказан за то, что лишил меня счастья видить двумя глазами. Когда-нибудь ты станешь моим рабом, и каждый день я буду тебя пытать, а мой сын, будущий вождь, будет отрабатывать на тебе удары. А потом я изрублю тебя на части и развешу куски твоего тела на ветках дерева!
Ахлерой плюнул в сторону десятника гиозов.
Маллы ушли, шатаясь и поддерживая друг друга, но при этом ухитряясь расталкивать попадавшихся навстречу людей. Сюркуф и Арпад проводили их взглядом.
– Вот видишь, что ты наделал? – укорительно сказал Сюркуф, всё же как-то виновато отведя взгляд. – Помни, если хочешь дожить до старости: Вишневые знают всё и обо всех, Вишневые незримо присутствуют везде. Никогда не пытайся их ослушаться или обмануть. А этого разбойника, этого иргамовского лазутчика ДозирЭ – стеречь, не спуская глаз, удвоить охрану! Вечером я пришлю за ним стражу.
Отложив дела, Арпад вышел из Липримарии и направился по случайной дороге. Где-то недалеко от Торгового порта он нашел неприметную виночерпию, вошел в нее и попросил неразбавленного вина. Выпив целый кувшин, он вернулся обратно и спустился в подвал. Шагнув в каземат, где содержался ДозирЭ, он застал его еще в более подавленном настроении, чем поутру.
– Я принес тебе хорошую новость, ДозирЭ. Я говорил с влиятельными мужами, объяснил им ситуацию. Они посчитали, что дело ясное и не стоит утомлять такими пустяками Совет ристопии. Ты можешь идти. Однако постарайся как можно скорей покинуть город.
Молодой человек не сразу сообразил, что произошло, когда же опомнился – бросился в объятия гиоза. Арпад рукой остановил его искренний порыв и указал ДозирЭ на выход. Будущий воин приложил пальцы ко лбу и бросился вон.
Освобожденному вернули лошадь и поклажу. ДозирЭ вскочил в седло, выехал на площадь, бегло огляделся, что-то соображая, и направил Хонума самой кратчайшей дорогой к Десятым городским воротам. Как и посоветовал гиоз, он поспешил прочь из города, который до этого момента никак не хотел его отпускать.
Широкая воротная дорога вела за город. Сначала по обеим сторонам шли пышные многоярусные дворцы высшей знати с громадными гранитными лестницами, утопающие в многолетних садах. Потом тянулись квартал за кварталом дома богатых горожан – крепкие фасады этих зданий обычно подпирались колоннами, увенчанными капителью с дивным резным орнаментом, а стены в большинстве случаев были украшены фризами и инкрустацией по мрамору, внутренние помещения же обычно затенялись на окнах ажурными экранами. Часто встречались старинные храмы изумительной архитектуры, акелины со скульптурными порталами, Театры с открытыми подмостками, купальни, конюшни, ходессы.
ДозирЭ с трудом пробивался сквозь людскую толпу, нередко выслушивая в свой адрес крепкую брань. Он обгонял множество ручных и конных носилок, с раздражением объезжал медлительные повозки, груженные каменными блоками; ему пришлось долго плестись в хвосте бесчисленной колонны цинитов, обходить одну за другой колесницы и преодолевать шумные торговые караваны чужеземцев.
Ослепительный солнечный шар расположился вверху над самой головой, накрыл своим жирным фиолетовым телом макушку неба и беспощадно поджаривал. Всё было раскалено, словно в кузнице: воздух был сух и горяч, о железные пластины панциря можно было обжечься. Утомленные небывалой жарой путники, забыв обо всем, в одиночку и группами сворачивали в городские кратемарьи, встречавшиеся на каждом шагу, и там, упиваясь теннистой прохладой и свежей моросью фонтанов, смывали с губ дорожную пыль и лениво переговаривались о том, что великое светило наконец решило полностью изжарить этот несовершенный мир.
Молодой человек пересек по двухярусным арочным мостам три широких водных канала и попал в толчею недалеко от ристалища Могула. Сегодня здесь были назначены бои самых известных капроносов, съехавшихся со всей Авидронии, да еще с участием диких животных, поэтому тысячи зрителей старались поспеть к началу представления.
ДозирЭ с трудом выбрался из давки, отвесив самым отъявленным наглецам, вставшим на его пути, несколько внушительных затрещин, и вскоре попал на окраину города, где дорога была шире и свободнее. Следуя мимо безликих многоярусных домов, зданий казарм, грязных мастерских и лачуг бедняков, он наконец выехал к Десятым городским воротам и без помех покинул Грономфу.
Духота спала, повеяло свежестью открытых пространств. Хонум, почувствовав свежие травы, заржал и потянулся мордой в сторону пологого склона, покрытого ослепительным цветочным ковром. ДозирЭ приструнил мерина, но и сам вздохнул свободней. Он коротко оглянулся на город, занявший причудливой каймой всю линию горизонта, и пустил коня рысью.
Вскоре он остался на дороге один. Теперь ему не встречались ни путешественники, ни повозки, ни всадники; только где-то далеко впереди маячила фигурка одинокого путника. ДозирЭ некоторое время двигался за ним – человек шел споро, казалось, ничуть не уступая в скорости Хонуму.
Приблизившись на расстояние полета стрелы, ДозирЭ различил женщину в длинной голубой плаве. Она шла быстро, почти бежала, несмотря на увесистую поклажу в обеих руках. Подъехав ближе, юноша увидел девушку маленького роста с тонкой талией и плотным пучком светлых волос на затылке, схваченных красной лентой.
ДозирЭ приободрился, оправил одежду и выпятил грудь. Он поравнялся с путницей, и та обратила к нему свое лицо. Молодой человек жадно вглядывался в ее юные черты, и сердце его тревожно затрепетало. Где-то он уже видел эту прелестную незнакомку.
Девушка смотрела на него почти равнодушно, может быть, даже чуть испуганно, но прошло мгновение, и ее тонкие брови в удивлении приподнялись.
– Много же тебе понадобилось времени, рэм, чтобы выбраться из Грономфы, – сказала она иронично. – Не боится ли мужественный воин пропустить все битвы этой новой войны?