- Алёша, тебе звонил странный тип. Сказал, что у него срочное дело касательно твоего отца. Оставил номер.
Звоню. Голос незнакомый.
- Господин Гладышев? Имею информацию о вашем отце, хотел бы превратить её в товар.
- Что за информация?
- Вы не спрашиваете, сколько стоит - хорошее начало. Знаю вас как человека благородного и небедного - думаю, мы поладим.
- Что с моим отцом?
- Скончался - третий день сегодня.
- Как?!
- Угарный газ. Закрыл заслонку непотухшей печи.
- Какая печь в московской квартире?
- Вы давно общались с ним? Полгода? Полгода он живёт за городом, сторожит чужую усадьбу.
- Мой отец сторожит чью-то усадьбу? Вы в своём уме? Послушайте, я сейчас вылетаю в Москву и, если это дурацкий розыгрыш…. я вас из-под земли достану.
- Лучше позвоните, когда захотите общаться - моё предложение в силе. В московской квартире не ищите - продана за долги. Загляните в деревню Митино на тридцать втором километре Минского шоссе.
Кладбище, оградка, скамеечка. Вся мудрость Земли в этой скамеечке.
Мы сидим на ней за оградкой и смотрим на могилу отца. Она рядом, но там нет ни оградки, ни скамеечки - только холмик и крест. И всё. Всё, что осталось от моего отца, Владимира Константиновича Гладышева, несостоявшегося дипломата, забытого патриота, неудачного мужа. Впрочем, нет. Осталось два сына, две женщины, которые любят или когда-то любили его. Разве этого мало? Мало, если только этим и завершить жизнь.
Мирабель - так зовут его новую жену. Теперь уже вдову. Она молода, красива. Сравниваю её с мамой. В маме шарм, она живая - задорная, грустная, деловая - разная. Мирабель - иконопись. Застывшее лицо, печальные глаза. Худые запястья, худые лодыжки. Коленки, наверное, костлявые. Или я нагнетаю? Голос. Вот голос у неё ни с чем не сравним. Голос низкий, будто сорванный, прямо-таки сиплый (хотя, наверное, загнул - скажем, посаженый голос). Люди с таким тембром - свидетельствует мой жизненный опыт - не способны на подлость, не умеют врать, не в силах даже подшутить. Всё, на что хватает их - сказать правду и начать за неё страдать….
Мирабель рассказывала. Неврозы начались у отца сразу же после их официального брака. До той поры он ни на что не жаловался, и ничего за ним не замечалось - в смысле, необычного. А потом несчастья и болезни посыпались, как из рога изобилия. Он потерял мужскую силу. Начались недержания. Прогрессировало общее расстройство нервной системы - он стал боязлив, подозрителен, мании следовали одна за другой. Очень боялся бывшего тестя-генерала - только о нём все разговоры. С работой расстался. В последнее время еле-еле сводили концы с концами….
Он звонил, а я…. - с горечью подумал.
- Квартиру продали с молотка, за долги - не платили коммуналку, кредит и какую-то ссуду. Новый её владелец предложил переехать за город, охранять усадьбу. Поселил нас в маленьком садовом домике - времянке. Тесно было. Он же и предложил устроить Костика в интернат. Тут, неподалёку.
- Когда это было?
- В тот день и было. Мы уехали втроём, а вернулись без Костика. Вернулись, а Володи уже нет…. в живых. Мне кажется….
- Говорите.
- Он ревновал меня к хозяину.
- Устраивал сцены?
- Нет. Говорил, что хозяин пялится на меня, и мне лучше стать его содержанкой, чем умереть с голоду. Думала, он ворчит, потому что ревнует, а он готовился и искал оправдания.
- Не верится. Не похоже на отца.
- Он сильно страдал в последнее время. О вас вспоминал.
Чёрт! А я? Прости, отец, если можешь.
- Какие у него отношения с моим дедом?
- Не знаю.
- Они встречались? Генерал приезжал к вам?
- Кажется, нет.
- На прежней работе не было неприятностей - ничего не говорил?
- Нет.
- Каков диагноз?
- Отравление угарным газом.
- Вскрытие делали?
- Здесь? В глуши? Да и зачем?
- Мирабель, я позабочусь о вас с Костиком - вы ни в чём не будете нуждаться, только…. Только одна просьба - я хочу всё знать о смерти отца. Вы мне всё рассказали?
- Да.
- Что есть по его болезни? Медицинская карта? История болезни?
- Ничего нет. Володя никуда не обращался. По крайней мере, мне ничего об этом не известно.
- Мирабель, вы согласитесь на эксгумацию?
- Зачем?
- Я должен знать всё о причинах и самой смерти отца.
- Делайте, что считаете нужным….
До конца дня успел побывать в райцентре. Вернулся с продуктами. Мирабель захлопотала у печи. Она огромная - в пол избёнки. Ещё две узких панцирных кровати, расстояние между которыми - вытянутая рука. Сел на одну, скрипучую.
- Это Володина, - заметила Мирабель. Потом озабочено. - Где же я вас приючу?
- Не беспокойтесь - всё нормально. Мирабель, мне надо с вами поговорить. Прошу потерпеть моё общество буквально несколько дней - пока всё решится с отцом…. с телом отца. Я консультировался: эксгумация возможна только при возбуждении уголовного дела. Дело могут открыть по заявлению в прокуратуру. Если таковое напишу я, вы становитесь подозреваемой в убийстве вашего мужа и моего отца. Лучше, если заявление напишите вы.
- Разве такое возможно? Хорошо, я напишу.
В пакетах с сырами и колбасами привёз водку и коньяк. Помянули отца. Смеркалось.
- В доме есть компьютер?
- Есть. Я убираюсь там.
- Он закрыт? Есть ключ?
- Вон висит. Алексей Владимирович, вас не выпустят отсюда ротвейлеры.
- Кто?
- Собаки сторожевые. Я их на ночь выпускаю.
- Тогда познакомьте меня с ними.
Перед домом яблоня, под ней скамейка. Присел, а Мирабель ушла в глубь сада. Через пару минут чёрная тень метнулась меж деревьев, за ней другая. Вернулась хозяйка сторожки, присела рядом. Тут как тут ротвейлеры - огромные зубастые чудовища.
- Фу! Нельзя, - сказала Мирабель и погладила мою руку. - Это друг.
Тут же два горячих языка облизали мне ладонь. А я погладил их ушастые морды….
Мы лежим в кроватях. Достаточно протянуть руку, чтобы коснуться Мирабель. Голос её в ночи просит, требует защиты. Хочется прижать её голову к груди.
- Нет, что вы, Володя не пил. Совсем. Ему едва хватало сил справляться с нервозами - тут не загуляешь….
Ночь разгулялась. Луна проложила от окна светлую дорожку по полу. В него заглянула ушастая морда. Мирабель спала, её дыхание чуть слышно в шорохах сторожки. Я окончательно проснулся. Жутко стало. Как тут можно жить одному? Или рядом с человеком, сходящим с ума?
Поднялся, оделся, взял ключ от хозяйского дома, вышел в сад. На дорожке был атакован. Ротвейлеры прыгнули из кустов, целясь на ключ. Решили, подачку несу, а я не догадался. К дому пропустили.
Бродил по коридорам и комнатам двухэтажного особняка, не включая свет - луна помогала ориентироваться. Нашёл компьютер, вышел в Интернет.
- Привет, Билли.
- Рассказывай.
Рассказал.
- Примитив. Ты что ж ко мне не обратился?
- Билли, погиб мой отец - возьми правильный тон.
- Извини. Говоришь, эксгумация - что она тебе даст? Покажи мне место, я отсканирую тело лучше всех твоих врачей вместе взятых. Да, сквозь землю. Как? Моё дело. Ну, хорошо. С американского военного спутника "DYMOS" слабым излучением нейтронной пушки.
- Американский спутник над Москвой?
- Он появляется на небосклоне каждые четыре часа на восемнадцать минут. Этого мне достаточно, если покажешь место. Могу и сам найти, но займёт время.
- Билли, я без "бука" - отсюда выйду и потеряю с тобой связь.
- Ты мне место покажи, о результатах потом доложу. Через тридцать семь минут "DYMOS" вынырнет из-за горизонта - ты должен быть на месте.
- Разверни карту, покажу, где искать меня.
Нашёл на схеме Митино и щёлкнул курсором.
- Запомнил?
- До связи….
Тиха октябрьская ночь. Жутко шагать одному лесной дорогой и знать, что впереди - кладбище. Пробовали? И не советую. Меня нужда гонит. И не только меня. Серебристый спортивный "Porsche" стоит на лесной дороге, примыкающей к кладбищу. Тревожные предчувствия захватили сердце. Дальше иду крадучись. Уже слышу шум - оттуда, куда иду. Две чёрных тени копошатся над могилой отца. Да и сколько их может приехать в двухместном авто? Гробокопатели? Что же ценного можно найти на трупе человека, едва сводившего концы перед смертью?
- Эй, ребята, третий нужен?
Подхожу. Крепкие, спортивные парни. Не скажу, что испугались, но вздрогнули.
- А как же - держи!
Один кидает мне лопату лезвием в лицо. Неверно думают теоретики, кто считает, что сражаться с двумя соперниками в два раза сложнее. Как раз наоборот. Надо только придерживаться правила: уклонился от атаки первого, атакуй второго. Ещё черенок лопаты гладил мою шевелюру, а я уже прыгнул вперёд и оказался перед другим, растяпой. Он, конечно, не был готов и успел только исказить лицо гримасой, ожидая удара с левой или с правой. А я пнул его в пах изо всех сил. Он хрюкнул и присел на корточки, зажав свои причиндалы. Потом завыл голодным волком, но на этот раз от боли. Треснул его по мозжечку - опять же ногой - и он с охотой полетел в яму.
- Слышь, мужик, ты кто? - повёл переговоры первый, давая время оклематься второму.
- Начни с себя - представься.
- Вообще-то тебя сюда не приглашали.
- А вас кто?
- Не твоего ума дело.
- Понятно. Тогда я вас сейчас закопаю здесь.
- Ну, это вряд ли.
Упавший выпрыгнул из ямы, и оба на меня. Всё повторилось - причём несколько раз - один всё время мазал, атакуя, а другому доставалось.
Кто они? Откуда? Зачем здесь? Куча вопросов - ни одного ответа. Впрочем, напрашивался один. Ребята орудуют руками, ногами, головами, штыковой лопатой, а пистолетиков что-то не видно. Вспомнилось дедово: "Мои люди работают без оружия, потому что они сами оружие". Неужто из Управы хлопчики? Тогда что они здесь ищут, в отцовой могиле?
О, чёрт! Черенок лопаты угодил мне в бровь над левым глазом. Искры. Темнота. Боль. Дёрнулся назад и в сторону. Ещё раз - предупреждая возможные атаки. Но услышал прежде, чем вернулось зрение, удаляющийся топот. Наконец, окружающее проступило в матовой лунной подсветке. Зрел только правый глаз - левый затёк кровью. Никого рядом не было. С дороги донёсся звук взревевшего мотора. Потом затих вдали. Уехали. И правильно сделали. Наверное, искалечил бы обоих, но вряд ли услышал что-нибудь проливающее свет на происшедшее.
Разорвал сорочку и замотал голову, чтобы остановить кровотечение. Вооружился лопатой, чуть не ставшей орудием моего скоропостижного перехода в иной мир, и внёс лепту в погребение останков отца. Рассвело, когда я любовно поправлял вновь возведённый холмик могилы. Солнце настигло на пути в усадьбу….
Мирабель, размотав тюрбан, промыла, обработала рану. Она молодец - не ахает, не охает, не причитает и не задаёт лишних вопросов. Только руки её заметно дрожали, и глаза…. Глаза выдавали неподдельный испуг. Мне стало жаль её. И ещё подумалось: хорошей она была женой моему отцу - милой, тихой, заботливой.
Глянул на себя в зеркало и развеселился - ну и видок!
- Вам надо показаться доктору, швы наложить - иначе шрам останется.
Она права. Шрам мне не нужен. Шрамы могут украсить охранников Президента, но не его советника. Собираюсь в город - вместо разорванной сорочки надеваю водолазку из оставшихся от отца вещей. Примерил его брюки - коротковаты и в поясе широки. Мирабель удалось почистить мои. Чувствую, она всё больше проникается ко мне доверием и симпатией. Это заметно по лёгким прикосновениям её пальцев, снимающих с меня несуществующие пылинки. А я? Я тоже. То есть она мне тоже нравится, и я благодарен ей за то, что она была с моим отцом. Улучшив момент, чмокнул её в косицу. На удивлённый взгляд говорю:
- Вернусь из города - поедем за Костиком.
Ловкий ход даёт возможность избежать вдруг возникшей неловкости. Садимся в подъехавшее такси: она едет в райцентр, в прокуратуру, я - дальше, в Москву, в больницу.
На рассеченную бровь наложили два шва. Два шва, которые должны спасти девственную красоту моего фейса. Врач любезно предложил больничные апартаменты, где мог бы отлежаться пару-тройку деньков - пока рассосутся синь подглазья моего и краснота его белка. Да и видок мой, со скрепками в брови, был явно не публичным. Но я отказался - дела, док, дела не ждут.
Диалог по мобильнику.
- Итак, я готов встретиться и обсудить вопрос купли-продажи вашей информации.
- Проверили и поверили?
- Не суть важно. О чём она? Проливает свет на причину смерти моего отца?
- Там нет исполнителей, но есть задумщики.
- Товар - запись на электронном носителе?
- Да.
- Это мой дед?
- Пытаетесь сбить цену?
- Нет. Предвосхищаю события. Ваш вариант процесса купли-продажи.
- Инет. Встречаемся на вашем сайте. Я вам номер счёта, вы - вебмани на него, я вам - видеоролик с интересными картинками.
- Договорились.
Иду в ближайшее Интернет кафе. Прежде чем набрать адрес своего сайта, связался с Билли.
- Билли, сейчас буду общаться в Чате с одним типом - прицепись, всю надыбаную информацию мне на этот комп. Немедленно.
- Ты как гончая на хвостике у зайца.
- Мне бы твой оптимизм.
- Не помешал бы.
Диалог в Чате.
- Привет.
- Привет.
- Это я.
- Догадался.
- А это тот самый счёт.
- Читаемо.
- Мы не говорили о сумме, господин Гладышев.
- Тема очень интересует, но, не зная сути вашей информации, предлагаю следующее. Перед носом сожмите свой кулак. Выполнено? Теперь лихо так оттопырьте средний палец. Что видите?
- Это ваш ответ?
- Теперь указательный палец - на что похоже?
- Гладышев….
- Теперь - безымянный. Три миллиона рублей за вашу информацию.
- Годится.
- Ждите. Перечисляю.
- Билли, что нащупал?
- Некто Лисицын Иван Ильич, подполковник ГРУ. Общается с персонального бука.
- Вот как! Значит, всё-таки дед. Ну-ну. Слушай, Билли, взломай разведке финансовые коды и отправь три лимона на этот счёт.
- Это противозаконно.
- Давно законником стал?
- Ты сам учил.
- Слушай, у нас мало времени - он ничего не должен заподозрить.
- Создатель, ты точно хочешь того, что требуешь?
- Билли, слушай сюда - урок тугодумам. Я должен заплатить Лисицыну за информацию касательно смерти моего отца. Но он - крыса на корабле, и как бывший матрос и патриот, не могу дать ему спокойно уйти в тень с моими денежками. Мы слямзим их со счётов ГРУ и пустим его ищеек по следу. Рано или поздно они настигнут Лисицына и воздадут должное. Всё ясно?
- Ты становишься мудрым и жестоким, Создатель.
- Билли, хватит болтать - тебе ещё надо Управу отхакерить.
- Сколько мне заплатишь: у меня тоже есть информация о твоём отце - я ведь отсканировал могилу.
- Это ты хорошо сделал. Но хватит трепаться - делай, что велено.
- Уже сделано. Экий ты, Создатель, грубиян.
- Что и перечислил?
- А то.
- Ну, молодец. Потом пообщаемся.
Диалог в Чате.
- Деньги перечислены.
- Я знаю: отслеживал счёт. Качаю ролик на ваш сайт, а вы можете смотреть в режиме он-лайн.
Картинка на мониторе. Съёмка скрытой камерой. Тела огромные, распаренные, в простынях и без - сауна. Голоса - бу-бу-бу. Шум воды. Ничего не разобрать, никого не узнать. Вдруг огромное, во весь экран лицо деда. Рюмка в руке.
- А тёлку его на круг.
Общий гогот - гы-гы-гы! Огромные зубы деда. Всё.
М-да. Переплатил. Впрочем, за что тут вообще платить? Ну, прохвост, Лисицын. Да воздастся по грехам его. Сижу, тупо уставившись в мелькающие заставки. Тёлку его на круг. Тёлку на круг. О ком это дед? Беспокойство вползло в душу, как слякоть на улицы Москвы. Какая была ясная ночь. Утром даже солнышко светило. К обеду небо затянуло. И вот он - дождь. Вышел из кафе и передёрнул плечами. Нудный, мелкий, противный и холодный дождь в октябре. Беспокойство опять же холодит душу.
Тёлку на круг.
С асфальта летят брызги на тротуар. А прохожие по привычке прячутся под зонты. Москва-матушка, старушка первопрестольная. Разве сравнишься ты с Курильскими чудо-городами, или даже Южно-Сахалинском Костыля? Там размах, там простор, там техника нового поколения и первозданная природа ломится через порог. А здесь - суета и архаизм.
О чём это я? Ах да. Тёлку его на круг. Тёлку…. Чёрт! Бегу на дорогу ловить такси. Чуть не попадаю под колёса.
- В Митино…. шилом…. любые деньги….
Через пару часов я на месте. Морда в окошечке ворот.
- Чё надо?
- Я охранником на этой усадьбе.
- И где мы шляемся?
Калитка ворот распахивается.
- Заходи. Охраняй.
- Только переоденусь.
Спешу в сторожку. Возле дома несколько иномарок - в основном джипы. Молодые люди. Водители? Телохранители? В доме тишина. Зато за домом…. Пьяные, полуодетые мужики, иные в простынях, суетятся по саду. Это хозяева иномарок.
Прохожу к сторожке, дёргаю дверь - закрыто. За спиной голос:
- Думаешь, там? А ну-ка, ломай дверь.
Поворачиваюсь. Пьяная рожа, брюхо висит над брюками, голый торс лоснится - потом или дождём.
Тёлку на круг?
Мой удар в челюсть вышибает из него если не мозги, то сознание. Вам когда-нибудь приходилось бить врага? Ненавистного, но беспомощного. Возникает чувство головокружительно неустойчивого состояния души: вроде бы нельзя так-то вот, но ведь заслужили.
Тёлку на круг!
Я метался по саду, круша эти пьяные морды, покусившиеся на честь жены моего отца. Не зная её судьбы, распалялся всё больше, скатываясь к звериному облику. Замелькали охранники, и они полетели в кучу-малу. А не лезьте под горячую руку. Наконец, один догадался прицелиться в меня из пистолетика. Всё. Финита ля комедия. На его требование поднять руки, сунул их в карманы.
- Я советник Президента Гладышев. Можете покинуть усадьбу, иначе через полчаса вас повяжут люди его охраны. Хотите проверить?
Кто-то узнаёт мой фейс. Проверять не хотят - суетятся, собираясь. Подбирают павших в саду, хлопают дверцами машин. Урчат моторы, машины отъезжают. Закрываю ворота, обыскиваю усадьбу.
- Мирабель.
Обхожу дом. Заглядываю в сауну. Здесь остатки пиршества. Её нигде нет. Снова выхожу в сад.
- Мирабель!
- Я здесь, - она выходит из кустов малины, насквозь мокрая, дрожит, зуб мимо зуба. В простеньком платьишке, в передничке горничной.
- Что они с тобой сделали?
Качает головой - ничего. Открываем сторожку. Я к печи, поджигаю заложенные дрова.
- Раздевайся.
Она стоит, дрожит, опустив руки. Вода капает с её платья. Налил коньяк до краёв стакана.
- Пей.
Она выпивает, клацая зубами по стеклу. Снимаю с неё передник, расстегиваю пуговицы платья.
- Раздевайся и в постель. Я отвернусь.
Повернулся, когда скрипнули пружины кровати. На полу платье, лифчик, трусики. Всё мокрое. Развешиваю над загудевшей печью. Подхожу с водкой в руках.
- Давай ступни.
Растираю их до красноты. Мирабель дрожит. Смотрит на меня глазами умирающего лебедя. К чёрту условности - не до них!