Семь дней Создателя - Анатолий Агарков 10 стр.


- Алёша, тебе звонил странный тип. Сказал, что у него срочное дело касательно твоего отца. Оставил номер.

Звоню. Голос незнакомый.

- Господин Гладышев? Имею информацию о вашем отце, хотел бы превратить её в товар.

- Что за информация?

- Вы не спрашиваете, сколько стоит - хорошее начало. Знаю вас как человека благородного и небедного - думаю, мы поладим.

- Что с моим отцом?

- Скончался - третий день сегодня.

- Как?!

- Угарный газ. Закрыл заслонку непотухшей печи.

- Какая печь в московской квартире?

- Вы давно общались с ним? Полгода? Полгода он живёт за городом, сторожит чужую усадьбу.

- Мой отец сторожит чью-то усадьбу? Вы в своём уме? Послушайте, я сейчас вылетаю в Москву и, если это дурацкий розыгрыш…. я вас из-под земли достану.

- Лучше позвоните, когда захотите общаться - моё предложение в силе. В московской квартире не ищите - продана за долги. Загляните в деревню Митино на тридцать втором километре Минского шоссе.

Кладбище, оградка, скамеечка. Вся мудрость Земли в этой скамеечке.

Мы сидим на ней за оградкой и смотрим на могилу отца. Она рядом, но там нет ни оградки, ни скамеечки - только холмик и крест. И всё. Всё, что осталось от моего отца, Владимира Константиновича Гладышева, несостоявшегося дипломата, забытого патриота, неудачного мужа. Впрочем, нет. Осталось два сына, две женщины, которые любят или когда-то любили его. Разве этого мало? Мало, если только этим и завершить жизнь.

Мирабель - так зовут его новую жену. Теперь уже вдову. Она молода, красива. Сравниваю её с мамой. В маме шарм, она живая - задорная, грустная, деловая - разная. Мирабель - иконопись. Застывшее лицо, печальные глаза. Худые запястья, худые лодыжки. Коленки, наверное, костлявые. Или я нагнетаю? Голос. Вот голос у неё ни с чем не сравним. Голос низкий, будто сорванный, прямо-таки сиплый (хотя, наверное, загнул - скажем, посаженый голос). Люди с таким тембром - свидетельствует мой жизненный опыт - не способны на подлость, не умеют врать, не в силах даже подшутить. Всё, на что хватает их - сказать правду и начать за неё страдать….

Мирабель рассказывала. Неврозы начались у отца сразу же после их официального брака. До той поры он ни на что не жаловался, и ничего за ним не замечалось - в смысле, необычного. А потом несчастья и болезни посыпались, как из рога изобилия. Он потерял мужскую силу. Начались недержания. Прогрессировало общее расстройство нервной системы - он стал боязлив, подозрителен, мании следовали одна за другой. Очень боялся бывшего тестя-генерала - только о нём все разговоры. С работой расстался. В последнее время еле-еле сводили концы с концами….

Он звонил, а я…. - с горечью подумал.

- Квартиру продали с молотка, за долги - не платили коммуналку, кредит и какую-то ссуду. Новый её владелец предложил переехать за город, охранять усадьбу. Поселил нас в маленьком садовом домике - времянке. Тесно было. Он же и предложил устроить Костика в интернат. Тут, неподалёку.

- Когда это было?

- В тот день и было. Мы уехали втроём, а вернулись без Костика. Вернулись, а Володи уже нет…. в живых. Мне кажется….

- Говорите.

- Он ревновал меня к хозяину.

- Устраивал сцены?

- Нет. Говорил, что хозяин пялится на меня, и мне лучше стать его содержанкой, чем умереть с голоду. Думала, он ворчит, потому что ревнует, а он готовился и искал оправдания.

- Не верится. Не похоже на отца.

- Он сильно страдал в последнее время. О вас вспоминал.

Чёрт! А я? Прости, отец, если можешь.

- Какие у него отношения с моим дедом?

- Не знаю.

- Они встречались? Генерал приезжал к вам?

- Кажется, нет.

- На прежней работе не было неприятностей - ничего не говорил?

- Нет.

- Каков диагноз?

- Отравление угарным газом.

- Вскрытие делали?

- Здесь? В глуши? Да и зачем?

- Мирабель, я позабочусь о вас с Костиком - вы ни в чём не будете нуждаться, только…. Только одна просьба - я хочу всё знать о смерти отца. Вы мне всё рассказали?

- Да.

- Что есть по его болезни? Медицинская карта? История болезни?

- Ничего нет. Володя никуда не обращался. По крайней мере, мне ничего об этом не известно.

- Мирабель, вы согласитесь на эксгумацию?

- Зачем?

- Я должен знать всё о причинах и самой смерти отца.

- Делайте, что считаете нужным….

До конца дня успел побывать в райцентре. Вернулся с продуктами. Мирабель захлопотала у печи. Она огромная - в пол избёнки. Ещё две узких панцирных кровати, расстояние между которыми - вытянутая рука. Сел на одну, скрипучую.

- Это Володина, - заметила Мирабель. Потом озабочено. - Где же я вас приючу?

- Не беспокойтесь - всё нормально. Мирабель, мне надо с вами поговорить. Прошу потерпеть моё общество буквально несколько дней - пока всё решится с отцом…. с телом отца. Я консультировался: эксгумация возможна только при возбуждении уголовного дела. Дело могут открыть по заявлению в прокуратуру. Если таковое напишу я, вы становитесь подозреваемой в убийстве вашего мужа и моего отца. Лучше, если заявление напишите вы.

- Разве такое возможно? Хорошо, я напишу.

В пакетах с сырами и колбасами привёз водку и коньяк. Помянули отца. Смеркалось.

- В доме есть компьютер?

- Есть. Я убираюсь там.

- Он закрыт? Есть ключ?

- Вон висит. Алексей Владимирович, вас не выпустят отсюда ротвейлеры.

- Кто?

- Собаки сторожевые. Я их на ночь выпускаю.

- Тогда познакомьте меня с ними.

Перед домом яблоня, под ней скамейка. Присел, а Мирабель ушла в глубь сада. Через пару минут чёрная тень метнулась меж деревьев, за ней другая. Вернулась хозяйка сторожки, присела рядом. Тут как тут ротвейлеры - огромные зубастые чудовища.

- Фу! Нельзя, - сказала Мирабель и погладила мою руку. - Это друг.

Тут же два горячих языка облизали мне ладонь. А я погладил их ушастые морды….

Мы лежим в кроватях. Достаточно протянуть руку, чтобы коснуться Мирабель. Голос её в ночи просит, требует защиты. Хочется прижать её голову к груди.

- Нет, что вы, Володя не пил. Совсем. Ему едва хватало сил справляться с нервозами - тут не загуляешь….

Ночь разгулялась. Луна проложила от окна светлую дорожку по полу. В него заглянула ушастая морда. Мирабель спала, её дыхание чуть слышно в шорохах сторожки. Я окончательно проснулся. Жутко стало. Как тут можно жить одному? Или рядом с человеком, сходящим с ума?

Поднялся, оделся, взял ключ от хозяйского дома, вышел в сад. На дорожке был атакован. Ротвейлеры прыгнули из кустов, целясь на ключ. Решили, подачку несу, а я не догадался. К дому пропустили.

Бродил по коридорам и комнатам двухэтажного особняка, не включая свет - луна помогала ориентироваться. Нашёл компьютер, вышел в Интернет.

- Привет, Билли.

- Рассказывай.

Рассказал.

- Примитив. Ты что ж ко мне не обратился?

- Билли, погиб мой отец - возьми правильный тон.

- Извини. Говоришь, эксгумация - что она тебе даст? Покажи мне место, я отсканирую тело лучше всех твоих врачей вместе взятых. Да, сквозь землю. Как? Моё дело. Ну, хорошо. С американского военного спутника "DYMOS" слабым излучением нейтронной пушки.

- Американский спутник над Москвой?

- Он появляется на небосклоне каждые четыре часа на восемнадцать минут. Этого мне достаточно, если покажешь место. Могу и сам найти, но займёт время.

- Билли, я без "бука" - отсюда выйду и потеряю с тобой связь.

- Ты мне место покажи, о результатах потом доложу. Через тридцать семь минут "DYMOS" вынырнет из-за горизонта - ты должен быть на месте.

- Разверни карту, покажу, где искать меня.

Нашёл на схеме Митино и щёлкнул курсором.

- Запомнил?

- До связи….

Тиха октябрьская ночь. Жутко шагать одному лесной дорогой и знать, что впереди - кладбище. Пробовали? И не советую. Меня нужда гонит. И не только меня. Серебристый спортивный "Porsche" стоит на лесной дороге, примыкающей к кладбищу. Тревожные предчувствия захватили сердце. Дальше иду крадучись. Уже слышу шум - оттуда, куда иду. Две чёрных тени копошатся над могилой отца. Да и сколько их может приехать в двухместном авто? Гробокопатели? Что же ценного можно найти на трупе человека, едва сводившего концы перед смертью?

- Эй, ребята, третий нужен?

Подхожу. Крепкие, спортивные парни. Не скажу, что испугались, но вздрогнули.

- А как же - держи!

Один кидает мне лопату лезвием в лицо. Неверно думают теоретики, кто считает, что сражаться с двумя соперниками в два раза сложнее. Как раз наоборот. Надо только придерживаться правила: уклонился от атаки первого, атакуй второго. Ещё черенок лопаты гладил мою шевелюру, а я уже прыгнул вперёд и оказался перед другим, растяпой. Он, конечно, не был готов и успел только исказить лицо гримасой, ожидая удара с левой или с правой. А я пнул его в пах изо всех сил. Он хрюкнул и присел на корточки, зажав свои причиндалы. Потом завыл голодным волком, но на этот раз от боли. Треснул его по мозжечку - опять же ногой - и он с охотой полетел в яму.

- Слышь, мужик, ты кто? - повёл переговоры первый, давая время оклематься второму.

- Начни с себя - представься.

- Вообще-то тебя сюда не приглашали.

- А вас кто?

- Не твоего ума дело.

- Понятно. Тогда я вас сейчас закопаю здесь.

- Ну, это вряд ли.

Упавший выпрыгнул из ямы, и оба на меня. Всё повторилось - причём несколько раз - один всё время мазал, атакуя, а другому доставалось.

Кто они? Откуда? Зачем здесь? Куча вопросов - ни одного ответа. Впрочем, напрашивался один. Ребята орудуют руками, ногами, головами, штыковой лопатой, а пистолетиков что-то не видно. Вспомнилось дедово: "Мои люди работают без оружия, потому что они сами оружие". Неужто из Управы хлопчики? Тогда что они здесь ищут, в отцовой могиле?

О, чёрт! Черенок лопаты угодил мне в бровь над левым глазом. Искры. Темнота. Боль. Дёрнулся назад и в сторону. Ещё раз - предупреждая возможные атаки. Но услышал прежде, чем вернулось зрение, удаляющийся топот. Наконец, окружающее проступило в матовой лунной подсветке. Зрел только правый глаз - левый затёк кровью. Никого рядом не было. С дороги донёсся звук взревевшего мотора. Потом затих вдали. Уехали. И правильно сделали. Наверное, искалечил бы обоих, но вряд ли услышал что-нибудь проливающее свет на происшедшее.

Разорвал сорочку и замотал голову, чтобы остановить кровотечение. Вооружился лопатой, чуть не ставшей орудием моего скоропостижного перехода в иной мир, и внёс лепту в погребение останков отца. Рассвело, когда я любовно поправлял вновь возведённый холмик могилы. Солнце настигло на пути в усадьбу….

Мирабель, размотав тюрбан, промыла, обработала рану. Она молодец - не ахает, не охает, не причитает и не задаёт лишних вопросов. Только руки её заметно дрожали, и глаза…. Глаза выдавали неподдельный испуг. Мне стало жаль её. И ещё подумалось: хорошей она была женой моему отцу - милой, тихой, заботливой.

Глянул на себя в зеркало и развеселился - ну и видок!

- Вам надо показаться доктору, швы наложить - иначе шрам останется.

Она права. Шрам мне не нужен. Шрамы могут украсить охранников Президента, но не его советника. Собираюсь в город - вместо разорванной сорочки надеваю водолазку из оставшихся от отца вещей. Примерил его брюки - коротковаты и в поясе широки. Мирабель удалось почистить мои. Чувствую, она всё больше проникается ко мне доверием и симпатией. Это заметно по лёгким прикосновениям её пальцев, снимающих с меня несуществующие пылинки. А я? Я тоже. То есть она мне тоже нравится, и я благодарен ей за то, что она была с моим отцом. Улучшив момент, чмокнул её в косицу. На удивлённый взгляд говорю:

- Вернусь из города - поедем за Костиком.

Ловкий ход даёт возможность избежать вдруг возникшей неловкости. Садимся в подъехавшее такси: она едет в райцентр, в прокуратуру, я - дальше, в Москву, в больницу.

На рассеченную бровь наложили два шва. Два шва, которые должны спасти девственную красоту моего фейса. Врач любезно предложил больничные апартаменты, где мог бы отлежаться пару-тройку деньков - пока рассосутся синь подглазья моего и краснота его белка. Да и видок мой, со скрепками в брови, был явно не публичным. Но я отказался - дела, док, дела не ждут.

Диалог по мобильнику.

- Итак, я готов встретиться и обсудить вопрос купли-продажи вашей информации.

- Проверили и поверили?

- Не суть важно. О чём она? Проливает свет на причину смерти моего отца?

- Там нет исполнителей, но есть задумщики.

- Товар - запись на электронном носителе?

- Да.

- Это мой дед?

- Пытаетесь сбить цену?

- Нет. Предвосхищаю события. Ваш вариант процесса купли-продажи.

- Инет. Встречаемся на вашем сайте. Я вам номер счёта, вы - вебмани на него, я вам - видеоролик с интересными картинками.

- Договорились.

Иду в ближайшее Интернет кафе. Прежде чем набрать адрес своего сайта, связался с Билли.

- Билли, сейчас буду общаться в Чате с одним типом - прицепись, всю надыбаную информацию мне на этот комп. Немедленно.

- Ты как гончая на хвостике у зайца.

- Мне бы твой оптимизм.

- Не помешал бы.

Диалог в Чате.

- Привет.

- Привет.

- Это я.

- Догадался.

- А это тот самый счёт.

- Читаемо.

- Мы не говорили о сумме, господин Гладышев.

- Тема очень интересует, но, не зная сути вашей информации, предлагаю следующее. Перед носом сожмите свой кулак. Выполнено? Теперь лихо так оттопырьте средний палец. Что видите?

- Это ваш ответ?

- Теперь указательный палец - на что похоже?

- Гладышев….

- Теперь - безымянный. Три миллиона рублей за вашу информацию.

- Годится.

- Ждите. Перечисляю.

- Билли, что нащупал?

- Некто Лисицын Иван Ильич, подполковник ГРУ. Общается с персонального бука.

- Вот как! Значит, всё-таки дед. Ну-ну. Слушай, Билли, взломай разведке финансовые коды и отправь три лимона на этот счёт.

- Это противозаконно.

- Давно законником стал?

- Ты сам учил.

- Слушай, у нас мало времени - он ничего не должен заподозрить.

- Создатель, ты точно хочешь того, что требуешь?

- Билли, слушай сюда - урок тугодумам. Я должен заплатить Лисицыну за информацию касательно смерти моего отца. Но он - крыса на корабле, и как бывший матрос и патриот, не могу дать ему спокойно уйти в тень с моими денежками. Мы слямзим их со счётов ГРУ и пустим его ищеек по следу. Рано или поздно они настигнут Лисицына и воздадут должное. Всё ясно?

- Ты становишься мудрым и жестоким, Создатель.

- Билли, хватит болтать - тебе ещё надо Управу отхакерить.

- Сколько мне заплатишь: у меня тоже есть информация о твоём отце - я ведь отсканировал могилу.

- Это ты хорошо сделал. Но хватит трепаться - делай, что велено.

- Уже сделано. Экий ты, Создатель, грубиян.

- Что и перечислил?

- А то.

- Ну, молодец. Потом пообщаемся.

Диалог в Чате.

- Деньги перечислены.

- Я знаю: отслеживал счёт. Качаю ролик на ваш сайт, а вы можете смотреть в режиме он-лайн.

Картинка на мониторе. Съёмка скрытой камерой. Тела огромные, распаренные, в простынях и без - сауна. Голоса - бу-бу-бу. Шум воды. Ничего не разобрать, никого не узнать. Вдруг огромное, во весь экран лицо деда. Рюмка в руке.

- А тёлку его на круг.

Общий гогот - гы-гы-гы! Огромные зубы деда. Всё.

М-да. Переплатил. Впрочем, за что тут вообще платить? Ну, прохвост, Лисицын. Да воздастся по грехам его. Сижу, тупо уставившись в мелькающие заставки. Тёлку его на круг. Тёлку на круг. О ком это дед? Беспокойство вползло в душу, как слякоть на улицы Москвы. Какая была ясная ночь. Утром даже солнышко светило. К обеду небо затянуло. И вот он - дождь. Вышел из кафе и передёрнул плечами. Нудный, мелкий, противный и холодный дождь в октябре. Беспокойство опять же холодит душу.

Тёлку на круг.

С асфальта летят брызги на тротуар. А прохожие по привычке прячутся под зонты. Москва-матушка, старушка первопрестольная. Разве сравнишься ты с Курильскими чудо-городами, или даже Южно-Сахалинском Костыля? Там размах, там простор, там техника нового поколения и первозданная природа ломится через порог. А здесь - суета и архаизм.

О чём это я? Ах да. Тёлку его на круг. Тёлку…. Чёрт! Бегу на дорогу ловить такси. Чуть не попадаю под колёса.

- В Митино…. шилом…. любые деньги….

Через пару часов я на месте. Морда в окошечке ворот.

- Чё надо?

- Я охранником на этой усадьбе.

- И где мы шляемся?

Калитка ворот распахивается.

- Заходи. Охраняй.

- Только переоденусь.

Спешу в сторожку. Возле дома несколько иномарок - в основном джипы. Молодые люди. Водители? Телохранители? В доме тишина. Зато за домом…. Пьяные, полуодетые мужики, иные в простынях, суетятся по саду. Это хозяева иномарок.

Прохожу к сторожке, дёргаю дверь - закрыто. За спиной голос:

- Думаешь, там? А ну-ка, ломай дверь.

Поворачиваюсь. Пьяная рожа, брюхо висит над брюками, голый торс лоснится - потом или дождём.

Тёлку на круг?

Мой удар в челюсть вышибает из него если не мозги, то сознание. Вам когда-нибудь приходилось бить врага? Ненавистного, но беспомощного. Возникает чувство головокружительно неустойчивого состояния души: вроде бы нельзя так-то вот, но ведь заслужили.

Тёлку на круг!

Я метался по саду, круша эти пьяные морды, покусившиеся на честь жены моего отца. Не зная её судьбы, распалялся всё больше, скатываясь к звериному облику. Замелькали охранники, и они полетели в кучу-малу. А не лезьте под горячую руку. Наконец, один догадался прицелиться в меня из пистолетика. Всё. Финита ля комедия. На его требование поднять руки, сунул их в карманы.

- Я советник Президента Гладышев. Можете покинуть усадьбу, иначе через полчаса вас повяжут люди его охраны. Хотите проверить?

Кто-то узнаёт мой фейс. Проверять не хотят - суетятся, собираясь. Подбирают павших в саду, хлопают дверцами машин. Урчат моторы, машины отъезжают. Закрываю ворота, обыскиваю усадьбу.

- Мирабель.

Обхожу дом. Заглядываю в сауну. Здесь остатки пиршества. Её нигде нет. Снова выхожу в сад.

- Мирабель!

- Я здесь, - она выходит из кустов малины, насквозь мокрая, дрожит, зуб мимо зуба. В простеньком платьишке, в передничке горничной.

- Что они с тобой сделали?

Качает головой - ничего. Открываем сторожку. Я к печи, поджигаю заложенные дрова.

- Раздевайся.

Она стоит, дрожит, опустив руки. Вода капает с её платья. Налил коньяк до краёв стакана.

- Пей.

Она выпивает, клацая зубами по стеклу. Снимаю с неё передник, расстегиваю пуговицы платья.

- Раздевайся и в постель. Я отвернусь.

Повернулся, когда скрипнули пружины кровати. На полу платье, лифчик, трусики. Всё мокрое. Развешиваю над загудевшей печью. Подхожу с водкой в руках.

- Давай ступни.

Растираю их до красноты. Мирабель дрожит. Смотрит на меня глазами умирающего лебедя. К чёрту условности - не до них!

Назад Дальше