XIV принцип - Иван Охлобыстин 10 стр.

- В любой расе бывают бедные и богатые, - пожал плечами его спутник. - Хотя наши бедные никогда не умирают с голода. У людей умирают, у дручий умирают, а у нас не умирают. Богатые семьи делят­ся с бедными. Только так мы можем выжить. Потом - лучше быть бедным и свободным, чем богатым и рабом своего богатства.

- Прямо цитата из Конфуция, - хмыкнул Сергей.

- Меня так уже обзывал один из эльфов, - гордо сообщил скей­вен и спросил: - Кто такой Конфуций? Древний?

- Более чем, - ответил Второй. - Философ. Жил много веков назад. Считал, что любое государство должно строиться на морально- нравственных, а не экономических или политических принципах.

- Это же очевидно! - воскликнул Шарскун и показал на один из узких проходов между зданиями: - По этой улице мы доберемся до центра и до моего дома.

Спутники прошли по арочному мосту над ручьем и зашагали в указанном направлении. Сергей на ходу рассматривал город. Дома здесь складывали из тщательно отшлифованных известковых плит, окон и дверей ни в одном из домов не было, зато над каждым поро­гом висели деревянные дощечки с надписями на скейвенском языке. Чем ближе путешественники подходили к центру, тем больше стано­вились здания, улица также значительно расширялась, и по ней в раз­ных направлениях неторопливо двигались местные жители, впере­мешку с людьми и крепкими на вид коротышками. Последние чаще шли группами, закутавшись в плащи и надвинув на глаза широкопо­лые шляпы.

- Это же гномы? - на всякий случай уточнил Второй.

- Гномы, - кивнул крыс.

- Что гномы и люди делают в вашем городе? Ведь если я не оши­баюсь, вы и с теми и с другими постоянно воюете?

- Война не должна мешать торговле. К нам все приходят покупать варп-камни. Люди, гномы, дручии иногда. Варп-камни - основа на­шей экономики и науки.

- И что - не бывает конфликтов?

- Почему не бывает?! Бывает. Но так... Если много выпьют ви­на или кого-то обманут.

- И что тогда?

- Тогда приходят гвардейцы и казня т всех, кто ссорился.

- Зачем же всех?

- В драке не бывает невиновных.

- Убийственная логика.

- Совершенно верно. Зато нет преступности. В этой жизни мож­но отыскать и другие места, где хорошо драться.

Мимо них с пронзительным визгом пронеслась орава малолетних скейвенов.

- В школе уроки закончились, - пояснил Шарскун.

- В школе?! - изумился Сергей.

- Разве у Древних нет школ? - спросил крыс. - У скейвенов есть школы, институты, академии, больницы, и даже есть театр. Правда, один. Мы не поощряем праздность. Это Шроч построил.

- Обалдеть! - вздохнул Второй и долгое время молчал, внутрен­не переваривая полученную информацию.

Друзья пересекли небольшую площадь с подобием фонтана посе­редине и остановились у одного высокого здания. От остальных по­строек его отличали узкие бойницы по всему периметру стены и дере­вянная дверь.

- Здесь храм Рогатой Крысы, - проинформировал напарника скейвен. - Я зайду туда на секунду. Мне нужно помолиться перед тем, как я приду к своим детям.

- Я так понимаю, что мне туда нельзя? - сообразил Сергей.

- Увы! - подтвердил его догадку Шарскун. - Но это займет не много времени. Подождешь меня здесь?

- Куда я денусь? - согласился Второй и присел на каменный па­рапет фонтана.

Скейвен благодарно хлопнул его лапой по плечу и скрылся за дверью храма,

"Вот так всегда, - подумалось Сергею. - Что-то да нельзя. Ишь ты - помолиться! Толком даже не знает, есть у нее рога или нет, а ту­да же. Впрочем, какое мне до этого дело? Помолиться все-таки пошел, а не жрать. Надо признать, что в укладе крысиной жизни есть опреде­ленный шарм. Крысиный, но шарм. Я вот никогда перед возвращени­ем домой не молюсь и про бедных мало думаю. Прогрессивная раса, ел­ки-палки. А у нас в доме их постоянно чем-то травят. Знали бы они, что крысы не поощряют праздность! Рехнугься можно!"

Томясь в ожидании набожного спутника и наблюдая за неторопли­выми жителями подземного города, он вспомнил о своих манипуляциях с возможностями, начертил в воздухе перед собой свое имя, и его опять окружила сфера, состоящая из мелких символов. Однако, в отличие от прошлых попыток, символы не светились, точнее светились, но не все. Мерцали кружки с изображением копыта, дубового листа и какой-то за­витушки. Путешественник не решился трогать эти изображения, точно не зная, что из этого может получиться. Проговаривать вслух пожелания тоже не стал, поскольку не мог толком определиться, чего именно хочет.

Оглядевшись вокруг, Сергей обнаружил на стене одного из домов стенд с наклеенными на нем объявлениями. Второй поднялся с парапе­та, подошел к стенду и начал читать.

Первое прочитанное им объявление гласило: "Ветераны БСШ (Битвы у Серебряной Шахты) обязаны в двухнедельный срок пере­оформить свои удостоверения для получения праздничного пищевого набора. Председатель совета ветеранов БСШ - Нусорх бер Кошр".

Второе объявление мягко увещевало: "Уважаемые родители! Внима­тельно следите за своим потомством - в городском парке обгрызено семь редких деревьев. Родители задержанных хулиганов оштрафованы".

И, наконец, третье деловито оповещало: "Четыре красивые де­вушки достигли брачного возраста. Заявки на участие в сватовстве принимаются по адресу: Кромешный тупик. Дом 2. Второбрачных же­нихов не предлагать".

Тут до слуха Сергея донесся мерный рокот мотора. Второй повер­нул голову на звук и едва не свалился от удивления в фонтан. С сосед­ней улицы на площадь выехал мотоцикл, в котором Сергей безошибоч­но узнал "Харлей Дэвидсон". За рулем хромированного "чопера" вос­седал арлекин в характерном клетчатом трико и колпаке с колокольчи­ками. На полированном баке мотоцикла неизвестный живописец изо­бразил двух несущихся во весь опор сфинксов - белого и черного. Ар­лекин на мгновение притормозил свой агрегат напротив стоящего путе­шественника, внимательно оглядел его, почесал затылок и задумчиво заявил:

- Нет, ты не инжи. Тебе интересно. Да, правильно. Значит, еще увидимся. Да, правильно.

Произнеся эту несуразицу, арлекин тронул мотоцикл с места и скрылся за поворотом. Сергей как завороженный смотрел ему вслед, пока из храма не вышел Шарскун.

- Ты не поверишь, честное слово, со мной только что говорил клоун на "Харлей Дэвидсоне", - только и смог он сказать крысу.

- "Харлей Дэвидсоне"? - не понял тот.

- Мотоцикл такой есть, - попытался объяснить Второй. - Два колеса, дуги, хром, цилиндры.

- Два колеса?! - воскликнул Шарскун. - Так это колесница Тор- диона! Ты видел "Тордиона?!

- Если Тордион - это панч в колпаке с бубенцами, то видел, - подтвердил Сергей. - Он сказал: "Ты не инжи. Увидимся".

- Это он за варп-камнем приезжал, для колесницы, - объяснил скейвен. - Увидеть Тордиона - большая удача. Хранит его Рогатая Крыса!

- Уверен, что хранит, но где он здесь колесницу фирмы "Харлей Дэвидсон" откопал?

- То, что ты так называешь, Тордиону гномы сделали по рисункам Древних. Хорошая колесница. Быстрая как ветер!

- Согласен, как ветер, но..., ладно, - Второй понял, что разобрать­ся во всем сразу не удастся, а если и удастся, то не сейчас. - Где твой дом?

- Недалеко, - засуетился Шарскун, тыча лапой вперед. - Толь­ко ты не болтай моей жене, что мы в Прааге были. Скажи, что в Скей- венбланте познакомились на рынке и туда же возвращаемся. Ей волно­ваться нельзя, она беременна... или кормящая.

- Можешь на меня положиться, - заверил его Сергей, поднима­ясь с парапета.

Друзья обошли храм Рогатой Крысы, спустились по ступенькам с площади на узкую улочку и вскоре остановились у темного дверного проема дома Шарскуна.

Скейвен звонко шлепнул по деревянной табличке над порогом и прошипел:

- Асушанно куне вошан ми! Асушан?!

В глубине дома послышались какие-то звуки, потом все стихло, но уже через мгновение с дикими визгами на Шарскуна налетела ватага крысят и повалила его на землю. Второй от неожиданности даже отсту­пил назад. Но его проводник был явно счастлив. Он катался по земле, облепленный своим выводком, время от времени нежно покусывая осо­бо энергичных чад.

Только пронзительный выкрик, прозвучавший с порога, остановил эту вакханалию. В дверях, уперев лапы в бока и заправив длинный се­рый хвост за пояс фартука, стояла упитанная представительница расы скейвенов и грозно взирала на супруга.

- Асушан мисунап шураш шу сканки ну, - виновато произнес тот, поднимаясь с земли.

- Лисуун русашуу фенусашу нак тушуса? - осуждающим то­ном ответила ему спутница жизни и показала лапой на Сергея: - Та­сун шу?

- Иса санекотоп Таал шу Древний хоол, - что-то ответил ей Шарскун.

Скейвенша почтительно сделала в сторону молодого человека полу­поклон и перешла на обычный язык:

- Простите меня. Мой муж два дня назад ушел в лавку за маслом, а вернулся только сейчас. Я волновалась.

- Понимаю, - поспешил заверить ее в своей лояльности тот. - Я бы тоже волновался, - и нарочито строго выяснил у крыса:

- Почему жену не предупредил?

- Это была великая тайна, - развел лапами скейвен и предста­вил: - Асушан, моя прекрасная половина. Властительница моего серд­ца и мать моих детей. Первая красавица в городе.

- Не ври, - с улыбкой осекла его пышную речь супруга, но кокет­ливо уточнила: - Двадцать лет назад, на бале Совета Тринадцати я за­няла только второе место.

- Да, - быстро вставил Шарскун. - Первое заняла совсем не­красивая жена Сникча. Несправедливо заняла.

- Перестань, - еще добродушней сказала Асушан и предложи­ла: - Может быть, войдете в дом?

- С удовольствием, - принял ее приглашение Сергей и вошел за ней вслед.

Планировка внутреннего помещения дома скейвенов мало чем от­личалась от стандартной планировки блочных девятиэтажек в спальном районе, где Второй снимал квартиру, разве что комнат было побольше, а потолки были пониже. Источниками света служили овальные све­тильники, вмонтированные в стену и излучавшие спокойный зеленый свет. Повсюду царила безупречная чистота, что мало соответствовало представлениям Сергея об обустройстве крысиных жилищ. Три комна­ты занимали детские спальни, уставленные многоярусными кроватями. Большая комната служила обеденным залом. Остальные помещения, очевидно, отводились под кухню, игровые комнаты и подсобки. Угол обеденного зала украшали красивые напольные часы. Молодого чело­века удивило, что на циферблате вместо привычных двенадцати деле­ний было выгравировано четырнадцать знаков.

- Пойдем, я тебе покажу свой кабинет, - потянул за руку друга скейвен.

- Да, - поддержала его жена, - а я пока на стол накрою.

- У вас что - четырнадцать часов? - следуя за крысом, указал концом посоха на циферблат Сергей.

- Конечно, - пропуская его вперед, ответил тот, - А у вас сколько?

- Двенадцать.

- Мало чего-то.

- Тогда сколько у вас дней в неделе?

- Тоже четырнадцать. А у вас?

- Семь.

- Очень мало.

- И месяцев четырнадцать?

- Еще бы! А?..

- Двенадцать.

- До глупого мало и неудобно. Вы, кажется, не любите жить, - постановил скейвен и жестом предложил гостю сесть в глубокое кресло у массивного стола посреди кабинета. Сам же быстро устроился на рез­ной скамье у стены, увешанной разного рода холодным оружием.

- Мне здесь нравится, - рассматривая мечи, дротики и кинжалы, сообщил Второй. - Ничего лишнего. А бар есть?

- Что такое бар? - не понял Шарскун.

- Шкаф с бутылками, в которых вино и другие полезные напит­ки, - удивляясь неосведомленности приятеля, объяснил Сергей.

- Скейвенам клана Эшин пить вино нельзя, - испуганно проши­пел тот, оглядываясь назад.

- Нуда?! - не поверил Второй, припоминая, как весело проводил вечер крыс с баньшами в доме Наолы.

- Ни слова! - умоляющим тоном попросил проводник. - Пить - это позор! Жена узнает - уйдет с детьми к родителям, а меня пересе­лят в плохой район и заставят четыре месяца колоть варп-камень.

- Во как! - удивился строгости местных нравов гость и успокоил приятеля: - Молчу как камень. Если хочешь, как варп-камень.

- Благослови тебя Рогатая Крыса! - поблагодарил его Шарскун и сообщил: - Ночью мы опять пойдем.

- Почему ночью?

- Так спокойней.

- А до ночи что будем делать?

- Хочешь, в театр сходим?

- В театр?!

- В театр. Но сначала поспим, чтобы силы не оставили нас в пути,

- В театр, в театр. Почему бы нет?! - задумался Сергей. - В те­атр, здесь, - это забавно. Какая там пьеса идет?

- Не знаю, - признался скейвен, - но уверен, что очень хорошая. Все пьесы выбирают на совете старейшин города.

- Вот у вас здесь порядки, не побалуешь, - вздохнул гость. - Впрочем, какая разница! Вот что, расскажи-ка мне про клоуна. Не да­ет мне покоя его колесница. У нас такие колесницы в большом почете. Мой друг Хирург на такой катается.

- Наверно, он великий герой! - понимающе покачал головой крыс.

- Великий, - подтвердил Второй.

- Тордион - тоже великий герой, - начал свой рассказ Шарс­кун. - Когда была большая битва с Хаосом в Прааге, Тордион лечил раненых и на него напал Аэкольд Хелбрасс - страшный герой Хаоса.

- Как этот псих Тзинч?

- Нет, Тзинч - его владыка, Аэкольд - чемпион Тзинча.

- Любимчик?

- Да. Так вот. Аэкольд Хелбрасс со своим мечом ветра спустился с неба к Тордиону и хотел его убить. Тордион поднялся и сказал:

- Не мешай мне, плохой человек, я лечу раненых, или я тебя по­бью своим хлыстиком. И он достал свой хлыстик с бубенчиками.

- И убил этого чемпиона хлыстиком?

- Нет, чемпион убил Тордиона. Аэкольд - безжалостный злодей.

- Не понимаю.

- Все очень просто - Тордиона нельзя убить. Он возрождается через мгновение, без всяких алтарей.

- Круто.

- Тордион - самый великий герой. Он ударил своим хлыстиком по Аэкольду,

- И превратил его...

- Нет. Аэкольд снова убил его, а Тордион снова возродился - и снова хлыстиком.

- И чего?

~ И так до тех пор, пока Аэкольд не упал истекая кровью,

- Умер хоть?

- Нет. Гордион вылечил его.

- Странный парень этот клоун. Выпорол чемпиона как бешеную собаку, а потом сам и полечил. Дальше?

- Тордион ушел, а чемпион вернулся в битву. Но с тех пор у Аэкольда появился такой необычный дар - там, где он проходит, начина­ет все расцветать и оживать.

- Он стал хороший?

- Нет, он стал еще хуже, но Хаос перестал благоволить к нему, по­тому что кому нужен такой чемпион, который сначала убивает, а потом оживляет? Его хотели самого убить, но Тзинча развеселило такое нака­зание Тордиона, и он отослал Аэкольда назад на Северные Пустоши.

- Тзинч тоже с приколом, под стать клоуну. Слушай, вот чего я хотел тебя спросить.

- Чего?

- Пока ты молился, я попробовал от скуки воспользоваться воз­можностями, но светились только три кружочка, остальные были ка­кие-то тусклые. Почему так?

- Для возможностей нужен ворпстоун.

- Чего это такое?

- Типа, сила.

- Энергия, что ли?

- Во-во! В Северных Пустошах ворпстоуна много, а здесь ворпстоун добывают из варп-камня. Поэтому варп-камень такой цен­ный. Понятно?

- Куда понятнее. А как добывают?

- Ну, берут и добывают. Чем больше камень, тем больше ворпстоу­на, тем больше возможностей. После каждого употребления камень светится все слабее, пока не превращается в обычный булыжник.

Их беседу прервало появление Асушан. Хозяйка дома успела пе­реодеться в другое платье, с меховой оторочкой и ромбообразной золо­той брошью на груди.

- Пора кушать, - позвала она.

- Честно говоря, я не голоден, - попробовал отказаться Сергей, вспоминая о необычных вкусах скейвенов.

- Можете не беспокоиться, - улыбнулась хозяйка. - Я знаю, что Древние не все едят. Я только птиц пожарила и разные растения вкус­ные нарезала.

- Она смотрит в самое сердце! - засмеялся Шарскун, спрыгивая с кушетки и хлопая по плечу замешкавшегося приятеля. - Пора под­крепиться. Да! - он повернулся к жене, вытащил из ножен подарен­ный меч и протянул скейвенше. - Настоящий! С рунами отражения.

- Ой! - всплеснула лапами она, взяла меч и сделала им несколь­ко ловких круговых пасов. - Такого в Эшинбланте нет.

Она вернула меч гордому мужу и повела гостя к столу.

Дети уже их ждали в обеденном зале, выстроившись по росту у стола.

- У вас прекрасная семья! - искренне заметил Второй и поинте­ресовался: - Как детишек зовут?

Шарскун насмешливо переглянулся с женой и ответил:

- Мальчиков - Шарскун, а девочек - Асушан. Большие имена они получат, когда мальчики перный раз побывают в настоящей битве, а девочки, когда выйдут замуж и родят.

- Что ж! - философски согласился гость. - Зато не сложно за­помнить. Возьму на вооружение, когда женюсь.

- Помолимся?! - предложил Шарскун и скрестил лапы на груди. Вся семья последовала его примеру и хором продекларировала: "Слава Рогатой Крысе и будь прокляты Готрек Турниссоп и Феликс Ягер!"

- Коротко, но искренне, - буркнул себе под нос Сергей, садясь за стол.

В остальном обед прошел в традиционном для всех порядочных се­мей стиле - первой наполнили тарелку гостю, потом детям, начиная с самых маленьких, последними приступили к еде разомлевший от до­машнего уюта Шарскун и счастливая от присутствия рядом супруга Асушан.

После обеда Сергею оказали большое доверие и уложили его спать с десятком самых младших крысят, которые тут же облепили растерян­ного путешественника со всех сторон и мгновенно уснули.

- Самая заурядная, можно сказать, ситуация, - лежа тоскливо думал тот. - Сплю я в крысиной норе, с крысятами под одним одея­лом, и даже не испытываю дискомфорта. Если все пойдет так дальше, то я женюсь на крысе, и она отучит меня кусать ногти. Нет. Хочу же­ниться на Наоле. Буду пить кровь, если ей приспичит.

И он уснул. Все-таки сказались и перенесенная дорога, и пережи­тое потрясение от полета в капсуле инжи, и знакомство со строгой, но гармоничной культурой скейвенов.

- Вставай, лежебока! - толчком разбудил его Шарскун. - Я до­стал два билета в театр.

- Сколько времени? - недовольно пробурчал Второй.

- Двадцать пять без малого, - ответил скейвен. - Представление начинается ровно в двадцать пять тридцать. Надо торопиться. Если опоздаем, наши места отдадут студентам.

- Да, Конфуций и не мечтал об этом, - кряхтел Сергей, подни­маясь с кровати и натягивая сапоги. - Студентам! Какого хрена? Мы - взрослые люди... и скейвены! Нам должны места уступать, а не мы.

- Не ной, - хихикнул Шарскун. - Я узнал, что пьеса очень хо­рошая.

- Про что?

- Про королей и королев.

Очутившись в скейвенском театре, Второй отметил, что ин­терьер увеселительного заведения поразительно схож с интерьером МХАТа. Даже обшивка кресел была того же шинельного цвета, разве что роль осветительных приборов выполняли многочисленные факелы, что, в свою очередь, придавало дополнительную пикант­ность и торжественность обстановке. Свободных мест в самом деле не было.