Я вернулся в комнату, где провел ночь неизвестно с кем. В комнате стоял густой запах перегара, такой густой, что не только сбивал с ног, но и прижимал к полу. "Неизвестно кто" спала, с головой укрывшись одеялом. Удачно. В случае чего скажу, что дрыхнул в другом месте… Интересно, кто это… Я тихонько подкрался к кровати и потянул одеяло… Вот это да. Оказывается, я всю ночь провел в одной постели с принцессой Аной. Осторожно накрыв ее обратно я исчез из комнаты. Во дворе меня встретили дочка хозяина дома и Гратон, опухший, как жертва нападения пчел-убийц. От пухлой дочки за километр несло яблоками. Здешние девушки, оказывается, не пьют пиво, а употребляют исключительно яблочное вино. Гадость страшная, и кислятина вдобавок. Радостно заулыбавшаяся дочурка поинтересовалась хорошо ли мы с невестой спали. Не дав мне даже челюсть подобрать она протараторила, что узнав о нашей скорой свадьбе, она не увидела ничего плохого в том, чтобы постелить нам вместе. Судя по завидущему тону, девушка не сомневалась, что ночь мы провели очень весело. Сориентировавшись в ситуации я перебил ее, зловещим тоном сообщил, что мы с Аной, никакие не жених и невеста, что она допустила грубую ошибку, скопром…скомпорме…опозорила невинную девушку, после чего попытался выколотить у бледной, как тарелка сметаны, девчонки, какая же такая собака сбрехала о нашем скором замужестве. К сожалению помочь она мне в этом вопросе не смогла по причине вчерашнего гуляния. Запугав ее я добился хотя бы того, чтобы об этом казусе не узнал никто. Как только я отпустил ее, она тут же испарилась, оставив только запах целой телеги яблок. Стоявший рядом сенатор по своему обыкновению изображал предмет обстановки. Впрочем сейчас у него была уважительная причина для этого. Судя по мутным глазам, дрожащим рукам и мерному покачиванию из стороны в сторону сенатору было плохо…
Принцесса проснулась поздно, к счастью, с абсолютным провалом в памяти. Чувствовала она себя лучше, чем мы с Гратоном вместе взятые. Вот что значит молодой и крепкий организм, не разрушенный пагубными привычками…Оставаться в селе мы не могли (если вы забыли, мы спасаем похищенную девушку), поэтому решили отправиться тут же. Огорченные сельчане совершенно бескорыстно нанесли нам припасов в дорогу, в таком количестве, что для перевозки нам понадобился бы железнодорожный состав, которого нам никто не предоставил. Мужика, который обещал подарить конный транспорт, я не нашел (если честно, я и в лицо-то его не помнил), а сам он не объявился. Других же добряков, желающих осчастливить нас коником, не нашлось… Денег на покупку у нас опять-таки не было. Принимать бумажные деньги крестьяне отказывались даже от героев-спасителей…
В свете всего вышеизложенного мы отправились в путь, нагруженные продовольствием и выпивкой (а как же), на почти честно купленной телеге. С конем купленной, понятно, не тянули же мы ее на себе. Почему "почти"? В моем магическом арсенале завалялась одна золотая монетка, которую мы и сбыли доверчивому продавцу, выдав ее за старинную иностранную редкость. На самом деле она попала мне в руки в одном из отдаленных миров. Нет, она на самом деле была из золота, тут все без обмана. Просто эту монетку нельзя было получить в оплату, в подарок, отнять либо украсть. В этих случаях в руках нового хозяина она долго не задерживалась, теряясь сразу же как только он захочет ею расплатиться. Надолго монета оставалась только у того, кто нашел ее случайно. Вот как я, например. Так что впрок жадному крестьянину она не пойдет…
Вот так мы ехали не торопясь, наслаждались жизнью и вкусняшками из крестьянских подарков, слушали рассказ Гратона, который как-то плавно перешел к повествованию о том, как, будучи военным, он путешествовал в экзотических странах, где и покрыл себе татуировками все руки, чтобы понравиться туземным красоткам. У меня уже начало зарождаться подозрение, что сенатор родом тоже с моей планеты. Уж очень похоже у него меняется прошлое. Вот тут, как раз на том месте рассказа, где описывались одежды туземок (если верить словам Гратона, там и описывать-то нечего…), конь всхрапнул и остановился. Наш кучер, в прошлом сенатор Гратон, хлестнул его вожжами. Ноль эмоций. Подлая коняга упорно отказывалась идти дальше. Мы выглянули из-за широкой лошадиной… крупа, чтобы взглянуть на неожиданную помеху. Да…Вот помеха, так помеха… На дороге, привольно раскинув руки, лежал человек.
- Эй, - тихонько окликнул я его.
Человек не шевельнулся.
- Эй, - попробовала пробудить его к жизни Ана.
Тот же результат.
- Эй, - прохрипел сенатор.
- Мы так и будем эйкать? - прошипела принцесса. - Эрих, попробуй его растолкать…
Я спрыгнул с телеги и подошел к соне.
- Эй…тьфу ты…послушайте, любезный, - я легонько толкнул его носком туфли, - освободите проход, в смысле проезд.
Любезный лежал, как лежал. Крупный, скорее высокий, довольно молодой, короткие светлые волосы, брюки, сапоги, рубаха, подпоясанная ремешком так туго, что ему наверное и не вздохнуть…Не вздохнуть…Я присмотрелся получше…
- Эрих, - руководила с телеги моими действиями Ана, - скажи ему, что дорога - не самое лучшее место для сна…
- Боюсь, - деревянной походкой я отошел от лежащего и подошел к ней, - что он не спит…
- В смысле?
- В смысле: он мертв.
Теперь мы сгрудились над неожиданным подарком судьбы втроем.
- Может быть, он еще жив? - Ане просто было страшно находиться рядом с покойником, вот она себя и успокаивала. - Может, попробовать что-то сделать?
- Навряд ли, - засомневался я, - с таким неприятно-желтым лицом люди обычно не оживают…
На всякий случай мы проверили пульс, дыхание, потормошили его. Нет, человек был мертв, приступать к его реанимации было уже поздно.
- Как вы думаете, - принцесса шептала, как будто боялась разбудить его, - он сам умер, или его…или ему помогли?
- Сам, - веским тоном произнес мгновенно пришедший в норму Гратон, - ни крови, ни ран, ни следов удушья либо отравления.
- Тогда почему он умер посреди дороги? - ядовито поинтересовался я. - От старости?
- Нет, от старости этот человек умереть не мог, - начал разъяснять мне мое заблуждение сенатор, - он довольно молод…
- Я и сам вижу, что он молод. Что он, такой молодой, делает на дороге в мертвом виде?
Гратон внимательно осмотрел труп.
- Он лежит, - определил сенатор.
- Почему он разлегся именно здесь? - разозлилась принцесса, как будто это Гратон принес и положил его сюда. Положил…
- Постойте, - озвучил я свою мысль, - он, наверное, не здесь умер, его просто сюда положили…
- Ты что, думаешь, по местным обычаям так полагается, бросать покойников на дороге? - продолжала кипеть Ана.
- Не знаю, - пожал я плечами, - я в вашем мире всего неделю, в ваших обычаях не разбираюсь…
- А может быть его забыли? - предположил Гратон.
Мы с принцессой недоуменно посмотрели на него.
- Ну, я имею в виду, везли хоронить, а покойник упал, провожающие не заметили…
- Хватит, - остановил я дискуссию, - неважно, что он тут делает. Важен другой вопрос: что нам с ним делать?
- Давайте оттащим его в сторону, чтобы конь мог пройти… - тут Ана сама смутилась своей черствости.
- Давайте в следующей деревне спросим, не пропадали ли у них покойники, - внес предложение Гратон.
- А если не пропадали? - навела критику Ана.
- А если не пропадали, скажем им, пусть приедут, заберут…похоронят, что ли…
- А несчастный труп так и будет здесь лежать? На солнце? Его могут съесть животные… - тут Ана посерела, очевидно зримо представив процесс поедания.
Я уже понял, на что она намекает. На то, чтобы забрать эту мертвечину с собой, отвезти в ближайшую деревню и предать земле. Идея мне не нравилась, но и бросать человека на дороге тоже не хотелось. Как-то это…нехорошо… Однако тащить мертвое тело…Да к тому же…
- А что мы скажем, когда привезем его к людям… - я даже закончить не успел. Ана, радостно взвизгнув, обняла меня за шею:
- Эрих! Я знала, что ты добрый! Ты уже решил отвезти его, чтобы похоронить по-человечески?
Я попробовал откусить себе язык. Вот что бывает, когда отвечаешь на вопрос раньше, чем тебе его зададут. Как говорила моя первая жена, Кристи: "Кто говорит не думая, тот умирает не болея". Теперь инициатором превращения нашей поездки в похоронную процессию оказался я, а вовсе не Ана. Отказываться от якобы своих слов уже просто глупо…Пришлось делать вид, что мне ужасно хочется погрести дорожного лежебоку.
Мы с сенатором (вклад принцессы заключался в прыгании вокруг нас) взяли неожиданного попутчика за руки, за ноги и забросили в телегу. Голова нашего нового товарища описала дугу и шмякнулась в корзину с яблоками, расколов одно, самое крупное.
- Ну вот, - огорченно сказал я, вынимая пострадавший фрукт и надкусывая его, - испортили продукт.
Позеленевшая Ана, зажав рот, метнулась в придорожные кусты. Гратон, бледный как скисшее молоко, шагнул в противоположную сторону, скрывшись в зарослях орешника. Я недоуменно посмотрел им вслед, откусывая следующий кусок. Что это с ними?
Дальнейшая поездка стала намного веселее. Гратона начало укачивать, поэтому он в основном молчал, борясь с приступами "морской болезни", чье обострение явно было вызвано вчерашним пивом. Да, батенька, нужно же помнить, сколько вам лет…Ана, с серым лицом, почти совпадающим по цвету с ее платьем, дулась на меня и периодически отталкивала настырного покойника, которого как специально на каждой кочке подбрасывало в ее сторону. Я занимался недовольным ворчанием, что, учитывая авторство слов о перевозке усопшего, выглядело как самокритика.
- А что если в деревне решат, что мы его убили и нас схватят? - бубнил я. - Что, если они не захотят хоронить его? Что мы тогда с ним будем делать?
Ана злобно косилась в мою сторону, но молчала. Вообще то, я уже заметил, что она не была такой болтушкой, какой показалась вначале. Когда было нужно, она умела молчать… Ее тогдашний взрыв словоизвержения, по-моему, был вызван волнением от встречи и общения с незнакомым молодым красивым (ну да, черт возьми, я красив, тут уж ничего не поделаешь) человеком, да к тому же с таинственной судьбой, жизнью, полной приключений. Такие обормоты всегда нравятся девушкам…
К вечеру мы добрались до ближайшей деревни, которая оказалась вовсе не близкой. По моим подсчетам, от Разрешева (так называлось то село, где нас сначала мучили черти, а потом - похмелье) она находилась километрах в двадцати. Называлась она Закопайка, что как нельзя лучше подходило к нашей цели на сегодня. Мои черные пророчества по поводу подозрений в убийстве, по счастью, не сбылись. Местный блюститель закона, чрезвычайно пузатый пристав, взглянув на тело, тут же заявил, что следов насилия он не видит, поэтому с чистой совестью выдает разрешение на погребение. Интересно, почему это во всех мирах участковые полицейские ухитряются отъесть себе такие животы?…
Проблем с ночлегом опять-таки не возникло. Нам выделили пустующий дом, хозяева которого куда-то уехали. Дом был хорош всем, за исключением того, что находился в двух шагах от кладбища. Местный священник оказался мелким и тщедушным, (даже борода у него была не величиной со снежную лопату, как у разрешевского, а скорее с совок), так что мы с сенатором легко запугали его и заставили принять в оплату за отпевание купюры. Попик был рад взять даже пустые бутылки, только бы мы отстали от него. Пристав, деликатно сделавший вид, что ничего не заметил, после отпевания показал нам место на кладбище, сказал в каком доме есть лишний гроб (это как понимать? По ошибке два сделали, что ли? Или покойник внезапно раздумал на тот свет?), непринужденно принял бумажную благодарность, очевидно не разделяя всеобщего неприятия неметаллических знаков оплаты, и удалился. Мы остались в прикладбищенской избушке, вместе с нашим молчаливым другом…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В которой к нам в гости нагрянули наши соседи
- Гратон! Черт побери, что это вы такое выкопали?
Сенатор внимательно осмотрел дело своих рук.
- Могилу, - убежденно определил он.
- Вы уверены? - не выдержал я.
…После ухода добродушного пристава к нам заявились две полупьяные личности, принесли крест, лопату (со строгим указанием вернуть ее завтра поутру), указали место на кладбище и обрадовали нас вестью, что хоронить неживой прибыток во-первых, нужно сегодня, до заката солнца, иначе, по каким-то местным поверьям, покойник будет недоволен, что отразиться на жизни всей деревни, во-вторых же, хоронить его нам придется самим, чему причиной уже не поверья, а лень местных жителей. Ну неохота им, видите ли, напрягаться из-за чужого покойника. Мол, своих дел навалом, дети по лавкам, короче, справляйтесь сами как хотите.
После ухода добрых вестников было проведено краткое совещание. Сенатор сразу же избрал своей целью копание могилы, взял лопату и ушел, благо недалеко. Когда через несколько минут я вышел посмотреть, как продвигаются дела (все ж таки сто лет человеку), могилка была уже закончена. Гратон явно зарыл (в фигуральном смысле) свой талант в землю. Как могильщику ему бы цены не было. Могила была хороша, глубиной в рост человека (человека, не Гратона, ему она была еле по пояс), вот только почему-то круглая…
- Гратон, где вы видели могилы такой формы?
Он задумался, явно пытаясь вспомнить. Дожидаться результатов мыслительной деятельности сенатора я не стал. А то ведь вспомнит…
- Как мы поместим в нее гроб? - поинтересовался я.
- А гроб обязателен? - засомневался сенатор.
- Да! Гроб обязателен!! Отдайте лопату, прах вас побери!!
…Никаких сил не хватает…
Обиженный Гратон отправился помогать Ане уложить неживого друга в положенную ему тару. Закончить квадратуру могилы мне удалось только где-то через полчаса. Сенатор явно всю жизнь занимался не своим делом…
Потом перед нами встала другая проблема: перемещение приблудного трупа в яму. Погребальная церемония, ввиду небольшого количества участников, может, была и не очень торжественной, но по крайней мере запоминающейся. Оркестр заменяло громкое пыхтение, роль катафалка играл сам гроб, роль возницы - виновник торжества, роль лошадей - мы, тащившие проклятый ящик по земле. По прибытии на место гроб был аккуратно сброшен на дно могилы и присыпан землей. Поменяв несколько мест (мы никак не могли прийти к общему мнению о том, где он должен находиться) крест все-таки утвердился в ногах. Была прочитана краткая (очень краткая) заупокойная молитва, мы на всякий случай простились с умершим и отправились "домой".
Во дворе избушки меланхолично жевал сено подарочный конь (ну, в том смысле, что крестьянин нам его практически подарил). Мы прошли внутрь, прикрыли массивную дверь, по толщине больше подходившую какому-нибудь противоатомному бункеру. Солнце уже практически зашло, его последние лучи вырывались из-за леса и проникали к нам в окошко, но все реже и реже. Усталые и слегка припачканные землей мы решили, что сейчас самое время ложиться спать, чтобы завтра, с утра пораньше, отправиться в путь по направлению к железной дороге. Вообще-то прямо с утра выехать не получиться, нужно хотя бы узнать, в какую сторону ехать, но это уже подробности, узнаем. Сенатор протяжно зевнул, пробормотал: "Утро вечера мудренее", вытянулся на лавке, заняв ее всю, и уснул, по своему обыкновению мгновенно. Мы с Аной неловко замялись у печки, которая осталась единственным местом, пригодным для ночлега. Избушка была не такой солидной, и комната в ней была одна. В ней находились печь, величиной с полкомнаты, лавка со спящим сенатором и стол, бывшее обиталище беспокойного покойника, если можно так выразиться. Лавка была занята, на столе было неудобно (да, после нашего друга, и неуютно), оставалась печь. Даже полатей, по словам Гратона, обязательной принадлежности каждой уважающей себя крестьянской избы, и тех не было (чем бы они таким не являлись). Принцесса явно хотела оккупировать печь в одиночку, но не решалась так прямо мне это сказать. Мне хотелось полежать минут так триста-четыреста, и выживать Ану с печи тоже не хотелось, не по-рыцарски это как-то, не по-графски…
- Эрих, - тихонько произнесла Ана, опасливо косясь на посапывающего сенатора, - можно мне вас… тебя… вас… попросить…предложить…
Благородно предложить ей спальное место, не дожидаясь, пока она поборет в себе вежливость и прогонит меня оттуда сама, помешал стук в дверь.
Стучали то ли ногой, то ли кувалдой, по крайней мере, грохот разбудил даже Гратона, а это о чем-то говорит…
- Кто? - рявкнул я, подойдя к двери, так, чтобы незваный гость сразу понял, что здесь ему не рады.
- Открой! - прорычал непонятливый пришелец.
Ну, сейчас я ему устрою…Обрадованный тем, что есть на ком сорвать раздражение, вызванное усталостью, я отодвинул засов и резко распахнул дверь…На то, чтобы понять кто стоит за ней, мне понадобилась доля секунды. Ее хватило и на то, чтобы захлопнуть дверь, запереть ее и прижаться к ней спиной. Безумным взглядом я обвел помещение, отыскивая пути к стратегическому отступлению.
- Что случилось? - сел на лавке абсолютно не сонный Гратон.
- Да, - поддакнула недоумевающая Ана.
Окно! Узкое, но при желании протиснуться можно. Уж желания у меня сейчас хоть отбавляй… В дверь громыхнули еще раз.
- Кто там? - забеспокоилась Ана. Сенатор спокойно дожидался, пока я перестану валять дурака и спокойно объясню, что стряслось с нами на этот раз.
- Нам нужно бежать отсюда! - выкрикнул я, перемещаясь к окошку, по пути подхватив Ану и сенатора.
- Да в чем дело? - вырвалась принцесса у самого окна. - Почему мы должны бежать?
- Там, за дверью… - как бы подкрепляя мои слова раздался еще один удар. Несокрушимая дверь затрещала, но пока выдерживала, - там - покойник!
- Наш? - деловым тоном уточнил сенатор.
- Нет! - выкрикнул я. - Какой-то совершенно незнакомый покойник… - после очередного удара дверь треснула вдоль… - и если мы немедленно не уберемся отсюда, у нас появится ощутимый шанс с ним познакомиться!
Больше вопросов не возникало. Первой в окно высадилась принцесса, кувыркнувшаяся на выходе и угодив в кусты. Затем выскользнул, как намыленный удав, Гратон. Приготовился к эвакуации я…Тут раздался последний удар и дверь рухнула, открыв недовольного синерожего покойничка, дескать, почему меня никто не встречает? Объяснять ему положение дел было уже некому: я выскочил в окно когда дверь еще находилась в полете.
Присоединившись к остальным сотоварищам я двинулся быстрым таким шагом как можно подальше от негостеприимного домика. Шаг был быстрый, такой быстрый, что на коне не угонишься.
- Почему он пришел к нам? - пропыхтела Ана на бегу. - Может мы его чем-нибудь обидели?
- Ага, не дали себя съесть, - согласился я, - может, вернемся и исправим ошибку?
- Разве покойники едят людей? - побледнела принцесса.
- Нет, - не вовремя вылез со своей эрудицией сенатор, - они разрывают их на части, завидуя, что те еще живы…