Архонт принимал Левкона в мегароне своего дома на Шелковичной горе и говорил с ним на равных. В этом не было фальши. Оба когда-то пережили одно и то же и просто не могли держаться иначе.
- Говорят, ты завел семью? - Делайс протянул гостю кратер желтого самосского.
Левкон благодушно кивнул.
- Ну и как?
- Дерьмо.
Архонт безрадостно усмехнулся.
- Пойдешь через пролив? - в свою очередь спросил гиппарх.
- Да.
- Весной? Когда будет достаточно травы?
Делайс помотал головой.
- Зимой, когда замерзнут броды.
- А чем лошадей кормить будешь? - Левкон пригубил из кратера.
- Возьму степных. Они разрывают снег копытами и достают траву.
- Разумно. - Гость все еще не знал, как приступить к делу. - Дашь мне отряд?
- Я надеялся, ты возьмешь больше. - Архонт знаком предложил Левкону колхских орешков в патоке, но Левкон не любил сладкого. - Опытные командиры очень нужны. В походе с гор ты сам видел: это мужичье на конях, а не всадники. Я говорю о греках. Степняки родились в седле. Но они не держат строй. Возьмешься сделать из них катафрактариев?
Левкон почесал затылок:
- Из пантикапейцев - да. А степь пусть остается степью.
Архонт понимал, почему гиппарх не хочет связываться с кочевниками, и не настаивал. Будут действовать на флангах и в погоне. А лобовой удар достанется тяжелой пантикапейской коннице. Пожалуй, Левкон прав.
- Хорошо, - вслух сказал хозяин дома. - По рукам. Я рад, что ты вернулся на службу. Мой отец всегда высоко ценил тебя… - Он осекся.
Оба подумали об одном и том же.
- Послушай, Левкон, - не без труда выговорил архонт. - Я… я знаю, что тогда случилось. И я клянусь памятью своего несчастного отца, я никогда не поступлю так же. Ни ради чего. - Делайс перестал крутить в руках медный нож для чистки фруктов и со всей силы согнул его об колено.
"Тебе не надо передо мной ни в чем оправдываться, - подумал Левкон. - Разве ты сам не заплатил за грех отца? Как и все мы".
Дел свалилось сразу так много, что Левкон не успевал распечатывать письма управляющего. Только в конце осени гиппарх смог сказать, что его всадники хоть как-то соображают и приближаются к понятию "конный боец".
Первый знак судьбы, который Левкон истолковал как подтверждение правильности своих поступков, был дан ему после листопада. На конном рынке за агорой городская стража задержала двух скифов, торговцев лошадьми. Архонт считал их лазутчиками и, видимо, был прав. На допросах задержанные показали много интересного, от чего Делайс помрачнел и стал скептически отзываться о времени похода за пролив:
- Ну да, мы уйдем, а они нам задницу подпалят.
Левкон был согласен. Скифы не оставили надежду взять Пантикапей. А значит, судьба снова замыкала Хозяина Проливов между двух врагов. Каждый из которых мог нанести удар в спину. Потому что у Пантикапея две спины, как когда-то говорил Гекатей.
- А надо сделать два лица, - таково было мнение нового архонта.
Среди лошадей, отобранных у скифов-лазутчиков, гиппарх увидел рослого жеребца с белой отметиной на лбу и в восторге узнал Арика. Он испытал такое чувство, словно после долгой разлуки вновь встретил старого друга. Конь признал его сразу. Буря восторга: от лизания лица длинным шершавым языком до кусания плеча - ясно показала гиппарху, что у Арика за это время не было по-настоящему хороших хозяев.
- Все лошади для моей конницы, - невозмутимо заявил он новому казначею Народного Собрания. Тот не посмел возразить.
Второй знак пришелся на самые поганые дни, когда над проливом бушевали холодные дожди. В промежутках между ними ненадолго выглядывало солнце, уже сонное и белое в сплошной пелене облаков.
- У Мермекия меотянки переправились на нашу сторону, - сказал ему Делайс. - Ты поедешь от моего лица говорить с представительницей царицы. Спросишь, чего хотят.
"Этого еще не хватало!" Левкон не был рад поручению. Но приказ архонта не обсуждают. С большим отрядом в две сотни всадников гиппарх отправился к Мермекию. Настроение было скверным. Мало того, что лошади поминутно оскальзывались на размытой грязи, так еще и в голове Левкона гвоздем засела мысль: а что, если сейчас он встретится с кем-нибудь, кого знал во время плена? С Македой, например. Стыда не оберешься!
- Где расположились меотянки? - спросил Левкон у старосты, вышедшего им навстречу.
- За поселком, севернее, до горы. Там берегом и увидите, - ответил старик. - Они смирно себя ведут. Встали лагерем, никого не трогают.
"Они и раньше были смирные, - подумал Левкон. - Только не ищи у кошки когтей, пока она играет".
Лагерь кочевниц виднелся сразу за горой, но Левкон не повел своих всадников туда, а, остановившись на почтительном расстоянии, приказал трубить в рога. Их звук во влажном тяжелом воздухе слышался, словно через войлок. Кони переступали с ноги на ногу, а гиппарх смотрел в небо, прикидывая, польет сейчас дождь или блеснет из-за края тучи солнце.
Услышав пение рогов, кочевницы толпой высыпали из лагеря. Они ехали навстречу пантикапейцам не быстро, и Левкон уже издали различил заряженные луки. Судя по тому, что стрелы были опущены к земле, меотянки не собирались пускать оружие в дело. Но гиппарх знал, что стоит им вскинуть руки, и из передней шеренги его всадников мало кто уцелеет.
Поэтому он жестом остановил свой отряд на расстоянии большем, чем полет стрелы, и поднял руку, предлагая "амазонкам" тоже придержать коней. Те были в гостях и подчинились без возражений. Левкон тронул пятками бока Арика и поехал вперед один. Навстречу ему от толпы степнячек отделилась всадница. Она была на золотисто-соловой кобыле, и ее отливавшие медью доспехи щегольски сверкали на слабом осеннем солнце.
- Я, Левкон Леархид, гиппарх Пантикапея, от имени граждан города приветствую тебя, - прокричал он, как в подушку, чувствуя, что его слова с трудом разрезают воздух.
Всадница привстала и тоже подняла руку:
- Я, Арета Колоксай, командир охраны царицы меотов, синдов и дандариев, от имени моей повелительницы приветствую тебя.
Когда он ее узнал? Когда она начала кричать или минутой раньше? Или он знал, что это будет она, уже подъезжая к Мермекию?
Арик услышал голос старой хозяйки, приветственно заржал и, не понимая, почему Колоксай и Левкон перекрикиваются с такого расстояния, весело потрусил вперед. Конь не обращал внимания на попытки седока удержать его. Они с Аретой застыли друг напротив друга, и Арик немедленно стал тереться мордой о шею ее соловой кобылы. Оба седока испытывали крайнее неудобство от заигрывания своих лошадей, но им самим сейчас было не до животных.
Арета так побледнела, даже позеленела, что Левкон всерьез испугался: "Грохнется сейчас в обморок, а с расстояния подумают - я ее убил. Начнется бой. Нет, ты держись, Солнышко!"
Колоксай справилась с собой быстрее, чем он предполагал.
- От имени царицы Бреселиды передаю правителю Пантикапея предложение встретиться в любом удобном ему месте, в любое время.
"Какой, какой царицы? - Левкон опешил. - А где Тиргитао?"
Арета понизила голос и заговорила так, чтоб ее не услышали с расстояния ни меотянки, ни его пантикапейские всадники.
- Тиргитао мертва. После нападения скифов Бреселида сразилась с сестрой за царский пояс, и теперь она правит на том берегу пролива.
Это многое меняло. Левкон подозревал, что архонт не откажет новой царице во встрече, как поступил бы, если б на ее месте была Тиргитао.
Арета махнула рукой, и от строя меотянок отделилась пожилая всадница. Впереди себя в седле она держала годовалого малыша, разодетого по-царски - новенькая кожаная рубашка с сердоликовыми бусинами и настоящие штаны.
- Это Халки, воспитанник царицы. Сын Асанда Черного и племенник Асандра Большого, - сказала Колоксай. - В знак своих добрых намерений госпожа хочет вернуть его отцу. Гикая проводит ребенка до Пантикапея.
Левкон пожирал ее глазами.
- Я передам Делайсу твои слова, - вслух сказал он. - И от его имени прошу вас оставаться пока на нашем берегу гостями. Ответ вы получите не позднее завтрашнего утра. - Левкон отсалютовал Колоксай хлыстом и повернул коня.
- Я с небольшим отрядом вернусь в Пантикапей. Поговорю с Делайсом, - бросил он Главку. - А ты с остальными побудь здесь, и если меотянки вздумают вести себя вероломно, защити Мермекий.
Оба чувствовали, что этого не потребуется.
- Придержи ребят, - посоветовал другу Левкон. - Не позволяй им ходить к кочевницам в лагерь. Мало ли что.
Геркулес кивнул, но глаза у него были такие, что становилось ясно: давняя история у камней его ничему не научила. "Старый козел! - с досадой подумал гиппарх. - Седой уже весь, а туда же!"
Однако его собственное поведение в течение ближайших часов не изобличило похвальной сдержанности. Он вихрем понесся обратно в Пантикапей, не обращая внимания на то, что Гикая с малышом едва поспевала за его отрядом. Разыскал архонта, скороговоркой выложил все, что узнал от Ареты, и вопросительно воззрился на ошеломленного Делайса.
- Так что мне передать посланнице царицы?
В ответ гиппарх услышал довольно странную фразу о месте и времени встречи:
- Да когда хочет… чего сама не приехала… на берегу у Мермекия… как можно скорее.
С этой недвусмысленной тирадой Левкон понесся назад.
Была уже ночь, когда перед гиппархом и его усталым отрядом вновь замаячил Мермекий. Из лагеря меотянок не доносилось ни звука. Пантикапейские всадники встали в отдалении, тоже разбив легкие палатки. Их временное пристанище хранило напряженную тишину. Спал ли хоть кто-нибудь? Этого Левкон не знал. До утра он не собирался съезжаться с Колоксай. Во всяком случае, открыто…
Нервы гиппарха были взвинчены, и, сменив усталого Арика на другую лошадь, он погнал ее в степь - так, проехаться. Для чего ему понадобилось рыскать среди канав и рытвин, Левкон не смог бы объяснить. Просто бесцельно мотался кругами, то удаляясь, то приближаясь к лагерю "врагов", в безумной надежде: вдруг Арета такая же сумасшедшая?
Она оправдала его мнение о себе. Ночь была безлунной, хоть глаз коли, и когда на четвертом кругу конь гиппарха столкнулся нос к носу с чужой лошадью, всадник чуть не заорал от неожиданности.
- Ты слепой? - услышал он сиплый голос Колоксай. - Я здесь уже давно мерзну. Ну, что твой архонт?
- Приедет. Куда он денется? - Левкон перехватил уздечку ее лошади. - Видела Арика?
- Ты меня искал, чтоб об этом спросить?
Нет! Боги! Какой он остолоп!
- Знаешь, за прошедшие полгода я убил всех своих прежних хозяев. - "Интересно, зачем было врать?" - Восемь штук.
- Я девятая? - поинтересовалась Колоксай. - Меч доставать? Или так придушишь?
"Что я делаю? Что я говорю?"
Женщина взяла Левкона за руку и перелезла со своей кобылы на его лошадь, так чтоб оказаться впереди, лицом к нему. Она задрала голову и коснулась губами его подбородка.
Дальше гиппарх не выдержал. Он не целовал Арету, а колотился в нее, как дятел в дерево. Хорошо, что их никто не видел. Слезть на землю они не могли, под ногами у лошадей была сплошная грязевая каша. Но то, что всадники устроили в седле, потерпел бы не всякий конь. Если б жеребец Левкона их сбросил, седоки навсегда остались бы калеками.
- Я не могу без тебя.
- Молчи, я все знаю.
- Я чуть не подох.
- Я дура, прости меня!
- Я сам тебя отпустил. Напился, как козел.
- Я не должна была… Аа-х!
Оба выдохнули одновременно и через несколько секунд сообразили, где, как и что они делали.
- Хороший мальчик. - Левкон похлопал коня по шее. - Спокойный, доброжелательный. Арик бы нам задал.
Арета устало смотрела на него.
- Довезешь меня до лагеря? - спросила она. - Не хочу ловить лошадь по буеракам.
- Твоя кобыла сама домой прибредет, - кивнул Левкон.
Они ехали медленно-медленно. Колоксай уже привела себя в порядок, пересела так, чтоб смотреть лицом вперед, и откинула голову на грудь спутнику.
- Говорят, ты женился?
До их берега сведения доходили быстрее, чем в Пантикапей. Это и понятно: в хоре было полно меотов.
- Не забивай себе голову, - вздохнул Левкон. - Как только ты захочешь, ты войдешь хозяйкой в мой дом.
Она кивнула. Больше ей ничего не хотелось знать. Да он и так ей уже все сказал. И показал. Чего же еще?
- Завтра я при всех передам тебе слова архонта, - произнес гиппарх.
Они уже доехали до палаток меотийского лагеря, и Колоксай сползла на землю.
- Надеюсь, после этого мы расстанемся ненадолго.
- Есть все основания полагать, - в ответ рассмеялась Арета, - что у моей хозяйки большое желание вот так же покататься с царем. Думаю, они поспешат на встречу.
"Хорошо бы", - вздохнул Левкон. Ему самому разом расхотелось воевать с меотами. Но он знал немало людей, живших мечтой о войне на том берегу. Таких, например, как Гелон, у которого во время нашествия Тиргитао погибла семья, был разрушен дом, сгорели посевы. Или таких, как мужчины-кочевники, надеявшиеся вернуться в свои роды господами. Все они поддерживали Делайса, грезя о скором походе, и не считаться с их мнением архонт не мог.
III
- Царица сегодня не в духе? - с опаской спросила молодая охранница у гарцевавшей рядом Беры.
Та только пожала громадными плечами.
- Когда она не в духе, - отозвалась с другого бока Гикая, - она хлыстом сносит каменные стенки. А сейчас, так, немного задумчива.
Бреселида ехала мрачнее тучи. Услышав перешептывание за спиной, "амазонка" резко обернулась, и женщины разом смолкли.
Дорога от каменистого берега до места встречи была короткой. Сразу за переправой степь переходила в высокие холмы. Здесь когда-то прятались мермекианские пираты, но Черный Асандр очистил от них побережье. Всадницы стали взбираться на лесистое взгорье. Далеко не все деревья еще облетели, клены полыхали пожаром на фоне вечнозеленых сосен, и даже бурые дубы не растеряли своего убора.
Горная речка, у которой и было назначено свидание, с грохотом несла по камням потоки мутной осенней воды, крутила солому и облетевшие листья. Царица остановила отряд на пологом лугу. Ее лицо было суровым и сосредоточенным. Она подняла руку, призывая спутниц ко вниманию. Но это казалось излишним. Тишина вокруг стояла полная, только всхрапывали в холодном воздухе кони, и было слышно, как высоко в горах стучит топор дровосека.
- Мы сегодня встретимся с пантикапейцами, - начала Бреселида. - Многие из вас пришли из степей за Синдикой и увидят их впервые. - Царица поколебалась, но продолжала: - Это мужчины. Вооруженные. И я прошу вас держаться очень осторожно, не показывая им, какое это для нас непривычное зрелище.
Меотянки с побережья пожали плечами: мол, чего уж? Остальные сделали большие глаза. Новый набор в войско пришел из верховьев Гипаниса, где кочевали материнские роды. Многие из девочек сели в седло уже после восстания Делайса и плохо помнили, как выглядят мужчины. "Ничего, скифы придут - напомнят!" - со злостью думала Бреселида. Если б не угроза давивших с севера орд, она бы никогда не начала переговоры первой… Никогда не поступила бы так с сестрой… Беда в том, что противостоять царю Аданфарсу, объединившему сотни номадов, они с пантикапейцами смогут только вместе. И то выдержат ли? А начать разговор о новом союзе, пока жива Тиргитао, было невозможно. Ни царица, ни архонт никогда не простили бы того унижения, которое пережили друг от друга.
Ей с Делайсом делить было нечего…
- А правда, что архонт Пантикапея был мужем прежней царицы? - шепотом спросила все та же любопытная охранница.
Все зашикали на нее.
- Правда, - бросила Гикая. - И когда увидишь его, смотри не свались с лошади.
- Почему? - удивленно пискнула девушка.
- Потому что Тиргитао умела выбирать себе мужей, - повернула к ней голову Колоксай. - Но совсем не умела с ними обращаться.
Отряд уже въезжал на берег. Дорога вдоль него была тесной из-за подступающих к самой воде кустов орешника. Здесь меотянки были как на ладони. Сначала женщинам показалось, что они одни. Но как только первые всадницы достигли крутого обрыва, с другой стороны реки из густого желтого подлеска выехали верховые пантикапейцы в темных бронзовых доспехах. Впереди остальных на дымчатом жеребце гарцевал царь. Впервые Бреселида видела его в эллинском вооружении. Если, конечно, не считать того далекого дня, когда они столкнулись после взятия Совиного холма. Но тогда его доспехи были искорежены и разбиты. Теперь на Делайса больно было смотреть от блеска начищенной бронзы.
"Амазонка" не могла различить его лица, потому что архонт низко надвинул глазастый коринфский шлем с большим гребнем. Он специально выбрал такой, поскольку не был уверен, что сохранит невозмутимость. А за его спиной были люди, перед которыми показать слабину значило уничтожить себя. Архонт поднял руку и, перекрикивая шум воды, обратился к гостье.
- Бреселида! Кого я вижу? - Его голос звучал насмешливо и враждебно. - А где же блистательная Тиргитао? Или она покинула этот мир, оставив тебе, как всегда, расхлебывать кашу, которую сама заварила?
"Амазонкой" на мгновение овладел гнев. Как он смеет так разговаривать с ней? Но Бреселида взяла себя в руки. Сегодня она выступала в роли просительницы, а значит, должна была стерпеть подобный прием. К тому же женщина прекрасно понимала, почему архонт обратился к ней в таком тоне. Он держит лицо перед своими. "Вернее, перед своими и нашими, - подумала царица. - В его войске не меньше меотов, чем греков. После всего, что случилось, они не одобрят, если мы тут же полезем целоваться и заключим мир. Эти люди должны точно знать: когда они вернутся домой, их требования будут удовлетворены родами. Иного пути нет".
- Что же ты молчишь? Или меня плохо слышно? - снова окликнул ее Делайс. - Поспеши ответить, пока говорю я один. Когда все мое войско закричит, слышно будет на вашей стороне пролива.
Переминавшиеся за спиной архонта всадники засмеялись и закивали головами. Им нравилось, как правитель Пантикапея держится с этой "меотийской сволочью". Зато женщины Бреселиды негодовали. Чтобы понять это, царице не надо было даже поворачиваться к ним. Она спиной чувствовала их возмущенные взгляды.
- Скажи что-нибудь, - подскакав к ней, прошипела Гикая. - Он же оскорбляет тебя! Мы думали, ты будешь сильной царицей.
Бреселида подняла на нее тяжелый взгляд, и старая "амазонка" осеклась.
- Я сильная царица, - с расстановкой сказала она. - Возвратись к всадницам, Гикая, тебе здесь не место.
Ошеломленная меотянка попятилась и, дав лошади в бока, ускакала с берега.
- Великой Тиргитао больше нет, - ровным голосом обратилась Бреселида к архонту. - Царица теперь я, и разговаривать о бедах, которые она накликала на головы всех здесь присутствующих, ты, Делайс, сын Гекатея, архонт вольного города, царь меотов, синдов и дандариев, будешь со мной.