Маги, шаманы, колдуны, знахари, прорицатели, ведуньи, чародеи, волшебники… Те, кто общается с духами и взывает к сокрытым силам, те, перед кем распахнуты древние загадки, те, кто способен видеть сразу в двух мирах - материальном мире и мире духов, те, кто может служить посредником между ними.
Иногда они доброжелательны и мудры, иногда - злы и вредоносны, а в некоторых случаях совмещают эти качества. Но кем бы ни были эти люди и какие бы ритуалы ни вершили, их таинственное ремесло всегда будоражило воображение…
Содержание:
ПРЕДИСЛОВИЕ 1
Нил Гейман - НАДГРОБИЕ ДЛЯ ВЕДЬМЫ 1
Гарт Никс - ПАДУБ И ЖЕЛЕЗО 7
Мэри Розенблюм - ЦВЕТНОЕ ВИДЕНИЕ 15
Кейдж Бейкер - НЕСРАВНЕННЫЙ РУБИН 22
Йон Колфер - ПТИЧЬЯ ИСТОРИЯ 25
Джейн Йолен - СКОЛЬЗЯ В СТОРОНУ ВЕЧНОСТИ 27
Тэд Уильямс - РУКИ ЧУЖАКА 30
Патриция Анна Маккиллип - ДЕНЬ ИМЕНОВАНИЯ 35
Элизабет Хэнд - ЖЕНА ЗИМЫ 39
Энди Данкан - ДИОРАМА ИНФЕРНАЛЬНЫХ РЕГИОНОВ, ИЛИ ДЕВЯТЫЙ ВОПРОС ДЬЯВОЛА 47
Питер С. Бигл - ТАНЕЦ В ПУСТОШАХ 55
Нэнси Кресс - ЧЕЛОВЕК КАМНЯ 59
Джеффри Форд - ЗАКЛИНАНИЕ МАНТИКОРЫ 64
Танит Ли - ЗИНДЕР 66
Терри Биссон - БИЛЛИ И ВОЛШЕБНИК 69
Терри Доулинг - ВОЛШЕБЦЫ 71
Джин Вулф - ВОЛШЕБНЫЕ ЖИВОТНЫЕ 74
Орсон Скотт Кард - ОТЕЦ КАМНЯ 81
Примечания 99
Нил Гейман, Тэд Уильямс, Йон Колфер, Орсон Скотт Кард и другие
ЧЁРНАЯ МАГИЯ
Посвящается Меррили Хейфиц, которая поддержала эту затею.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Волшебники тревожат наше воображение на протяжении многих тысячелетий - возможно даже, с тех пор, когда мы еще не были людьми в полном смысле слова. На стоянках первобытных племен были обнаружены следы неандертальской магии, например площадка, огороженная низенькой каменной стеной, а на ней - семь медвежьих черепов, глядящих в одну сторону, или человеческий череп на шесте в окружении кольца из камней. Кроманьонцы спустя несколько десятков тысячелетий также занимались магией, возможно переняв обряды у исчезнувших неандертальцев. В глубинах пещер Ласко, Альтамира и Руффиньяк кроманьонцы покрывали стены поразительно реалистичными символическими рисунками животных ледникового периода, контурными изображениями собственных ладоней и переплетающимися линиями, так называемыми "макаронами" (почти не осталось сомнений, что они использовались для колдовских обрядов, особенно те, где демонстрируются ритуальные убийства животных; возможно, это делалось для того, чтобы обеспечить удачную охоту). В этих древних жилищах встречается таинственный образ массивной и косматой человеческой фигуры с оленьей головой, наблюдающей за яркими животными, что резвятся рядом на стене. Возможно, это первые в истории волшебники, внешний вид которых передан с помощью художественных средств.
Маги, шаманы, колдуны, знахари, прорицатели, ведуньи, чародеи, волшебники - все века и культуры, начиная с доисторических времен, по-своему называют человека, владеющего магией, того, кто общается с духами и взывает к сокрытым силам, того, перед кем распахнуты древние тайны, кто способен видеть сразу в двух мирах - материальном мире и мире духов и кто может служить посредником между ними. Иногда эти люди были доброжелательны и мудры, иногда - злы и вредоносны, а в некоторых случаях совмещали эти качества. Даже сейчас, в двадцать первом веке, когда в небе над нами кружат спутники и космические станции, когда можно мгновенно связаться с человеком по другую сторону земного шара и за несколько часов перемахнуть континент от края до края (что несколько сотен лет назад уже само по себе сочли бы невероятным проявлением магии), образ волшебника неизменно остается важным. Этот архетип до сих пор часто встречается в изобразительном искусстве, рекламе, литературе, фольклоре, комиксах, фильмах и даже в наших собственных снах.
Мы попросили лучших фантастов современности - Нила Геймана, Гарта Никса, Элизабет Хэнд, Джейн Йолен, Питера С. Бигла, Кейдж Бейкер, Йона Колфера, Тэда Уильямса, Орсона Скотта Карда, Джина Вулфа, Патрицию А. Маккиллип, Терри Биссона, Нэнси Кресс, Энди Данкана, Мэри Розенблюм, Джеффри Форда, Танит Ли, Терри Доулинга - написать о самом сильном из архетипов фэнтези, архетипе волшебника. Результатом стала книга, которую вы держите в руках. В ней вы найдете волшебников юных и старых, злых и милосердных, мужчин и женщин, обитающих и в древности, и в современности, и в вымышленных, никогда не существовавших мирах, ребенка, умеющего говорить с животными, и животных, готовых отдать жизнь в борьбе против злой магии. Вы узнаете о девочке, водящей дружбу с призраками, и о мальчиках - один воскрес из мертвых, другой столкнулся с дьяволом, когда тот листал журналы в гараже, третий втайне овладел мощью богов. Вы прочитаете о женщине, наделенной непостижимыми тайными знаниями, которая вышла замуж за Зиму, о юношах и девушках, сражающихся при помощи магии железа с магией падуба в глухих лесах артуровской Британии или разоблачающих смертельно опасный магический заговор у себя же во дворе. Вам встретятся чудовищные мантикоры, говорящий цыпленок, каменные люди, таинственные незнакомцы, Несравненный Рубин, волшебники, злобные и черные, как ночь, или ясные и добрые, как летний день… и плюс к этому несколько чародеев, которые просто не в состоянии определиться!
Мы надеемся, что они вам понравятся.
Нил Гейман
НАДГРОБИЕ ДЛЯ ВЕДЬМЫ
Нил Гейман, одна из самых ярких величин современной фантастики, фэнтези и литературы ужасов, четырежды получал премию "Хьюго", дважды - "Небьюлу", один раз - Всемирную премию фэнтези, шесть раз - премию журнала "Локус", четыре раза - премию Брэма Стокера, трижды - "Геффен" и дважды - Мифопоэтическую премию фэнтези.
Впервые Гейман привлек внимание широкой публики своей серией комиксов "The Sandman", которая была и остается самой популярной за всю историю комиксов. Гейман и поныне суперзвезда в этом жанре. Он написал множество графических романов, часть из которых была отиллюстрирована Дэйвом Маккином: "Black Orchid", "The Violent Cases", "Signal To Noise", "The Tragical Comedy or Comical Tragedy Of Mr. Punch". Также Нил Гейман является автором книг для детей - "The Wolves in the Walls" и "The Day I Swapped My Dad for Two Goldfish".
В последние годы Гейман пользуется не меньшим успехом в сфере фантастики и фэнтези. Его ставший популярным роман "Американские боги" получил в 2002 году "Хьюго", "Небьюлу" и премию Брэма Стокера. Роман "Коралина" удостоен в 2003 году "Хьюго" и "Небьюлу", а повесть "Этюд в изумрудных тонах" завоевала "Хьюго" в 2004 году.
В лиричном рассказе, вошедшем в нашу книгу, Гейман стирает различия между живым и мертвым. Автор показывает, что на самом деле важна лишь доброта, по какую бы сторону могилы ты ни находился…
На краю кладбища была похоронена ведьма. Это все знали. Миссис Оуэнс неизменно велела Нику держаться подальше от этого участка.
- Почему? - интересовался он.
- В той стороне очень сыро, практически болото, - отвечала миссис Оуэнс. - Живому человеку вредно бывать там. Ты можешь простудиться и умереть.
У мистера Оуэнса с фантазией было похуже, да и уклончивостью он не отличался.
- Дурное это место, - только и говорил он.
Кладбище заканчивалось у подножия холма, под старой яблоней. Каждый прут бурой от ржавчины изгороди венчал маленький ржавый наконечник вроде копейного. За оградой лежал пустырь, где переплелись крапива и сорняки, ежевика и всякая увядающая растительность. Ник спустился к ограде, но, будучи в целом хорошим и скорее послушным ребенком, не стал пролезать между прутьями, а просто посмотрел сквозь них. Он понимал, что ему не рассказывают историю целиком, и его это раздражало.
Ник поднялся обратно на холм, к заброшенной церкви, стоящей посреди кладбища, и стал ждать наступления темноты. Когда небо из серого сделалось фиолетовым, на шпиле послышался звук, напоминающий шорох тяжелого бархата: то Сайлас, опекун Ника, покинул колокольню - свое место отдыха. Головой вперед он спустился со шпиля.
- Что там, в дальнем углу кладбища? - обратился к нему мальчик, - За пекарем Харрисоном Вествудом и его женами, Марион и Джоан?
- А почему ты спрашиваешь? - осведомился Сайлас, матово-белой рукой стряхивая пыль с черного костюма.
Ник пожал плечами.
- Просто интересно.
- Это неосвященная земля, - произнес Сайлас, - Ты знаешь, что это значит?
- Не совсем, - признался Ник.
Сайлас прошел по тропе, не потревожив опавшей листвы, и уселся рядом с Ником на каменную скамью.
- Некоторые, - начал он мягко, - верят, что вся земля священна. Что она была священна до того, как мы пришли на нее, и останется таковой, когда нас уже не будет. Но здесь, в этой стране, принято освящать церкви и участки, отведенные для похорон, чтобы придать им святости. Рядом с освященной землей остается неосвященная, так называемая земля горшечника. В ней хоронят преступников, самоубийц или иноверцев.
- Так значит, те, кто похоронен по ту сторону ограды, были плохими людьми?
Сайлас хмыкнул и приподнял безупречно очерченную бровь.
- Да нет, собственно. Дай подумать… я там давненько не был. Не припомню никого особенно дурного. Не забывай, в былые дни человека могли повесить за украденный шиллинг. К тому же всегда находились люди, которым жизнь казалась настолько нестерпимой, что, по их мнению, лучше было ускорить свой переход в иную форму существования.
- В смысле - они убивали себя? - уточнил Ник. Ему было почти восемь лет, он был наивен, но любознателен и отнюдь не глуп.
- Именно.
- И как, помогало? Им после смерти становилось лучше?
Сайлас улыбнулся быстро, но так широко, что стали видны клыки.
- Иногда. В основном - нет. Подобно тому, как некоторые верят, что если бы они переселились куда-нибудь в другое место, то были бы счастливы, но в результате обнаруживают, что это не помогает. Куда бы ты ни шел, ты забираешь с собой себя. Если понимаешь, о чем я.
- Примерно, - отозвался Ник.
Сайлас взъерошил мальчику волосы.
- А как насчет ведьмы? - спросил Ник.
- Да, именно, - кивнул головой Сайлас. - Самоубийцы, преступники и ведьмы. Те, кто умер без покаяния и отпущения грехов. - Сайлас полуночной тенью поднялся со скамьи, - Разговоры, разговоры, а я даже не завтракал. К тому же ты опаздываешь на урок.
Кладбищенский мрак беззвучно сомкнулся, по бархату тьмы пробежала дрожь, Сайлас исчез.
Пока Ник добирался до мавзолея мистера Пенниуорта, появилась луна. Томас Пенниуорт ("Здесь он покоится, уверенный в чудесном воскрешении") уже ожидал ученика и был не в духе.
- Ты опоздал, - заметил он.
- Извините, мистер Пенниуорт.
Учитель недовольно буркнул. Всю предыдущую неделю мистер Пенниуорт рассказывал Нику о стихиях и темпераментах, но Ник напрочь забыл, что есть что. Он ожидал контрольной работы, но вместо этого мистер Пенниуорт произнес:
- Думаю, пора потратить несколько дней на практические занятия. В конце концов, время уходит.
- Правда? - удивился Ник.
- Боюсь, что да, молодой мастер Оуэнс. Как у тебя с истаиванием?
Ник надеялся, что учитель об этом не вспомнит.
- Все в порядке, - промямлил он. - Серьезно. Вы же знаете.
- Нет, мастер Оуэнс. Не знаю. Почему бы тебе не продемонстрировать мне, как это у тебя получается?
Ник совсем пал духом. Он глубоко вздохнул, поднял глаза к небу и попытался постепенно раствориться в воздухе.
На мистера Пенниуорта его старания впечатления не произвели. Учитель лишь презрительно фыркнул.
- Не то! Абсолютно не то! Ускользание и истаивание, мальчик, - вот путь мертвых. Скользить сквозь тени. Постепенно исчезать из поля зрения. Попробуй еще раз.
Ник напрягся сильнее.
- Ты абсолютно нагляден, - недовольно изрек учитель, - Как твой нос, который прямо-таки бросается в глаза, как твое лицо, как весь ты. Ради всего святого, освободи свой разум. Немедленно. Ты - пустой переулок. Проем открытой двери. Ничто. Взгляд скользнет мимо тебя. Сознание не отметит твоего присутствия. Ты - ничто и никто.
Ник предпринял еще одну попытку. Он зажмурился, представил, как постепенно сливается с каменной кладкой мавзолея, становится тенью в ночи и ничем более, и чихнул.
- Ужасно, - вздохнул мистер Пенниуорт. - Просто ужасно. Думаю, мне следует обсудить это с твоим опекуном, - Учитель покачал головой. - Итак, темпераменты. Перечисли их.
- Э-э… Сангвиник, холерик, флегматик и еще один, кажется, меланхолик.
Обучение шло своим чередом, и вот настала очередь грамматики и композиции. Их преподавала мисс Летиция Борроу, старая дева из местного прихода. (За всю свою жизнь она не причинила вреда ни единой живой душе. Читатель, можешь ли ты сказать о себе то же самое?) Нику нравилась мисс Борроу, ее уютный маленький склеп, а также то, что она легче легкого отвлекалась от темы урока.
- Говорят там, в неовся… неосвященной земле, лежит ведьма.
- Да, милый. Но тебе не следует заходить за ограду.
- А почему?
Мисс Борроу широко улыбнулась улыбкой мертвеца.
- Там люди не нашего круга.
- Но тоже кладбище, верно? В смысле - мне не запрещено там появляться, если я захочу?
- И все же не рекомендуется, - настаивала мисс Борроу.
Ник был послушным, но любопытным, и потому, когда на эту ночь все уроки закончились, прошел мимо пекаря Харрисона Вествуда и его семейного памятника - ангела с отбитой головой, - но не стал спускаться с холма. Вместо этого мальчик отправился вдоль склона, туда, где росла большая яблоня - в память о каком-то пикнике тридцатилетней давности.
Ник уже успел усвоить кое-какие уроки. Года четыре назад он наелся до отвала неспелых яблок с этой яблони, кислых, с еще белыми зернышками, и потом несколько дней очень об этом сожалел, мучаясь коликами и выслушивая наставления миссис Оуэнс о том, чего есть не следует. После того случая он стал дожидаться, пока яблоки поспеют, и не съедал больше двух-трех штук за ночь. Последние яблоки он сорвал с дерева на прошлой неделе, но яблоня нравилась ему и сама по себе, как место, где хорошо думается.
Ник вскарабкался к своему любимому месту в развилке двух ветвей, окинул взглядом землю горшечника - залитый лунным светом пятачок, заросший сорняками, низкорослым кустарником и некошеной травой - и принялся размышлять, что за ведьма там похоронена. Старая, с железными зубами, из тех, что путешествуют в избушке на курьих ножках, или худая и летавшая на помеле?
Через какое-то время Ник почувствовал, что голоден. И зачем только он съел все яблоки с яблони? Если б он оставил хоть одно…
Мальчик оглядел дерево, и ему показалось, будто в листьях что-то есть. Он внимательно присмотрелся. Да, действительно яблоко, красное и спелое.
Ник гордился своим умением лазить по деревьям. Раскачиваясь, он перемахивал с ветки на ветку, воображая себя Сайласом, плавно взбирающимся на отвесную кирпичную стену. Яблоко - в лунном свете его красный бок казался почти черным - висело ровнехонько на границе досягаемости. Ник, медленно продвигаясь вперед, в конце концов оказался точно под яблоком. Он протянул руку вверх и коснулся безупречного плода.
Но мальчику так и не суждено было полакомиться.
Раздался треск, громкий, словно выстрел из охотничьего ружья - сук под ним надломился.
* * *
Ник пришел в себя от боли, острой, как лед, яркой, как вспышка молнии, и обнаружил, что лежит в зарослях травы.
Земля под ним была довольно мягкой и странно теплой. Ник пошарил под собой. Рука наткнулась на что-то вроде меха. Оказалось, он приземлился в кучу накошенной травы, на то место, куда ее выбрасывает кладбищенский садовник, и это смягчило падение. Однако в груди что-то болело, и нога ныла так, будто он ее подвернул.
Ник застонал.
- Тсс! Тише! - раздался сзади чей-то голос, - Откуда ты взялся? Свалился как гром среди ясного неба. Что за манера - так себя вести?
- Я сидел на яблоне, - попытался оправдаться Ник.
- А! Дай-ка взглянуть на твою ногу. Готова поручиться, она у тебя хрустнула, словно ветка.
Холодные пальцы пробежались по ноге Ника.
- Нет, не сломана. Вывихнута - да. Возможно, и растяжение есть. Тебе чертовски повезло, мальчик, что ты упал в эту кучу. До свадьбы заживет.
- Вот хорошо! - обрадовался Ник, - Только больно.
Он откинул голову и посмотрел вверх, стараясь разглядеть незнакомку. Она была старше его, но не взрослая, вид у нее был и недружелюбный, и не враждебный. Скорее, настороженный. Лицо было умным и даже, пожалуй, красивым.
- Меня зовут Ник, - представился он.
- Тот самый живой мальчик?! - воскликнула незнакомка.
Ник кивнул.
- Я так и думала, что это ты, - сказала она. - Даже тут, на земле горшечника, мы о тебе слышали. Как твое полное имя?
- Оуэнс, - ответил Ник, - Оуэнс Никто. Сокращенно Ник.
- Как поживаешь, молодой мастер Ник?
Он осмотрел девочку с головы до ног. На ней была белая сорочка до пят. В лице, окаймленном блеклыми длинными волосами, угадывалось что-то гоблинское - какой-то намек на усмешку, таящийся в уголках губ.
- Ты самоубийца? - поинтересовался Ник. - Или ты украла шиллинг?
- В жизни ничего не крала, - дерзко произнесла девочка, - даже носовой платок. И вообще, самоубийцы лежат вон там, за боярышником, а оба висельника - у ежевики. Один из них был фальшивомонетчиком, а другой - разбойником с большой дороги. Во всяком случае, он утверждал именно это. Хотя лично я думаю, что в лучшем случае он был обычным грабителем.
- А! - отозвался Ник. Затем в душе его зародилось сомнение, и он нерешительно добавил: - Говорят, будто здесь покоится ведьма…
Девочка кивнула.
- Утоплена, сожжена и похоронена даже без могильного камня.
- Это ты?! Это тебя утопили и сожгли сразу?
Девочка уселась на груду скошенной травы рядом с Ником и взялась холодными руками за его пульсирующую ногу.