Надо сказать, что состояние похмелья часто сопровождается необъяснимым чувством вины. Вроде ничего особенного накануне не происходило, собственно, расстраиваться как бы не из-за чего, но… Мерзкий червячок сомнения бороздит вялые мысли, взывает к фрагментарной и потому ни в чем не уверенной памяти, питает своей энергией и без того пугающее воображение. Состояние получается крайне неприятное. Даже спустя некоторое время, когда соучастники былого веселья не подтверждают болезненных переживаний, шершавый осадок еще долго "болтается" на том месте, где должны были остаться воспоминания. Зигмунду в данном случае приходилось гораздо хуже, ведь за тот короткий миг, что он отсутствовал в мире трезвых, случились события, близкие к катастрофическим.
Король уселся на диван и обхватил хворую голову влажными ладонями. Реальность происшедшего никак не хотела помещаться в его разум. Кричер что-то рассказывал, показывая на балкон, Элизабет в который уже раз читала лекцию о недопустимости отношений с сомнительными девицами, невесть откуда взявшийся ИА у всех на глазах жрал остатки закуски прямо со стола. Сквозь эту кошмарную круговерть движений и звуков в пульсирующий разум Зигмунда ворвался отчаянный вопль Стивена:
- Ты что, не понял???
- Чего? - Король нашел силы поднять взгляд и сфокусировать его на соратнике.
- Это был Абракадабр!
- Как? Какой?…
- За ним шлейф от магии Камня тянулся через полгорода! Не почувствовал? - Верховный Моделлер возбужденно тряс кулаками, на почти полностью забинтованном лице сверкали гневные глаза.
- Что ты в ней нашел? - не обращая внимания на окружающих, продолжала отчитывать сына Элизабет. - Мало того что тощая, как сардина, так еще и голос, как у старика!
- На ее собаке кулон висел, мне показалось, что у Эйбуса был похожий, - робко вещал Кричер. - Это, конечно, бред, но вдруг…
- Я-Я-Я… - Зигмунд медленно стал подниматься с дивана, завывая все громче и громче, мелкие искры окружили его, с шипением падая на пол.
Элизабет, Стивен и Кричер испуганно замерли, глядя, как Владыка Мурляндии воздевает руки к потолку и, почти паря в воздухе, рассыпает магические искры. Вслед за искрами появился дым, потом молнии. Кожа Зигмунда покрылась алыми прожилками, словно под ней бушевала лава.
- Почему ты мне сразу не сказал??? - Король обратил пылающий взор на Верховного Моделлера.
- Я хотел, - выдохнул тот, - уже подбежал к крыльцу, но мне что-то на голову упало, я только недавно в себя пришел.
- Кто-то бросил хрустальный бокал из окна, - подтверждающе кивнул секретарь, - хулиганье.
- Кто-нибудь видел, как они уходили?
- Стражники на стене видели две летающие телеги, они двигались на север.
- Я тебя предупреждала… - начала было оживать Элизабет.
- МАМА! - монстроподобный Зигмунд колыхался в колдовском пламени. - НЕ СЕЙЧАС. - Он повернулся к Кричеру, - НЕВРОЗА НА БАЛКОН.
Общий вид и интонации короля лишили окружающих малейшего желания возражать или уточнять детали. Все трое быстренько погрузились на площадку подъемника, Стивен по дороге сграбастал ИА, и под скрип механизмов компания отбыла вниз, оставив Зигмунда одного.
- Я сотру тебя в порошок, - пообещал король незримому Абракадабру, продолжая пламенеть всеми оттенками магического гнева.
* * *
Ноги гудели, устав спотыкаться и карабкаться, тьма и не думала рассеиваться, а мысленный взор все глубже забирался в прожитые годы. Рагнар покачнулся и, тихонько, но по-матросски метко обозвав местные пещеры, в который раз уселся на влажный пол. Тупик. Еще один, которых здесь очень много. Первое время викинг находил их лбом, но потом, научившись выставлять вперед одну руку и терпеливо ее там держать во время ходьбы, чувствовал их заранее.
Бывают в жизни такие путешествия, когда искомый пункт никак не хочет попадаться на глаза. Казалось бы, вот он, помечен на карте кружочком, и все повороты совершены правильно, но нет! В последний момент он выворачивается и ускользает от вас, словно играя в прятки. Тогда хочется посмотреть на свои блуждания со стороны, и желательно сверху. Как если бы кто-то большой и с хорошей памятью нарисовал весь пройденный маршрут и поднял вас над землей. Вот было бы забавно.
Сложно определить время, проведенное в пещерах. Даже примерно ничего не чувствовалось. Несколько раз Рагнар отдыхал, пару раз вздремнул. Сколько он уже здесь? День? Неделю? А может, он попал в один из Проколов, о которых как-то рассказывал Абракадабр, и вообще оказался в другой Сфере? Что, если за этими стенами таится мир демонов, а в Ледяных Пиках тем временем минула пара веков? Викинг сильно сжал веки, пытаясь выжать хоть немного влаги: как оказалось, всматриваться, даже ничего при этом не видя, крайне утомительное занятие. Внутренний голос притих, видимо устав от подземных похождений не меньше своего носителя. Драгомор тоже молчал. Лишившись зрительных образов, Рагнар бродил по пещерам, рассматривая собственные воспоминания. Просто удивительно, насколько реальными они могут быть, если их не перебивают текущие события. А когда из всех внешних удовольствий остаются только тихая капель да запах сырости, картинки, всплывающие из подсознания, получаются вполне убедительными, с объемными звуками, запахами и сопровождаемые совершенно не испортившимися за долгие годы эмоциями. Беззаботное детство перемежалось с юностью, первая влюбленность - с серьезными переделками. Образы сменяли друг друга, переплетались и меняли настроение Рагнара. Возможно, здесь свою роль сыграла колдовская весна, посетившая недавно Ледяные Пики. Запах талого снега проникал глубоко в горные недра, будоража давно и надежно скрытые чувства, почти забытые как несовместимые с нынешним возрастом и обликом. Ведь большинство взрослых - это просто хорошо загримированные дети.
С трудом поднявшись на ноги, Рагнар постоял, покачался и уселся обратно. Как ни старался он выбросить из головы слова демона о прежних Выбранных, получалось это довольно паршиво. Что из сказанного правда, а что ложь? Действительно ли он очередная пешка в игре друида с темными или от него тоже что-то зависит? Почему дед никогда не рассказывал о своем брате? Столько вопросов оставалось без ответа, что в пору было явиться внутреннему, у него-то, поди, на все своя точка зрения припасена. Но голос молчал, а тоннели продолжали виться, оплетая кольцами внутренность горы, а заодно и разум викинга, и без того уже порядком запутанный.
Случается, что тяжелораненый воин поднимается и обломком древка продолжает крушить врагов. А бывает и так, что молодой и полный сил путник, заблудившись и потеряв надежду, падает на колени, хотя мог бы еще несколько суток топать к спасению. Вера решает если не все, то очень многое. Лишаясь ее, человек теряет и силы, и разум. Вообще, усталость, как и некоторые другие исключительно физические ощущения, носит во многом психологический характер. Лишним доказательством тому служило тело Рагнара, которое лежало на острых камнях в неудобной позе и устало храпело. Вымотанное и взмокшее, оно отказалось продолжать путь, подогнув колени и неуклюже осев в нескольких шагах от поворота, который вел к Хрустальному Залу. Мысли, точившие еще недавно непоколебимую веру викинга в правильность своих поступков, проковыряли малюсенькую, но вполне достаточную дырочку и захлестнули сознание. Подлый Абракадабр, мертвые защитники Света, хохочущий над глупостью и беззащитностью Рагнара Драгомор плясали перед невидящими глазами ровно столько, сколько потребовалось для падения духа и физической оболочки. Мы не будем строго судить подрагивающего во сне воина, ведь редко у кого получается пронести веру сквозь все выпавшие на его долю годы. И уж точно никому не удавалось сохранять ее ежедневно, не подвергая сомнению и не мучаясь в попытках обрести утраченное. Кроме того, сон, который виделся викингу как раз в этот момент, представляет для нас несомненный интерес.
Помост, возведенный перед дворцом, занимали три человека, стоявшие на краю, так чтобы огромная толпа, собравшаяся здесь, могла их рассмотреть в подробностях. Глашатай метался среди выставленных напоказ, путаясь в пергаментах и писклявым голосом призывая к вниманию.
Рагнар стоял в середине, оглядывая двух соперников. По правилам сна он знал, что участвует в выборах на право занять местный престол. Претенденты уже прошли несколько испытаний, среди которых были и состязания в силе, и публичные выступления с подробным рассказом о том, как хорошо будет жителям страны, если они выберут именно того, кто держал перед ними слово. Викинг значительно превзошел остальных в ратных состязаниях, поставив одному сопернику красивый фингал, а другому порвав камзол, несмотря на то что дрались возможные короли на деревянных мечах. Однако в ораторском искусстве викинг сильно уступал, пообещав только победить всех врагов королевства, включая драконов и краманов, которые вообще не водились поблизости.
Теперь, когда от претендентов уже ничего не зависело, жители страны подходили к большим вазам, стоявшим напротив каждого участника, и бросали камешек в ту из них, владельца которой считали наиболее достойным короны. Глашатай и лучники внимательно следили за порядком, пресекая попытки отдельных избирателей бросить несколько камешков и разнимая стычки, случавшиеся на почве разнящихся взглядов на будущее королевства. Судя по движению людских масс, все трое имели пока примерно равное количество камней. Рагнар отчаянно кусал губы, не в силах побороть волнение.
Вдруг из толпы вынырнула взлохмаченная старуха и пронзила воздух клюкой в направлении викинга.
- Он ненастоящий! - завопила она. - Посмотрите, какой же из него король? Неотесанный варвар, от него проку, как от жабы изюма! Он вообще не из нашей страны!
Толпа всколыхнулась, оборачиваясь сначала на старуху, а потом на Рагнара. Над площадью вдруг повисла тишина.
- А ведь и правда! - подхватил кто-то. - Гляньте-ка на него! Он даже не человек! Как это мы раньше-то проморгали?
Рагнар изумленно посмотрел на собственные руки и увидел красные клешни. Четыре ноги вместо двух и хвост в панцире сзади. Меч на месте, нагрудник из черной кожи тоже, на голове шлем, но вместо человеческого тела - пластины в шипах и огромные усы перед носом. Викинг в ужасе замер, понимая, что все взоры собравшихся обращены на него и среди них нет ни одного обнадеживающего.
- Сварим его, да с пивом и сожрем! - пробасил кто-то.
- Точно! - подхватили другие, потрясая кулаками.
Первые смельчаки уже начали карабкаться на помост. Рагнар выхватил меч и попятился.
- Держи его! - выкрикнул бородач в белом колпаке. - Я сгоняю за лаврушечкой!
Кто-то уже тащил огромный медный котел, кто-то бочонки, некоторые достали невесть откуда взявшиеся кружки.
Рагнар сделал еще несколько шагов, повернулся и побежал. Пнув ближнего лучника в живот, он перепрыгнул еще через двоих и помчался к спасительным воротам. Толпа вокруг сгущалась, тянула руки и ругалась. Несколько стрел пронеслись мимо. Несмотря на всю плачевность ситуации, Рагнар обнаружил, что бежать на четырех ногах получалось гораздо быстрее и удобнее, чем на двух.
Ворота закрывались, отрезая неслучившимуся членистоногому королю путь к спасению. Рагнар отчаянно работал клешнями, распихивая людей, но явно не успевал проскочить между створками. Вдруг он заметил старика в красном колпаке, стоящего возле ворот.
- Помоги! - завопил викинг. - Ты же меня сюда привел! Задержи ворота!
Однако старик повернулся и исчез в толпе. Тут же кто-то поставил подножку, и Рагнар рухнул на мостовую, выронив меч. Множество рук схватило его за все имевшиеся в изобилии конечности и придавило к земле. Он быстро перевернулся на спину, но успел лишь увидеть, как громадный котел нависает над ним, закрывая солнечный свет и лишая надежды на спасение.
- Кому темненького? - закричал глухой голос из-за стенки опускавшейся посудины. - У меня как раз свежее!
* * *
Когда облаченный в походный костюм Зигмунд спустился в Зал Летающих Балконов, Невроз уже сидел на одном из парапетов. Конечно, содержание алкоголя в организме короля было близким к катастрофическому, однако Владыка Мурляндии сумел взять себя в руки, встряхнуться и сменить языки магического пламени на холодный расчет. Несколькими отработанными движениями он пристегнул ремни, висевшие на железном ограждении балкона, к специальным кольцам на ошейнике дракона, разомкнул замки на стене башни и издал низкий гортанный крик. Невроз, только того и ждавший, ответил Хозяину похожим возгласом, расправил пластинчатые крылья и, зависнув в воздухе, плавно потянул за собой балкон вместе с Зигмундом. Пара каменных крошек сорвалась во двор, балки вышли из пазов, и дракон плавно двинулся к Черным Дебрям. Летающая "колесница", набирая скорость, устремилась в погоню за гнусным стариком, который нанес Зигмунду тяжелейшее оскорбление своим цирком с дамами и собачками.
Много лет назад, когда король был простым принцем, одним из двух, надо сказать, в его жизни появилась рыжеволосая девочка, пленившая его своими зелеными глазами. Кроме того, она обладала дерзкой белоснежной улыбкой, изящной шейкой и умопомрачительным грудным отделом - словом, была как раз такой, какая может лишить впечатлительного подростка тех зачатков головного мозга, которые к этому моменту уже имелись. Принцесса Кирозия прибыла в Мурляндию со своим батюшкой, Инклюдиусом Степенным, почтенным правителем знойной Карпатии. Цель визита была вполне заурядная, но его последствия оказались весьма плачевными. Несколько месяцев Зигмунд витал в саду вместе с ароматами роз, сочинял стихи и переполнялся всеми компонентами юношеской страсти. Однако сладостные мучения быстро сменились настоящими, когда в один из томных вечеров влюбленный принц обнаружил прекрасную деву в объятиях своего собственного брата Зигфрида. Сказать, что горе Зигмунда было безграничным - значит не сказать ничего. Оно плескалось в нем, штормило, крутилось в урагане. Принц буквально раздувался от гигантских волн испепеляющей ненависти к старшему братцу и его новой подружке. Впрочем, на публике буря была отлично задрапирована внешней невозмутимостью, так как Зигфрид, в отличие от своего бледного и субтильного родственника, был статным юношей, отлично владел мечом и презирал всех колдунов, считая их слабаками. Поэтому Зигмунд, выросший хлипким и ядовитым в тени крепко сбитого брата-весельчака, не мог пойти на открытый конфликт, которого хоть и желал всей душой, но понимал его полную бесперспективность. Вскоре Кирозия отбыла восвояси. Зигфрид стал писать ей пламенные письма, потом они встречались еще пару раз на приемах в Гариноне и Крополе, поползли слухи о помолвке, но… Так часто бывает в жизни: неловко выбившийся из земли корень, падение с лошади лицом в логово цианистых муравьев - и Зигфрид превратился из прекрасного принца в калеку-уродца. Он отказался от престола и ушел из дома. Кто-то где-то что-то о нем слышал пару лет спустя, потом еще раз, много позже, но видеть никто не видел. Через несколько месяцев после исчезновения наследного принца корабль, на котором Кирозия совершала паломничество на Стеклянный Остров к развалинам древнего храма янков, попал в шторм. Ходили слухи про гигантского морского конька, якобы кем-то виденного накануне в этом районе, про черное облако, явно магического происхождения, про далекий плач, доносившийся сквозь бурю. Однако никто не удосужился выбраться из той переделки живым, чтобы рассказать истинную версию. Король Мурляндии и непосредственный зигфридов папа Клементий так горевал о потере сына, на которого возлагал множество надежд, что выпрыгнул из окна Тронной Башни в годовщину расставания со своим не единственным наследником. Самоубийство произошло на глазах Зигмунда. Хоть тело короля так и не нашли, а других свидетелей трагедии не было, младший вскоре взошел по мраморным ступеням к вожделенному мебельному символу власти и прочно на нем осел. Местные таверны и постоялые дворы лопались от количества версий "как это все было на самом деле", но пара десятков арестов быстро положили конец пересудам, и Мурляндия успокоилась под новой королевской дланью. С тех пор Зигмунд всячески избегал дамского общества, заменил всю женскую дворцовую прислугу на мужчин, а в тех редких случаях, когда сталкивался-таки с противоположным полом, становился мрачным и молчаливым сверх обычного.
Абракадабр, который сейчас мчался над Черными Дебрями, неплохо знал биографию Владыки Мурляндии, но он и предположить не мог, что выбранная форма похищения Книги Переходов и Пересадок нанесет Зигмунду настолько глубокую душевную травму. Волею случая Сейра получилась похожей на Кирозию и, впервые за долгие годы, всколыхнула так надежно и глубоко спрятанные чувства, пережитые королем в юности.
Балкон раскачивался из стороны в сторону, виляя в такт махам крыльев Невроза. Зигмунд крепко держался за перила, жадно вглядываясь вдаль. Красный уже горизонт оставался пустым, несмотря на то что дракон летел на пределе своих сил. Еще пару дней назад, во время визита, нанесенного Корениусу, Зигмунд восседал на шее своего питомца, дабы не перегружать только что поправившегося летуна весом балкона. Теперь же Невроз чувствовал себя гораздо бодрее, но нагнать друида пока не получалось. Король не знал, какую скорость могут развивать эти странные тележки, на которых от него удирали ненавистные воры, но если до сих пор встреча не произошла, значит - порядочную. Время от времени Зигмунд шарил магией по лесу, но следов Абракадабра не находил: это значило, что старикашка здесь не приземлялся. Слабый магический хвост продолжал тянуться по воздуху, плавно забирая на северо-восток. Сложить два плюс два было несложно - Абракадабр стремился в Ледяные Пики. Что ж, хоть на край света. Зигмунд будет преследовать друида до тех пор, пока не догонит и не убьет.